***
Её зовут Белла Гот. По крайней мере, именно так говорят ей выгравированные на оборотной стороне подвески буквы — идеальной формы, чьи ложбинки безупречно прилегают к позолоченной поверхности. Она крепко сжимает в руке кулон, вглядываясь в надпись снова и снова — до тех пор, пока каждый изгиб, каждая линия, каждая маленькая деталь не отпечатывается в её памяти. Она вцепляется в кулон и закрывает глаза, сдвигает брови, прикладывает все усилия к тому, чтобы в мозгу что-то щёлкнуло, чтобы вновь зажёгся свет и всё встало на свои места — обрело хоть какой-то смысл. Но ничего не происходит, и она раздражённо вздыхает. Белла Гот — говорит ей подвеска. Она перечитывает надпись, повторяет мысленно, как мантру, это имя. Белла Гот. Это имя ничего для неё не значит. Но она его принимает.***
Стренджтаун — сплошное сборище оторванных от мира гениев, потрёпанных жизнью изгоев и эксцентричных персонажей, но Белла всё равно не может понять, как ей найти в этом общество своё место. Ей нет места среди пришельцев, серийных убийц и безумных учёных. Ей нет места там, куда стекаются все люди, которых изгнали отовсюду, откуда только возможно. Поэтому она решает держаться особняком — большую часть времени. Она решает не попадаться никому на глаза, скрываться от жадных взглядов, не привлекать ненужного внимания — несмотря на то, что всё это её не слишком волнует. Но вечная игра в прятки сама по себе создаёт интригу, невольно рисуя окутанный тайной, неуловимостью, полный недостижимой красоты портрет Беллы. Вскоре она начинает слышать своё имя, шепотком проносящееся по улицам, вплетающееся в богатую мифологию Стренджтауна. Вскоре она узнаёт, что Белла Гот больше не обычный человек. Она — городская легенда, сказка, икона — столь же неотъемлемая, как и остальные элементы странной культуры этого города. О ней начинают расползаться слухи, сплетни, на которые она бы не получила ответа, обратившись с расспросами. Но Белла позволяет слухам разлетаться дальше, позволяет им сформировать её историю, позволяет им вложить в головы людей ясное представление, ясный образ её легенды. Её это не волнует, ведь у неё нет никакой истории. Она — чистый лист, пустая оболочка, и она не стоила ничего до того, как попала сюда, и она обрела свою нынешнюю ценность потому, что теперь она здесь. Белла принимает ту личность, что создало из неё общество. Она убеждает людей в том, что она и есть та женщина, какой её все считают, преобразовывая себя в знаменитость, редкий экземпляр в серой массе горожан. Для них она — диковинка. Для неё это — бесценный дар.***
Почти каждую ночь Белла смотрит на звёзды. Возможно, в небе кто-то оставил специально для неё весточку; возможно, в этом полотне сияет именно та звезда, что приведёт её домой, как огни Стренджтауна помогли ей обрести покой этой холодной одинокой ночи. Но Белла знает, что звёзды, которыми она любуется — умирающие светила, поэтому они лишь лживые пророки, ведущие её неверной тропой. Белла не знает, таят в себе звёзды добро или зло. Её ужасает мысль о том, что звёзды могут быть её врагами, могут её обмануть, сбить с намеченного пути. Но, вероятнее всего, звёзды ей не друзья и не враги. Вероятнее всего, они не должны быть ни одной из этих крайностей. Возможно, они просто существуют. Почему-то именно это предположение пугает Беллу куда больше.***
Вспышки. В голове Беллы вспыхивают крошечные обрывки воспоминаний о людях, с которыми она не знакома лично, но каким-то образом всё равно знает. Она видит лица мертвецов, похороненных в саду Оливии Спектер, видит лицо Даррена Дримера и двух танцовщиц хулы, синхронно раскачивающих бёдрами подле него. Она видит Джонни и Джилл Смитов — их обоих она уже встречала в городе, но ни разу не заговаривала. Она видит Нервного Объекта, и он вовсе не таков, каким она помнит его со стороны; видит психиатра в очках с толстыми стёклами, вдумчиво разглаживающего пальцами подбородок; видит Видкунда Кьюриоса, всматривающегося в ночное небо через телескоп. Белла не знает, почему эти люди ей знакомы. Всё, что ей известно — она просто их знает.***
Обычно Белла не прислушивается к историям, что о ней рассказывают. Обычно она не придаёт значения словам, тому, что они в себе несут или подразумевают. Всё, что она знает — всё, что имеет значение — так это что в глазах людей она — загадочная соблазнительница, новое дополнение к истории Стренджтауна. Но любопытство всё равно берёт верх, развеивает иллюзию, разбивает на осколки стеклянную стену, что разделяет её настоящую и ту, кем она пытается быть. Белла не знает, кто она на самом деле. Однако, согласно тому, что все вокруг говорят, и быстрому онлайн-запросу, технически она считается без вести пропавшей. Без вести пропавшей жительницей Плезантвью.***
Она не думает, что за неделю кто-то заметит её отсутствие. Белла очень редко выходила на улицы, и никто не знает, где она живёт, следовательно, следить за ней тоже невозможно. Напротив, исчезновение из города придаст ещё большей мистики её образу. И ещё куда большей, если она никогда не вернётся. Она не знает, чего ожидать, не знает, что надеется обрести в городе, которого не помнит, и чего хочет получить от людей, что могут помнить её, но которых определённо не вспомнит она. Может быть — может быть — ей удастся узнать больше о своём прошлом. Может быть — может быть — она поймёт, кем должна быть.***
Белла стоит перед воротами поместья Гот в нерешительности и нежелании сбрасывать сковавшую её холодность. Она вытягивает шею, пытаясь заглянуть в окно, но быстро отступает, боясь себя выдать. Несколько глубоких вдохов — и она решает, что не желает иметь с этим никаких дел, и разворачивается, чтобы уйти. Прежде, чем отпустить кольцо на воротах, она ещё на несколько секунд дольше его сжимает. Со стороны дорожки раздаётся звук приближающихся шагов, и Белла наклоняет голову, наблюдая, как женщина неподалёку на ходу застывает, а взгляд её зелёных глаз вонзается в неё подобно заточенным ножам. Женщина — загорелая, светловолосая — смотрит на неё с приоткрытым ртом, и паника овладевает каждым мускулом в её теле. — Нет, — шепчет блондинка, неверяще мотая головой. — Ты не можешь- тебя не должно здесь быть! Я думала, что ты исчезла навсегда! Голос женщины становится напряжённее, а лицо искажает смесь страха и гнева. — Ты опоздала, — шипит она, констатируя факт и невзирая на дрожь, что мешает словам с языка капать. — Мортимер мой. Мы уже женаты. По её щекам катятся слёзы, и она крепко сжимает кулаки и зубы. — Я не для того старалась, чтобы всё потерять! — проговаривает она резким, почти срывающимся тоном, и указывает на Беллу пальцем. — Ты! Ты не сможешь его у меня отобрать! А затем она яростно тянет Беллу за подвеску, едва её не придушив, и притягивает к себе так близко, что их носы почти соприкасаются, и Белла может почувствовать в её дыхании запах алкоголя. — Расскажешь Мортимеру правду, — вырывается из горла блондинки низкий, угрожающий рык, — и тогда всё, что с тобой произошло, случится вновь, можешь не сомневаться. Я больше ничего не потеряю. Белла, если ты его у меня отнимешь, я клянусь- — Но я вас даже не знаю, — выговаривает Белла дрожащим голосом. — Не строй из себя овцу, — глумливо отвечает ей женщина, подтаскивая ближе. — Если бы ты ничего не знала, то и не возвращалась бы. Поэтому будь так добра залезть обратно в ту дыру, куда тебя скинули пришельцы. Не смей сюда приходить. И не смей подбираться к Дону. Белла моргает. — К Дону? Блондинка неожиданно её отпускает, от чего Белла неуклюже заваливается назад, тут же толкает её в сторону ворот так, что Белла чуть не перекувыркивается через голову, но подняться не успевает, ибо получает новый толчок такой силы, что окончательно падает на землю. Женщина плюёт ей на щёку и подкрепляет это жёстким ударом каблука в лицо. — Тебе здесь не место, — говорит она, расставив на бёдрах руки, с широкой презрительной усмешкой. — Больше не место. Так что даже не думай возвращаться. Убегая, Белла слышит издевательский смех женщины сначала за спиной, а затем он эхом раздаётся в её голове, словно преследуя везде, куда бы она не направилась.***
Дон Лотарио принимает Беллу с распростёртыми объятиями — даже, как ей кажется, слишком радушно. Он впускает её в дом в ту же секунду, когда видит её измученный взгляд и взлохмаченные волосы, и предлагает всё, что ей только может понадобиться. Жители Стренджтауна были с ней дружелюбны — в те моменты, когда не таращились на неё внаглую — но столь горячее гостеприимство пробуждает в Белле лишь подозрительность, заводя предупредительные сирены на задворках сознания. — Не хочешь принять душ? — спрашивает Дон, подсаживаясь к Белле на диван и обнимая её за плечи. Второй рукой он начинает нежно оглаживать её щёку. — Давай, детка, скажи, что с тобой стряслось. Кто это сделал? Дина? Белла убирает от лица его руку и отодвигается до тех пор, пока не ударяется бедром о ручку дивана. — Я- Я не знаю, — произносит она тихо. — Я здесь никого не знаю. Я подумала, что, может, ты мне поможешь. Дон придвигается ближе, берёт её за руку, мягко целует тыльную сторону ладони и вырисовывает на ней круги кончиком большого пальца. — Эй, — говорит он умасливающим, шелковистым голосом, — всё будет хорошо, детка. Мы вместе с этим разберёмся, хорошо? — Я просто хочу знать, кто я. Откуда я. Кем раньше была, — уныло вздыхает Белла, вырывая пальцы из настойчивой хватки Дона. — Мне просто нужны ответы. Дон покладисто кивает. — Мммм. Я тебя понял, детка, я понял. Белла сглатывает. Она не знает этого человека. Не знает, кем он был для прежней Беллы Гот, не знает, что он из себя представляет на самом деле и на что может быть способен. И, тем не менее, она с ним наедине в незнакомом ей доме. Никто не знает, что она здесь, и никто не узнает, что она пропала. Страх сжимает её грудь, пробирает дрожью, и Белла задаёт вопрос, что не давал ей покоя с тех пор, как она переступила порог этого дома. — Ты знаешь, что со мной на самом деле случилось? Дон смеётся и качает головой. — Понятия не имею.***
Спустя несколько дней Белла возвращается к поместью Гот. Укрытая лунным светом и звёздным небом, Белла крадётся сквозь темноту, бесшумно перемахивает через кованую ограду, с трудом пробирается по росистой траве, бросает мимолётный взгляд на открытое окно, прикрывает его так, чтобы оставить щель достаточную для слежки, и ждёт, пока погаснет свет и все поднимутся наверх. Через несколько минут она открывает окно нараспашку и забирается внутрь с осторожностью достаточной, чтобы своё присутствие не выдать. Довольствуясь тусклым кухонным светильником, Белла бесцельно бродит по первому этажу, не зная, чего ищет, но надеясь, что всё равно сможет это найти. Подойдя к книжному шкафу, она проводит пальцами по корешкам книг и резко замирает, наткнувшись на фотоальбом. Белла вытаскивает его и со вздохом присаживается за обеденный стол. Белла листает альбом и на почти каждой станице находит своего двойника — она улыбается, она счастлива в окружении семьи, которую Белла уже, судя по всему, встретила, но так и не смогла вспомнить. Каждую страницу она переворачивает в надежде, что следующее изображение пробудит её воспоминания, и прикусывает губу, изо всех сил сдерживая плач, когда не находит ничего, кроме отсвета жизни, которой когда-то жила — жизни, что больше ей не принадлежала. Затем что-то привлекает её внимание. Женщина с фотографий — та Белла, что смотрит на неё с каждой страницы улыбающимся взглядом — подозрительна. С ней определённо что-то не так. Белла осторожно достаёт фотографию, подходит к зеркалу в ванной и подносит её к лицу, сравнивая, и сужает глаза, замечая очевидные различия между её собственной лицевой структурой и той, что принадлежит этой — другой — Белле. Странно. Все вокруг думают, что она Белла Гот. Даже те, кто знал другую Беллу. Но возможно, что она всё-таки не Белла Гот. Возможно, она никогда ею и не была. Потому что кем бы другая Белла не была, это не она. Потому что кем бы не были остальные члены семьи Гот, она к ней не принадлежала, и никогда не станет её частью. Она не может во всё это вмешиваться. Она не может вклиниться в течение жизни, о которой не помнит и которой, наверное, никогда и не жила. Которая ей не предназначена. Дина была права. Ей здесь не место. Слёзы текут по её щекам, пока она с опущенной головой идёт к столу. Она аккуратно вставляет фотографию обратно, аккуратно возвращает альбом на место и направляется к открытому окну, но застывает на месте, когда из коридора её окликает мягкий мальчишечий голос. — Мама? Белла не оборачивается. Она лишь выскальзывает на улицу через окно, не озаботившись тем, чтобы его закрыть, и так же, не оборачиваясь, во всех ног мчится к забору.***
Кто-то может сказать, что визит в Плезантвью был ошибкой с самого начала, что в нём не было никакого смысла, и он всё запутал только сильнее, сделав изначально известную Белле информацию ещё более многозначной. Напротив. Впервые в жизни Белла в чём-то уверена. Её место — в Стренджтауне. Там её дом, там она сделала себе имя и славу и накрепко за них ухватилась, расхаживая по городу так, словно владеет каждым куском земли, на который ступает. Она знает, что здесь, в Стренджтауне, её образ значит куда больше, нежели её личность. И она это принимает. Она с этим мирится. Поскольку образ Беллы Гот — это всё, чем она хочет быть. Да, Белла больше не знает, кто она — и, скорее всего, никогда не знала. Но то, кем она была раньше, не имеет значения. У неё может не быть прошлого, но у неё есть настоящее. У неё есть будущее. Неважно, кем она была. Важно то, кем она выберет стать.