To Love is to Sacrifice

Как вода — это жизнь, так и любовь — это жертва. Энви едва ускользнул от атак Огненного Алхимика, как только свернул в ближайший тёмный коридор. Его безжалостно обожженная плоть и волосы восстанавливались медленнее, чем обычно, и он прислонился предплечьем к холодному камню, чтобы на пару мгновений перевести дух. Он проклял жалкого человечишку за столь наглое использование алхимии, и будь он сам проклят, если вновь окажется в таком положении. — Зависть, — казалось, его имя прошептали отовсюду одновременно. Он даже не шевельнулся в поисках источника; он знал, что это был Прайд, который всегда был там, куда дотягивались тёмные отростки теней. Его дыхание резко вырвалось из лёгких. Последний ожог закрылся алой вспышкой статического электричества, и он вытянул конечности, чтобы проверить новую плоть. — Что тебе нужно, Прайд? — выпрямившись, спросил Энви. Он не был уверен, где искать своего брата-гомункула, поэтому сосредоточился на отбрасываемой факелом собственной тени. — У Отца есть для тебя работа, — задумчиво произнёс лукавый детский голос. Вокруг Зависти распахнулось множество глаз, и он скрестил на груди руки в ожидании, когда Гордыня продолжит: — Стальной алхимик, Отец хочет, чтобы ты присмотрел за ним, пока мы готовимся к жертвоприношению; он пока ещё готовит других для Обещанного дня. — Малявка? — Энви махнул рукой и с ухмылкой закатил глаза. — Да, конечно. Он не станет для меня проблемой. Рот тени изогнулся в хитрой улыбке. — Разумеется, нет. Ты найдёшь его в камере уровнем ниже. Сейчас я смотрю за ним, но я нужен Отцу в другом месте. Прайд исчез в одно мгновение, и Энви передёрнуло из-за отсутствия гомункула вместе с ним в одном тоннеле. Ему всегда казалось жутким то, что разум его брата может переноситься далеко от тела с помощью теней. Он отмахнулся от этой мысли, вспоминая о собственной силе, смене формы. Он сам был не лучше. Зависть пробирался по туннелям, чувствуя, что ему немного не терпится увидеть мальчика. Эдвард Элрик всегда интересовал его: трансмутация человека, автоброня, его стремление восстановить тело брату — всё это только больше интриговало его. Если бы можно было чувствовать влечение к алхимику, Энви, разумеется, чувствовал бы это. И теперь Отец доверил мне его содержание, — подумал он, вглядываясь в крошечное окошко в двери камеры. — О, это так интересно. Внутри, посреди комнаты стоял на коленях Стальной алхимик. Его руки были скованны длинным металлическим прутом за шеей, ладони широко разведены, он не мог завершить свой драгоценный алхимический круг. Зависть не смог удержаться от маниакального смеха, когда он открыл ржавый замок. Эдвард скривился в отвращении, когда гомункул вошёл и закрыл за собой дверь. — Рад снова тебя видеть, коротышка. Надеюсь, тебе удобно. Блондин нахмурился и попытался освободиться от пут. Зависть ухмыльнулся. Вид Эдварда, дёргающего в металлических наручниках, всколыхнул что-то глубоко внутри него, но улыбка на его лице слегка померкла при этой мысли. — Ты кого назва- — Ох, заткнись, твои разглагольствования надоедают, пацан. А теперь сиди тихо, Отец пока ещё не готов использовать тебя, — Зависть сел, прислонившись спиной к стене перед Эдом, подтянув одно колено к груди и положив на него руку. — Использовать меня? Для чего? — Эдвард неловко повёл плечами, опираясь на прут. Энви заметил, что рубашка у мальчика была разодрана в нескольких местах, его загорелая кожа была удобно выставлена напоказ. Он ухмыльнулся. Соблазнительно. — Я не в праве говорить, — пожал плечами гомункул. Я знаю, для чего бы я тебя использовал. Они долго хранили молчание, Эдвард наклонился вперёд, а Энви смотрел на белокурого алхимика. Задрых, должно быть, чёртов карлик. Ему постепенно наскучило наблюдать за пассивностью жертвы, грех привык к активным действиям. Будучи назначенным на эту работу, он поверил, что Отец больше ему ни в чем не доверял: разумеется, алхимик, будучи вот так закованным в кандалы, никуда не денется. Едва он это осознал, Зависть медленно встал, чтобы подойти к Эду. Он вполне мог воспользоваться ситуацией и присмотреться повнимательнее, пока мальчик не может убежать. Он присел на корточки перед жертвой и наклонился, чтобы заглянуть ему в лицо, но обнаружил, что тот действительно спит. Взгляд Зависти скользнул по обнаженной коже груди Эдварда, по его спутанным золотистым волосам, по его мускулистой руке и, наконец, по его автоброне. Протянув руку, он легонько провел пальцем по плоти Эдварда от запястья до плеча, заставив его проснуться. Эдвард поднял голову и настороженно посмотрел на Энви, который просто улыбнулся и встал. Посмотрев сверху вниз на блондина, Энви обошёл его и встал у него за спиной. Он просунул два пальца в большую дыру в черной майке Эда. Мальчик напрягся, когда костяшки пальцев задели его кожу. — Что… что ты делаешь, Энви? — он старался, чтобы его голос звучал строго, но, несмотря на все его усилия, он дрогнул. При этом Энви только шире ухмыльнулся. — Ох, ничего. Просто хочу посмотреть, — гомункул всё сильнее и сильнее разрывал дыру в рубашке. Ткань соскользнула с тела Эдварда, и Энви глубоко втянул воздух, увидев, как мышцы перекатываются под гладкой кожей, когда мальчик слегка развернул верхнюю часть тела. — Эй! Какого чёрта это было? Энви оттолкнул в сторону металлический прут так, что Эд развернулся к нему лицом. — Мне просто любопытно. Почему? Ты боишься, малявка? — он осторожно прикоснулся к поврежденной коже вокруг порта автоброни Эдварда, заставив его вздрогнуть, по коже побежали мурашки. — Боюсь тебя? Я вовсе не боюсь тебя! — Разумеется, не меня. А того, что я могу сделать с тобой, — палец скользнул по изгибу позвоночника Эдварда. Энви обнаружил, что ему очень нравится, как тело Эда реагирует на его прикосновения. Эд стиснул зубы, когда его тело охватила неотвратимая дрожь. — С чего бы мне бояться того, что ты делаешь? Не то чтобы я не мог надрать тебе задницу, Зависть, — теперь его голос слегка дрожал. Зависть рассмеялся, когда он снова присел на корточки перед алхимиком, постукивая пальцем по сковывающему руки Эдварду стальному пруту. — Ты, правда, не в том положении, чтобы драться со мной, не так ли? Эдвард лишь впился взглядом в своего похитителя. Энви окончательно стянул черную рубашку с Эда, крепко сжал его плечо, принуждая сесть. Эд подчинился, почти не сопротивляясь, а через мгновение он уже лежал на земле. Реагируя немного медленнее, чем обычно, Эд попытался выпрямиться, но был остановлен прохладной рукой, прижатой к его груди. Эдвард больше не мог скрывать свой страх, он окончательно попался в ловушку. Зависть ухмыльнулся, когда он перелез через Эда, чтобы устроиться на животе, одновременно успешно пресекая попытки Эдварда сбросить его. Гомункул просто был слишком тяжёлым, чтобы бьющийся мальчик мог его скинуть, особенно в нынешнем состоянии, будучи привязан к перекладине. Этого было почти достаточно, чтобы он увидел, как лицо Эдварда исказилось в замешательстве в отчаянной попытке понять, что задумал Зависть. «Всегда хотел узнать, какое это тело на самом деле. Крепкое и тёплое,» — подумал он, слегка прильнув руками к сильным грудным мышцам лежащего под ним тела. Быть таким нежным было совсем на него не похоже, но в этом плане любопытство удерживало его от прежнего поведения. Он и раньше сражался с алхимиком и знал, насколько тот невероятно силён; он никогда не представлял, что будет изучать его таким образом. Эдвард просто лежал, застыв на месте, пригвожденный к земле. Его дыхание участилось, когда он неуверенно посмотрел на гомункула, широко распахнув золотые глаза. Энви провёл пальцем по углублению в центре груди Эда и продолжил вести по линии каждого ребра Эда, пока не осталось ни одного сантиметра нетронутого торса. Сплошные кости и мышцы. Неудивительно, что у него хороший удар, чёртов сопляк. — Прекрати, — голос Эдварда был твёрдым и не дрожал, как раньше, но он был низким и тихим. Услышав это, Энви оживился. — И не подумаю, — Зависть скользнул вниз, пока не оказался верхом на коленях Эда. Он наклонился, чтобы оказаться лицом к лицу со своей добычей, их носы едва соприкасались, и волосы греха накрыли их обоих плотным тёмным занавесом. — Я думаю, что хотел бы не торопиться с тобой, когда ты здесь и не можешь бороться со мной. Если бы глаза Эдварда могли хоть немного расшириться, они сделали бы это, когда Зависть поцеловал его. Мальчик извивался и пытался вырваться, но твердый камень под ним был неумолим. Как бы он ни боролся с этим, Эд не мог помешать языку, влажному, горячему и изучающему скользнуть в его рот. Зависть простонал в рот Эдварда, когда он слегка качнул бедрами. Под маскировкой Зависть видел, как многие люди делали это за свою долгую жизнь, но никогда не хотел участвовать. В конце концов, это была его работа — сливаться с толпой. Он знал, как это работает, но никогда не возбуждался, как сейчас. Теперь он чувствовал полную противоположность и хотел Эдварда. Когда поцелуй прервался, Эдвард возобновил свои метания, разглагольствования, его движения были сильно затруднены металлическим стержнем, который Зависть прижимал к полу большей частью собственного веса. — Какого чёрта? Что это было, извращенец? Что ты… — протест Эда прервали, когда Зависть укусил его зубами за сосок, фактически заставив его замолчать. Грех продолжал резко покусывать кожу Эдварда, пока он не добрался до уха, где провел языком по раковине уха. — Ты такой милый, когда злишься, — Зависть снова вжался в бёдра Эдварда. Мальчик крепко зажмурился и изо всех сил старался не издавать ни звука. Он практически чувствовал, как парень, сидящий на нём, улыбается ему в шею. — Ты всегда меня увлекал. То, что ты здесь в таком виде, не менее интересно, — Эдвард зашипел, когда зубы Зависти впились в тонкую кожу, прикрывающую его учащенный пульс. — Ублюдок, — прорычал он, стиснув зубы. Зависть вобрал в рот только что образовавшийся засос, окрашивая кожу в тёмно-фиолетовый цвет. Гомункул откинулся на колени Эда, чтобы оценить свою работу. Когда он сделал это, ахнул, обнаружив, что Эд наполовину затвердел под ним. Эдвард лежал неподвижно, боясь, что Зависть обнаружит, как его тело предательски реагирует на такое обращение. Конечно, это существо его не привлекало. «Я не гей», — повторял Эд себе снова и снова, но доказательства между его ног было достаточно, чтобы даже его аргумент прервался вскриком. — В конце концов, не такая уж и мелюзга, — ухмыльнувшись, Энви вновь чувственно медленно повёл бедрами, руки распростерлись на груди мальчика, вот как он видел, как это делают люди. Судя по твердости, давившей на него снизу, он не так уж и плохо справлялся с работой. — Чёрт, Энви! Пожалуйста, не делай этого, — эти слова прозвучали как нервная мольба, отчаянное желание покончить с ситуацией. Зависть слез с его колен, но полностью проигнорировал протесты против его продвижения, медленно расстегивая кожаные штаны алхимика. Когда они соскользнули вниз, открылись черные боксеры, выпуклость в центре безошибочно указывала на чувства Эдварда к Зависти. Как только ботинки, носки и брюки были сняты, Эдвард попытался пнуть Энви, который поймал ногу одной рукой и положил её с другой стороны от себя, встав между ног мальчика. Это заставило Эдварда почувствовать себя неловким и совсем, совсем незащищённым, почти голым, с ногами, раскинутыми меж другого теплого тела. После такого он лежал неподвижно, боясь того, что будет, если разозлит гомункула. — Как нехорошо, а ведь я был нежен с тобой, — замурлыкал Энви, наклоняясь, чтобы обхватить сосок ртом. Он чувствовал стояк Эдварда у своего живота и сам был довольно возбужден. Просто наслаждаться телом Эда было неописуемо, и, хотя это новое чувство, похоть, как он думал, было трудно контролировать, он не хотел торопиться. Влажный, скользящий язык провёл дорожку к центру тела Эда. Мышцы живота напряглись под прикосновениями Энви, когда он лизал все ниже и ниже. — Прошу… — Эд судорожно всхлипнул, глаза начало щипать от слёз. В основном он был расстроен тем, что его тело было так возбуждено. «Я не гей,» — успокаивал он себя. — Уже умоляем, не так ли? — Энви впился зубами в кожу над острой тазовой костью Эдварда, заставляя тело под ним дернуться в сторону. — Прошу, не делай этого, — на этот раз он смог сказать больше, хотя его голос больше походил на скулёж. — Я сделаю это. И тебе понравится, Эдвард, — Зависть поиграл с поясом нижнего белья Эдварда, слегка проведя под ним кончиками пальцев. Грехом двигало любопытство, а не его фактические знания о сексе. Он только знал, что хочет сильнее возбудить Эдварда. Его будоражило осознание того, что он сам являлся источником такого возбуждения. Он провел ладонью по покрытой тканью твердости, чувствуя, как она ещё больше напрягается. Энви улыбнулся Эду, прижавшись к его коже, прежде чем прижаться своим горячим ртом к Эду, посасыванием смачивая хлопчатобумажную ткань. Голова блондина откинулась на каменный пол. «Нет, нет, нет, нет». Сочетание теплых губ Энви с прохладным воздухом, когда он продолжил, было невыносимо. Он шептал: — «Это несправедливо. Я не хочу этого,» — Эдвард затаил дыхание. Мучительно медленно Энви потянул нижнее белье и снял его, чтобы показать полностью обнаженного, полностью возбуждённого Стального Алхимика. Гомункул вновь низко зарычал, жадно оглядывая мальчика. Невыносимо идеальный. И мой. Следующее, что почувствовал Эдвард, был язык Зависти, скользящий по всей длине его пульсирующей эрекции от корня до кончика. Содрогнувшись от этого ощущения, он чуть не кончил в этот момент. — Видишь. Я же говорил, что тебе понравится, — грех повторил движение и был вознагражден ещё одним стоном. Эдвард Элрик сдавался. Он взял мальчика в рот, полностью проглотив его. «Возможность изменить своё тело иногда действительно к месту, » — размышлял про себя Энви, чувствуя, как кончик члена Эдварда упирается ему в горло. Ему пришлось крепко прижать руки к бедрам Эда, чтобы тот не толкнулся ему в рот. Он урчал вокруг Эдварда, который громко стонал в ответ. Он наслаждался реакцией Эда. Тихие и неразборчивые звуки срывались с его губ каждый раз, когда его рот двигался вверх и вниз, каждый раз, когда его язык кружился вокруг кончика, слизывая оттуда капельки сладкого преякулята. Это было полнейшее блаженство — наблюдать, как мальчик сходит с ума; его враг, совершенно уязвимый и извивающийся от удовольствия под ним. Зависть продолжал стимулировать Эдварда твёрдой рукой, когда он поднялся вперед, чтобы украсть ещё один поцелуй. Этот теперь был более страстным, чем предыдущий, когда Эд больше не боролся с этим. На самом деле он пытался доминировать над ртом Зависти, даже находясь в невыгодном положении. Забыв, что у него связаны руки, Эд попытался пошевелиться, чтобы прикоснуться к тому, кто его мучил. Он повернулся, чтобы посмотреть на одну из своих связанных рук, и нахмурился. Гомункул воспользовался открытой шеей Эда и запечатлел влажный поцелуй у него за ухом. Он и не догадывался, что может быть так приятно обращаться с кем-то подобным образом и заставлять его взаправду хотеть этого. Он начал думать, что, если бы люди, по крайней мере, всё правильно поняли, они были бы не такими уж плохими. — Отпусти, Энви, — взмолился Эд, но Зависть не послушался. Он медленно отрицательно покачал головой и продолжил доставлять удовольствие Эду ртом, зарабатывая сладкие вздохи за свои действия. Эдвард, потерявший всякую волю к борьбе с этим, крепко сжал кулаки и громко застонал, почувствовав, как в нем что-то растёт. Он никогда не испытывал подобного раньше, и ему казалось, что он сейчас разлетится на миллион кусочков. Зависть почувствовал его напряжение и немного ускорил движение руки на его члене, его рот посасывал кончик, с нетерпением ожидая, когда мальчик сорвётся. Когда давление стало слишком сильным, у Эда перед глазами полыхнули пятна. Прерывисто дыша, он кончил в рот гомункула, который проглотил всё, что мог предложить Эдвард, и жадно облизал губы. Эд пережил свой оргазм, толкаясь в массирующую его руку. Когда он опустил взгляд вниз, то увидел ухмылку на лице Энви, похоть в его глазах и застонал. — Зависть, — это имя показалось едва слышным шепотом из сухого, охрипшего горла Эда, — прошу, развяжи меня, — вновь взмолился Эдвард. Сейчас это больше походило на тихое требование, чем на отчаянную мольбу до этого. Зависть кивнул и пополз вверх, чтобы добраться до кандалов. Одна металлическая манжета упала на камень, но Эд остался растянутым поперек металлической перекладины. Зависть остановился на середине для поцелуя. Эд чувствовал свой вкус, когда исследовал рот языком, что-то, что только заставило его снова завестись. Он расстроился, когда Зависть отпустил другую его руку. Это произошло в одно мгновение, чего и следовало ожидать от Зависти. Когда с его руки сняли вторую манжету, Эд практически набросился на него, поменявшись местами. Их губы отчаянно сжались, каждый пытался взять верх. Эд вплел пальцы из плоти и металла в темно-зеленые волосы. Энви удалось сесть, держа Эда на коленях и целуя его в шею. Мальчик отчаянно дергал ткань его топа, пытаясь стянуть его, поэтому он помог ему снять предмет одежды. Одной только бледной обнаженной груди было недостаточно для Эдварда, который опустил руки вниз, пытаясь стянуть юбку и шорты, которые были обычным нарядом Энви. Зависть мягко столкнул Эдварда с колен, обхватив его двумя руками за талию, и опустился на колени. Всё ещё целуясь, он спустил короткую комбинацию юбок по своим мускулистым ногам и сбросил их с лодыжек, оставив на себе черное нижнее бельё, плотно сдерживающее его бушующий стояк. Не теряя времени, Эдвард схватился за пульсирующую эрекцию, и Зависть на время стал поддаваться, поскольку он наслаждался тёплыми пальцами, сжимающими его через ткань. Вспомнив о себе, он потянул за косу Эда, обнажая его шею, где он вжался губами, чтобы оставить новую отметину, чередуя посасывание и облизывание тёплой кожи. Мммм, мне нравится эта косичка. Зависть встал и потянул мальчика за собой, медленно ведя его назад к матрасу в тёмном углу камеры. Эд помотал головой, оглядываясь по сторонам, а затем снова посмотрел на гомункула. — З-зависть, но я не гей. «Поздновато говорить об этом,» — с сожалением подумал он про себя. Энви в ответ легонько толкнул Эдварда на матрас и забрался на него сверху. — Вы, люди, слишком много вкладываетесь в подобные стандарты. Это девочка. Это мальчик, — он размахивал руками, произвольно указывая на девочку там и мальчика здесь. — Мальчики должны любить девочек. Девочки должны любить мальчиков. Если и есть что-то, чему я научился, наблюдая за людьми все эти годы, так это тому, что они никогда не ценят того, что находится прямо перед ними. Ты говоришь, что ты не гей, — он запечатлел легкий поцелуй на слегка приоткрытых губах Эда. — Забудь всё, что люди говорят о том, что ты должен чувствовать, и скажи мне, что ты чувствуешь прямо сейчас? Несколько долгих секунд тишины растянулись между ними, золотые глаза внимательно следили за пурпурными, прежде чем Эдвард полностью притянул Зависть к себе, жадно проникая в его рот. Одна металлическая рука потерялась в этих длинных тёмных волосах, его ноги обхватили чужие бёдра, а другая рука потянулась вниз, чтобы вытащить Зависть из трусов. У Эда перехватило дыхание, когда он почувствовал длину и обхват члена своей ладони, размер, который он не мог представить, ощущая его до этого через хлопок. «Должно быть, это преимущество способности Зависти менять облик,» — подумал Эд про себя. Он снова возбудился и хотел разрядки ещё сильнее, чем раньше, и он с энтузиазмом сжимал член в руке, чтобы показать своему любовнику, чего он хочет. Зависть тяжело дышал ему в шею, и Эд довольно улыбнулся, когда бёдра прижались к нему, умоляя о большем. Не желая слишком накручивать на себя, прежде чем приступить к самому главному, Энви наклонился над мальчиком и провёл пальцами по коже его правого плеча там, где она граничила с металлической обшивкой. — Я хочу её снять. Эд резко сел и оттолкнул блуждающую руку Энви. — Что значит снять? Ты думаешь, я поверю, что ты не убьешь меня, пока моей автоброни не будет? Ни за что, — Эд фыркнул, плюхнувшись обратно на кровать и скрестив руки на груди. — Ох, да брось. Мы оба знаем, что если бы я и правда хотел убить тебя, то уже сделал бы это, когда ты был в кандалах, — Зависть поцеловал чувствительную кожу возле автоброни, заставив Эда судорожно всхлипнуть. — Я хочу кое-что попробовать. Когда он приблизился, чтобы отсоединить конечность, Эдвард напрягся, но больше не протестовал, поэтому он расстегнул защёлку. Он медленно отсоединил металлическую руку от Эда, который поморщился, а затем застонал, увидев, что она не на месте. Зависть этим был просто заворожён. Он несколько раз согнул локтевые и лучезапястные суставы до предела, прежде чем положить прохладную руку на грудь Эда, медленно проведя ею вниз по его ноющему члену, где и оставил её, чтобы убаюкать его. Без сомнений, Эд и раньше прикасался к себе своей стальной рукой, но не под таким углом, и он всегда контролировал это. Холодный металл был совершенно новым ощущением на его горячей коже, заставляя его выгибать спину от прикосновения с тихим стоном. Зависть ухмыльнулась такой реакции и не слишком нежно ущипнул Эда за соски. Он провел ногтями по идеально вылепленным ногам. После быстрого поцелуя в мягкую кожу как раз там, где нога Эда соединялась с его телом, Энви положил конечность на кровать рядом с головой Эдварда. Он буквально раскрывается подо мной. — Я пока уберу её от тебя. Эд слегка кивнул, прикусив нижнюю губу. Грех наклонился, чтобы осмотреть гнездо автоброни, слегка прижимаясь к Эдварду, их разделяла только тонкая ткань его трусов. Он уже знал, что прикосновение к коже вокруг металла заставляло алхимика выгибаться и извиваться под ним, но Энви было более любопытно то, как работали внутренности. Его палец на пробу коснулся крошечного металлического штыря в центре гнезда, и тело Эда дернулось от него с тревожным воплем. Зависть отдернул руку и с ужасом смотрел, как Эдвард лежал, тяжело дыша, со слезами в уголках глаз. Прошло несколько минут, прежде чем гомункул приблизился, чтобы взять лицо Эда в свои руки и прижаться лбом к его лбу. — Прости, — он поцеловал Эда в лоб. — Я причинил тебе боль. Еще час назад эти слова никогда бы не сорвались с его губ. Теперь всё, о чем он мог думать, это как заставить Эдварда чувствовать себя хорошо, особенно после того, как навредил ему. Эд покачал головой из стороны в сторону в руках Зависти и попытался сдержать вырвавшийся из него безумный истерический смех. Зависть нервно наблюдал за ним; он не был уверен, как справиться с тем, что Эд смеется над этим. — Нет, это… — Ему пришлось перевести дыхание и собраться с мыслями. — Это было хорошо. Так хорошо, — слова превратились в стон, когда Эд, поддразнивая, приподнял бёдра. Он притянул лицо Энви к своему лицу, запустив единственную руку в волосы. — Я никогда не чувствовал ничего подобного. Я хочу ещё. Их губы встретились с новой страстью. Влажно, горячо и стремительно. Их груди потёрлись друг о друга, скользкие от пота. Эд потянул Энви за нижнее бельё, молча требуя снять его. Зависть только ухмыльнулся в этот восхитительный рот. Эд был вкуснее, чем он мог себе представить, и ощущение того, как его язык борется с его собственным за доминирование, было полнейшим блаженством. Зависть осторожно коснулся другого соединения в разъёме автопротеза. На этот раз тело блондина вытянулось, и все его мышцы напряглись, и всё его тело яростно содрогнулось. Горячая сперма покрыла их торсы, и Эд со вздохом откинулся на матрас, как тряпичная кукла. Гомункулу надоело играть со своей новой игрушкой, и он стянул трусы с ног и сбросил их на пол. Он использовал свою руку, чтобы убрать сперму с себя и с Эдварда. Тихий звук, изданный алхимиком, заставил его остановиться. — Энви, я хочу… чтобы ты… трахнул меня, — сексуальный, остекленевший взгляд Эдварда придавал мольбе большей привлекательности, и Зависть ни в коем случае, ни в какой форме не собиралась отказывать себе в этом. Мальчик наконец-то принадлежал ему. Он легко развёл ноги Эда вверх и в стороны, чтобы размазать горсть спермы по тугой дырочке, ожидающей его там. Эдвард слегка напрягся от странного ощущения того, что он такой открытый и такой уязвимый, но Зависть был нежным, что удивило их обоих. Губы греха на его ухе помогли ему расслабиться. — Я всегда планировал уничтожить тебя, Эдвард. Я никогда не думал, что это будет так хорошо, — Энви ласкал свой собственный, больший, чем обычно, член. Стимуляция больше не помогала, а входить сразу в Эда значило причинять ему боль. Он уверенно помассировал тугое кольцо мышц Эдварда и медленно вошёл одним смазанным пальцем внутрь. Энви издал долгий, хриплый, собственнический рык, когда он почувствовал тугое, бархатистое тепло вокруг своего пальца, представляя, как оно обхватит другую часть его тела всего за мгновение. Внутри его любовника было удивительно жарко и безумно мягко. Мышцы пульсировали вокруг него и они, казалось, засасывали его, когда он медленно двигал пальцем внутрь и наружу. Зависть наблюдала, как его партнер расслабился и начал по-настоящему наслаждаться этим. Он ухмыльнулся в шею Эда, когда Эдвард начал двигать бедрами на пальце, желая большего. Зависть должен был добавить ещё один. Он был благодарен за обильное количество спермы, которой смазаны пальцы, массируя и растягивая Эда. Все звуки, вырывающиеся изо рта Эда, заставляли его постепенно наращивать темп. Каждое крошечное движение вызывало у него вздох или бессвязное бормотание, его «ещё» повторялось снова и снова. Он и так едва это мог выносить. Он хотел, нуждался в том, чтобы его окружало это влажное тепло. Зависть продолжал растягивать и массировать сладкое тело Эда. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо в своей долгой скучной жизни хотел чего-то большего, чем оказаться внутри этого невыносимо красивого человеческого существа. Он прикусил кожу, покрывающую ребра Эда, и втиснул в него третий палец. Мальчик сжался вокруг него, и его брови на мгновение нахмурились. Гомункул медленно вытянул пальцы и ввёл их обратно до упора, одновременно скручивая. Он с изумлением наблюдал, как его пальцы исчезают и появляются снова. Новое хобби — погружать Эдварда в полный хаос — само по себе приносило удовольствие, но Зависть больше не мог сдерживаться, Эдварду просто пришлось бы принять его таким, какой он есть. Он грубо вытащил пальцы и при этом загнул кончики вверх, чтобы коснуться высокочувствительного пучка нервов, заставив молодого алхимика схватиться за простыни под ним. «И я ещё думал, что он милый, когда сердится». — Энви, если ты сию секунду не трахнешь меня… ааахах, — Зависть не стал дожидаться, пока Эд закончит. Он вошёл в мальчика так глубоко, как только мог, с удовлетворенным ворчанием, за которым последовал судорожный выдох в шею своего возлюбленного. Они оставались неподвижными, и грех чувствовал, как Эдвард пульсирует вокруг него, его тело приспосабливается к его размеру. В одно мгновение Зависть понял, что это и было то, чего он всегда хотел от алхимика. Он хотел большего, чем просто физической близости; он хотел быть нужным. Эдвард неподвижно лежал под ним, часто дыша через нос и кусая нижнюю губу. Его живая рука крепко сжала предплечье рядом с головой, когда дискомфорт медленно прошел. Один мучительно медленный толчок, и рот Эдварда открылся со вздохом, когда сладкое, сладкое трение защекотало его изнутри. Эд обхватил ногами бедра Энви, получая рычаг воздействия и побуждая его двигаться. Тело наверху медленно наваливалось на него, и с каждым толчком он поднимал бедра, страстно желая, чтобы Зависть попал в то место в нём, которое заставляло его видеть пятна. Они слились в нежном поцелуе, мягкий язык Энви дразнил грубые, потрескавшиеся губы Эда, которые приоткрылись в ответ, позволяя ему с трепетом исследовать его. Сочетание мягкости и грубости было волнующим. Новые волны удовольствия электрическими импульсами пробежали по гомункулу, начиная глубоко в животе, распространяясь до кончиков пальцев рук и ног, заставляя его бёдра резко дёрнуться вперед. Эд восхитительно застонал ему в рот, вибрация от этого была просто ещё одним ощущением, добавленным к смеси. Зависть не мог удержаться от улыбки в промежутках между поцелуями. Жар вокруг него был сильным, и он никогда не хотел, чтобы это кончалось. Звук его имени, произнесенного мальчиком с придыханием, пробудил в нем эмоции, которые он не мог объяснить. Физическое и психическое возбуждение поначалу смутило его, но в конечном счете заставило его захотеть трахнуть мальчика ещё сильнее. Он опирался на локти, запутавшись руками в мягких желтых волосах и покусывая идеально очерченные ключицы. Эдвард тихо умолял двигаться в нём быстрее, просьба была не менее будоражащей, чем горячее дыхание в его ухе. Он вздрогнул от этого призрачного ощущения и ускорил темп. Рука Эда лежала на его заднице, диктуя, чего он хочет. Зависть ухмыльнулся. Эдвард хотел больше, чем показывал. Он наслаждался тем, как сжималось тело Эда, когда он крепко взял эрекцию мальчика в руку. Более быстрый ритм был неумолим, и Зависть начал ощущать странное давление в паху, заставляющее его толкаться ещё быстрее, сильнее. Это было нисходящей спиралью к блаженному забвению. Чем быстрее он двигался, тем крепче тело Эдварда прижималось к нему. Это, в свою очередь, делало его толчки всё более и более сильными, их кожа соприкасалась. Чем сильнее он трахал его, тем громче были стоны, исходившие от Эда. Чем громче кричал Эд, тем ближе это приближало Зависть оргазму. Пытаясь спасти ситуацию, Энви проигнорировал мольбы своего любовника и замедлил темп; это было мучительно тяжело сделать. Он хотел освобождения, но хотел, чтобы это чувство длилось долго. Зависть вышел из него с влажным хлопком, чтобы поправить ноги Эда так, чтобы они свисали с его плеч. Эд не сдержал своего раздражения из-за этого беспокойства, но его черты быстро приняли выражение чистой похоти, когда Энви снова вошёл в него. Новый ракурс приносил им обоим волны удовольствия. Каждый раз, когда Зависть толкалась внутрь, Его член гладил простату Эда. Это, в сочетании с рукой, работающей над его членом, приближало Эдварда к пику. Эд подумал, что если бы у него сегодня был ещё один оргазм, он мог бы разлететься на тысячу кусочков и умереть от всей этой насыщенности. «По крайней мере, я умру счастливым». Эд вскрикнул, когда кончил, плодов его удовольствия было значительно меньше, чем в предыдущие разы, но сотрясающие тело спазмы были не меньше. Зависть закрыл глаза, когда почувствовал, как стенки вокруг его члена время от времени сжимаются. Это стало его погибелью. Он знал, что долго не протянет с такой стимуляцией. Не сдерживаясь, он врезался в мальчика сильно и быстро, постанывая при каждом движении. Внизу Эд блаженно улыбался, нежно ворковал с ним, призывая его к себе. Блондин потянулся к груди Энви и покатал крошечный розовый сосок в пальцах. Последняя капля. Зависть откинул голову назад, когда он горячо излился внутри Эда, его бедра больше не двигались в обычном порядке, а вместо этого дико дергались, когда он тратил все до последней капли на своего любовника. Эд счастливо вздохнул. Дыхание Зависти резко вырвалось, когда оргазм утих. Он наклонился вперед, положив голову на плечо Эда, покрывая легкими поцелуями влажную от пота кожу. Они лежали там, переводя дыхание, оба чувствовали себя ошеломленными и более чем удовлетворенными, Эд баюкал голову Энви в своей руке. — Энви? — тихо спросил мальчик, и гомункул ответил грубым звуком «ммм», не двигаясь. Он всё ещё наслаждался Эдвардом, когда тот стал мягким, всё ещё находясь внутри него, его сущность начала вытекать вокруг него на матрас. — Что же нам теперь делать? Я имею в виду нас, — Зависть не ответил. Он смотрел, казалось бы, мимо матраса, будучи погружённым в себя. Между ними повисла тишина, и Эд накрутил несколько прядей волос Энви на палец. — Я не отрицаю, что ты только что перевернул мой мир с ног на голову, но после сегодняшнего дня, что мы будем делать? Зависть, быстро вдохнул и задержал дыхание, когда он, наконец, сел, выйдя из Эдварда. — Отец убьет сегодня нас обоих, — произнёс он тоном, который был слишком пугающе спокойным для заявления, которое он только что признал, его глаза всё ещё смотрели в никуда. Эд тут же отреагировал на угрозу: тоже сел, быстро прикрепив автопротез руки. — Что значит «убьёт нас обоих»? — По его плану ты должен был стать жертвой, — острый палец ткнул Эда в грудь, — и теперь он меня убьёт за то, что я сделал с тобой, — рука с глухим стуком упала ему на колени. — Ох, — Эд взял руки Зависти в свои. — Тогда помоги мне выбраться отсюда и ты сможешь бросить всё это. Забыть о его планах. Грех покачал головой, избегая взгляда Эда. — Это так не сработает, Эдвард. Я — его часть, он — мой Создатель. Единственный способ освободиться от него по-настоящему — умереть, — только тогда фиолетовые глаза сфокусировались на золотых. Эд столько раз желал смерти этому существу до этого дня. Хотел бы он каждую из этих мыслей забрать назад. — Нет. Зависть кивнул головой и встал с кровати. — Да. Эд тоже встал и обнял гомункула, поклявшись себе никогда не отпускать. Зависти пришлось слегка улыбнуться тому факту, что голова мальчишки аккуратно помещалась у него под подбородком. Чёртова малявка. Он закрыл глаза и крепче обнял своего возлюбленного. — Ты искал философский камень, — от эмоций голос Энви охрип и, пока он говорил, слова застревали в горле. Он почувствовал, как мальчик пошевелился в его руках, и повернул лицо, чтобы посмотреть на него сверху вниз. Выражение лица Эда говорило ему, что он ещё не до конца понял. — Ты знаешь, что он — основа жизни гомункула? Глаза Эдварда расширились, и он с силой затряс головой. Он понял. — Нет. Нет! — он отошёл от Зависти и попятился к стене камеры. — Ты не можешь! — Могу. И на этот раз я хочу этого, для тебя. Отец всё равно меня убьёт, — он подошёл к Эду и поцеловал его мягко, сладко. Он просто стоял там, впитывая всё, что касалось этого момента. Ощущение шелковистых волос Эда, пробегающих сквозь его пальцы, запах пота и секса от них обоих, огонь в глазах Эда, тепло его тела. Зависть глубоко вдохнул через нос, как будто не мог насытиться. — Прошу, возьми его. В мире нет никого, кому бы я хотел его отдать. Лишь тебе. Слезы свободно текли по лицу Эда, и он слегка шмыгнул носом, слегка кивнув. Зависть отступил от стены, и его грудь открылась, обнажив сверкающий красный камень. Мясистые усики обвивали камень со всех сторон, и он пульсировал так, как бьётся сердце. — Просто помни, я хочу, чтобы ты им владел. И не используй его, чтобы подрасти или что-то в этом роде, — Зависть ухмыльнулся, увидев, как слегка дернулась бровь блондина. — Ты и так милый, какой ты и есть, крошка, — он наклонился, чтобы поцеловать его в губы. Прежде чем отстраниться, он прошептал: — Я люблю тебя. «Я думаю, всегда любил». Эд вытер слёзы с глаз. — Я… Я тоже тебя люблю, Зависть. Между потрясающим сексом, а теперь и этим, эмоции Эдварда были более чем необузданными. Он всегда привык их контролировать. Это было весьма ошеломляюще. С последней, необычно умиротворенной улыбкой Зависть потянулся к своей груди, чтобы схватить камень. У Эда перехватило дыхание. Его глаза оторвались от камня, чтобы взглянуть Зависти в лицо. — Спасибо, Эдвард. Камень с небольшим сопротивлением отделился от его плоти. Тело Зависти рассыпалось в воздухе, та же улыбка осталась на его лице, пока и она не исчезла. Эдвард в ужасе смотрел, как багровый камень упал на каменный пол без каких-либо признаков чужого присутствия. Громко всхлипывая, он наклонился, чтобы поднять камень. Он был обжигающе горячим на ощупь, но Эд все равно зажал его в своей влажной ладони. Тысячи жизней были принесены в жертву этому Философскому камню. Он не собирался отпускать этот камень ни за что на свете. Он был слишком дорог ему, и самая важная жизнь, пожертвованная ради этого камня, исчезла прямо у него на глазах.