Он открыл глаза. Пошевельнувшись и посмотрев по сторонам, Кнайф обнаружил, что лежит на траве где-то в чаще леса. Прохладный ночной воздух дул в лицо, небо было тёмным, на нём красовались мелкие звёзды с непривычно яркой луной посередине, а вокруг были только высокие сосны и ели, будто окружающие небольшую поляну.
Он не понимал, как может находится здесь, но эта мысль не вызывала чувства паники или даже малейшего страха.
Глаза понемногу привыкли к темноте и нож решил встать и пойти осмотреться, ведь конкретно этой поляны он не видел раньше.
Но как только он собрался это сделать, где-то далеко за деревьями послышался шорох. Кнайф мгновенно обернулся и в удивлении застыл на месте. Спустя нескольких секунд ожидания, оттуда показался едва видимый силуэт, но он был настолько знакомым, что острый не мог его не узнать даже издалека.
Тот самый недавно исключенный обджект. Как он может быть здесь?
— Курасан? Что ты здесь делаешь? Разве тебя не.. Исключили..
Тот подошёл поближе с явной неуверенностью, особенно после того, как его окликнули.
— Ага. И я сам виноват в своём исключении. — Кнайф встал в ступор. Услышать подобные слова от него было очень необычно, ровно также как увидеть снег летом. Булка подошёл ещё ближе, и теперь между ними было расстояние всего полметра. — Я хочу сказать что.. Я ведь оскорблял и издевался.. Над тобой. Да и не только над тобой.
— Стоп ты.. Серьёзно сейчас?
Нож немного вышел из ступора, но всё ещё не мог понять сути всего происходящего.
— Да. Я ведь был полной сволочью и уродом. Может, если бы я вел себя добрее и иначе, то всё могло бы быть по-другому. — Его голос звучал действительно искренне, с жалостью и сожалением, несвойственными ему. — Мы же были с тобой друзьями, до того глупого случая… — Однако во взгляде кухонного прибора читалось равнодушие. Это тоесть вот так просто? Просто взять и придти к Кнайфу, и ни с того ни с сего начать раскаиваться в своих поступках?
Даже напротив, внутри стал зарождаться какой-то гнев.
Тем временем Курасан продолжал:
— ..Это я виноват перед тобой. Я хотел лишь самоутвердиться за счёт тебя и других... Но я хочу закончить это и вернуть всё как было раньше. — Впервые за весь
монолог разговор, он решился поднять взгляд и посмотреть ему в глаза. — Ты.. Можешь простить меня?
Но Кнайф не отвечал. Он прокручивал в голове все прошлые события. Как они правда дружили когда-то, а затем вспоминал события шоу. Абсолютно все.
От небольших оскорблений и издёвок, до того самого момента. С какой жаждой жестокости булка привязал его к столбу, как водил зажжённой спичкой прямо перед его лицом, дразня и грозясь сжечь, при этом издевательски смеясь, словно чёрт, который сжигает ведьму на костре.
В этот же момент лицо ножа исказила злоба.
— Да, ты всегда был не просто сволочью. Ты был настоящим гадом.
Курасан слегка опешил.
— Ну знаешь ли..
— И ты этого не понимал, пока не узнал что тебя исключили. Даже не задумывался. Тебе и не надо было, пока ты не понял, из-за чего перестал нравиться многим фанатам. — Его холодный тон постепенно переходил на крик. — Тебя ведь это стало волновать только тогда, когда твоя репутация пошатнулась!
— Но я же..
— Заткнись блять. Ты всегда был и останешься уродом, эгоистом похуже меня. — Из-за переполняющей ярости он переставал быть похож сам на себя. Ненависть не давала нормально думать, она буквально пожирала изнутри. — Тебя ничего не волнует кроме репутации. Признай, сука, это!
Тот лишь стоял на месте, растерянно и даже с неким страхом глядя на него.
Он выглядел жалко.
Кнайфа это бесило. Эта мразь, стоящая перед ним, бесила всё больше и больше, абсолютно всё в нем — эти рожки, похожие на рога чёрта, лицо, на котором ещё когда-то недавно стояла дьявольская ухмылка, а теперь лишь обескураженный взгляд, устремлённый куда-то вниз.
«Посмотри на меня, блядь. Посмотри.»
Незаметно для себя, Кнайф поднял руку и с силой ударил Курасана по лицу, так что тот едва устоял на ногах.
— А-ай..! Ты чё...
Но нож хотел большего. Он хотел причинить ему боль, наброситься, заставить страдать. Он уже не контролировал себя, разум перестал существовать.
Убить его.
«
Убить его. Расчленить, блять, сжечь и сожрать живьём».
Мысли навязчиво твердили ему только одно, пока круассан пятился назад с неподдельным ужасом в глазах.
— Да что ты делаешь?! И ты ведь не лучше меня! Ты...
Кнайф не дал ему договорить, когда резко набросился на него, повалив на землю. Тот по инерции начал сопротивляться, пока отброс приблизился к нему вплотную:
— Я хочу чтоб ты сдох, тварь. — Это не было похоже на нормальную речь, он чуть ли не шипел.
Курасан со злостью ударил его по лезвию свободной рукой, сдерживаясь чтобы не наговорить кучу
хуйни оскорблений, скорее из-за своего вспыльчивого нрава, чем из-за ненависти. Затуманенный ненавистью, Кнайф впился зубами в один из его рожек, откусив его часть. Булка тут же крикнул от боли и шокировано посмотрел на него.
Вдруг кухонный прибор раздвинул ему ноги и опустился ниже, лизнув нижнюю часть, пробуя на вкус его плоть.
Круассан
ахуел разозлился и с силой начал пытаться отпихнуть от себя этого психа, пока не почувствовал как чужие зубы впились в него снова. Теперь приятный запах выпечки был сильным как никогда раньше, и Кнайфу всё сильнее хотелось сожрать эту булку.
Он прогрыз в нём дырку и просунул язык внутрь, добираясь до сладкой начинки, высасывая её. Курасан пытался ударить его ногой, при этом крича и умоляя остановиться, но тот не слышал ничего.
— ХВАТИТ, СУКА, ОСТАНОВИСЬ.. ПРЕКРАТИ, ПОЖАЛУЙСТА, ПРЕКРАТИ! — Если бы у обджектов было хоть какое-то половое отверстие между ног, то от движений ножа круассан мог бы сейчас постанывать от удовольствия, и это было бы ещё одной порнухой. Но по обычному там ни черта нет, и сейчас, острый прогрыз в нём эту дырку и прямо высасывал его «внутренности» с такой силой, что половина его лица уже была измазана в сгущенке. Он засунул руку ему внутрь и зачерпнул оттуда немного начинки, и начал слизывать её прямо с пальцев. Потом сделал так ещё раз, и поднес руку, полную сгущенки, к его же рту:
— Жри.
— БЛЯТЬ, ДА ТЫ НЕНОРМАЛЬНЫЙ..
— Я сказал жри, скотина.
Курасан пытался укусить его за руку, пока Кнайф насильно заставлял съесть это. Он отворачивался как мог, шепча оскорбления и проклятия, что дико взбесило отброса ещё больше. Кнайф впился зубами в его глаз и выдрал его, так что остались большие следы от клыков. Пару секунд выпечка был в шоке, а после чего истошно завопил настолько громко, что можно было бы оглохнуть. Однако эти вопли лишь ласкали слух ножу, принося странное удовольствие.
Он прокусил слишком глубоко в том месте, так что оттуда потекло ещё больше начинки, стекая и попадая самому круассану в рот, вызывая у него сильнейшее отвращение.
— А-АА... ХВАТИТ.. Всё хватит, умоляю, прости меня, умоляю... — в его глазах можно было увидеть маленькие слёзки, он чуть ли не рыдал, смотря на Кнайфа и пытаясь увидеть в его взгляде хоть что-то человеческое, хоть немного сострадания. — Господи, пожалуйста, прости.. Кха..
Он приоткрыл рот, судорожно втягивая воздух, так как из-за половины съеденного тела и почти болевого шока, дышать стало немного труднее. Кнайф поймал момент, и вдруг схватил его за язык, потянув на себя.
— Мне не нужны твои ебаные извинения. — он говорил рычащим, нечеловеческим голосом, и резко дёрнул его язык, оторвав и бросив куда-то на землю.
Брызги крови попали на лица обоих, пока изо рта Курасана вытекало огромное количество темно-алой крови, из-за чего он почти захлебывался в ней. Теперь бледные полоски от слёз на лице хлебобулочного были видны гораздо больше, он только громко всхлипывал и что-то мычал.
Но этого всё ещё было недостаточно.
Острый встал на ноги и холодно смотрел, как он лежит на земле, пропитанной кровью и сгущённым молоком, вытекающим из его обоих отверстий и как он корчится от боли, плача и жмурясь.
Кнайф понял, что ему недостаточно просто сожрать это мерзко ноющее отродье.
На большом камне вдалеке лежала маленькая спичка, которая, судя по всему, была здесь с самого начала
.
Именно сейчас, в полной темноте он обратил на неё внимание, и даже не задаваясь вопросами о том, как она может быть здесь, подбежал и схватил её. После двух стуков о камень, она удачно загорелась. Он медленно подошёл к Курасану, и выпечка тут же обратил внимание на него. Он дрожал, на его лице виднелись засохшие слёзы, и глаза, полные отчаяния, особенно когда он увидел ярко горящую спичку в руках кухонного прибора.
Некоторое время Кнайф высокомерно смотрел на него, будто наслаждаясь видом, а потом поднёс огненную искру ближе к его лицу, водя ею настолько близко, что она сильно обжигала.
— Ну что, ты этого хотел, гнида?
Не раздумывая, он размахнулся и кинул огненную искру прямо в него, отойдя на несколько шагов назад. Не смотря на то, что тот пытался отползти назад, пламя быстро охватило оставшуюся часть тела круассана, пока он бился в предсмертных конвульсиях. Ему повезло, что он наконец успел потерять сознание от болевого шока и стресса.
Нож долго наслаждался этим зрелищем: как его кровь постепенно твердеет, на плоти появляется чёрная корка, и как от сильнейшего давления некоторые места лопаются.
Вскоре он превратился лишь в чёрный пепел, но для Кнайфа он до сих пор аппетитно пах выпечкой.
Огонь медленно потух, и он набросился на его останки, пожирая этот пепел. Глотать выходило с трудом, он застревал в горле и хрустел в зубах, но отброс был в слишком огромном экстазе, чтобы прекращать.
Он случайно подавился одним слишком большим куском, живот скрутило и его вырвало прямо на уже не узнаваемый труп Курасана.
Он упал на землю, громко кашляя. Затем поднял взгляд на пепел, и потухшую спичку, одиноко лежащую рядом.
Только сейчас его накрыл настоящий ужас.
— Кх.. Что я.. Сделал?... ГОСПОДИ СУШИ БОЖЕ!
* * *
Он очнулся лёжа в кровати, недоумевая и в дикой панике озираясь по сторонам. С трудом глотая воздух и пытаясь не задохнуться от страха, он сидел, глядя в окно.
— Аргх.. Ч-что это было.. Господи, ненавижу. Чёрт, ужаснее кошмара чем это, я ещё не видел никогда.. Это вообще как будто не я был.. — он попытался собраться с силами и лечь обратно, но его будто что-то остановило. Как бы он не пытался успокоиться, всё внутри распирало от мерзкого чувства, прямо такого же, как в том кошмаре.
Ненависть.
Она заглушало мысли и вызывала головную боль, которая с каждой секундой становилась всё сильнее. Он не заметил, как встал с кровати и его дрожащая рука потянулась к канцелярскому ножу, лежащему на тумбе.
— В-всмысле.. Я что, всё ещё сплю? — Разум переставал контролировать движения, и его всего трясло от страха. — Что за хрень?!
Убить.
Он ничего не понимал, но голос в голове твердил только одно слово.
— Так хватит, сука!
Он резко кинул канцелярский нож в дальний угол комнаты, и с огромной силой воли заставил себя лечь назад в кровать, накрывшись одеялом с головой.
«Чтобы это ни было, я не поддамся. Даже если я схожу с ума. Сейчас надо просто уснуть».
* * *
На часах было ровно три часа ночи и три минуты. Луна полностью закрыта чёрными как сажа тучами. Дверь в один из домиков открылась, и послышались звонкие, торопливые шаги по мокрой от дождя траве. На фоне тёмного неба можно было увидеть силуэт ножа, с таким же острым предметом в руке, как и он сам.
Всё таки, этому скрытому, внутреннему чувству, о котором не знал он сам, оказалось невозможно противостоять.
Оно намного сильнее. Теперь он обязан его расчленить, мертвым или живым.
Здесь не осталось и капли сознания, только ненависть.
Он обязан добыть его тело, каким угодно способом. Даже если придется дойти до хостов и искупаться в их крови.
