Запретный / Forbidden

      Он ужасно тих, когда спускается из своей комнаты на следующее утро.       Он занимает место во главе кухонного стола, одетый в безупречный черный костюм, его волосы откинуты назад и, как и всегда, лежат идеальными блестящими прядями. Он свежевыбрит и пахнет греховно хорошо, и Рей практически зарывается лицом в большую, пышущую жаром чашку кафа, вдыхая полные легкие горького запаха.       Потому что он не может в такую рань влиять на нее так.       Он усаживается на стул, поправляя манжеты рубашки, и выглядит равнодушным. Ничто не выдает агонию вчерашней ночи — но теперь Рей лучше соображает, что к чему. Когда он смотрит на нее, она чувствует, как вся комната сжимается и улетает восвояси. Физически больно ощущать его так близко.       Финн, сидящий рядом с ней, совсем не обращает внимания на их обмен взглядами, лишь блаженно продолжая хрустеть своими хлопьями. Лея Органа помешивает сахар в утреннем чае, наблюдая за сыном краем глаза.       — Ты так скоро уезжаешь?       — Да.       — Если останешься еще на день, то галактике не придет конец в том виде, который мы знаем, Бен.       — У верховного канцлера нет дня, мама, — упрямо отвечает он, дотягиваясь до чашки кафа. — Он и так уже на пути на Корусант, чтобы встретиться там с Маркусом, Фредериком и еще кое-кем. Я не могу опоздать на свою собственную планету.       — Ты все еще восстанавливаешься от ранений. Я не думаю, что хоть один из них стал бы бежать на встречи, которые могут затянуться на несколько дней, сразу после того как чуть не лишатся собственной жизни.       Бен фыркает.       — Я сильно сомневаюсь, что они еще в состоянии куда-либо бежать.       Лея поднимает бровь.       — Твой возраст — еще не повод для самодовольства, молодой человек. Тебе еще многому предстоит научиться, и в том числе — думать ясной головой.       Он замирает над тарелкой с маленькими пончиками, находящейся прямо перед Рей, длинные пальцы зарылись в сахарный крем, а он сам несколько долгих секунд смотрит на свою мать. Затем он кладет пончик на свою тарелку, облизывая большой палец полными губами и поднимая чашку с кафом, кончиками пальцев крепко обхватывая фарфор. Рей до этого момента никогда не думала, что способна замечать такие мелочи о ком-либо.       — Я не понимаю, на что ты намекаешь, — заявляет он. — Я всегда думаю ясной головой.       Его мать обвинительно мычит на его ответ.       — На вчерашней дискуссии этого будто и не было.       — Я не буду говорить с тобой об этом.       — Тогда я предлагаю тебе начать действовать с той зрелостью, какой требует твоя позиция. Вся галактика на кону!       — Ты думаешь, что я не знаю этого? — внезапно взрывается он. Финн поднимает голову, в то время как Рей невинно потягивает свой каф, пытаясь в этом утреннем споре между матерью и сыном казаться настолько маленькой и незаметной, насколько возможно. — Ты думаешь, я не знаю? Ты больше всех должна понимать, чего я пытаюсь достичь, мама! Ты разочаровываешь меня.       — Бен, я знаю… Я вижу причины, которые стоят за тем, за что ты борешься. За военными кораблями, которые ты отдал приказ выпустить в производство, и за той срочностью, с которой тебе нужно заполучить всеобщее одобрение. Я понимаю, почему ты пошел к чиссам. Пытаясь сделать их частью Республики…       Глаза Рей взлетают к нему.       Чиссы?       — Я знаю причины, Бен. Я понимаю их больше, чем кто-либо другой. — Мать обхватывает своей маленькой ладонью его предплечье. — Но этот альянс не должен стоить тебе слишком дорого.       Бен заключил сделку с чиссами? До этого момента никто не смог этого достичь.       Чувство, схожее с ужасом, охватывает грудь Рей.       — Но Республика отвернулась от них! Что еще я мог?.. — он останавливается посреди предложения, отодвигая от себя нетронутую тарелку. Он чешет глаза. — Корусант — могущественный экономический союзник для них. Они согласились помочь нам в борьбе с Первым Орденом, если разразится война. Они уже отслеживают передвижения Сноука в Неизведанных Регионах и информируют меня о них. Они бы этого не делали, если бы не видели преимуществ этого альянса.       — Я не знала, насколько далеко зашли ваши обсуждения. Ханна, должно быть, хорошо повлияла на своего отца.       — Так и есть. — Его голос теперь едва слышим.       Рей чувствует слабость в костях так глубоко, что не знает, сможет ли снова встать на ноги. Бен действительно женится из-за политических причин. И он выбрал очень могущественный, но укромный и гордый мир для заключения союза. Такой, данное которому слово просто так не забрать.       Получается, что это…       Рей сглатывает ком в горле. Она была так близко вчера к тому, чтобы поддаться ему. Так близко, чтобы позволить прикоснуться и позволить…       Рей может поклясться, что никогда не смогла бы вернуться обратно после такого переломного момента.       — Ты в порядке, дитя? — спрашивает Лея. Рей поднимает глаза, только чтобы увидеть, что все смотрят на нее.       Глаза Бена, прикованные к ней, все такие же напряженные, как и всегда. И ее сердце уже начинает болезненно ускоряться от одной только мысли о вчерашней ночи, уже не говоря о желудке, теперь скрученном в узлы, и том, что она не сможет съесть больше ни кусочка.       — У тебя маленькая крошка в уголке твоих… — он неуклюже жестикулирует у своего рта, пока Рей в замешательстве смотрит на него, — …губ.       — Каких губ?       Бен многозначительно смотрит на нее, и, к ее ужасу, его глаза превращаются в кипящую тьму.       — О каких губах ты думаешь, Рей?       О, Боги…       Она быстро отводит взгляд, протирая лицо кусочком ткани. Она чувствует, как хищные глаза Леи Органы возвращаются к Бену.       — У тебя все в порядке, орешек? — сконфуженно бормочет Финн.       Рей кивает с покрасневшими щеками, рьяно зарываясь ложкой в йогурт. Она практически чувствует тяжелый взгляд Бена, следующий за каждым ее движением. Но она отказывается смотреть в ответ. Она отказывается давать ему знать о том, как он заставляет ее чувствовать.       Вместо это она смотрит на Финна с улыбкой.       — Да, я в порядке. Думаю, перегрелась на солнце вчера. — Он облегченно улыбается в ответ.       Раздается стук вилки о фарфор.       — Что ж, скажи мне… Фонн, да? — Бен отклоняется на спинку стула с намеренной небрежностью.       — Финн, — тот вежливо поправляет его.       — Финн. Конечно же… Прошу меня простить, меня пару дней назад чуть не убил твой бывший работодатель. Моя память все еще играет со мной в игры.       — Ничего страшного.       Бен кривит губы.       — Не потрудишься ли объяснить, как так вышло, что ты штурмовик и работаешь в… санитарии, верно?       — Да.       — …и знаешь так много об устройстве базы Старкиллер и технологических спецификациях, необходимых для разрушения оружия такого масштаба. Потому что, назови меня настырным или параноиком — все это не складывается.       Финн выпрямляется, пока Рей пристальней смотрит на Бена. Правда? Он хочет заняться этим сейчас?       — Он не лжет. — Она быстро встает на защиту Финна.       — Я не упрекаю его во лжи, — протягивает Бен. — Мне просто любопытно.       — Нет, не любопытно. Ты упрекаешь его в том, что он шпион!       — Рей, все в порядке, — Финн кладет руку ей на предплечье, что не уходит от взгляда Бена. — Я могу справиться с ним.       Бен мрачно смеется.       — Справиться со мной? С кем ты думаешь, что разговариваешь, штурмовик?       — Бен! — вмешивается его мать. — Мне нужно тебе напомнить, что Финн — наш гость? И я думаю, что мы уже удостоверились, что ему можно доверять. Что ты пытаешься доказать?       — Он не пытается ничего доказать. Он просто высокомерный, как и всегда. — Рей пристально смотрит на него.       — Что я пытаюсь сделать, Рей, так это понять, где находятся корни того, что произошло той ночью. Кто-то знал, что я буду один, и отправил за мной сноуковских бешеных шавок.       — Звучит так, будто тебе нужно проверить своих приближенных и оставить Финна в покое. Ты, черт возьми, сам прекрасно знаешь, что Финн никак не связан с покушениями.       Бен долго смотрит на нее, прежде чем сжать губы и бросить салфетку на стол. Он со скрипом отодвигает стул назад и встает.       — Бен, ты же не серьезно, — восклицает Лея. — Сядь и позавтракай.       — Нет аппетита, — выдавливает он. — Мой корабль вот-вот будет здесь, а еще нужно сделать много дел.       Он резво направляется к дверям кухни, но останавливается в нескольких шагах перед ними. Он поворачивается к Рей с тем каменным выражением лица, которое она действительно начинает презирать.       — Штурмовик присоединится к Дэмерону на его миссии. Ты можешь присоединиться к ним, если хочешь.       Желудок Рей падает прямо сквозь пол.       — Ты не хочешь, чтобы я защищала тебя? Не хочешь, чтобы я была рядом?       — Это не то… — замирает он, прочищая горло и закрывая на секунду глаза. — Это не то, что я сказал. Я просто даю тебе выбор уйти, если ты больше не хочешь быть… со мной. Вот и все.       Рей может поклясться, что слышит жужжанием чистящего дроида в другой стороне дома.       — Я хочу остаться с тобой.       Он молча смотрит на нее несколько напряженных секунд, сжав челюсть. И кивает.       Лея глядит на Рей, в то время как Бен вылетает с кухни.       — Есть что-то, что мне следует знать? Он как-то заставил тебя чувствовать себя неуютно?       — Нет, мэм. Почему вы так подумали?       — Я знаю своего сына.       — Он всегда был со мной исключительно любезен, и только.       Лея изучает ее своими умными глазами, которые напоминают глаза ее сына. Она явно не верит ее словам, но не говорит ничего, что бы поставило Рей в неловкое положение.       — Попытайся присмотреть за ним, дитя, — мягко говорит она. — Ты моя единственная надежда.       Каким-то образом бремя обещания, вылетающее из ее рта, тяжелее, чем любое другое, которое Рей когда-либо говорила.       — Обязательно.

***

      Рей не удается особо с ним поговорить в течение дня, потому что после того, как они взошли на корабль, его тут же оккупировала Кайдел и еще двое из его команды, все с отчетами в руках, посвящая его в подробности последних изменений на Корусанте.       Джефф подходит поприветствовать ее теплой улыбкой, но взгляд Рей остается прикован к спине Бена, облаченной в костюм, пока он направляется по коридору корабля в сторону конференц-зала. Он не дал сигнала следовать за ним. Он не взглянул на нее с утреннего завтрака.       — Ты в порядке?       — Да, я… Да, я в порядке.       — Хочешь выпить чего-нибудь в комнате отдыха? У меня есть еще пара минут, прежде чем наместник, ты знаешь, начнет размалывать меня вопросами. Я думаю, что он становится хуже изо дня в день, — смеется он, но Рей не присоединяется к нему. Она даже не думает, что его дразнящие замечания смешные.       — Наместник находится под большим давлением, пытаясь защитить галактику от Первого Ордена. Возможно, тебе нужно убавить пыл.       Джефф вздрагивает, но Рей отмечает за собой, что ее это не трогает. Это не первый раз, когда Джефф говорит плохо о Бене, и Рей чувствует за собой вину, что в прошлом тоже так делала. Даже в самой легкой, шутливой форме.       — Спасибо за предложение, — продолжает она, — но я не хочу отвлекать тебя от работы. Я буду в рубке корабля, если понадоблюсь наместнику.       Его лицо выглядит разочарованным.       — Конечно, без проблем. Поговорим позже, — холодно добавляет он.       Рей наблюдает, как он заходит в конференц-зал, и делает пометку в голове не позволить никому из его команды проскользнуть мимо без предварительного поверхностного просмотра их мыслей.       Корабль разрезает гиперпространство подобно ножу.       Рей затевает разговор с пилотами корабля, и ей позволено вести корабль самой. Поэтому она усаживается в кресло пилота, воодушевленная прикоснуться к такому технологическому произведению искусства. Она обхватывает рычаг, по ее позвоночнику пробегает трепет. Это потрясающее чувство. Гладкое ощущение рычага в руке, двигатель, мягко вибрирующий под ним, сама мысль, что у нее под контролем такой мощный корабль.       Его корабль.       Из-за этого она чувствует себя…       Взволнованной, вообще-то. Потому что ее разум, наворачивая круги, стремится туда, куда определенно не должен направляться. Она вскакивает с кресла, и пилот в панике пытается снова взяться за штурвал.       Рей пытается не смотреть на рычаг всю оставшуюся поездку.       Поездка не занимает много времени, как и ожидалось. Вскоре Рей оказывается рядом с Беном, спускаясь по рампе на посадочную площадку того, что, должно быть, является важным зданием наместника. Корусант находится под ними во всем своем архитектурном великолепии, что Рей восхищенно заглядывается вниз.       — Сейчас не время для осматривания достопримечательностей, — говорит Бен. Его брови нахмурены, а пряди волос уже начинают падать ему на лицо — характерный знак, что он уже достаточно много раз проводил по волосам рукой.       Бен стрессует.       Рей стоит позади него в нескольких шагах, ее руки сцеплены за спиной, а ноги на ширине плеч. Она невозмутимо глядит в большое окно из очередного конференц-зала в наместническом районе на бесконечные пространства башен и проклятых зданий, тянущихся вплоть до самой границы того, что было столицей Старой Республики. Аргументы становятся напряженнее, когда большое количество основных лидеров пытаются вывести план, чтобы дать отпор Первому Ордену. Но личные счеты и экономические соперничества встают на пути.       Бен выглядит собранным. Он выиграл среди большего числа лидеров, включая Высшего Канцлера, но все еще есть те, которые не хотят охотно противостоять Первому Ордену и двигаются в сторону переговоров.       Судя по тому, что рассказал ей Финн о Первом Ордене, идея кажется смехотворной.       Встреча тянется до самой ночи, и неприятные аргументы между Беном и премьер-министром Кореллии наконец-то взрываются — с подлыми замечаниями и репликами, которые бьют ниже пояса. Рей решает Силой усадить премьер-министра Кореллии в кресло после особо неприятного комментария относительно происхождения Бена — наличия в его роду Дарта Вейдера, если быть точным. Все шокированно оборачиваются на нее, кроме впечатленного Бена, который просто поднимает бровь в ее сторону, прежде чем угрожает Кореллии, что уберет все корусантские банковские филиалы с планеты. После этого премьер-министр остается на своем месте. Молча.       День сильно сказался на Бене.       Рей видит это в изгибе его сгорбленных плечей и мрачном выражении его лица, пока они идут по длинным коридорам правительственного здания. Она бы ни за что не заметила разницу несколько недель назад.       Коридоры, загруженные ранее днем разнообразной активностью, сейчас практически пусты. Всего лишь пара работников тут и там, выполняющих работу поздно вечером под одиноким освещением офисов. Их плащи разлетаются позади, а шаги эхом отскакивают в пустых коридорах — единственный слышимый звук, кроме завихрений дроидов-уборщиков. Бен остается тихим. И отдаленным.       Они заходят на борт его черного шаттла без единого слова. Рей садится рядом с окном, снова удивляясь городскому виду, в то время как Бен усаживается напротив нее, молча смотря в свое окно. Он остается поглощенным своей тенью, свет снаружи изредка подсвечивает его лицо. Ей невыносимо видеть его таким замкнутым.       — Ты обратил внимание на лицо премьер-министра, когда все согласились с твоим предложением? — пытается прокомментировать она в попытке поднять его дух. Это срабатывает. Он отдаленно фыркает во тьме, и Рей думает, что заметила, как он ухмыляется.       — Он выглядел, как гунган, вылезший из воды, — протягивает он.       Рей фыркает, прикрывая рот рукой, подавляя хихиканье.       — Я думала, что он лопнет, как шарик.       Он тепло смеется, и Рей чувствует его темный взгляд, задерживающийся на ее лице на несколько мгновений, прежде чем он отступает и снова начинает смотреть в окно.       Рей решает оставить его в покое.       Шаттл не подвозит их до его поместья, как она ожидала. Вместо этого он садится на маленькой посадочной площадке на верхнем этаже роскошного здания с апартаментами. Двое из его охранников стоят снаружи главного входа. Ночь приятна, и небо тихо, и Рей видит, как напряжение с плечей Бена спадает, когда они подходят к дверям.       — Добрый вечер, сэр. Миледи.       — Добрый вечер, Майк, — здоровается Бен с охранником и сигнализирует им обоим «вольно». — Деймон.       — Сэр.       Рей улыбается мужчинам.       — Это тоже твое место? — спрашивает она, когда двери с шипением открываются и несколько ламп включается от их приближения.       Он снимает плащ и кидает его на стул.       — Да, оно близко к наместническому кварталу. Я считаю это удобным.       — Так что… я останусь здесь с тобой?       — Ты мой телохранитель, — пожимает плечами он, двигаясь в сторону гостиной.       Рей следует за ним, осматривая просторные апартаменты. Они современные, незатейливые, но очень безликие, составленные по большей части из гладкого темного дерева, металлических поверхностей и стекла. Украшений всего несколько, но они подходят по тематике, и тут же внушительные картины — без сомнений, созданные самыми известными современными художниками, чье только творчество можно купить за деньги — висящие в определенных местах и добавляющие цвета и баланса к общей мужской простоте его дома.       Общий эффект соответствует его характеру. Поверхностному.       Бен исчезает внутри апартаментов без единого слова, и Рей остается одна исследовать комнаты — от гостиной и столовой до нетронутой кухни и дальше, находя и сводя вместе этого загадочного мужчину, который хочет все контролировать и править всеми.       Она почти добралась до кабинета, когда замечает кое-что, заставляющее ее открыть рот от удивления. На стене в конце коридора, который, должно быть, ведет к спальням, висят в рамках несколько скетчей, сделанных углем на белой бумаге. Рей бы не обратила на них внимания. Не больше, чем на те произведения искусства, украшающее его квартиру, если честно. Но тут есть наброски академии Люка и студентов, и в центре всего этого портрет маленькой спящей девочки, ее лицо наполовину скрыто подушкой, а рука свешивается с кровати.       Это никто иной как она, десятью годами ранее.       — Бен?       Он сделал его сам? Слишком много деталей для работы случайного художника. Девочка так похожа на нее, и… скетч висит в его апартаментах. Портрет, где ей десять лет, висит в его апартаментах. Рей не может понять, что это значит.       — Бен, это…       — Ты? Да.       Он вышел из одной из многочисленных дверей, натягивая мягкую черную рубашку для сна. Он проходит мимо, слегка касаясь ее, едва удостаивая портрет взгляда. Или ее.       Тогда это должно означать, что… Он думал о ней.       — Ты знаешь, кем я была, когда Люк познакомил нас?       — Не был уверен. До того момента, когда ты сказала, что твоя фамилия была Джакку, и я догадался, что он и моя мать задумали.       — Что ты имеешь в виду?       Он заходит на кухню, подходит к холодильнику и открывает его, пока Рей следует за ним по пятам. Холодильник до краев заполнен овощами, фруктами, мясом, сырами и всякой разной едой, к которой Рей не терпится прикоснуться. Но Бен достает только бутылку пищевой добавки, открывает крышку и начинает поглощать содержимое, направляясь в сторону кабинета.       Рей ненавидит, когда он так ее игнорирует. Он очень хорошо это делает, когда не хочет отвечать на вопрос, заставляющий его чувствовать себя неуверенно. Но Рей никогда не спускала ему это с рук. Даже когда была маленькой.       — Что Люк и твоя мать задумали? Причем тут я?       Он останавливается около двери и с опаской поворачивается.       — Если ты до сих пор не догадалась, то я не буду тем, кто скажет тебе об этом, — заявляет он и исчезает внутри кабинета. — Устраивайся поудобней и скажи, что хочешь есть. Я скажу дроиду приготовить что-нибудь. — Рей слышит, как его голос движется внутри кабинета.       — Разве ты не будешь есть?       — Мне нужно работать.       Рей гневно фыркает. Упрямый болван.       Она ненавидит, когда он говорит загадками.       Рей снова кидает взгляд на холодильник и слышит, как ее желудок бурчит, соглашаясь. Они не ели ничего с самого утра на Чандриле, и Рей подавляла протесты своего желудка часами. Бен, по-видимому, не выглядит особо подверженным голоду. То есть, если не считать его ужасное настроение. На самом деле Рей не может припомнить, когда видела, чтобы он ел нормальную еду. На Чандриле Лея постоянно надоедала ему просьбами что-то съесть, в то время как он слонялся по дому всего лишь с чашкой кафа в руке.       Рей пожимает плечами. Если он хочет уморить себя голодом, это его право. Она голодна и планирует вторгнуться в его холодильник в поисках еды.       Полчаса спустя, после хорошего поиска в холодильнике и копания в ни разу не использованной кухне без единого пятнышка ради подходящих приспособлений для готовки, у Рей вышло собрать подобие обеда. От овощей в масле, стоящих на столе, поднимается пар, свежий салат нарезан, собран вместе, засыпан приправами и приправлен маслом и уксусом, и Рей почти заканчивает жарить два банта-стейка с приправами — на всякий случай, если он вдруг передумает. Кухонная усталость проявляется в полную силу, поэтому, когда она чувствует его голову, наклоняющуюся ей через плечо, чтобы посмотреть, что она готовит, Рей чуть ли не подпрыгивает от испуга.       — Тебе необходимо перестать подкрадываться ко мне.       — Что ты делаешь?       — На что похоже?       — Не будь всезнайкой. Я не в настроении.       — Что ты сделаешь? Отшлепаешь меня? — фыркает она, снимая стейк со сковороды. Рей кладет стейк на тарелку и посыпает травами. Бен напрягается позади нее, но разумно выбирает не комментировать ее слова. Ее настроение такое же отвратительное, когда она голодна, поэтому только звездам известно, куда заведет этот разговор.       — Это называется ужин, Бен. Я не ела весь день и умираю с голоду. Тебе, возможно, и хватает этих глупых пищевых добавок из твоего переполненного холодильника — но мне нужна нормальная еда. Поэтому, если ты не против, пройди мимо и возвращайся к себе в кабинет, чтобы докучать кому хочешь в столь поздний час, и позволь мне спокойно поесть. Ты едва ли обменялся со мной словом за день. Зачем же начинать сейчас?       Она проходит мимо него, берет нож с вилкой и устраивается за столом, где уже выставлена остальная еда. Она почти начала резать свой аппетитный стейк, когда услышала скрип стула и увидела, как Бен устраивается напротив нее. Она пытается не обращать внимание на его присутствие и начинает набивать рот замечательным стейком. Рей стонет, откусывая кусочек, и кивает сама себе.       — Это правда очень вкусно. — Ей приходится принять тот факт, что она неплохо постаралась в такое позднее время.       Она берет на вилку немного салата и засовывает в рот, счастливо жуя, несмотря на неприметный взгляд Бена в ее сторону.       — Хочешь? — скрепя сердце спрашивает она с набитым ртом. Она сильно надеется, что он откажется, потому что она очень голодная. Она без проблем умудрится съесть и его стейк.       Он качает головой, говоря: «Нет», но продолжает смотреть на нее, его взгляд настойчивый и непоколебимый. Рей порой не знает, что о нем думать.       — Ты совсем не голоден?       — Голоден.       — Почему тогда не ешь? — Она указывает вилкой на еду на столе.       — Не могу.       Рей перестает жевать и глядит на него. Эти темные глаза смотрят на нее так, будто она — то, что он бы съел. Рей пытается не обращать на это внимания. Она знает, как опасно играть в игры с этим мужчиной.       — Бен, я серьезно.       — Я тоже.       — У тебя аллергия на еду?       Неожиданная улыбка разбивает его лицо. Он отводит взгляд.       — Нет.       — Я заметила, что твоя мать пыталась убедить тебя поесть что-нибудь, когда мы были дома. Но ты игнорировал ее.       — Она всегда докапывается до меня в каком-то подобном ключе.       — Это называется беспокойство.       Он играется с ее стаканом, крутя в своих длинных пальцах. Избегает смотреть на нее. Рей засовывает приготовленные на пару овощи в рот и задумчиво жует.       — Ты живешь один? — спрашивает она.       — Мне не нравятся люди в моей квартире. Только если я сам не ищу компании.       Снова этот взгляд.       Рей замирает, одновременно чувствуя, как еда падает в желудок, как свинец. Она отодвигает тарелку и вытирает рот.       — Я не хочу навязываться. — Она собирается уйти.       — Нет. Подожди! — его рука взлетает, чтобы перехватить ее. Рей останавливается.       — Я не против тебя. Я никогда был не против тебя… Пожалуйста. Садись, — говорит он, быстро отдергивая руку.       Рей делает так, как он говорит, но чувствует, как этот разговор ведет туда, куда она не предполагала. Она не хочет повторения той ночи у озера и не может позволить себе находиться рядом с ним, не обозначив определенные границы. Не зная, какого типа компанию он не против иметь в своей квартире. Последнее, что ей нужно — наткнуться на его невесту одним веселым утром, когда она выйдет из фрешера, или столкнуться со случайной женщиной, выходящей из спальни. Это заставляет ее желудок скрутиться, и внезапно Рей уже не такая и голодная.       — Разве Ханна не приходит, чтобы увидеться с тобой? Разве вы не проводите время вместе? Вы же поженитесь через… — Черт, когда они собираются пожениться? Рей этого даже не знает.       — Через месяц, — бормочет он, ведя рукой по волосам. Он заставляет эти слова звучать как смертный приговор. И, может, в каком-то смысле это он и есть.       Для них. Предательская маленькая мысль вгрызается в ее разум, прежде чем она успевает ее остановить. В груди у нее что-то болезненно сжимается.       Всего лишь месяц.       — У нас с Ханной заключена сделка, — начинает он, ведя указательным пальцем по ободку стакана. — Ее отец — глава аристократии чиссов. Она поможет мне заслужить доверие отца, а я выведу ее из общества, из которого она так жаждет сбежать. Наш брак — это билет на волю.       — Но это все еще брак, которого ты не хочешь.       — Не говори, как моя мать! Ты здесь не для того, чтобы подвергать сомнению решения, которые я принимаю. — Он вскакивает со стула, чуть ли не роняя его — Мы не знаем военного потенциала Первого Ордена. Республика должна быть готова к худшему. И если Республика отказывается увидеть опасность этого набирающего силу режима, значит, мне нужно что-то сделать с этим!       — Бен, я не…       Он поворачивается к ней спиной и сжимает руками кухонный стол — его тяжелое дыхание является безошибочным доказательством тревоги, текущей сквозь его тело.       Рей вдруг верит, что понимает. Понимает причины его холодного поведения и резкого нрава. Причины его бессонных ночей и одиночества, мучающего его. Его поисков удовольствий плоти. Его ненасытной жажды контролировать и доминировать. Его постоянного желания обладать вещами, которые он не может иметь.       Его голода.       Рей верит, что все эти характеристики каким-то образом взаимосвязаны. И будет мучительно сложно распутать этот клубок и вывести на свет причины, которые превратили его в человека, каким он является сейчас. Он сам, возможно, не знает о них. Он, возможно, не знает, как справляться с ними.       Он не ест.       Она вдруг понимает. Бен едва ест… Она быстро проматывает все те моменты, когда была с ним. Сенат, его корабль, Канто Байт, Чандрила. То, как он горящими глазами наблюдает, как она ест самую простую еду, когда все, что, она замечает, он съел — жалкие крохи. Он наказывает себя? Кто знает, какие еще странные привычки появились из-за непреодолимого бремени на его плечах. Рей гадает, стремится ли Бен сделать больше, чем просто защитить Республику. Пытается ли он поддержать наследие.       Или пытается сжечь его на корню.       Рей трет лоб.       Защищать Бена от самого себя намного сложнее, чем защищать его от Сноука. Знали ли Лея и Люк о его состоянии, когда позвали ее?       Она кидает взгляд на Бена. Он все еще повернут к ней спиной, его голова опущена. Рей сползает со стула. Она берет свою тарелку с вилкой и шагает к нему. Он не двигается, когда она запрыгивает на кухонную столешницу и ставит тарелку на колени.       — Бен?       — Рей, я не могу спорить еще и с тобой.       — Я знаю.       Получится ли у нее?       Она поднимает вилку и тычет в его сторону. На столовом приборе наколот какой-то зеленый овощ в масле.       — Я думаю, что нужно было положить больше соли. Но не уверена. И теперь, смотря на него, думаю, что, возможно, я немного передержала.       Он осматривает вилку.       — Выглядит нормально.       Она засовывает вилку с рот и стонет ото вкуса. Его взгляд остается прикован к ней, и она думает, что видит, как он кипит. Она накалывает на вилку кусочек мяса и тычет в его сторону.       Может ли она помочь ему справиться с самим собой?       — Я думаю, что нужно определенно еще посолить. Можешь сказать, что ты думаешь на этот счет. Пожалуйста?       Он глядит на кусочек мяса, видимо, борясь сам с собой. Но, разумеется, после долгого момента колебания он наклоняется, открывает рот и обхватывает губами кончик вилки. Затем отстраняется и жует.       — Не торопись, — говорит она. — Почувствуй вкус. Я подожду.       Она накалывает на вилку еще немного овощей и снова указывает в его сторону.       Сможет ли она уйти от него, когда придет время?       — Попробуй со стейком. Я думаю, что из-за него вкус становится лучше. Должно быть, из-за масла.       Он кивает, позволяя еде попасть в рот.       Он пристально смотрит на нее, и каким-то образом Рей чувствует, что он знает, что она задумала. Но за его проникновенными глазами нет гнева. Только печаль. Бесконечная печаль и принятие. Возможно, своей собственной судьбы.       Рей чувствует, как ее глаза начинает щипать. Она, наверное, должна отвернуться и не позволить ему увидеть, но она не может.       Он сглатывает и выглядит так, будто собирается сказать что-то, но Рей поднимает руку, чтобы приласкать его израненное лицо. Он закрывает глаза и тянется к ее прикосновению. Рей не знает, останется ли в конце у нее что-то неразбитое в сердце.       — Ничего не говори, — шепчет она. — Просто ешь.       Нет. Определенно не останется.       Появляется его мягкий язык, слизывающий каплю соуса с уголка губ. Он тут же прячется обратно, но все же оставляет Рей пялиться на место его губ, которая теперь блестит — она затаила дыхание, а ее внутренности сжимаются от желания, которое она не может назвать.       Он поднимает темный взгляд и смотрит на нее.       Раздается громкий звон, когда тарелка с ее колен падает на пол. Рей в спешке спрыгивает со стола и бросается по коридору к одной из комнат. Бен зовет ее по имени, но она захлопывает дверь за собой, тяжело дыша. Ее колени подгибаются, а голова горит, и она сползает на пол в сгустке конечностей и эмоций.       И молится.       Молится, чтобы двери было достаточно, чтобы остановить от поиска тех самых губ уже ее саму.