Сиеста

Солнце жарит всех, не избирая особенную жертву. Все золотистое, все контраст с ледяной голубой гладью неба, которого и не видно сквозь мишуру солнечных лучей. Но некогда лежать на теплом песке под зонтом и потягивать прохладные, если уж не совсем ледяные, напитки, морщиться от взрыва газированных фейерверков во рту и облизывать губы. Урожай ждать не будет. Спелые томаты манили взгляд, но плантации Карьедо около усадьбы не только радовали зрительно, но и предполагали большой сбор. Высокие томатные кусты, как ни странно, еще не завяли, не утратили свой яркий зеленый цвет, хотя сбор плодов откладывался непозволительно долго. Только красные точки требовательно проглядывались сквозь листья. Томаты напоминали гигантских жуков с двумя парами крыльев. Насекомых, жужжащих на цветах и предостерегающих желающих подойти поближе окраской. Ассоциация была неприятной, и испанец попытался выкинуть ее из головы, сконцентрировавшись на работе. Антонио смахнул со лба капельки пота и, щурясь, сквозь растопыренные пальцы посмотрел на небесное светило. Соломенная шляпа все время норовила сползти на глаза, а рубашка давно уже взмокла. Только томаты все висели, маня поскорее сорвать их и съесть. Корзина неспешно наполнялась спелыми овощами, и, когда испанец нагнулся, стараясь сорвать нагло спрятавшийся томатик, Антонио подло шлепнули по заднице, а потом толкнули. Карьедо не успел и ойкнуть, как оказался на земле, а собранные помидоры покатились по земле. - Гил, я работаю! - испанец попытался скрыть счастливую улыбку за маской недовольства, но глаза выдавали озорство. Альбинос, плохо переносивший солнце, ухмыльнулся в обычной манере. - Работал, - пруссак навис над Карьедо. - У тебя три часа дня - сиеста. Кто же работает-то? В это время полагается отдыхать. А точнее спать... Красноватые глаза засияли. Гилберт потянул за шнурок завязки на рубашке испанца и, использовав заминку того, поцеловал в щеку. - Великий сегодня плохо спал. Ему нужна другая подушка. Желательно с зелеными глазами, и смуглой кожей, и… - перейдя на интимный шепот, склонился Байльшмидт к уху Тони - …и довольно аппетитной задницей. Знаешь, помидор ты испанский, ты отлично подходишь на эту роль. - Томат! - как всегда поправил Карьедо пруссака, поднимаясь и беззаботно улыбаясь. Гилберт помог Антонио собрать рассыпанные овощи и, решив на этом благородном жесте остановиться, взял за руку испанца, позволяя тому самостоятельно тащить корзину в особняк. Антонио рассказывал что-то о предстоящем празднике - Помидорной битве, но Гил лишь улыбался, жуя сорванную на ходу томатинку, и представляя, как будет нагло скользить по роскошным бедрам Тони и вжимать уже давно не просто друга в постель. Томат был слишком быстро заменен на сладкие губы испанца, а солнце все так же щедро дарило тепло и свет.