***
На день рождения она дарит своей ученице массивный собачий кожаный ошейник с большим кольцом для поводка посередине, просто чтобы посмотреть на чужую реакцию. Ее ученица краснеет и заикается, но подарок все-таки принимает. Ухмыляясь, посылая все в бездну, одна ужасная учительница собирается все испортить. Один из друзей ее глупой невинной ученицы, - неудавшийся самоубийца с вечно приклеенной улыбкой на губах и добрыми карими глазами, - спрашивает, игра ли это, но взгляд у него становится колким и острым. Конечно, игра, - отвечает она, и застегивает поводок на ошейнике своей наивной маленькой ученицы, предупреждающе глядя на всех, кто осмелится что-то сказать. Свободный конец поводка она берет в свою руку и говорит, что будет ходить с ним, пока это не надоест. Ее чистая и душой, и сердцем наивная ученица не замечает ни двусмысленности, ни подвоха, в отличии от злобных серьезных глаз еще одного ее друга, который до сих пор отрицает любые дружеские связи с ее всепрощающей ученицей. Иногда быть хорошим учителем - это значит позволять ей повторять свои же ошибки, не убивать веру в других людей, не говорить, что даже строгая и жесткая учительница однажды может ее использовать. Вид грубой полосы кожи на изящной и тонкой шее заставляет кровь в ее венах кипеть а зубы сжиматься, она ухмыляется грязно и дерзко, и проверяет обойму у пистолета. Тот друг ее ученицы, который все понимает, но не имеет ни силы, ни желания с нею спорить, потому что знает, что проиграет, просто смотрит на всех своими большими и грустными коровьими глазами, а потом на удивление молча отводит взгляд. Есть еще один, и он пытается что-то прокомментировать, но после выстрела в его сторону затыкается и исчезает в тумане. Ее ученица смотрит недоуменно, но пожимает плечами и пускает ситуацию на самотек. Странностью больше, странностью меньше, она давно привыкла к сумасшедшему дому вокруг нее и больше не обращает на невербальные разговоры вокруг себя внимание, чтобы попросту не расстраиваться. Да какая нахуй игра, - злобно рычит другой, похожий на взъерошенного ободранного кота, обворовавшего ювелирный, его пепельные волосы взметаются, когда тот резко вскакивает и взмахивает руками, а зеленые глаза горят жаждой убийства и обреченностью. Это, - пытается сказать он, но не находит слов. Мерзко. Странно и отвратительно. Жалко и ненормально. Ты такая же, как остальные взрослые, - не говорит он. Ее милая ученица, к ее чести, пытается понять, что со всеми не так, но суть в очередной раз от нее ускользает, как и от последнего ее друга, который растерянно смотрит на плохо скрытую злость остальных, триумф учительницы и недоумение ее доверчивой ученицы. Да какие вы к черту Хранители, - с раздражением думает она, - так, надоедливый мусор. Иногда быть хорошим учителем - это значит позволить своей неиспорченной ученице увидеть чужую грязь. Позволить дотронуться до того, что всегда было скрыто и заставить наконец-то прозреть. Она тянет за поводок и двумя пальцами подцепляет подбородок своей краснеющей ученицы. Грубо вторгается в чужое личное пространство, рассекая воздух как нож мягкое масло. Она усмехается ей в лицо и нависает над своей маленькой ученицей, все сто девяносто сантиметров со шляпой и каблуками, против розовых балеток и чуть менее ста шестидесяти. Ста пятидесяти семи, если быть точной, и сорока шести с половиной килограммов смущения, чувства собственной беспомощности и безнадежности. Слова застревают в горле, надменные и саркастичные, а все, что она хотела сказать, вылетает из головы, когда ее черные как бездна радужки встречает чужой медовый взгляд. Ее любимая ученица удивленно распахивает глаза, ее ресницы дрожат, а зрачки сужаются до еле заметных точек то ли в страхе, то ли в предвкушении, когда ее учительница, такая странная сегодня, нежным жестом откидывает ее челку и коротко целует свою ученицу в лоб. Как покойницу. Держит ее лицо в своих руках и серьезно смотрит, кажется, прямо в душу. - Если ты позволишь себя убить, нам придется серьезно поговорить.***
Усыпальница ее ученицы полностью в белых лилиях. Удушающий запах заставляет глаза слезиться. Она до крови прокусывает ладонь, заглушая себя, когда кричит. Временные линии смешиваются и перекручиваются так, как не должны никогда. Древняя сила, нашедшая покой в драгоценных камнях, скрытая в кольцах, являясь основой этого мира, обретает свою волю. Направляющая рост и развитие на земле, сохраняющая баланс жизненной силы, нуждающаяся в защите сущность, по сути, только что родилась. Стражи этого мира, должно быть, окончатель сошли с ума, если позволили вселенной сотворить нечто подобное. В своем мире она ведь один из стражей. Как и ее альтернативная версия - в этом. (Значит, частично, это ее вина.) И, как и все они, в этом мире она тоже медленно умирает. Жизнь от прошлого к будущему, сохранность традиций, существование в параллельных мирах, точки в пределах двух измерений - это то, на чем держится сама суть Тринисетте. В этом мире все извращено до неузнавания. Гребаные шаманы, она всегда ненавидела их с особенной яростью, и посмотрите-ка, снова ведь есть за что. Если бы он не создал Стражей, если бы он был лучшим хранителем Тринисетте, если бы... “Море не знает границ. Ракушка не изменят свою форму из поколения в поколение. Радуга появляется время от времени лишь для того, чтобы снова исчезнуть. Те, кого не покарал закон, карают они.” (Они - бывшие Стражи.) Бывших Стражей боятся все, но даже их предводитель не может ничего сделать. Точнее, он не имеет права. Бывшие стражи не вмешиваются в дела людей. Ребенок с глазами Бога хранит в себе всю грусть мира. Она не Страж, - пока нет, - но Проклятие тоже отнимает у нее жизнь. Синева ее глаз будто излучает солнечный свет, мягкие черты лица чаще печальны, на тонких запястьях - невидимыми кандалы долга и обязательств. Мягкая, словно плывущая походка, бело-черное-золотое великолепие. Метка на скуле - ее предназначение. (Она всего лишь марионетка.) Бог с глазами ребенка, проживший тысячи жизней в своей голове, таких разных и таких одинаковых, путешествующий по параллельным мирам, улыбается приторно сладко. Энергичный веселый нрав, неосознанная жестокость наряду с выпестованным бездушием, беззаботкность и легкомыслие, его улыбка скрывает смерть. Он не врет, он ведь выше этого, он выше всего, но он безжалостен. Он играет людьми, как пешками, жертвуя всеми, кто стоит у него на пути. Он красив и обворожителен, он весь в белом, он предлагает чай и зефир, он забирает себе все самое лучшее. Его лучшее способно путешествовать во времени, носит глупые очки с толстми стеклами и уродлявые растянутые свитера, его лучшее даже не знает, что оно его лучшее. Другие его “я” со временем порабощают свои миры, но он… Он не бледная копия, он - тот самый оригинал, и он нацелен на всё. Ему нужна абсолютная власть. Ребенок с глазами Бога предсказывает ему погибель. Он связывает свои воспоминания со своими копиями из параллельных миров, чтобы удостовериться, что ситуация все еще под его контролем. Различные варианты будущего простираются перед его глазами. Как жаль что его тело слабеет после перемещения между измерениями. Если он проиграет, то заберет с собой все доступные для него миры. Ребенок с глазами Бога смотрит на него осуждающе и надеется, что все еще можно исправить. Ками, она устала, но она так хочет их всех спасти. Он развязывает войну. Его сердце темнее черного, он далек от человека настолько, насколько это возможно. Он человечнее всех здесь присутствующих вместе взятых. Бог с глазами ребенка убивает ее ученицу снова, снова и снова. Она - лучший киллер своего поколения. Она стреляет и впервые промахивается. Пуля пролетает мимо чужого виска, задевая кончики белоснежных волос. Лавандовые глаза сощуриваются в предвкушении. Как интересно. Неужели не он один умеет путешествовать по параллельным мирам? Она никогда не испытывала сомнений в своей точности и прицеле, но, видимо, все бывает впервые. Лицо учительницы искажает гримаса отчаяния, когда она видит тело своей ученицы в чужих воспоминаниях. Она снова стреляет в жестокого псевдо-бога. Она ненавидит то, что больше не может плакать. Она не против умереть и сама. Она знает, что любовь - это смерть, верно? Ребенок с глазами Бога снова где-то жертвует своей жизнью. Бог с глазами ребенка победно смеется. Где-то на другом конце света ее ученица открывает глаза. Ее усыпальница в белых лилиях. Удушающий запах заставляет глаза слезиться.***
Ее ученица боится навсегда застрять не в своем времени. Она старается этого не показывать, но по ее лицу, как всегда, чертовски легко читать. Все много плачут. Ей надоел этот чертов непрекращающийся водопад чужих чувств и слов, она хотела бы заткнуть уши и больше никогда не слышать чужих надрывных воплей. Друзья ее ученицы во все времена и во всех вселенных были, есть, и будут чересчур эмоциональными. На базе, которая по сути должна быть тайной, проходной двор. Кто-то попадает в ловушку, камеры вокруг базы перестают работать, Бог с глазами ребенка одновременно везде и нигде, Чтобы вернуться в прошлое, он должен быть уничтожен. Ее ученица отчаянно не хочет никого уничтожать, но ей придется. Иногда быть хорошим учителем - это снова и снова заставлять свою ученицу переступать через собственные границы. Ее ученица должна как можно быстрее стать намного сильнее. Ей представляется эта возможность. Она временно исчезает для всех миров в своей голове. Призраки девяти поколений смотрят пристально и сурово, обступая её со всех сторон. Она - десятая. Она - надежда этого мира. Она должна пройти их испытание. Среди призраков, конечно, есть главный. Он - Первый. Весь его образ кричит: я босс, ты должен мне подчиняться. Ей немного страшно, но больше, всё-таки, интересно. Она внимательно его разглядывает, пусть и пялиться неприлично. Она надеется, что призраков не волную современные общественные нормы морали, иначе это была бы полная катастрофа. Будто это не абсолютная катастрофа уже сейчас. Она застенчиво пялится. Светло золотистые волосы, оранжевые глаза, ярко горящие потусторонним пламенем, строгий костюм. Длинный чёрный плащ с желтыми вставками, перчатки на руках. На лбу - пламя. Он спокоен и собран, он покровительственно улыбается. Она растеряна. Она не понимает, как оказалась здесь, где находится это самое здесь. Скорее всего, у неё в голове. Она не хочет сходит с ума, хотя, наверное, придется. Она думает, что же ей делать дальше. Он сильный, справедливый и благородный. Она только учится быть такой. Она в ловушке, но должна доказать свое право наследовать. Он говорит ей абсолютно ужасные вещи. Она отказывается принять чужие грехи. Она проходит их испытание. Она заставит Бога с глазами ребенка пожалеть обо всем, что тот сделал. Время относительно, вселенная относительна, существуют тысячи параллельных миров, в которых она умирает снова и снова, существует лишь единственный мир, в которым она выигрывает. Вероятность даже не одна сотая, не тысячная, а миллионная. Она не сдается и раз за разом зажигает свое Пламя, даже когда ей кажется, что больше нет сил бороться. Разность силы между ними меняется., когда призраки приходят ее поддержать. Они память о прошлом, заточенная в кольцах, они не могут ничего сделать живым, они могут все. Голос Первого громкий и неотвратимый, он слышится отовсюду, Бог с глазами ребенка настороженно озирается по сторонам и пытается понять, что происходит. Хранители Первого появляются из колец, чтобы поддержать своего короля. Он рассказывает историю своих колец, что долгое время были запечатаны для обеспечения строгой последовательности наследования, запечатаны узами, связанными с предыдущими их носителями, чтобы сдержать чрезмерную силу. Но тебе это больше не нужно, - говорит Первый и улыбается. - Ты уже поняла истинную силу колец и готова наследовать мою Волю. Сказав это, он снимает узы, освобождая истинную форму своих артефактов. Он приобнимает ее за плечо сзади своими призрачными руками, смотрит с хитрой улыбкой и говорит: "Заставь этого ребёнка Марэ бояться". Она никогда и ни от кого не ощущала такой огромной поддержки и настолько безусловного принятия. Он исчезает, а она даже не успевает поблагодарить его и попрощаться. Вслед ей доносится пожелание удачи и тихий смех: “Мы еще встретимся, Десятая.”***
Конечно же, ничего не идет так, как задумано. Интересно, чего вообще она ожидала? Можно ли считать, что она умерла, а потом воскресла? Наверное, да. По сути, она умирает постоянно, ведь Пули Посмертной Воли действительно из раза в раз убивают ее. Иногда она думает, что после всего произошедшего ей жалеть больше не о чем. Что ее держит кроме друзей? Разве что, ее учительница, из раза в раз подталкивающая ее к грани, но не дающая по-нормальному умереть. Ах, да, как же она забыла. Долг. Обязательства. Воля. И, наверное, очередное “спасение мира”, идущее строго по расписанию. Ее учительница требовательная и жесткая на грани жестокости, она может быть действительно безжалостной и неумолимой, если ситуация того требует, и учит ее тому же. Ее учительница не стесняется в словах и очень скупа на похвалу, склонна к эпатажу и часто шокирует окружающих, но она, наверное, к этому уже привыкла. Ее учительница ничего не делает просто так. Любое действие подчинено ее собственной логике и просто не может быть бессмысленным. По крайней мере, так оно представляется всем окружающим. Но только она, наверное, знает, что ее учительница иногда делает что-либо просто для развлечения. Или для того, чтобы позлить окружающих. вывести из себя того, кто ее раздражает. Просто посмотреть, что выйдет в итоге… Моральный компас ее учительницы не просто расшатан, а основательно сломан. Острый ум, хитрость, блестящий педагогический талант – вот что делает ее учительницу лучшим киллером-репетитором. Несмотря на показную холодность, воспитать из тряпки и размазни, - она никогда обманывается на свой счет, - не только босса мафии, но и просто достойного человека, наверное, невероятно сложно. Она считает себя достойной. Выжить в десятилетнем будущем, восстановить почти полностью уничтоженную Вонголу, попасть в тот единственный шанс одного из миллиарда и победить. Первый и призраки Прошлого Поколения ее приняли. Она считает себя достойной. Несмотря на пару забавных и запутанных эпизодов, в связи с которыми Бьянки снова думает, будто встречается с ее учительницей и в который раз безуспешно пытается женить “любовь всей своей жизни” на себе, все идет, ну, приемлемо. Как обычно безумно, шумно и суетно, но, по крайней мере, привычно. Церемония Наследования не проходит гладко, но, опять же, чего она ожидала. Она все еще не хочет быть чертовым боссом, в глубине ее души все еще сидит та запуганная маленькая девочка, которая даже не может громко кричать “спасите!” Ее жизнь не может стать еще хуже.***
(Смешно. Может.)