Киборги носят раны
Гордо, молча, достойно
Тимур поймал Мэй в столовой, когда она пила вишневый компот. Хорошо все-таки, что Джек с Лешим остался на Кассандре, теперь прием пищи стал куда более приятным занятием, и в столовой люди и киборги начали засиживаться намного дольше, чем прежде. — Представляешь, Вит начал участвовать в группе! Не просто молча сидеть в углу, а давать эмоциональный отклик другим участникам и при этом учится быть безоценочным. Я просто его не узнаю! Мэй улыбнулась кончиками губ. — Я тоже замечаю изменения в нашем мальчике. Он начал горевать, и мы работаем с травматикой. Там несколько видов травм, разбираемся потихоньку. Начала разблокироваться агрессия, скоро польется водопадом. Будь готов к конфликтам с ним на группе, это надо будет выдерживать. За спиной послышался звон стекла и грохот, Тимур вскочил, Мэй обернулась. В дальнем конце столовой Джек сердито разнимал Лаки и Вита. Оба насупленно исподлобья смотрели друг на друга, в разбитом окне застряла бита в цветочках. — ...вести себя не умеете, брысь из столовой. Вон во дворе драки устраиваете, а тут ресторан приличный, тут люди едят. Кыш-кыш отсюда! — И киборги! — с вызовом скрестил руки на груди Лаки. — И киборги. Вон отсюда, киборги! — Джек непреклонно указал на дверь и киборги поплелись к ней, едва не пихаясь плечами, как мальчишки. Мэй убедилась, что вмешательства не требуется, и повернулась обратно: — Вот, собственно, началось. У нас есть боксерская груша? Тимур задумчиво почесал подбородок. — Поспрашиваю. Надо в спортзал повесить? — Лучше прямиком в комнату Виту, пусть сливает агрессию экологично. Хотя я уверена, Лаки тоже нарывался. Как и всегда. Ну вот теперь кто-то даст ему отпор — тоже хорошо. — Ки-и-и-иборги, — осуждающе покачал головой Тимур, отпивая свой кофе. *** — Здравствуй, дружочек, — улыбнулась Мэй входящему посетителю. Вит осторожно, бочком прошел в кабинет и виновато взглянул на нее. — Я подрался с Лаки. — Я видела. Сегодня заварила черный Шу Пуэр, налить тебе? Вит с опаской косился на Мэй и ошарашено кивнул. Она аккуратно разлила напиток из заварочного чайника в две пиалы и с удовольствием взяла свою, устраиваясь в кресле. Пахло аромалампой с кедром и свежим чаем. Вит усиленно сканировал состояние психолога и по совместительству своей хозяйки, проверял ее пульс и эмоции. За драку его пока никто не наказал, но должны же, должны? Не бывает без наказания. И это должна сделать его хозяйка, кто же еще. Мэй уже успела стать ему дорога, она слушала его дикие, ужасающие рассказы и понимала его. Возилась с ним, как с маленьким, и не обижала. Пока что. Это дорогого стоит. Было очень стыдно и очень страшно потерять ее расположение, она единственный близкий ему тут человек. Вит был готов на любое, совсем любое наказание, лишь бы не испортить отношение с Мэй, лишь бы она не злилась на него. Но он не знал, что делать. Самому предложить вариант наказания? Самому же его исполнить? Прошлый хозяин с порога начинал орать и замахиваться, если что было не так, и сам же довольно быстро придумывал наказание для киборга. Мэй же молчала. Вит продолжал потерянно и напряженно стоять в дверях и кусать губы. Пауза затягивалась, и киборгу стало совсем невыносимо. Вит, не выдержав, зажмурился и выпалил: — Он принес своих тараканов в столовую, они стали по столу ползать, один мне в тарелку заполз, я его прихлопнул, Лаки перешел в боевой режим, замахнулся битой, я отбил ее в окно и... вот. Будет наказание? Мэй удивленно взглянула поверх пиалы. — Я думаю, что это нормально, когда мальчики, а затем и мужчины, исследуют свою силу, пробуют ее, дерутся. Это нормальный процесс, главное, чтоб обходилось без серьёзных травм. Только окно вы с Лаки вставите новое, совместный труд сближает. Надо всё починить, чтобы в замке было комфортно. А так, между нами, Лаки давно пора было поставить на место. Он действительно постоянно нарывается, и вот, нарвался. Мне бы тоже не понравилось, если ко мне в тарелку забрался бы его таракан. Меня бы это тоже возмутило. Но это не значит, что драться хорошо и правильно, и надо это делать постоянно. Я тебя не виню. Ты чай-то будешь? Удивленный Вит сел на диванчик и механически отпил Шу Пуэр. Черный, как нефть, напиток пах сырой землей и орехами. Довольно вкусно и ново для киборга, раньше он никогда такое не пил. — Нравится? — Д-да, очень необычный вкус. И он должен бодрить, да? — Уже просканировал состав? — рассмеялась психолог. Киборг отвёл глаза и виновато улыбнулся и спешно сменил тему: — Спасибо за боксерскую грушу! Я успел пока только ее закрепить. Надо в нее бить без имплантов, да? — Лучше без имплантов, дружочек. Иначе она рассыпется очень быстро, и будет испорчена. Они помолчали. За окном замка выгуливали веселых корги и слышался их лай. Вит внезапно начал говорить: — Это приходит во сне. Я не хочу вспоминать, но оно приходит, когда я сплю. Я лежу на полу и держу ноги, как было приказано. Один имеет меня, второй стоит надо мной, наступая мне на грудь или горло. Иногда он просто сидит, смотрит и курит. Хозяин позволяет это делать, разрешает им. Хозяин сам отдает меня кому-то, если ему нечем расплатиться, или есть чем, но хочется сэкономить. Сам обычно участия не принимает, просто контролирует, чтоб сильно не повредили и не поломали. Порой в таких оплатах меня забирали просто на стройку или грузы таскать, это было хорошо. Еще пару раз — на арену, драться в каких-то поединках. Тогда повреждений было больше, чем от секса. Хозяин был недоволен. Сам хозяин бывал со мной только сам, дома, наедине. Иногда посылал меня под видом человека соблазнять кого-то и выведать информацию или что-то украсть. И там приходилось ублажать иногда и друзей объекта также. Так было с Сэмом, на последнем задании… Для людей это нормально, ничего такого не происходит. Для меня… тоже нормально. Я служу, как просят, это ведь тоже служба для хозяина. Это в порядке вещей, просто надо немного потерпеть, скоро они устанут и всё закончится. Они ведь не киборги, — Вит усмехнулся, — люди быстро устают. Это плюс. Я тогда не понимал, что происходит, просто выполнял команды и терпел, когда больно. Как хороший киборг. Теперь я начинаю понимать, что это было. Это называется насилием, да? Изнасилованием? Мне тошно. Очень мерзко от себя. Я хочу забыть. И не могу. Пытался стереть, но эта часть памяти не стирается... Мэй внимательно смотрела на киборга, но сегодня он говорил это грустно, но твёрдо. Его не уносило в воронку травмы, не захлестывало эмоциями. Просто грусть и сожаление. Фаза горя. Хорошо. — Ты начал видеть правду и картинка перестала разъезжаться? — Да, — грустно кивнул Вит. — В глубине души я знал, что хозяин не такой уж хороший человек, догадывался, но так не хотелось в это верить... Мэй сочувственно кивнула и подлила ему чаю. Они молчали рядом. — Ни один человек не позволит так с собой обращаться, да? С киборгом же можно делать всё. Вообще всё что угодно и абсолютно безнаказанно. Ведь в этом же и суть, да? — Вит горько хмыкнул. — Быть игрушкой в чужих руках. Просто принимать всё, что происходит. Принимать молча и безотказно, как свою судьбу. Быть преданным тому, кто тебя мучает по своему капризу. Быть вещью и не просить большего. Не иметь права на большее. Потому что таков порядок вещей и тебе просто не повезло — не повезло быть киборгом. Знаешь, я как дурак, еще гордился тем, как много могу выдержать. Вроде как это делает меня хорошим киборгом. Мэй кивнула: — «Я выдерживаю этот уровень насилия над собой. Я молодец, могу собой гордиться». — Да. Оно самое. «Вот она и виктимность, и мазохистический характер, и созависимость как невозможность выдержать собственную отдельность и встретиться с одиночеством. Бедный мальчик, зачем его сформировали таким… Но благодаря всему этому он и выжил». — Мне очень горько, что предыдущий хозяин так бесчеловечно обходился с тобой. Но знаешь, как бы это странно ни звучало, в каком-то плане твои личностные качества действительно делали тебя хорошим киборгом. Так что ты здесь прав. Эти твои качества позволили тебе выжить, тогда как других киборгов, которым не повезло иметь именно такой склад личности, быстро уничтожали. Вит печально улыбнулся. — Я думаю над этим часто. Это иронично: то, что я сейчас в себе презираю, помогло мне выжить. — Ты не виноват, что ты такой. Это же не плохие качества-то: терпение, принятие, смирение, преданность, колоссальная выносливость, самоотверженность. Отличные это качества! Другой вопрос, что направить их можно на служение тирану-абьюзеру, а можно на служение какой-нибудь благой миссии или идеи. Или на служение доброму, — действительно доброму! — хозяину. Не твои качества виноваты в том, что это произошло, Вит. С тобой, именно с тобой, всё в порядке в этом месте. Вит перевел грустный и побитый взгляд на Мэй: — Я давно чувствовал, но никогда не говорил. Мэй… В твоих словах всегда много мудрости и любви. Кажется, это именно то слово, которое подходит для моего ощущения. Когда ты говоришь так, мягко, заботливо, я чувствую мурашки по всему телу и глаза пощипывает. — Тебе трогательно и нежно? — Да. И одновременно будто прикасаюсь к чему-то запретному. Чего мне точно никогда нельзя. Я не достоин такого отношения, я просто инструмент, машина. Это не для меня. Это только для людей. Понимаешь? Я смотрю на человека, и его любить можно, ему сочувствовать можно, любовь для него есть. А меня любить нельзя. Я киборг, как меня можно любить. Любовь не для меня... И каждый раз, когда хозяин засыпал рядом — я смотрел на него и чувствовал, что эти минуты тепла и нежности, которые сейчас были, они не для меня. Я вор. Я украдкой украл немного тепла и близости для себя, но не имею на них права. Он называл имя некой Вероники, вот это тепло предназначено ей, не мне. Мне это не принадлежит, я не заслуживаю. А когда хозяин не ночевал дома, приходил наутро и пах женскими духами, мне было больно в сердце, я думал: «эти крохи тепла сегодня достались не мне». Вот такой я жадный до тепла, да еще и вор. Страшно тебе сейчас это рассказывать… Очень стыдно за себя. — Вит, дружочек… Мне бы не хотелось, чтобы ты считал себя инструментом. Я вижу, как сильно ты нуждаешься в тепле и любви. Да, ты не человек, и было бы самообманом говорить обратное. Ты не человек, ты киборг, и вместе с этим ты живой, живое существо. А каждое живое существо нуждается в любви, тепле и нежности, будь то человек, животное или даже растение. Без любви не выживают младенцы в роддомах и засыхают комнатные цветы. Твой поиск любви нормален и естественен для живого существа, вот что я хочу сказать. Вит молча смотрел на Мэй. Ей показалось, что в глазах его блеснули слезы, но она не была уверена точно. Он тихонько улыбнулся и отпил еще чаю: — Очень тепло стало в груди от твоих слов. Спасибо.