Халцедоновый ошейник

      Подземный город, в котором навечно поселилась осень, встречал Лив прохладой каменных зданий и звонкой брусчаткой дорог. Она шла по главной дороге, лениво изучая здания, древние и уникальные. Пахло свежестью, как после недавнего дождя, и прелыми листьями. С каждым шагом доспех валькирии звенел, сливаясь с шумом водопада и тихим шелестом разговоров гуляющих цвергов. Здесь всегда было красиво. Но уже который раз Лив не могла заставить себя расслабиться и взглянуть на мир не теми стеклянными глазами, которые были у неё сейчас. К счастью, цверги не имели привычку приставать к хмурым валькириям, а тройку-другую косых взглядов она в состоянии вынести. Самое главное, что враждебности не было. Атмосфера города благоволила ей. Редкое явление для некогда гонимой мидгардской вторженки, которое удивляло и подкупало одновременно. Всего несколько простых негласных правил — не лезть в чужие дела, соблюдать порядок и наслаждаться собственной жизнью. Что может быть проще. Хороший контраст с теми дворцовыми интригами, от которых валькирия смертельно устала в подчинении у асов. Но дело было даже не в этом, не полностью. Суть тяжести на душе зародилась в более личном. Локи. Само имя — острое, терпкое, оставляющее след. Как лизнуть пламя. Выжечь клеймо.       Гордость — Лив хорошо знакомо это чувство, даже слишком. Упрямое нежелание что-то менять. То родное, что раньше согревало и баловало, как тёплый меховой воротник, как глоток горячего мёда после метели зимним вечером. Жестокая привязанность. Как у цепного пса перед хозяином, который подходит только тогда, когда нечем заняться, и одаривает скупой лаской. Одно касание шершавой ладони к шерсти — и снова дни, недели сплошного ожидания, озлобленного и совершенно ненужного.       — Я ждал тебя, — лёгкая улыбка уголками губ. Уставший взгляд с толикой нежности. Он действительно рад. — Прошу, входи.       У Лив не было силы ответить. Она кивнула хозяину дома, шагая в тёплую гостиную, погружаясь в ласковые объятия чабреца, лаванды и мяты. Травы-защитники. Их аккуратный ряд был развешен у окна, удивительно не портя мраморно-кристальный интерьер другой части дома. Лив улыбнулась этим оберегам и рунной вязи, как старым друзьям. Она так часто переступала порог этого жилища, что защитные чары воспринимали её, как свою. А лёгкое электрическое покалывание по всему телу даже хотелось повторять снова и снова. Что она и делала, касаясь полупрозрачных рун специально.       Андвари задержался у двери, не упустив возможность бросить многозначительный взгляд на небольшую толпу, что собралась неподалеку. Несмотря на то, что дни валькирии в качестве посыльной Одина прошли, и сейчас она скорее вольная наемница, чем отмеченная богами мидгардка, её появление всё ещё вызывало фурор среди соседей. И Андвари это нравилось. Льстило. Внимание Лив жаждали многие, пусть и не решались произнести это вслух. Но она приходила сюда лишь за его обществом. И никому, кроме самого цверга, не было ясно — почему.       Сколько можно жить иллюзиями, обманывая себя и окружающих? Лив, к своему ужасу и злому веселью, умудрилась преуспеть в этом нелёгком деле. Она села за стол, скрещивая руки перед собой, всматриваясь в графин с кроваво-красным содержимым. Андвари не заставил себя ждать. Лёгким движением он наполнил бокалы и устроился рядом на скамье. Не напротив, как обычно. Не для беседы. Они молчали и пили почти полностью чёрное сладкое вино. Не чокаясь. Умиротворённо наслаждаясь присутствием друг друга, жаром камина и тишиной. Хрустели поленья. Пахло виноградной лозой, летом и солнцем. В такие крошечные моменты Лив была бы готова поверить, что радость ещё существует. Маленькая. Драгоценная. Пусть она и не испытывала большую уже очень давно. Так, чтобы поверить.       Лив заворожённо смотрела на тонкие пальцы Андвари, сжимающие бокал, не замечая того, что он тоже наблюдал за ней. Мысли валькирии летали далеко. Сколько можно делать вид, что постоянное предательство ни капельки не убивает? Речь о ней. О верности. Один бы посмеялся над самой концепцией, другой сказал бы, что это необходимо и священно. Лив же была совершенно разбита. Локи ничего ей не обещал, когда жизнь затянула в этот мир — верно. Ничего не обещала и она. Просто так сложилось, что их пути связались, спутались и завязались узлом. Перемены, как хаотичный прибой. Сначала Лив было интересно колыхаться на их поверхности, не цепляясь и надолго не задерживаясь. Теперь же ей вдруг отчаянно захотелось тепла, мира и спокойной бухты. Локи этого предложить не мог. И с каждым разом, с каждой новой авантюрой всё дальше отдалялся от неё. А Лив перестала понимать, что хочет. И вместо того, чтобы разобраться в себе как следует, по привычке продолжала делать вид, что рыжеволосый плут — тот, кого она желает видеть рядом, просыпаясь. Что его интересы по-прежнему интригуют. И что Лив вовсе не обманывает саму себя, изображая счастье и уверенность. Со стороны всё выглядело чудесно. Но не для близкого круга.       Лив тщательно скрывала свои поздние вылазки в город цвергов. Долгие месяцы. Но не в этот раз. В какой то момент, она упустила когда конкретно, вдруг стало всё равно. Надоело искать предлог, который помог бы повидаться с мастером. К счастью, у неё было достаточно приключений и сломанного снаряжения, чтобы это не казалось странным. Всего лишь деловые отношения — так бы сказал любой из её друзей. И Лив истерично бы засмеялась бы в ответ. Нет. Уже давно всё было не так просто.       Сначала всё было действительно по деловому. Нейтрально. Лишь случайно затянувшиеся встречи за обсуждением заказа. Разговоры об отстранённом, обсуждение слухов, насмешки над общими знакомыми. Затем молчание. Некоторые встречи и вовсе без слов. И вдруг, однажды, Лив уже и не помнит, кто сорвался первым. Маски сброшены, и вслух звучат слова. Она больше не бесстрашная валькирия, не знающая поражений. И он не гордый мастер, любящий одну лишь выгоду. Они вместе и без прикрас. А впереди будущее, подпорченное неправильными решениями и общественным мнением. Время утекает. И они, сеятели хаоса, вдруг задумались о порядке. Невысказанные жалобы и обиды. Проклятия и разочарования. Пустота и тянущее горячее чувство во время непродолжительных встреч. Пара бокалов вина. Короткий разговор. Лив уходила, не прощаясь. Всегда успевая до того самого момента, когда вот-вот ощущала, что ещё минута, и она не сможет отстраниться.       — Пойдём со мной.       Он взял её за руку слишком привычным жестом, успокаивающим и нежным. Повёл длинными мраморными коридорами своего огромного дома, в котором жил совсем один. «Так свободнее» — говорил он временами. «И дышится легче, и работать проще». «Лучше иногда убраться самому, чем терпеть чужое присутствие». Другие цверги его достатка держали много слуг. Андвари это было не нужно. Проходя мимо стеллажей, Лив замечала знакомые артефакты, которые делал мастер. На разных стадиях готовности. Мечи, щиты, доспехи, украшения и многое другое. Каменные плиты, несколько кузниц для разных нужд. Углы с лампами. Ледяные комнаты. И наоборот, заполненные лавой. Всё, что нужно, для исключительно искусной работы для самых привередливых клиентов. Андвари называл себя лучшим, и, помимо тщеславия, огромная доля правды в этом была. Так же считали и остальные, не жалея драгоценных камней и золота для заказов. Андвари предпочитал именно это в качестве оплаты. Лишь изредка придирчивому цвергу предлагали обмен. «Совсем, как мы тогда» — замечала порой Лив, вспоминая их первую встречу. Кто бы мог подумать, что оно так обернётся. Для них двоих.       — Подожди меня здесь, пожалуйста.       Андвари задержал руку на долгое мгновение дольше, чем необходимо. Лив вынырнула из мыслей и смутно кивнула в знак согласия. Комната, в которой она оказалась, была светлой и прохладной. Вместо крыши над головой подобие скального грота. Как будто они сейчас были не в городе, а в дикой глуши, чтобы смотреть из сердца горы на чистое голубое небо. Иллюзия или портал — это было красивое зрелище. Нехотя, Лив опустила глаза с неба обратно к убранству комнаты. Тут было просторно и тихо. Внимание приковывало огромное зеркало в большом тяжёлом каменном обрамлении. Лив не знала, для чего нужна эта комната, и фантазия лениво подвела её к идее, что она вполне сойдёт за примерочный зал. Учитывая, какие важные и высокопоставленные у Андвари обычно клиенты, порой даже боги, такая роскошь вполне уместна.       — Лив, пожалуйста. Закрой глаза.       Она подчинилась. Хотя инстинкты запрещали ей это делать, Андвари слишком сильно засел в душе, чтобы ему не доверять. Слишком поздно. Холод коснулся шеи валькирии, пустив по коже волну мурашек. Щёлкнул замочек. Снова наступила тишина. Андвари не торопился.       — Можешь открыть.       Лив посмотрела на своё отражение в поисках нового и ахнула про себя. Халцедоновый ошейник. Ожерелье на её шее. Крупный камень ярко мерцал в широкой платиновой пластине с выгравированными цветочными мотивами. Магический — Лив ощущала его энергию, и не в силах была отвести взгляд. Украшение прекрасно подходило ей. Оттеняло черты. Совершенно не мешало, словно они были одним целым. Но Лив с трудом понимала, что происходит. Что в этом мире, что в предыдущем редко кто мог принять дар без последствий.       В поисках ответа Лив посмотрела на зеркальное отражение Андвари. И хотя он уже давно не скрывал от неё своих эмоций под непроницаемой маской, вдруг, она не смогла понять его выражение. Лив успела отвыкнуть. Теперь это пугало. Андвари смотрел на её зеркальный образ спокойно и безмятежно, но уж никак не равнодушно. Лив видела, как его глаза сфокусировались на её губах, и рефлекторно прикусила внутреннюю часть щеки. Надеясь, что он не заметит её нервный жест. Взгляд Андвари вернулся к её глазам. Они молчали. Лив находилась в смешанных чувствах — Андвари никогда не позволял никому мерить созданную им для кого-то вещь. Даже ту, что делал без прямого заказа с целью продать позже. Он говорил, что это его гордость и профессионализм — знакомить предмет только с его непосредственно будущим владельцем. Повторял, что это важно. Что так энергетика хозяина лучше ладит с новым артефактом. И такой связи нельзя мешать даже следами чужого влияния. А тут украшение. У неё на шее. Сидит так правильно и легко. И приятная тяжесть, идеальная форма, длина. Лив сложно понять, страшно ли ей признать, что она не готова к тому, что давно пора бы проговорить вслух. И не уверена, что понимает его действия до конца. Слишком сложно.       — Нравится?       Всё, что смогла сделать Лив — кивнуть. Она уже который раз ругала себя за свою странную неестественную немногословность. Но Андвари отчего-то и не ждал от слов, которые она обычно не жалела, расписывая свои впечатления от той или иной работы, которой он ей показывал. Тут они были не нужны.       — Вообще-то, у меня есть ещё одно. Хочешь увидеть?       — Да, — Лив согласилась быстрее, чем поняла суть вопроса, и эта готовность смущала пуще прежнего. Не так подобало бы вести себя гордой валькирии, которой она являлась.       Андвари снова оставил её одну на минуту, а вернулся уже со шкатулкой в руках. Лив посмотрела ближе — два изящных отсека, один из которых пустой. Во втором на бархатной подложке лежало другое ожерелье. Очень похожее издалека, но с другими деталями. Камень на шее у Лив переливался перламутром от лазурного к розовому. Халцедон в шкатулке был чуть более сдержан, удерживая в своих глубинах блестящий сине-зелёный подтон.       — Я делал его для себя, — голос Андвари был так же странно умиротворён, как и он сам. Казалось, в этой безмятежной комнате только Лив забыла, как дышать от нервов. — Поможешь примерить?       Невинная просьба. Но Лив чувствовала, что за этими словами стоит нечто большее. Гораздо большее, чем тот смысл, они несли за собой напрямик. Это не только просьба. Предложение. И Лив хотела его принять, как бы не было тревожно. Она согласилась.       Теперь Андвари был на уровне с ней. Лив осторожно подняла украшение, убрала волосы, чтобы не мешали. Защёлкнула механизм у него на шее. Случайно провела тыльной стороной кисти по коже, когда возвращала на место отодвинутые пепельные волосы. Словно электрический ток прошёл вниз по спине. Беспокойно всколыхнулся внутренний страх, стянул горло, заставил ныть живот. Андвари снова взял её за руку. Они сели на мраморную скамью перед зеркалом и смотрели в отражение. Друг на друга.       — Тебе очень идёт, — произнесла Лив пересохшими губами. В этой комнате, освещённый перламутровыми лучами иллюзорного утреннего света, Андвари был действительно прекрасен. И его работа, однозначно, тоже.       — Как и тебе.       Внезапно, он сжал её пальцы чуть крепче и мягко переложил их на свои колени, поглаживая.       — Я сделал эту пару для нас. Носи своё, если хочешь.       — Скажи… Что это значит, Андвари? По-настоящему.       — Только то, что мы сами захотим. Как и всегда.       — Я хочу, — Лив закрыла глаза. Отчего-то подступили слёзы.       Мягкий и нежный мазок губ достиг её неумолимо и неожиданно. Потом ещё. И ещё. Дорожки слёз делали поцелуй солёным, искренним. Андвари вёл, как и всегда. Они ни разу не целовались после того случая, который так и остался в Башне, но всё происходило правильно и целостно, как будто они практиковались множество раз. Быть может, в фантазиях. Лив почувствовала, как рука Андвари скользнула к изгибу её шеи, слегка натянула волосы, пропуская их сквозь пальцы. И вдруг осознала, как сильно и давно Андвари хотел её поцеловать. И что она была не единственной, кто тёмными одинокими ночами представлял то, от чего с рассветом становилось стыдно. И тут Лив вспомнила. Вернулась боль и стыд. То, к чему она не хотела, но оказалась привыкшей.       — Мы не можем…       — Можем.       — Я не могу. Несмотря на всё, у меня ещё осталась гордость, Андвари.       — Ради Локи? Это он — тот, кто лишил тебя всего.       Рука скользнула к бедру. Лив дрожала, она тянулась к касаниям Андвари неосознанно. Рыжеволосый бог, который предал её так много раз, давно не навещал валькирию по самым глупым поводам. Несмотря на всю свою изобретательность. Но Лив никогда не изменяла Локи, в отличие от него самого.       — Я спрашиваю ещё раз, Лив. Чего ты на самом деле хочешь?       Лив и сама не знала. Она хотела того, что происходит. Стать ближе. Но не была готова это признать. По крайней мере, вслух. Об этом нужно было подумать потом, на более трезвую голову, чем сейчас. Тело же охотно отзывалось, изголодавшись по ласке. И то, как гладил её Андвари, не оставляло и шанса. Как никто другой.       — Не надо… Смотреть на меня так, — сказала она вдруг, слегка отстранившись. Её щёки пылали нездоровым огнём. Она уже сдалась.       — Как? — Андвари был удивительно серьёзен. И внимателен. Это опьяняло.       — Как будто ты любишь меня, — Лив выдохнула горечь и отвела взгляд. Ей физически было больно произносить такие слова. Слишком редкие в её жизни. Слишком личные.       — Ты мне доверяешь?       Пальцы легли на подбородок, снова развернув Лив так, чтобы их глаза встретились. Она медленно моргнула. Андвари взмахнул рукой, и свет в комнате погас, сменившись ночью. Всё-таки иллюзия. Сквозь потолок стал пробиваться лунный свет, стало видно россыпь звёзд на чёрном фоне. Лив больше не сопротивлялась. Она пошла навстречу этому потоку.       — Мы поднимемся в спальню?       — Нет. Я хочу тебя. Здесь и сейчас.       Укусы сменили поцелуи довольно скоро. Крепкие объятия. Быстрые попытки изучить друг друга. Поражение. Страсть и неуёмное желание, азарт. Лив была рада забыться. Мраморная комната была слишком холодной, и она держалась за Андвари, как за последнее, в чём была уверена в своей жизни. И не замечала, что оказывает похожий эффект на него.       А завтра наступит утро. Пройдёт день, а потом другой. Неделя сменит месяц, закончится год. И Лив расправит плечи, взглянув иначе на свой самый любимый город, переехав сюда окончательно. Когда рыжие ржавые цепи спадут с запястий, а халцедоновый ошейник станет ощущаться, как родной, что-то в её жизни изменится и снова станет ясным. Но это потом. А пока ей снится лавандовое поле и целая вечность впереди.