Время погладить Акулу

Укус получился по-настоящему жестоким. МакЭвой не ожидал такого эффекта, как не ожидал от себя стремительной, азартной выходки: вот он, стоя на коленях перед Фассбендером абсолютно голый, мокрый от пота и бешеной ебли, дотрахивает набухший, пульсирующий член партнера горлом, выдерживая плотный, тяжелый темп, стискивая в ладони яйца, а вот, поддавшись злому импульсивному желанию отсрочить разрядку, с рявом вонзается зубами в кожу на внутренней стороне поджарого бедра. Голос Фассбендера сорвался с коротких, прерывистых стонов и грязных комментариев на хриплый, с обиженными нотками крик боли. Джеймсу едва не двинули коленом в челюсть. Майкл отшатнулся от него, с шипением потер укушенное место, не удержался на дрожащих ногах и упал спиной на развороченную постель. МакЭвой навалился сверху, потираясь растраханной задницей о чувствительную головку немного опавшего члена. ― Не дал мне спустить, сучка! Джеймс возбужденно смеялся, прищурившись на него нехорошим взглядом. ― Это круче, чем пережать у основания. Смотри-ка, ты у нас готов еще к одному раунду. ― Сколько ты намерен играться с моим хуем, жадная шлюха? Майкл отвесил ехидной, агрессивно оскалившейся физиономии над ним крепкую пощечину и аж задрожал весь под Джеймсом, когда готовая принять его дырка вновь проехалась по стволу. Джеймс, только раззадоренный сочной оплеухой, сплюнул себе на ладонь обильной слюной, вызванной экстремально глубоким отсосом парой минут назад, проехался раз-другой по стволу партнера плотно сжатым кулаком, чтобы встал быстрее. Наконец смачно насадился на член до предела, удовлетворенно услышал пошлое «Аааммх твоя тугая жопа — чистый кайф» и вцепившиеся в скользкие от пота бедра длинные пальцы Майкла. Фассбендер выгнулся, подставляя ему грудь в испарине, пошлых розовых отметинах, истерзанные жесткими ласками, маленькие соски. ― Спустишь в мою дырку, ― приказал Джеймс, двигаясь на нем в мощном ритме. ― Блядь, да, да, да… ― сквозь зубы выстанывал Майкл ― громко, несдержанно, развратно, ― давай, девочка моя, давай, выеби меня классно, как ты умеешь, глубже, глубже, сучка ненасытная, тебе всегда мало моего хуя, еще… Джеймс дернулся на нем мощно в последний раз, сверкнул белозубой, теряющей всякую адекватность ухмылкой и стремительно набросился на опрометчиво подставленную грудь. На этот раз в ответ на оглушающе резкую боль он получил неслабую затрещину и шально расхохотался. Ему казалось, что он чувствует на языке характерный металлический привкус, и это заводило еще круче. Вдвоем, синхронно они уставились на расплывающийся возле правого соска Фассбендера яркий кровоподтек. ― Тебе повезло — я бухой и обдолбанный, половины, похоже, не чувствую… ― растерянно, заплетающимся языком протянул Майкл. ― Сейчас прочувствуешь, ― пообещал Джеймс, увлеченно бросаясь в драку. ― Все-е прочувствуешь… Еще дорожку? ― Иди на хрен, не увлекайся, у меня сейчас сердце взорвется к чертям! Они барахтались, сминая влажные простыни ― игриво кусаясь, распуская руки, отвешивая крепкие шлепки по заднице партнера, поочередно оказываясь сверху, пока у Майкла снова не встал, а Джеймс вновь не оказался сверху, с силой удерживая его руки над головой и потираясь членом об медно-рыжий пах Майкла. Фассбендер взял свой член за основание и направил в его горячее нутро, посадив на себя по самые яйца. ― Не в шею, ― раздраженно прорычал он, осознав, куда Джеймс клонит, напористо вылизывая и покусывая ключицу, сонную артерию, кадык, за ухом, щекоча умелым языком чувствительное ухо. ― Не в шею, я сказал! ― Да на хер пошел, сука ты нежная, уебу, нахуй! ― не на шутку разозлился Джеймс и больно схватил его за взъерошенные медно-рыжие волосы, так и сжимал в кулаке, резко двигаясь на члене. ― Не в шею, да, не в шею? ― тяжелая сильная ладонь крепко сжала горло. — А как тебе это, а? И тут Майкл, закатив глаза, сам запрокинул голову назад, подчиняясь, кончая сильно и до дрожи болезненно-сладко. Сквозь ленивую эйфорию, окутавшую тело, он чувствовал, как Джеймс на нем тоже догнался, сжав свой член и выстрелив горячей спермой ему на искусанную грудь и живот. ― Твою мать, Джейми, ― только и вздохнул Майкл, распахнув глаза и увидев и без того пошло полыхающие губы Джеймса, перемазанные в его собственной крови. Юркий влажный язычок с мрачным любопытством скользнул по губам, пробуя Майкла на вкус. ― Ты знаешь, эта штука одна из немногих, которые я никогда не позволяю девушкам, ― в замешательстве продолжил он, поймав взгляд МакЭвоя, лежащего на нем, и нашел его метамфетаминовые очи гипнотично бездонными и неадекватными. ― А я позволяю, ― хмуро процедил Джеймс, и Майкл смутно припомнил, что тот частенько щеголял синяками не его авторства. ― Рискни мне еще хоть что-то запретить. ― Угомонись, конченный ты псих. Я твой!

***

Майкл с трудом разжал объятия, оторвался от Джеймса, вылез из ванной и пока растирал тело полотенцем, любовался голым, задумчиво застывшим под струями душа партнером, который периодически зачем-то трогал свои губы, хотя кровь с них они смыли вместе, пока неистово целовались, поймав под конец безумной схватки какой-то странный, животный приход. Майкл уставился на себя в зеркало, осторожно прошелся кончиками пальцев по ноющим кровоподтекам, сглотнул, чувствуя, как боль от жестокого засоса простреливает где-то в горле, и вытащил из шкафа черную водолазку Эрика Леншерра.