В моем городе самая тяжелая работа - любить кого-то, (Но кто-то же должен выполнять и эту работу.)
Холодный воздух из открытых фрамуг неприятно холодит разгоряченную кожу, и Олег накидывает на плечи толстовку. Поднимать руку больно – не успел сгруппироваться, когда падал на настил, но, вроде, обошлось без вывиха. Он остается посмотреть следующий бой. Сегодня Бустер решил выпендриться перед столичным клубом и установил клетку. Не сказать, что особо добавило зрелищности, но теперь вероятность улететь в ноги кому-нибудь из зрителей снизилась, да и спине меньше достанется, чем когда на канаты прилетаешь. У Грома, как и у Олега, к бою нет никаких условий, типа не бить ниже пояса и прочей лабуды. В октагоне тот чувствует себя свободно, делает несколько прыжков, разминает шею. – Бой без перчаток – как секс без резинки: опасно, но ощущения совсем другие, – слышит Олег и оборачивается на парня, сказавшего эту глубоко философскую фразу. По мальцу сразу видно, что сам он никогда не дрался, да и без резинки ему никто не даст. Сам Волков потирает костяшки, разбитые в кровь о лицо противника – сегодня решил пренебречь бинтами и вечером придется объясняться перед Серым. Звучит отмашка к бою. Гром делает пару ложных выпадов, оценивая противника, уходит в защиту, уклоняясь от ударов. Олегу нравится наблюдать за Игорем. Высокий и поджарый Гром всегда бьется так, будто ему нечего терять. Но при этом каждый его удар, поворот, выпад – техничны и выверены. Он будто заранее знает, куда будет бить противник, и уже готов встретить его удар, выставить блок, уклониться. Сам Олег никогда всерьез не дрался с Игорем. Так, несколько спаррингов. Игнат никогда не выставит двух своих лучших бойцов против друг друга, только против других клубов и залетных парней, решивших попытать счастья в нелегальных боях. Олег видит каждое четкое движение и то, сколько силы вложено в левый хук, в удар правым коленом в ребра и очередной рубящий замах снизу вверх. У Игоря длинные руки, и какую бы защиту против него не выставить – он все равно дотянется. Гром ловко миксует приемы бокса, каратэ, самбо, кикбоксинга и дзюдо. Самого Волкова учила улица, потом армия, поэтому смотреть на тех, кто борьбе учился специально – вдвойне приятней. Игорь наносит серию ударов, делает подсечку и переводит бой в партер, обрушивается сверху. Олег изучает ровную линию спины, то, как перекатываются мышцы под загорелой, блестящей от пота кожей, пока Игорь не переставая наносит удар за ударом по лицу и корпусу. Противник толкает Грома от себя. Игорь не теряется, зажимает чужую ногу между своих бедер, тянет лодыжку на себя, проводя болевой, а в следующий момент получает другой ногой по голове. Второй раз. Третий. Толпа орет и беснуется, прижимается к сетке. Олега, безотрывно следящего за ходом боя, стараются не задевать: то ли вид у него грозный, то ли взгляд враждебный, то ли его запомнили по предыдущему бою и не хотят подвернуться под горячую руку. Не мешают наблюдать – и ладно. Игорь перехватывает чужую ногу, успевает сплюнуть кровь из разбитой губы, прижимает рукой к себе и точно также наносит ответный удар левой ногой. Противник выворачивается, отпихивает Грома от себя и встает на ноги. Время. Судья разводит противников в разные стороны и дает отмашку на краткий отдых. Игнат что-то затирает Игорю на той стороне клетки, тот кивает и утирается кем-то поданным полотенцем. Светлые бинты на его руках покрыты кровавыми разводами. Гром ловит взгляд Волкова, прищуривается и показывает два пальца. Олег кидает взгляд на противника, выглядящего относительно свежо, и показывает три. Игорь криво ухмыляется. После крика «Начали!», Гром рвется в атаку как бешеная псина. Хотя здесь, где только пара-тройка человек знает об имеющихся у него полицейских корочках, Грома и так не сдерживают никакие условности, псина и есть. Бьет в челюсть, по корпусу, ставит блок, ловит противника за бедро и валит на настил. Пропускает удар и сам оказывается прижат к полу. Но противник допускает промах, потому что игоревы длинные ноги крепко зажимают его бока в захвате, едва ли не перекрещиваясь на чужой пояснице. Раньше Олег не думал, что вид волосатых ног будет отдавать тяжестью в паху. Но вот он: стоит и разглядывает чужие рельефные икроножные мышцы, крепкие бедра, обтянутые тонкой тканью черных шорт. Вспоминает, каково прижиматься к этому литому телу. Игорю удается удар правой, и голова противника отлетает назад. Олегу кажется, что он слышит, как ломается чужой нос. Игорь пользуется преимуществом: одним текучим движением оказывается сзади, оплетает противника своими конечностями, душит, не забывая наносить удары докуда только может дотянуться. И, видя, что противник поплыл, Олег понимает, что проиграл пари, заключенное несколько минут назад. Противник Игоря хлопает раскрытой ладонью по душащей его руке, признавая поражение. Олег не остается на объявление победителя, а идет в душевые. Там сейчас должно быть пусто – следующий бой будет среди бывших профессионалов, обладателей поясов и прочих званий, которых удалось вытянуть сюда за приличный гонорар. Да и ставки на них намного выше, чем на бойцов, известных лишь в узких кругах любителей подпольных боев. У Олега ноет плечо, но все же ему удается стянуть толстовку, не причинив лишнего дискомфорта. Лейка душа одаривает ледяной моросью, но вентиль крутить бесполезно – сама постепенно нагреется. – Мужчина, не вы тут мыло обронили? – одновременно с шуршанием пластиковой занавески раздается тихий голос сзади. Тупее подката Олег давно не слышал, но мурашки ползут вдоль загривка от тона и легкой хрипотцы, от ощущения присутствия за спиной. Чужая рука ложится на левое бедро, и мышцы живота сами собой сжимаются в предвкушении. Олег собирается развернуться, когда правая рука Грома ложится на лопатки, подталкивает ближе к стене. Очерчивает шершавыми пальцами контуры татуировки, и Волкову хочется повести плечами, отклониться, прекратить это прикосновение. Уйти от внезапной ласки. – Ты проиграл спор, – произносит Игорь прямо на ухо. Практически мурлычет даже, хотя на кота он ничуть не похож. Звук выходит низкий и соблазнительный. – Ты не озвучил условия, – возражает он, вставая так, чтобы вода не лилась на лицо. – Хочу попробовать кое-что… – звучит еле слышно. – Игорь, я не… – начинает Олег. – Тише, – Гром гладит его мокрую спину, дышит в затылок, а потом приваливается грудью. Ведет крупными ладонями по ребрам, бокам, к ягодицам. Подталкивает бедра так, чтобы Олег свел ноги вместе. Олег слушает тяжелое дыхание и ощущает задницей чужой стояк. Хочется отодвинуться. Повернуться. Толкнуться в большую горячую ладонь. Взглянуть в серые глаза. Несколько умелых движений, разрядка и разойтись. Какого черта Грома потянуло на эксперименты? Олег ощущает, как чужая рука разводит ягодицы в стороны, длинные пальцы ощупывают колечко мышц, Олег подбирается, сжимаясь. – Гром! – угрожающе начинает он. – Расслабься, – говорит Игорь, ведя носом по шее. Пальцы проходят дальше к яйцам, проверяют, насколько тесно между сведенных бедер. Вторая рука успокаивающе гладит живот. Игорь притягивает к себе ближе, опаляя горячим дыханием шею, колет щетиной. Олегу кажется, что чужой открытый рот прямо в миллиметре от кожи, но поцелуя в плечо не происходит. Вместо этого Гром толкается вперед. Олег чувствует, как твердый член проходит между ног, упирается в мошонку. Похоже, Игорь хочет трахнуть его, не трахая. Игорь действует медленно, будто сам еще не решил, хочет этого или нет. Проезжается членом между бедер, и снова, и снова. Пальцы крепко сжимаются на бедре, и Олег понимает, что синяков не избежать. Олегу необходимо взглянуть на Игоря, но его зажимают между прохладным кафелем и горячим телом. Игорь рычит, и возбуждением пробирает от самой макушки до резко набухающего члена. Олег выгибается в пояснице, подставляясь, прикрывает глаза, хотя и так ничего кроме чертовой плитки не видит. Воображение вырисовывает мокрое от пота и воды мускулистое тело, следы недавнего боя: кровь и темнеющие синяки, старые шрамы; кривую улыбку, разворот плеч, рельефные мышцы груди, живота, сочащийся предэякулятом член. В животе завязывается тугой узел давящего чувства возбуждения. – Я чувствовал твой взгляд, Вол.. Волче, – выдыхает Игорь в затылок. – Мне казалось, ты поимел меня прямо там. Игорь продолжает тяжело дышать на каждом движении, ускоряет темп. Олегу приходится опереться ладонями о стену и привстать на носочки, неудобно и ноги так и норовят разъехаться. Пальцы Грома, отыгрывающие странную мелодию на ребрах, возвращаются на бедра, тянут на себя. – Не знаю, о чем ты думал, но я понял, что мне будет мало одной твоей руки, – продолжает шептать Гром. – Ты бы видел себя на ринге. Я сделал на тебя ставку. Несмотря на все непривычные прикосновения, ноющее плечо и трясущиеся колени, от игоревой тихой речи возбуждение только усиливается. Из ограниченного желания быстрого расслабления, перерождается в нечто иное, более чувственное, заставляющее пересмотреть все те их мимолетные встречи, заканчивающиеся скорой разрядкой, провести спешную переоценку прошлых скупых прикосновений. «Ты бы видел себя». Олег видел Игоря, этого хватило. Гром словно голодная зверюга, и Олег боится, что следующим движением Игорь с размаху ворвется в самое нутро без подготовки, на чистом энтузиазме. Олег тянется к собственному, истекающему смазкой члену, накрывает его, сжимает, скользит от основания к головке. Он быстро работает рукой, приближая себя к оргазму. Неожиданно сверху ложится чужая рука, обхватывает крепко поверх ладони и замедляет темп. Игорь не спеша двигает рукой вверх-вниз, сам двигается в том же ритме, въезжая влажной головкой в мошонку. Шум воды не заглушает чужие хрипы и собственные стоны. – Псина… – начинает Олег, и голос выходит сиплым. – Что? – не останавливаясь, переспрашивает Игорь. – Псина оголодавшая, – выдает Олег на выдохе. Несмотря на боль в плече, он поднимает руку, треплет по холке, а затем хватает пальцами короткие игоревы волосы и тянет на себя, вынуждая притереться еще ближе. Второй ладонью упирается в стену. Умелая рука Грома остается на члене одна. Привычно. Правильно. Хватка Игоря крепче, тяжелее. Медленный тягучий темп доставляет более острое удовольствие. Горячий жар разливается от паха по всему телу. Гром рычит, толкается сильнее, перехватывает рукой поперек груди. В голове не остается ни одной связной мысли, только ощущение сильных рук и тяжелое дыхание в шею. Олег не отдает себе отчета в том, что сам подмахивает бедрами, толкается в чужой кулак, отчаянно желая кончить. Пожалуй, он не против принять горячий твердый член в себя. Не сейчас, но, может быть, позже. Когда-нибудь. Одновременно с этой мыслью к низу шеи прижимается теплый рот. Хватает буквально пары движений игоревой руки, и Олег кончает. Давление чужих зубов ощущается остро. Олег опускает руку вниз, за мошонку, встречает кончиками пальцев чувствительную головку члена. Игорь хрипло и низко рычит, толкаясь сильнее, вдавливаясь, вплавляясь. Чужая сперма не задерживается на пальцах, смывается потоком воды. Игорь переводит дыхание, уткнувшись лбом в плечо Олега, бездумно рисует кончиками пальцев на его бедре, где-то рядом с выпуклым шрамом от шрапнели. Затем отлепляется, отходит. Сразу становится холодно, несмотря на теплую воду, льющуюся сверху. – Увидимся через неделю? – раздается за спиной. – У меня командировка. Так что в следующем месяце, – отвечает Олег и, не оборачиваясь, тянется за гелем для душа. – Я буду ждать, – говорит Игорь и передает флакон, избегая любого касания. Уходит. Олег вспенивает гель, проводит руками, убирая следы недавних прикосновений. На плече остается отпечаток чужих зубов и фантомное ощущение игоревых пальцев. Они никогда не договаривались не оставлять следы, это казалось само собой разумеющимся. В душевой нет зеркал, и Олег не может оценить масштаб, но на фоне остальных синяков и ссадин метки голодающего Игоря не должны особо выделяться. Да и кофтой с высоким горлом на работе никого не удивить.Тише. Глубже. Что-то рядом хорошее дышит. Дальше. Выше. Надо больше хорошего, слышишь*