***
— Ты приехал к нам не случайно? — Чунмён, тот парень, который бегал вчера в зале, разнося выпивку, поставил поднос с завтраком возле постели. Сехун потянулся и, откинув одеяло, выбрался из тепла кровати. Ночью снова снились смутные кошмары, голос, что звал его, раздавался отчетливее, но после пробуждения Охотник ничего не помнил. — Сейчас многие напуганы, такое не первый год происходит, особенно во время Осеннего Улова. Много было из Свободных, даже из таких как ты пару, после того, как местный граф пообещал награду. Пару лет пытались, но пропадали, другие сходили с ума, превращаюсь в бездушные куклы. Сехун плеснул воды на лицо. Ледяная, как будто из глубинного колодца. Он был без рубашки, только в лёгких нижних брюках, поэтому, когда, завязав волосы в хвост, он посмотрел на юношу, тот тактично, опустив глаза в пол, стоял возле двери. Но уходить не спешил, дожидаясь ответа. — О чем ты рассказываешь? — Сехун, не сводя глаз с Чунмёна, в два больших глотка осушил кружку Тёплого Белого, его принято пить в этих краях, он знал. — О том, что таится в Чаще. — Чунмён, наконец-то, осторожно поднял глаза, смотря в лицо Охотнику. — Хозяин сказал, что вы пришли помочь. — Я не наёмник, парень. — Но, ваш Кодекс не позволяет вам отказываться от просящих. Сехун покачал головой, отворачиваясь, чтобы затем одеться. За спиной аккуратно затворилась дверь. Спустившись вниз, Сехун застал Трактирщика на прежнем месте за работой. Тот коротко поприветствовал его и вернулся к готовке. Неподалёку двое крепких мужчин в возрасте громко о чем-то спорили, до О долетали только отголоски фраз, что-то про фазу луны, про Чащу, и Демона. — О чем они твердят? — Спросил Сехун Трактирщика, что в это мгновение проходил мимо. — Это как-то связано с тем, что мне рассказал твой работник? — Чунмён? Что путного мог рассказать этот мальчишка? — Старик отмахнулся, словно это было какой-то глупостью. — Я взял его совсем крохой, он едва стакан с элем мог поднять. А теперь он ведёт разговоры о Чаще? — Что там прячется такое, что держит всю округу в страхе, хозяин? Трактирщик, кажется, устало вздохнул, присаживаясь напротив парня. — Твой Кодекс позволит отступить, если я расскажу все, что знаю? — Нет. — Так я и думал. — Старик, поджал губы, хмурясь. — Что ж… Так тому и быть. — Немного помолчав, словно собирался с мыслями, продолжил. — Тебе никто не сможет рассказать много, а те, что могли что-то видеть, сейчас покоятся глубоко в земле, или пускают слюни, как младенцы. Мы зовём это существо Демоном. Обитает в Чаще. Раньше мы вели охоту на зверьё, кругом была дичь и был достаток, но со временем людям пришлось все дальше углубляться в Чащу, пока не стали происходить разные странности. Поначалу, все думали, происходят несчастные случаи, но затем народ начал бояться. Стали пропадать крестьяне, дети, словом все, кто войдёт в Чащу, без разбору. — Вызывали отряд Охотников? — Поинтересовался Сехун. Слова того юноши действительно были правдой, а происходящие странности заинтересовали сильнее. — И не раз. Граф сообщал Королю, обещали награду огромную. — Трактирщик поковырял ногтем дубовый стол. — Только хуже стало. Отряд из пятёрки Охотников пропал без следа, а на следующий день, неподалёку нашли одного из Свободных Охотников. Он твердил и твердил, не умолкая. — Пророчество. — Оно самое. Послание было таким:«Полная луна — чаща моя, свет и день сравняются, кровь твоя близка».
— Трактирщик хмыкнул, налив себе чего-то бурого из бутылки. — А после лёг и умер. Вот скажи, Охотник, это похоже на Предсказание Демонов? Сехун задумчиво покрутил остатки выпивки в кружке. Он сталкивался с Предсказаниями раньше, но не с Действующими, а Выполненными. Они были понятными и не опасными, в отличие от этого случая. — Думаю, так и есть. — Неохотно согласился мужчина. — И притом сильное. Он звучало так, как ты и сказал? — Клянусь, слово в слово. — Мне нужно точно знать дату, когда это было произнесено. — Дата Предсказания обычно содержала подсказки: сильные или слабые стороны того, кто наложил его. — Двадцать второго месяца Первого Осеннего Листа. — Уже завтра. — Да.***
Дождь, наконец-то, перестал, но хмурые тучи не собирались уплывать с небосклона, загораживая его плотными свинцовым покрывалом. После разговора, мужчина, заплатив за обед, под тревожный взор хозяина этого заведения, вышел во двор. Найдя в конюшне ухоженного и сытого коня, он довольно погладил его по морде. — У тебя невероятное животное. — Чунмён, притащив ведро воды, поставил его перед Виви. — Он предан и умен. — Ты разбираешься не только в преданиях? Чунмён пропустил слова Охотника мимо ушей. — Я повидал много лошадей. — Юноша коснулся рукой белоснежной гривы, поглаживая массивную шею. — Может, это место не стоит на Большом Тракте, но сюда приезжает много людей. Я работаю с самого детства, сколько себя помню. И лошадей видел разных: сытых, но злобных, глупых, упрямых, ленивых и игривых. Часто, когда конь принадлежит хозяину, он перенимает его привычки, его натуру. Чунмён посмотрел на стоявшего с другой стороны мужчину. Встретившись взглядом, он не спеша отвернулся, забрав пустое ведро, и собираясь уйти. Однако, на мгновение задержался. — Тот Демон, как его называют здесь, всегда возвращает лошадей. — Тихо произнёс парень, стоя спиной к мужчине. — Старый хозяин неплохо нажился на торговле ими, ведь не у всех остаётся кто-то, чтобы забрать коня. — Чунмён вздохнул, в последний раз обернувшись на Сехуна. — Ты позволишь… оставить Виви у меня, Охотник? Если Чаща заберёт тебя себе? Сехун сначала нахмурился на слова парня, но после решительно кивнул, понимая, что это будет правильным выбором.***
Лига Охотников служила непосредственно Королю с незапамятных времен. Младенцев, которые были крепкими от рождения, отбирали и увозили из родных семей, запрещая родителям думать, что у них рождался этот ребёнок. Их были сотни тысяч, безликих, одиноких, выращенных в суровых условия жёсткого отбора. Та часть, которая выживала, делилась на две ветви конечного пути. Одни, будучи живучими, но так и не став идеальными воинами уходили в Свободные Охотники. Их жизнь и её условия были на их собственном выборе. Другие — лучшие среди лучших, становились Охотниками. Король лично вручал на церемонии каждому их будущий священный предмет — Оружие. Только настоящий Охотник имел право на его обладание. С получением Оружия безликий человек получал Имя — его называли в честь его неразрывного спутника до самой смерти — Оружия. «На белой стреле мчится судьба…» — шёпот, похожий на шелест листвы, словно ветерок пробежался по самым вершинам деревьев, играя в догонялки с облаками. О Сехун раскрыл глаза, проводя рукой по лицу, убирая растрёпанные чёрные волосы. Он был в пути уже пару месяцев, осматривая границы и объезжая поселения в поисках нечисти, что беспокоила простой люд. Чаще всего попадались обычные дикие животные, изредка Туманные Гады и Вытягиватели. Они обычно селились рядом с человеческим жилищем, доставляя неприятности, если нечисть вырастала крупнее собаки, могла быть опасной, так как ей требовалась кровь. Охотников уважали и хорошо встречали, называя в миру Оружием Короля. Поэтому Сехуну нравилось отправляться на выезды, он знал, что делать и как бороться с трудностями, любил заниматься тем, для чего его готовили всю его жизнь. Однако, подойдя к этим местам, впервые так далеко в своих странствиях, Сехун почувствовал, что нечто серьёзное поджидает его впереди. Его стали одолевать кошмары, точнее странные сны, некоторые повторялись, другие он не запоминал, но ощущение спутанности и неясности не давало спокойствия. Потом ему начал сниться голос. Тот самый, что разбудил его и в этот раз. Сехун не мог понять, принадлежит он мужчине или женщине, существу реальному или бескровному призраку. После того, как он дальше продвинулся в бескрайний лес этих глухих мест, именуемый местными как Чаща, сны стали одолевать его с усилившейся периодичностью, иногда внезапно, даже, когда он думал, что бодрствует. Тогда мужчина понял, что он на верном пути. До того момента, как наступающая ночь и надоедливый дождь не вынудили его остановился в таверне, где-то в глубине Чащи. — Охотник! — Чунмён стоял на крыльце веранды с метлой в руках, явно собираясь подметать листья, что принёс ветер за ночь. Сумерки отступали, едва-едва рассвело. — Это правда, что твоё Оружие зовут О Сехун? Мужчина, оторвавшись от седловки Виви, посмотрел на говорившего юношу, а после махнул рукой, позволяя подойти ближе. Чунмён, не расставаясь с метлой, через мгновение оказался рядом. Сехун отметил, что его движения легки и практически не слышны. К седлу, кожаным ремнем для удобства при долгой езде, был прикреплён клинок необычайной искусной работы. Рукоять была удобной, подстать руке воина, на боковой стороне клинка, было выковано имя. — О Сехун. — Прочитал парень, осторожно проводя пальцем по буквам, зачарованно смотря, как в лезвии отражаются тысячи бликов. — Значит ли это... Чунмён осекся, закусив губу, боясь озвучить очередной рвущийся вопрос. Мужчина зачехлил клинок, хмыкнув. — Что другой О Сехун когда-то жил до меня и держал его в руках? — Чунмён поднял взгляд на Охотника, внимательно слушая. — Оружие вечно, как и Охотник, ничто не может жить друг без друга. — Ты ведь знаешь, что наступил день Осеннего Улова. — Карие глаза юноши смотрели с тревогой. — И знаешь, что тебя ждёт в Чаще. Не ходи сегодня. Сехун молча отвязал поводья Виви и запрыгнул в седло. Только после этого, он в последний раз окинул взглядом постоялый двор и остановился на невысоком юноше, который так и не сдвинулся с места. — Вот именно, — Охотник, натянул поводья, направляя коня к дороге, — я не знаю, что там.***
На удивление, погода становилась лучше с каждым часом, в конце концов, Сехуну пришлось снять плащ и закатать рукава рубахи. Птицы перекрикивались и щебетали на разные голоса, перепрыгивая с ветки на ветку, иногда испуганно вспархивая из-под копыт коня. Тут и там цепочками вились следы разных животных. Чаща жила. Путь уходил в гору, Сехун шёл интуитивно, осматриваясь по сторонам и прислушиваясь к внутреннему голосу. Всё было спокойно. Вскоре идти стало тяжелее, и мужчина спешившись зашагал среди деревьев, что, казалось, росли выше и крупнее по мере углубления в лес. Дорога была однообразной, тихой, повторяющейся. Охотник шёл быстрым решительным шагом, и к вечеру углубился в Чащу на многие мили. Решив продолжить свой путь на следующий день, путник задумался над поиском подходящего места для ночёвки. Осмотревшись по сторонам, он приметил чуть вдалеке огромное дерево, могучее и раскидистое. Его крона возвышалась издали, привлекая внимание. Солнце стремительно садилось, что было заметно по лучам, что застревали в листве дерева, делая его особенно красивым, словно оно было из чистого золота. Когда Сехун подошёл ближе, он заметил, что вышел на небольшую поляну, защищенную со всех сторон плотной стеной деревьев, которые словно водили хоровод вокруг этого исполина, что рос почти в самом центре поляны. Его ветви склонялись до самой земли, укрывая дерево, как невесту покровом в брачную ночь. Ветер шевелил золото листьев, перебирая их, поглаживая. Звон птиц был в этом месте особенно мелодичен, они пели спокойно, убаюкивая, словно исполняли колыбельную песню, подготавливая ко сну. Подойдя ближе и отпустив Виви свободно пастись, Сехун едва не отпрянул, машинально проводя рукой по ножнам, что он прикрепил к бедру. — Застав солнца закат, путник поспешил на ночлег. — Произнёс мелодичный голос. — Но только не рад, что объятия ночи встречать не будет один. Охотник повидал много странности, свирепости и жестокости. Он переборол ужасы, которые насылали мелкие Демоны, сталкивался лицом к лицу со смертью, отталкивая её не раз своим Оружием, но то, что он увидел заставило его оцепенеть на месте. На одной из ветвей сидел невероятной красоты юноша, облаченный в блистательно белые одежды. Они воздушным облаком колыхались при легчайшем движении ветра, словно паря. Его золотистые волосы, плавными волнами спускались до плеч, обрамляя мраморное лицо с идеальными чертами лица. Но даже не удивительно прекрасная внешность заставила мужчину оцепенеть, а та сила, которая огромными волнами исходила от него, она лилась, как свет от солнца, она была настолько естественной, что как кровь наполняла каждую клеточку незнакомца. Улыбнувшись, юноша спрыгнул на землю, приземлившись как перышко, словно не задевая травы, лёгкий шорох опавших листьев исходил от его движений. Подойдя на расстояние вытянутой руки, остановился, слегка наклонив голову вбок, рассматривая вторгнувшегося путника. Сехун заметил, что его глаза были яркими, словно янтарь, который отливает бликами солнца, таких глаз у людей он ещё не встречал. — Безликий. — Прошептал юноша, внимательно изучая незнакомца. — Безымянный, наделенный именем, которое даровал метал. — Кто ты? — Наконец, немного придя в себя от действия той энергии, которую излучало это существо, проговорил Охотник. — Моё имя не скажет многого тебе, скиталец. — Он оторвался от рассматривания мужчины, внезапно, вскинув руку в сторону. К удивлению Сехуна, его белоснежный конь тут же подошёл к протянутой руке, тихонько фыркнув, как делал, когда был рад видеть хозяина. Погладив сильную шею животного, юноша, вновь посмотрел своими удивительными глазами на Сехуна. — Я — Сухо. Немногие знают моё истинное имя, одни забывают тут же однажды услышав его, другие не могут даже услышать его, если я буду кричать. — Но я помню и слышу. — Мужчина принял более уверенную позу, осторожно перемещая руку к эфесу. Юноша, представившейся Сухо, ничего не ответил, только легонько топнул босой ногой, как в тот же миг в воздух взлетели дюжины маленьких светящихся точек, насекомых, именуемых Огоньками Леса. — Ты помнишь и видишь, потому что Чаща позволила это тебе. — В голосе не было злости или гнева. — А тем, кому не позволила, того убила или искалечила? Верно, Демон Чащи? Сухо грустно посмотрел на листок, что оторвался от дерева и кружил в воздухе, он выставил ладонь вверх, и тот точно приземлился в центр. Взяв его осторожно самыми кончиками пальцев, юноша покрутил опавший лист. — Сердце Чащи болит от тоски. Я делаю всё, что могу, но Чаща уже вкусила кровавую плату и мстит за каждую её унесённую жизнь. — Глаза Сухо всполохами янтарного блеска мерцали в мягких сумерках. Даже его воздушная одежда, словно едва заметно светилась звёздным светом. — Ты, тот, кто именуется О Сехун, способен утолить ненасытность Чащи, прекратить жестокость. Охотник моргнул, почувствовав, что веки становятся тяжёлыми. Весь образ Сухо, что стоял перед ним был уже сильнее пронизан свечением, а красота юноши не давала возможности отвести взгляд. Собравшись всеми силами он попытался достать клинок, что верой и правдой спасал его жизнь сотню раз, осторожно, ведя руку к ножнам. Он тянулся, ещё и ещё раз. Внезапно он открыл глаза. Сехун сделал глубокий вздох, прочищая сознание, чувствуя, что лежит на земле. Сухо сидел рядом, скрестив ноги под собой. Было почти темно, только свет от Лесных Огоньков, мерцая, освещал поляну. Сехун все понял в первую же секунду, когда увидел его, но только сейчас он принял это. — Забирая меня, не тронь больше людей. — Сухо едва заметно кивнул головой, мягкие волосы, переливаясь, колыхнулись от движения воздуха. Его губы тронула легкая улыбка. — И отдай, — веки снова предательски начали закрываться, Сехун злился, что оказался бессилен в разливающейся по телу безмятежности, — моего коня отдай тому мальчишке, Чунмёну. — Слышал ли ты пророчество, О Сехун? — Послышался стрекот цикад и ночных птиц. — Да... — Но ты знаешь лишь часть, что люди смогли запомнить. Предсказание Демона, как вы назвали его. — Сухо поднял с земли маленький белый цветок, оторвав один из лепестков, он поднес его к глазам. — Видя только часть, можно ли судить о целом? О судьбе Хранителя и Сердца Чащи, что веками обретают силу, поддерживая гармонию и порядок? Услышь Пророчество Сердца Чащи, Хранитель. — Сухо ненадолго замолк, воздух вокруг пах свежестью, жизнью. Она текла как огромная бурная река, наполняя каждый уголок от земли до неба бесконечной силой и энергией. Только сейчас Сехун в полной мере ощутил могущество Чащи, мощь, что исходила от юноши.«Полная луна — чаща моя, Свет и день сравняются, Кровь твоя близка. На белой стреле мчится судьба. Ведомая лезвием стали она. Круг из страданий замкнется вовек. Услышав тот зов, придёт человек».
Слова, или вся глубина сущности слов, которые будто бы и не произнёс, а вложил в сознание Сехуну юноша, окутали мужчину. Он понял, почему так произошло. Он пропитался ими насквозь, потому что судьба Предсказания была связана именно с ним, а, найдя его, она словно ожила, признавая своего хозяина. Он в последний раз, прошептал ослабевшим голосом, медленно проваливаясь в сон. — Только не трогай Чунмёна. — Ты так и не понял? — Сухо улыбался немного грустно, склонив голову. На его плечах и руках мерцали Огоньки. Он разжал тонкую ладонь, на которой, блестя в свете полной луны, лежал серебряный пятачок. — Чунмён - это я. Сехун изо всех сил боролся с негой, что полностью закрывала его разум. — Мы встретимся…