Игра в четыре руки

      Вода. Холодная, отрезвляющая. Она везде. Он уже промок насквозь. Чья-то рука больно хватает за волосы. С губ срывается стон, наполненный болью.       — Очнулся? Прекрасно. Мы ведь еще не закончили, — слышится грубый голос.       Мысли путаются в голове. Кто он? Где находится? Кто все эти люди, и почему так больно?       Он пытается пошевелиться, но приходит осознание того, что на руках и ногах металлические браслеты, а цепи от них ползут куда-то вверх. Тень ложится на лицо. Открыв глаза, он видит перед собой человека. Его черты смутно знакомы. Высокий, стройный, черноволосый альфа лет пятидесяти, смотрит на него взглядом, наполненным презрением, а на губах застыла усмешка.       — Итак, — говорит альфа. — Ты все еще ничего не хочешь рассказать, голубчик?       — Я… — что-то мелькает в сознании, но он так и не может ничего вспомнить.       Мужчина напротив кивает кому-то, а цепи приходят в движение. Вскоре пленник уже не чувствует пола под ногами, и это пугает до чертиков.       — Кто вы? Что вам нужно?       — О, да ты решил прикинуться дурачком, Кенсу, — усмехается старший. — И долго нам еще с тобой возиться? Тебе не кажется, что дальнейшее сопротивление усугубит и так шаткое положение твоей убогой тушки. Может все же разойдемся по-хорошему? Ты отдашь нам все, что накопал, а мы, так уж и быть, не будем ломать тебе ноги.       «Кенсу? Его зовут Кенсу? О каких бумагах говорит этот человек?»       И снова воспоминания мелькают одно за другим. Да, он — До Кенсу — следователь, он занимался делом, связанным с наркотиками. Он расследовал убийство, произошедшее несколько лет назад. Ему позвонили. Он должен был встретиться со своим новым информатором. Парень был проверен, но вместо него на встречу пришли люди Хуан Болина.       Кенсу вспомнил, как сопротивлялся, но его ударили по голове. Он отключился, а когда очнулся, понял, что скован цепями и висит над полом. Вокруг стояли люди с дубинками, и это не сулило ничего хорошего, а потом появился Болин и стал говорить что-то о бумагах.       Бумаги?.. Доказательства. Счета, сметы, отчеты, объяснительные, что обличали Хуана в связях с Сон Намджуном. Показания свидетелей: двух курьеров, что передавали наркотики от Хуана Сону — все это Кенсу хорошо спрятал. Им не достать. Может после его смерти найдутся храбрые люди, что продолжат его дело. Умирать не хотелось, ведь у него была семья, через несколько месяцев родится сын, но ради спокойствия родных людей, он должен был молчать.       Кенсу оставил подсказки, кто-нибудь в Управлении обязательно их найдет, но только тот, кто чтит закон так же, как и До.       Итак, бумаги… Кенсу поднял глаза, встречаясь с алчным взглядом Хуан Болина. Мужчина явно понимал, что если наработки До увидят свет, его голова полетит с плеч первой. Именно Болин был виноват в том, что эти документы в принципе существовали. Уж слишком любил строчить отчеты его бывший помощник. В них было все, вплоть до сумм, потраченных на организацию убийства того или иного человека. И все бы это, возможно, никогда не увидело свет, если бы Хуан не втянул сына того омеги в свой развратный мир. Парня застрелили во время одной из криминальных разборок. В тот миг безутешный родитель готов был на все, чтобы уничтожить своих работодателей. Так он и пришел к Кенсу.       Управление пообещало мужчине защиту, но люди Болина достали омегу раньше. Вот только бумаг при нем уже не было.       Кенсу понимал, что очень рискует, но разоблачить этих тварей было необходимо.       Били сильно. Сдерживать крик было почти нереально. Его мучители не видели разницы куда бить и когда очередной удар достиг затылка, До снова отключился, проваливаясь в спасительную тьму.       И вот его снова привели в чувства, чтобы задать один единственный вопрос:       — Где бумаги, Кенсу? Ты же ведь не хочешь, чтобы снова стало больно?       До лишь хмыкнул. Болин покачал головой. Удары посыпались с новой силой. Сперва Кенсу пытался сдерживаться, но боль нарастала сдержать крики в себе не было сил, а потом вдруг все прекратилось. Послышалось шуршание и шепот.       — Сэр? Добрый вечер, сэр. Не ждали вас сегодня. Что-то случилось?       — Ты издеваешься, Болин? — почти прорычал Сон. — Когда ты собирался мне рассказать, что полиция взяла тебя за яйца? Где этот урод, что посчитал себя Богом?       — Простите, сэр. У меня все под контролем. Парень пока молчит, но мы вот-вот его расколем.       — Да? Уверен? — в голосе Сона слышалась усмешка. — Я был о тебе лучшего мнения, Болин.       Шаги послышались совсем близко, а потом кто-то схватил Кенсу за подбородок, заставляя поднять взгляд.       — Это он-то расколется? — хмыкнул Намджун. — Да он лучше сдохнет, чем вернет нам то, что украл. Верно, Кенсу?       До посмотрел на Сона равнодушно, но даже это сейчас могло вывести того из себя.       — Верно, — сжав губы, продолжил Намджун. — Ох уж мне эти честные полицейские. Но у меня есть кое-что для него. Я вот тут поинтересовался у некоторых своих друзей, и выяснил, что есть кое-что, а точнее кое-кто, кто поможет нам развязать этому парню язык. Ведь так, господин До?       Послышался шум, а потом громкое: «Пустите!» таким знакомым голосом.       — Джисон! — задергался в своих оковах До. — Да как вы?.. Отпустите его, я все скажу. Я…       Трое альф буквально втащили побитого омегу в комнату. Кенсу почувствовал сковывающий его ужас. На омеге не было ни одного живого места.       — Сон, — сорвалось с губ альфы и он забрыкался с новой силой. — Твари! Как вы посмели?! Беременный омега неприкосновенен!       — Всегда считал это предрассудками прошлого, — засмеялся Сон, схватив омегу за волосы и волоча к До.       — Су, — шепнул Джисон, увидев мужа. — Су, кто эти люди? Что им нужно?       — Как дальновидно, мистер До. Что же вы не сообщили своему мужу в какую опасную авантюру вы ввязались? Он должен был знать за что страдает.       — Сэр, — попытался вмешаться Хуан. — Если кто узнает… Это смертная казнь, сэр…       — Ты тоже поддался этим предрассудкам, Болин? Никто мне ничего не сможет сделать, даже если я сейчас трахну эту суку или пущу по кругу. Хотите расслабиться мальчики?       Альфы, стоящие вдоль стен, загалдели, а Кенсу поймал на себе полный ужаса взгляд мужа. Это был хуже смерти.       Сон сильнее сжал волосы на затылке омеги, а потом швырнул его в сторону стола. Из кармана альфа достал какой-то тюбик.       — Все же я не совсем зверь, мистер До? — хмыкнул Сон. — Люблю объезжать диких лошадок.       Кенсу брыкался, но его кандалы лишь сдирали кожу.       — Нет! Не трогайте! Я все скажу.       — Я тебя внимательно слушаю, — ответил Сон, расстегивая свою ширинку и лаская себя блестящими от смазки пальцами, в то время, как два качка удерживали брыкающегося Джисона, с которого уже стянули штаны. — Чем дольше ты будешь молчать, тем больнее будет твоей сучке.       — Нет. Не надо. Я… Я спрятал бумаги…       Дикий крик наполнил помещение. Это Намджун вошел в омегу и начал двигаться. Кенсу видел, как слезы текли по лицу мужа, как тускнел его взгляд.       — Продолжай, Кенсу, — сказал Сон скалясь и периодически закатывая глаза. — Ты же хочешь, чтобы твой муженек остался жив? Я ведь могу и не быть столь благородным.       — Ты тварь! — прорычал Кенсу. — Как таких вообще земля носит?       — Неправильный ответ, — засмеялся Сон, смыкая руки на шее Джисона. Омега начал задыхаться.       — Хватит! — плакал Кенсу. — Бумаги в управлении. Я…       Слова застыли на языке, а комнату наполнил утробный рык Сона, что сейчас кончал на спину омеге, что без чувств сползал на пол, прикрывая руками свой небольшой, но уже заметный живот. Ужас на Кенсу накатывал волнами, синяки на теле младшего сейчас выглядели просто чудовищно.       — Что же ты замолчал, мой друг? — спросил Намджун. — Стимула больше нет? Ну так я его сейчас устрою.       Мужчина обернулся к альфам из шайки, оскалившись.       — Ну что, Чон? — подмигнул им Сон. — Омега ваша.       Джисона снова подняли и швырнули на стол. Один из амбалов пристроился сзади, а другой встал перед омегой, спуская штаны и стискивая подбородок, чтобы открыть рот.       — Ну… Где нам искать документы в управлении?       Кенсу бросил взгляд на бледного, как мел Болина, что стоял в дальнем углу и с ужасом взирал на происходящее.       — Я…       Снова крик омеги наполнил комнату, но быстро был заглушен одним из альф, что уже вбивался в рот несчастной жертвы, пока второй брал его сзади.       Кенсу понимал, что не сможет простить себе этого никогда. Да и муж вряд ли может спокойно жить.       — Чего молчишь? Я жду.       — Да пошел ты! — выплюнул До.       — Смелым стал?       — Можешь убить нас, но я все равно ничего тебе не скажу. Я уверен, что найдется человек, что еще доберется до твоей жалкой душонки. Жаль я этого не увижу.       Сон засмеялся.       — Вот как раз-таки ты увидишь все. Увидишь, как я поднимусь на вершину. Как весь мир будет мне ноги целовать. Ты увидишь, а он нет.       Намджун подошел к лежащему на полу без чувств омеге. Его насильники уже стояли в сторонке. Потные, грязные и удовлетворенные. Кенсу слишком поздно заметил нож в руках Намджуна.       — Джисон!       Кровавая пелена застилает глаза. Все тело дрожит, а сердце колотится как сумасшедшее.       Кенсу резко сел на кровати, оглядываясь по сторонам. Он в доме своих новых друзей, за окном светает, а ужас, пережитый снова, не хочет отступать. Появление Сона, видимо, слегка встряхнуло его, заставляя подняться на поверхность то, что его организм так тщательно пытался забыть.       Что он за альфа такой, что позволил этому случиться? До невольно потер запястья, вспоминая, как раны от кандалов долго не заживали.       Кенсу попытался вспомнить то, как оказался в больнице, но видимо, увидев кровь своего омеги, он отключился. Но как тогда их нашли? И почему ему позволили прийти в себя в больнице, а не в какой-то темнице? Сон отчетливо дал понять, что не отстанет. Его должны были забрать с собой, но на месте оказался наряд полиции и медики.       Боман ослушался приказа Сона? Хотя, куда Кенсу мог деться из лечебницы для душевнобольных? А вот дело о смерти Джисона уж очень быстро закрыли. Любая экспертиза доказала бы, что над омегой надругались, а потом убрали.       Одинокая слеза скатилась по щеке Кенсу. Он вспомнил, как в его палату впервые вошел Реук.       — Здравствуйте, мое имя Ким Реук — я ваш лечащий врач. Вы помните свое имя? Помните, что с вами произошло?       Кенсу помнил, как молчал, а по щекам вот так же текли слезы. События, лица стерлись из памяти, а боль… Боль осталась.       Реук приходил каждый день, а Кенсу молчал, наблюдая за омегой. До послушно пил все лекарства и терпел уколы. Рядом был папа. Иногда он вскользь мог упомянуть Джисона и следил за реакцией сына. Кенсу знал, что его муж и папа не ладили, и что сейчас эта показательная печаль была лишь с одной целью: заставить Кенсу вспомнить. Вот только альфа не хотел вспоминать, все больше погружаясь в себя. Он не хотел жить, но подсознательно понимал, что его не убьют, пока не выведают местонахождение его тайника.       Кенсу вспомнил, как однажды впервые вышел из себя. В тот день папа пришел в больницу в сопровождении брата. Этот альфа уже не один год работал на Хуан Болина. Он знал, знал, как больно было племяннику. Он был в числе тех, кто наблюдал за зверствами Сона со стороны.       Кенсу помнил ту, заполнившую до краев, ярость. Он был готов разорвать того человека в клочья.       В тот день ему вкололи лошадиную дозу успокоительного, но даже находясь в полудрёме, он слышал, как Реук ругался с папой.       — Вы хотите угробить своего сына?       — А вы, я погляжу, слишком рьяно взялись за его лечение. Что уже глаз положили на бесхозного вдовца?       — Да как вы смеете?! Я забочусь о своих пациентах!       — А спите вы с ними тоже в лечебных целях? О вас много слухов ходит, доктор Ким. Одиноким омегам дай только повод, чтобы залезть в постель к перспективному альфе.       — Выметайтесь! — прорычал Ким.       — Если я уйду, то заберу сына с собой. Что дала ему эта ваша клиника? Он до сих пор похож на овощ. Почти год прошел, а он… Он до сих пор ни жив, ни мертв.       — У него него на глазах растерзали мужа!       — А вот это, кстати, не доказано. Может это он его… Сам. Он же с тех пор не проронил ни слова.       Кенсу почувствовал, что дыхание перехватило. Неужели все вокруг считают, что он сам убил своего мужа? Ох да Сон, ох да затейник. Даже папа? Тот, кто был рядом с ним с рождения, думает, что Кенсу способен на столь зверское убийство?       До успел бы еще много себе накрутить, но успокоительное, наконец, подействовало, и он уснул снова видя мертвые глаза мужа.       Следующим ярким воспоминанием был очередной срыв. Тогда Кенсу увидел Болина, что якобы приехал в клинику с инспекцией. Четверо санитаров держали До, пока не прибежал Ким с новой порцией снотворного.       — Он порвал мне рубашку, доктор Ким, — возмущался Хуан. — Почему этот человек находится в свободной зоне? Он опасен для общества!       — Вы заблуждаетесь, мистер Хуан, — ответил Реук. — Мой пациент безобиден. Он ведет себя вполне мирно за исключением некоторых дней. Я все еще пытаюсь выяснить, что служит раздражителем в его случае. Он почти ничего не помнит, но мне кажется, я уже почти разгадал этот феномен.       — Вы так уверены в себе, доктор Ким? — с усмешкой спросил Болин.       — Нет. Я просто доверяю Кенсу.       С тех пор в сознании До поселился еще один страх, он боялся, что этот красивый и добрый омега пострадает из-за него.       В сознании всплыл еще один день. Казалось бы совсем обычный. Кенсу как всегда отправился на процедуры. Это были привычные тесты на внимание, логику и прочее. Кенсу отвлекался, погружаясь в интересные задания. Он односложно отвечал на вопросы медбратьев и улыбался. Он знал, что именно улыбка делает его в глазах окружающих еще более сумасшедшим.       — Эй, Реук, а ты чего сегодня дерганный какой-то? — услышал Кенсу голос одного из санитаров.       — Руки убрал, — зло бросил Ким.       — Ишь ты, подишь ты, какие мы недотроги. У тебя же течка, я же чувствую.       — Слушай Лю, отвали. И без тебя проблем хватает. Я полночи не спал. Мне казалось, что кто-то под окнами ходит.       — В полицию не пробовал звонить?       — Да нужен я им больно.       Разговаривающие, наконец, вышли из смежной комнаты и оказались в поле зрения Кенсу. Реук выглядел измотанным. Темные круги под глазами, слегка подрагивающие руки.       — Ты, правда, в порядке? — с волнением спросил медбрат.       — Да. Все хорошо. Иди работай.       — Может вечером…       Омега натянул улыбку и помотал головой.       — Нет. Слушай, так не может больше продолжаться. Твой муж хороший человек. Я…       В помещение зашли двое санитаров, а Реук замолчал.       — Иди работай.       Альфа плотно сжал губы, но ушел, а омега подошел к Кенсу и, опустившись рядом с ним на ковер, улыбнулся:       — Привет Кенсу, как у тебя дела?       Альфа дышал полной грудью, понимая, что запах омеги кружит голову, но он снова повторял себе, что не может, не должен привязываться, ведь все, кого он любит умирают.       — Хорошо, — ответил он, сильнее сжав карандаш.       — А что это ты тут рисуешь?       — Кровь, — ответил альфа. — Много крови.       Кенсу не мог ничего с собой поделать. Кровь преследовала его повсюду. Иногда он так отчетливо видел ее на своих руках, а слезы текли из глаз.       — Ну же, Кенсу, успокойся, — говорил Реук, вытирая лицо альфы. — Мы справимся с этим.       Следующее воспоминание ослепляет словно вспышкой. Они вдвоем в палате. Оба обнажены. Реук, откинув голову, разместился на бедрах альфы, а Кенсу крепко сжимает ягодицы омеги, погружаясь в сводящую с ума тесноту.       Реук пошло стонет, Кенсу подхватывает его и переворачивает, нависая сверху и продолжая движение. Омега слишком податлив. Он полностью отдал себя на волю сильным рукам. Простыни уже пропитались потом, спермой и смазкой, но им все равно. Кенсу не может, да и не хочет выпускать это тело из своих рук. Он слишком погряз в этом человеке. Их ароматы прочно смешались. Они стали единым целым. И только тихие стоны и распускающийся внутри омеги узел отрезвляют.       — Реук… Я… Мы…       — Успокойся, я все решу. Я ведь сам пришел. Я знал, что этим может закончится, но я не сдамся… Я буду бороться за тебя. Я…       Палец лег на губы омеги.       — Они придут за тобой. Они будут угрожать тебе.       — Я знаю, — ответил омега. — Но я готов рискнуть. Ради тебя. Ради нас.       — Тогда слушай…       Кенсу схватился за голову и потер виски. Голова готова была взорваться. Эти воспоминания разрывали его. Сцепка? У них была сцепка? Он рассказал омеге об архиве?       Альфа потянулся к пачке с обезболивающим. Стакан упал на пол. Звон стекла наполнил комнату. Кенсу зажмурился. Очнулся он от легких прикосновений. Перед ним сидел Тао и что-то говорил. Чанель и Чунмен хмуро стояли в стороне.       — Реук… — прохрипел До. — Он знает, где документы. Он… Мы с ним…       — Спали, — догадался Чанель.       Кенсу кивнул, принимая из рук Тао лекарство. Омега сел рядом, крепко обнимая.       — Выходит, доктор Ким о многом умолчал, — хмыкнул Чунмен. — Может он уже сдал нас своим боссам?       — Нет, — помотал головой До. — Это я… Я взял с него клятву. Было кое-что… Он должен был убедиться в том, что мной никто не управляет. Он еще тогда знал о таком побочном эффекте моей болячки.       — Час от часу не легче, — покачал головой Пак.       — Ты как? — спросил Тао, сжав руку До. Кенсу так и не смог понять почему этот омега был так добр к нему, ведь он причинил ему столько зла.       — Я… В порядке, — ответил альфа. — Я вспомнил день смерти мужа и многое другое. Я не уверен, что мой мозг не захочет снова избавиться от этой информации. Я… Тао, ты не мог бы принести мне того чая, что оставил Чонун-ши.       Омега хмыкнул, но поднялся и вышел, оставив альф наедине.       — Я не хочу, чтобы он слышал это, — сказал Кенсу. — Перед тем, как вскрыть моему мужу вены, Намджун его изнасиловал, а потом пустил по кругу. Болин в этих зверствах, действительно, не учувствовал, но это не делает его менее виноватым. Я надеюсь, что он расскажет на суде все о том дне. Я хочу, чтобы Сон Намджуна повесили.       Кенсу видел с какой яростью кулак Пака впечатался в стену. Тяжело осознавать, что человек, с которым у вас в жилах течет одна кровь убийца, тиран и моральный урод.       — Ты вправе требовать этого, — кивнул Чунмен.       — Спасибо. И да, из того, что я понял, Болин не собирался докладывать Намджуну об утечке, не собирался вовлекать в конфликт моего мужа, но кто-то сдал его Сону. Я предполагаю, что это был дядюшка Чонган. Они с папой ждали удобного случая, чтобы выведать у меня тайну архива. Я слышал, как папа угрожал Реуку.       Кенсу вздохнул.       — Думаю, что пора заканчивать со всем этим. Я не знаю, кто это начал, но мы должны поставить точку.       — Ты уверен, что готов? — спросил Чунмен. — Сон еще может больно ударить по нам.       — Ничего он не может, так ведь, хен? — посмотрел на Чанеля Кенсу. — Больнее, чем есть, быть уже не может.       В это время в комнату вернулся Тао с дымящимся стаканом чая.       — Ну что, насекретничались? — сказал омега. — Спускайтесь на завтрак. Скоро начнется цирк. Исин должен вот-вот выложить первую часть своего расследования и интервью с Тэюно-ши.       — А у мистера Сона сегодня как раз встреча с избирателями, — усмехнулся Чунмен.       — Толпой управлять проще, да? — улыбнулся Кенсу.       — Не бери в голову, — похлопал его по плечу Чанель. — Твоя задача — это доктор Ким и архивы. Если что, Сехун в твоем распоряжении.       — Боюсь, что он мне это еще припомнит, — засмеялся До.       Кенсу понимал, что в обществе этих людей ему спокойно. Что все тревоги отступают, вот только одна мысль не давала покоя, и До знал кому под силу снять этот груз неопределенности.       За завтраком было шумно. Минсок тараторил без умолку, рассказывая о предстоящем празднике в школе, где ему досталась одна из главных ролей. Чонин что-то бурчал и отказывался от еды, ссылаясь на тошноту. Чунмен крепко его обнимал, повторяя, что это скоро пройдет. Чонде разговаривал по телефону с Исином, который в противовес младшему был бодр и полон сил. Бэкхен досыпал в объятиях Сехуна. Тао и Чанель о чем-то спорили.       — Тебе не нужно никуда со мной ездить, родной. Ты не доверяешь человеку, что выбрал для нас Чунмен? — покачал Тао. — Ты же сам говорил, что ваша охрана — это проверенные люди. Занимайся своими делами. В мастерской и так много работы скопилось за последнее время. Нам с Минни ничего не грозит.       — Да, но…       Чанель бросил беглый взгляд на Кенсу, а До уже пожалел, что рассказал ему о том, какая мразь его биологический отец.       — Чан, я думаю, что Сону сейчас совсем не до Тао, — хмыкнул Сехун, листая новостную ленту в телефоне, а потом повернулся к Чонде. — Хен, передай Исину, что он большая умница.       — Он передает тебе спасибо, Хунни, — улыбнулся Чонде.       — Мы уже успели по нему соскучиться, — сказал Чонин. — Когда он вернется домой?       — Скоро, малыш, — ответил Сухо. — Но сперва мы должны убедиться, что Сон, Ли и Чон попали в ловушку.       Между тем у дома остановилась машина и во двор вошли Чонун и Реук.       — Как вас много, — улыбнулся старший альфа, обнимая сына. — Как настрой? Пока мы ехали, заметили, как полицейские устанавливают ограждения в городе. Думаете, народ взбунтует?       — Всякое возможно, — пожал плечами Чунмен. — Исин лишь намекнул на события на границе. Жертв было больше сотни с обеих сторон, и если на той стороне все попытались списать на нас, то наше правительство, в лице господина Сон Намджуна просто проигнорировало тот инцидент, забыв о загубленных жизнях своих защитников. Пришла пора вспомнить о них.       — Как ты себя чувствуешь? — спросил Реук, посмотрев на Кенсу. — Что-то случилось? Ты слишком бледный.       — Да вспомнилось кое-что, — сказал До, перехватывая руку омеги, что уже потянулась к его лбу. — Нам надо поговорить.       Реук слегка смутился, но руку не вырвал.       — Да, пора нам заняться делами, — кивнул Чанель. — Если что, я в мастерской.       — А я сгоняю к Исину, да переброшусь парой фраз с мистером Бёном, — сказал Чонде. — Надо порадовать мужа чем-нибудь вкусненьким, да и обстановку разведать.       — У меня встреча с Шивоном. Он утром позвонил. Надо кое-что обсудить. Да и засветиться вместе. Теперь, когда Чон знает, что я жив, прятаться бессмысленно, — сказал Чунмен. — Да и нужно усилить охрану Чхве, как бы Шону чего не сотворил.       — Я… — начал было Сехун.       — Ты нужен Кенсу, — перебил младшего Чанель. — Он все тебе объяснит, но сперва пусть Реук-ши его осмотрит и проведет все процедуры. А чтобы не мешаться у них под ногами, можешь пока поработать за администратора нашего салона.       Сехун хмыкнул, но спорить не стал.       — А мы? — спросил Бэкхен, посмотрев на мужа.       — А вы с Нини со мной, — улыбнулся омеге Чонун. — Вам будет полезно заняться укрепляющими процедурами.       — Ладно он, а мне-то за что? — надулся Нин.       — Ты себя в зеркало видел? — улыбнулся Чонун. — Тебе нужно поддерживать тонус организма. Я хочу, чтобы мой первый внук появился на свет богатырем.       Щеки Чонина моментально покраснели.       — Ладно, развлекайтесь, — улыбнулся Ким, целуя мужа.       Все начали постепенно расходиться. Чунмен и Чонде уехали. Тао увел Минсока в школу, Чанель с Сехуном ушли в мастерскую, а Чонун с младшими омегами разместились во дворе, оставив Кенсу и Реука наедине.       — Поднимемся ко мне в комнату? — спросил До. — Мне же нужно лечь?       — Да, Чонун-ши был так любезен, предоставив мне необходимое оборудование и лекарства. Я… Я ведь совсем утратил связь с той, своей прошлой жизнью.       — Прости, это все из-за меня. Я…       — Нет. Тут ты ни при чем. Это было мое решение.       Вместе они поднялись в комнату. Реук занялся капельницей. Кенсу опустился на кровать. На языке крутился один вопрос, но альфе было страшно его задавать. Он больше всего боялся услышать на него ответ. Кенсу снова вспомнил сводящий с ума аромат, хрупкое тело в руках, распускающийся узел, что должен был дать начало новой жизни. Вот только однажды этот омега отказался от возможности быть папой, может и тогда он принял меры, чтобы предотвратить последствия. Он же говорил о том, что сам разберется. Кто захочет таким образом связать себя с неуравновешенным психопатом?       Кенсу судорожно вздохнул, привлекая к себе внимание омеги.       — Что-то случилось? — спросил Реук.       В его взгляде было столько заботы, нежности и… любви? И Кенсу не выдержал, задавая свой вопрос и с трепетом ожидая ответа:       — С кем ты оставил нашего сына? — спросил альфа, наблюдая, как изменился в лице омега. Растерянность, надежда и страх смешались в этом взгляде. — Почему ты не привез его сюда? По-моему, эти люди уже вполне доказали, что им можно верить.       — Кенсу, я…       Ким резко отвернулся. Его спина была напряжена, а потом альфа услышал тихие всхлипы. Мужчина поднялся и подошел к старшему, замерев от него в нескольких сантиметрах. Он не знал, имел ли он право сейчас касаться этого человека.       — Я расстроил тебя? Прости, — шепнул альфа. — Я просто… Я вспомнил ту ночь, и…       — Субин у моего бывшего мужа, — всхлипнул омега, обернувшись, а Кенсу почувствовал, как ускорилось сердцебиение. — Мы… Можно сказать, что мы поговорили, и решили остаться друзьями. У них трое детей, и наш мальчик очень уютно чувствует себя в их компании. Я…       Кенсу притянул омегу к себе, обнимая. Реук уткнулся в его грудь.       — Я стал отцом? — неверяще переспросил Кенсу. Да, он думал об этом, но ведь сейчас это стало вполне реальным. — Это, действительно, не плод моей больной фантазии?       — Да, Кенсу. Я… Знаешь, я всегда верил, что смогу вылечить тебя и мы станем нормальной семьей. С тобой было так хорошо. Ты сам, не понимая, менял меня. На меня косо смотрели, кто-то распускал грязные слухи, но мне было все равно. Ты стал моим смыслом, а потом… Потом пришли те люди и забрали тебя у меня. Я… Сперва я пытался бороться с ними, доказывая, что рано еще говорить о твоем полном выздоровлении, но Болин начал угрожать мне спокойствием старшего сына. Знаешь, возможно, я рискнул бы, но почувствовал новую, только зарождающуюся жизнь. И мне стало, действительно, страшно. Я… Я знал, что они не опустятся до убийства, а вот мой ребенок мог пострадать еще не родившись. В памяти, как на зло, маяком горело то, что стало с Джисоном и вашим сыном. Я решил скрыться. Я оборвал все связи с прошлым, уволился из клиники, уехал из той страны. Частные консультации помогли мне не остаться совсем без денег. Где-то на подсознательном уровне я верил, что однажды мы снова встретимся. Я…       — Субин, — задумчиво сказал Кенсу. — Он альфа или омега?       — Омега, — улыбнулся Реук, вытирая слезы. — У него твои глаза.       Альфа опустил взгляд на старшего, а потом подался вперед, сминая пухлые губы и прижимая омегу ближе.       — Как же я скучал, Су, — всхлипнул Ким. — Но те люди…       Реук сильнее цеплялся за младшего. Кенсу гладил его по голове.       — Не думай больше о них, — ответил альфа, ведя носом по светлой шее омеги. — Теперь ты под моей защитой.       Реук вскрикнул, когда зубы альфы вонзились в нежную кожу. Метка пылала.       — Вот теперь обряд завершен, — сказал До. — Ты мой. Ты больше не один. Мы должны забрать нашего сына у твоих родственников. Мне уже не терпится его обнять, но для начала, нужно воздать сполна тем, кто слишком много на себя взяли. Помнишь, я рассказывал тебе о тайнике? Ты перепрятал документы?       — Да, — кивнул Ким. — Ты сказал, что из-за них убили твоего мужа, и пока документы спрятаны, тебя и пальцем не тронут. Я хотел, чтобы ты жил.       — Пришло время пустить их в дело. Мы должны привезти их сюда. Сехун…       Реук остановил младшего.       — Я съезжу за ними вместе с Се, а ты обещал, что будешь выполнять все мои предписания. Ты нужен нам здоровым.       — Да, ты прав.       Кенсу был уложен на кровать. Реук установил капельницу и лечебная смесь устремилась в кровь.       — Ты можешь немного поспать, — склонился омега, касаясь любимых губ. — Только не махай руками. Я попрошу Чонуна-ши присмотреть за тобой. Я скоро вернусь.       Омега отстранился и, погладив Кенсу по голове направился к двери, но услышал голос альфы.       — Ты ведь привезешь Субина ко мне?       — Я подумаю, что можно сделать, — улыбнулся омега. — Отдыхай.       Кенсу прикрыл глаза, улыбаясь. Это было какое-то ощущение полета. Бог сжалился над ним, вернув в его жизнь счастье, веру и любовь. Он дал ему новую семью взамен той, что когда-то отобрал. Кенсу считал, что не заслужил, но кто он такой, чтобы спорить со всевышним?       Реук медленно спускался по лестнице. Метка на шее пульсировала. Омега несмело водил по ней пальчиком. Так получилось, что даже истинный альфа не рискнул пометить его, а Кенсу… С Кенсу все было по-другому. С того первого дня, с того момента, как его привезли в клинику из полицейского участка. Потерянного, запуганного, сломленного. Он прятался от людей и шептал: «Не трогайте Джисона!»       Реук пытался разговаривать с ним. Он не верил в те обвинения, что порой слетали с губ посетителей Кенсу. До не был убийцей.       Спустя полгода Кенсу перестал плакать по ночам, еще через пару месяцев начал узнавать папу и запоминать людей, работающих с ним. Реук всегда с замирание сердца входил в его палату. Улыбка Кенсу ослепляла.       Три года плодотворной работы, которую усугубляли нечастые, но очень болезненные приступы. Старший омега снова и снова ворчал, жалуясь на то, что лечение бесполезно, и его сын так и не смог хоть что-то вспомнить о том ужасном дне. Но почему-то Киму всегда казалось, что расстраивало старшего совсем не это.       Реук понимал, что было в прошлом Кенсу что-то такое, что не давало кому-то покоя, а вот его самого пугало совсем не это. Он все чаще начал ловить себя на том, что зависает на своем пациенте, может позволить ему больше, чем нужно, что бежит на встречу с Кенсу, что сердечко тревожно бьется в присутствии альфы. И если по началу До вел себя, как ребенок, что нуждался в заботе, то с каждым днем терапии, он все больше становился собой. Этот альфа умел ухаживать и очаровывать. А омеги, как известно, любят ушами.       Реук сам не понял, как получилось, что их встречи начали заканчиваться поцелуями. Иногда он почти задыхался от ласк, что дарил ему этот альфа. И, видимо, кто-то из персонала что-то понял. Снова грязные слухи окружили омегу. Папа До тоже не брезговал упрекнуть Кима в этом, но Реук… Он уже понял, что Кенсу именно тот человек, с которым он хочет начать все сначала.       Кенсу восстанавливался, приступы прекратились, как и кошмары. Проблемы были только с памятью, но это казалось такой мелочью. Они ведь договорились, что начнут все с чистого листа. И, возможно, пришло время выписывать Кенсу под теплое крылышко папы До, но омегу что-то настораживало.       Та ночь стала откровением для них обоих. Они были близки, как никогда. Они делились тайнами, переживаниями. Они любили друг друга, а потом пришел Чонган и сообщил о смерти старшего омеги. Реук растерялся, но больше всего его выбило из колеи то, что альфа решил забрать Кенсу из клиники. Мол тот уже вполне самостоятелен и не нуждается в няньках. Его не убедили доводы Кима о том, что любое потрясение может стать фатальным для Кенсу и та стабильность, которой им удалось добиться исчезнет.       Вот только его слова были лишь лепетом. Он понимал, что он мелкая сошка с грехом за душой. За непрофессиональные отношения с пациентом, его и лицензии могли лишить, а что он может без всего этого? Где-то подсознательно он чувствовал, что ему еще придется побороться за здоровье Кенсу.       Свою беременность он осознал со слезами счастья на глазах. Он решил, что сделает все, чтобы защитить малыша, а потом, когда снова встанет на ноги, попытается найти его отца, но тут До оказался шустрее него.       Выйдя во двор, Реук заметил Чонуна, что командовал сыном и зятем, что выполняли какие-то упражнения. Бэкхен и Чонин выглядели сосредоточенно. Услышав шаги, старший обернулся.       — О, Реук-ши, не хочешь присоединиться к моим деткам?       Оба омеги синхронно фыркнули, но промолчали.       — Нет, мне нужен Сехун. В любой другой раз я бы непременно составил вам компанию, но Кенсу нужны документы.       — Те самые? — осторожно спросил Чонин. — Он вспомнил, да?       Реук улыбнулся младшим и кивнул.       — Се в мастерской, — ответил Бэкхен. — Это в ангаре за домом.       — Спасибо, Чонун-ши, вы не последите за Кенсу. Я поставил ему капельницу. Он, кажется, заснул. Он может неудачно повернуться…       — Я пригляжу за твоим мужем, не беспокойся, — ответил альфа, а Реук почувствовал, что краснеет.       — А, да… Ну я пошел.       Омега направился к ангару, заметив удивленные взгляды младших. В них не было осуждения, и это подбодрило.       Ангар был большой. В нем пахло керосином, маслом и бензином. Несколько автомобилей и мотоциклов стояли в разобранном виде. Из-под одного из внедорожников торчали чьи-то ноги с огромными ботинками. Стучали ключи, но омега шел на запах розмарина, а потом заметил и самого альфу, что беседовал с незнакомым пожилым бетой.       — После завтра сможете забрать, дедушка, — сказал О, протягивая бете квитанцию. — Оплата при получении. До свидания.       Бета кивнул и, попрощавшись, ушел в дверь, что находилась в другой стороне ангара.       — Чан, у нас новый заказ, — крикнул О, а потом заметил Реука. — О, хен, ты чего-то хотел?       — А я…       Из-под машины выкатился чумазый Пак и посмотрел в сторону, видимо, только что пригнанного автомобиля.       — Этот что ли?       — Да, я карточку заполнил. Там проблема в тормозных колодках, кажется. Займитесь вечером с Чонде, — ответил Сехун, а потом улыбнулся Реуку. — И все же, хен…       — Кенсу сказал, что я могу к тебе обратиться, — сказал Ким. — Он просил привезти бумаги.       — Да, сейчас, только руки помою, — ответил О. — Подожди здесь.       Сехун куда-то убежал, а Реук чувствовал на себе пристальный взгляд Пака.       — Вас можно поздравить? — спросил альфа. — Я погляжу, вы времени даром не теряете.       — А вам какое дело? — посмотрел на него Ким. — Мы любим друг друга. У нас есть сын…       Чанель вскинул бровь, хмыкнув.       — А если бы вы его не нашли? Если бы мы за него не поборолись, где бы он был сейчас? Вы видели какими пустыми были его глаза еще пару недель назад? Вы в курсе того, что он несколько месяцев был марионеткой в руках собственного дяди. Рассказать, как его заставляли по пятам ходить за чужим омегой? Вы знаете, что из-за него мой муж чуть не погиб?       — Я понимаю, вы не можете его простить…       — Простить? — усмехнулся Чанель. — Мне не за что его прощать. Он болен, а те люди так подло этим воспользовались. Я понял его. Я принял его. Готов был побороться за то, чтобы он жил без оглядки на прошлое. И хотя нашей с Тао вины нет в том, что творили наши отцы, но мы чувствуем, что в ответе за этого человека, а вы…       — Что я? — посмотрел на Чанеля Ким. — Где бы закончилась моя жизнь и жизнь моего сына, если бы я попытался перебежать дорогу Болину, а уж тем более Намджуну? Как-то один беременный омега их совсем не впечатлил. Да, я смирился, но я все еще люблю его. Он научил меня жить по-другому. Он показал мне, что карьера не главное в жизни. Вы вытянули его, спасибо, но дальше мы как-нибудь сами.       — Вот еще, — фыркнул Пак. — Никаких сами. Я… Я вырос в приюте. У меня никогда не было нормальной семьи, а потом появились Чунмен и Чонде, потом Сехун, Чонин, Исин и Тао с Минсоком. И вот теперь я уверенно могу сказать, что Кенсу тоже мой брат, а его семья — это моя семья.       Реук тихо всхлипнул, но его тут же сжали в медвежьих объятиях.       — Прости, что напугал, хен, — сказал Чанель. — Но я должен был убедиться, что ты не играешь с ним. Хватит с него. Натерпелся.       — Я понимаю, — кивнул Ким. — Чанни, можно я привезу сюда Субина? Тао…       — Обязательно присмотрит за ним. Да не только Тао… Здесь и Чонин, и Бэкхен, и Исин — все будут рады помочь тебе. Пусть тренируются. Скоро этот дом наполнится детским смехом. И знаешь, что, хен… Наши соседи выставили дом на продажу, и если ты не против, вы с Субином и Кенсу можете перебраться поближе к нам. Забор — это лишь формальность. Сехун упомянул, что ты редко выходишь из дома…       Реук растерялся.       — Чанни, у меня нет таких денег, я…       — Не бери в голову, — отмахнулся Пак. — Кое-кто должен вам компенсацию за пережитый кошмар. Я все оплачу, а он будет качаться на виселице.       — Ты не обязан…       Чанель покачал головой, и Реук почему-то понял, что спорить бесполезно. Что этот человек уже все решил, и Ким готов был уступить, если это хоть немного снимет тот груз, что взвалил на свои плечи этот альфа.       — Хорошо.       — Вот и славно. Я переговорю с мистером Со в ближайшее время.       Чанель выглядел таким воодушевленным, что Реуку захотелось улыбнуться.       — Я готов, — вернулся Сехун. — Поехали?       Вместе они вышли из ангара, Реук занял место рядом с водителем.       — Куда едем?       — Сперва заберем сына, а потом в банк.       — Да, самое неожиданное место, — хмыкнул О.       — Но ведь за два года их так и не нашли, — пожал плечами Ким. — Вряд ли бы люди Хуана подумали на меня. Вот папа Кенсу мог бы, но его так неожиданно не стало.       — А я ведь так и не выяснил как он погиб.       — Говорили, что он нетрезвым сел за руль и спровоцировал аварийную ситуацию. Была повреждена артерия. Он умер по дороге в больницу.       — Странно все это.       Ким пожал плечами. Возможно в идеальном плане Хуан Болина не все было продумано до мелочей. Может в омеге все же проснулась совесть, и он стал лишним?       В доме бывшего мужа Реука встретили настороженно. Омега собрал годовалого сынишку, ловя на себе тревожные взгляды альфы и ревнивые омеги.       — У тебя все хорошо? — все-таки спросил альфа.       — Теперь да, — улыбнулся Реук.       — Кто этот фраер?       — Брат моего мужа, — ответил Ким, повернув голову так, что стало заметно метку. Хозяин омега облегченно выдохнул, а Ким улыбнулся. — Все, мне пора. Спасибо за все. Мы еще как-нибудь заглянем в гости. Передавайте привет сыновьям.       Омега вернулся к машине, замечая, что Сехун успел пристегнуть откуда-то взявшееся детское кресло.       — А…       — Не спрашивай, — ответил с улыбкой О. — У нас в мастерской всякого добра навалом.       Субин внимательно смотрел на О, пока Ким пристегивал его в кресле.       — Вылитый Кенсу, — усмехнулся альфа. — Тот же пронизывающий взгляд.       Реук улыбнулся. Он тоже так считал.       — Давай еще домой заедем. Я возьму кое-какие вещи для Субина, — сказал Ким. — Чан предложил пожить нам рядом вами.       — Он прав, — ответил альфа. — Так спокойнее и вам, и нам. Да и безопаснее.       Они ехали молча. Сехун включил музыку. Субин подпевал современным трекам, коверкая слова на свой лад.       — Стой! — резко сказал Реук, замечая постороннюю машину возле дома. Толпа мурашек пробежала по телу.       Сехун притормозил на въезде на улицу.       — Сейчас ты мне скажешь, что не знаешь кто это? — хмыкнул О.       — Первый раз их вижу, — сглотнул омега.       — А я сделаю вид, что поверил, — ответил альфа, а потом более серьезно спросил. — Люди Сона?       Реук молчал, но видимо, его реакция сказала Сехуну о многом. Альфа достал телефон.       — Алло, Тао, ты где? Приезжай-ка к центральному банку. Нужна няня для прекрасного годовалого омежки.       — Се…       Растерялся Реук.       — Мы просто подстрахуемся. Если за нами увяжется погоня, мы помотаем их по городу, а Тао отвезет ребенка к отцу. Просто доверься мне.       — Я… Верю.       Ким понимал, что действительно, верит своим новым друзьям.       Между тем, Сехун развернул машину и направился в город. Недалеко от банка их встретил Тао в сопровождении молчаливого охранника.       — Субини, сынок, это дядя Тао. Побудешь с ним немного? Папочка скоро вернется, — сказал Реук, пересаживая ребенка в другую машину.       — Дя Та? — пролепетал малыш, а потом втянул носиком аромат персика. — Вкусно.       — Вот и славно.       — Не переживай, хен, — улыбнулся Хуан. — Он не успеет заскучать. К тому же Кенсу уже проснулся, думаю, что они быстро найдут общий язык, ведь они так похожи.       Реук обнял младшего.       — Спасибо.       — Иди, хен. Все будет хорошо.       Машина уехала, а Реук посмотрел на О, что крепко сжал его руку.       — Идемте, доктор Ким, — улыбнулся альфа. — Покончим с этим.       В банке было многолюдно. Реука проводили к его ячейке. Сехун сопровождал его до самой двери. Ким конечно же заметил, как О спрятал за пазухой пистолет, но старался выглядеть невозмутимо.       Забрав документы, они направились к машине, но еще на лестнице заметили двух крупных альф, сто двигались в их сторону.       — Ким Реук? — спросил один из них.       — А вы, собственно, кто? — спросил омега, крепче сжимая руку Сехуна.       — Мы из полиции, — ответил второй, демонстрируя засаленное потрепанное удостоверение. — Мы по поводу вашего пациента. До Кенсу. Припоминаете такого?       — Простите, но я не намерен говорить о своих бывших пациентах, и вообще, я уже года два, как не практикую.       — Мы хотели, чтобы вы проехали с нам, — сказал второй альфа. — До Кенсу сейчас у нас в участке. Нам нужно, чтобы вы его повторно осмотрели и подтвердили его диагноз.       — А его опекун? — сглотнул Ким, но рука Сехуна на талии успокоила.       — Он погиб при загадочных обстоятельствах.       — Как жаль, но ничем не могу вам помочь. Я больше не занимаюсь психотерапией. Извините, у нас с мужем важные дела.       Реук развернулся и хотел было уйти, но один из альф схватил его за запястье.       — Вы пойдете с нами!       — Эй ты, кто дал тебе право лапать чужих омег? — прорычал Сехун, отталкивая альфу, а потом посмотрел на Кима. — Иди в машину, милый.       — Но…       — Иди.       Реук поспешил к машине, закрыв дверь. Альфы попытались было рвануть за ним, но Сехун ловко раскидал их. Из банка вышли два охранника с дубинками. Завидев их, лже полицейские разбежались в разные стороны.       Сехун о чем-то переговорил с охраной, а потом вернулся в машину.       — Вот же ж обезьяны, — прошипел он, разглядывая в зеркало рану на губе.       — Прости. Это все из-за меня, — сказал Ким, прижимая к себе пакет с документами.       — Не бери в голову, — отмахнулся альфа, заводя мотор. — Они, видимо, решили взять тебя на слабо.       Реук достал телефон и набрал номер Тао.       — Привет, как вы там? Как Кенсу?       — Все хорошо. Кенсу и Субин играют в гостиной. Как я и предполагал, они быстро поладили, а чего еще можно ожидать от отца и сына. У вас все хорошо? А то Сон звонил Чанелю и пытался доказать ему, что он приютил в доме чуть ли не маньяка. Говорил, что у него есть врач, что подтвердит его слова. Говорил о том, что Кенсу нужно изолировать.       — А Чан что? — спросил Ким, слушая стук своего сердца.       — Что-что, послал он его. И еще раз напомнил, что запретил этому человеку вмешиваться в свою жизнь, мол поздно уже, он уже не ребенок.       — Сон, наверное, был в ярости.       — Пусть. Ему недолго осталось.       — Да. Ты прав. Мы скоро будем, — улыбнулся Реук.