Противоречия|Contradictions

      Нет. Нет. Этого не может быть. Гермиона проверила листок бумаги в своей руке, скользя глазами между нацарапанным адресом и цифрами на фасаде старого каменного здания перед ней.       Это было то самое место? Опасение зародилось в ее желудке, затмив любопытство, которое обуревало ее уже несколько дней.       Это место больше походило на полуразрушенное поместье, возможно, когда-то величественное, пока лианы не заставили камни осыпаться и почернеть от грязи, чем на место, которое должно было «исполнить ее самые сокровенные желания». По крайней мере, так было написано в брошюре, из которой она впервые узнала об «Алом Ордене». Она практически расхохоталась, прочитав это название. «Алый орден». Это звучало так претенциозно и фальшиво, но после долгих часов исследований, которые она провела... Именно этого они и добивались. Технически у них несколько разных названий, просто чтобы сбить с толку широкую публику, и именно это стало для нее решающим фактором.       Анонимность. Безопасность. Уверенность в том, что она может попробовать это, хотя бы один раз, и никогда не оглядываться назад, после того как ее подозрения подтвердятся.       Женщина из «Алого ордена» хвасталась, что они самая скрытная из подобных организаций. Что никто никогда не узнает, за чем именно она обратилась, и что принимаются все меры предосторожности для защиты личных данных клиентов. Поэтому, как только она заполнила свой профиль и отправила им первый платеж, в течение часа к ней прилетела изящная черная сова с кулоном, украшенным красным камнем.       Следуйте инструкциям и наденьте это на первый сеанс. Он содержит магию, которая была создана для вас и только для вас, чтобы получить доступ к нашим апартаментам. Если кто-то другой наденет этот кулон на шею, заклинание перестанет работать, а ваш счет будет аннулирован.       Теперь она держала в руке скомканную нижнюю часть записки, а ожерелье обвивало ее шею. Оказалось, оно не поддается заклинанию гламура, которое Гермиона наложила на свое лицо ранее вечером, изменив свои черты до неузнаваемости. Это было лицо ведьмы, которую она видела на обложке журнала в магазине рядом с ее квартирой. Она была красива, с прямыми черными волосами вместо каштановых локонов, сверкающими зелеными глазами, тонким носом и идеально пропорциональными губами. Девушка надеялась, что будет привлекательна для того, с кем ей предстояло встретиться сегодня вечером. И он не распознает ее истинную личность. Магия была сложной, но после нескольких попыток она достаточно хорошо освоила ее. Оборотное зелье было бы излишним, а заклинание давало ей больше свободы в выборе того, как она хочет или должна выглядеть.       Наихудшим в её стремлении стать министром магии было то, что всё, что она делала, каждый её шаг мог быть использован против неё. А это? Это то, что может разрушить её карьеру еще до того, как она начнет развиваться.       Только когда она сделала нерешительный шаг вперед, изображение перед ее глазами слегка замерцало, меняясь, пока лианы не исчезли, а камни стали выглядеть как новые. Магия, излучаемая зданием перед ней, настолько сильна, что была почти осязаема. Она наполняла воздух вокруг нее, потрескивая, как статическое электричество, пока не защекотала волоски на ее руках. Ожерелье нагрелось, посылая по ее телу импульсы тепла, пока все снова не успокоилось вокруг нее. Словно она прошла через барьер, открыв доступ к нему с помощью зачарованного ожерелья.       Ого. Гермиона знала сильную магию, но это... Это было что-то другое. Бросив еще один взгляд на здание перед собой, она поймала искаженное отражение своего нового лица в одном из окон. Оно дразнило ее, высмеивая глупую идею, которая пришла ей в голову за последние несколько недель. Ты действительно собираешься тратить на это свое время? Для чего эта игра?       Привычное чувство отчаяния бурлило внутри. Прошло почти восемнадцать месяцев с тех пор, как закончились её отношения с Роном, а она ничуть не приблизилась к решению своей маленькой проблемы со дня их слёзного расставания. В тот день Рон умолял ее, что это не так уж важно. Что они могут обойтись без этого, говорил он, как будто это было простое разногласие по поводу предмета мебели.       Это не значит, что она была совершенно не довольна их сексуальной жизнью, но стала замечать, что в последнее время ее мысли блуждали в голове, когда они находились вместе в постели. Написала ли она ту записку на работе перед тем, как уйти на выходные? Нужно ли опорожнить мусорный бак? А как насчет еженедельных покупок? Она неизбежно начинала думать о списке продуктов в разгар секса, несмотря на все ее попытки сосредоточиться.       И Рон в этом не виноват, что только усугубляло ситуацию. Казалось, он ничем не мог помочь, что бы они ни пытались сделать. Они были просто... несовместимы. Так же, как и все остальные ее партнеры, и ей это надоело. Что-то должно было измениться. Она знала, что не сломалась, потому что могла чувствовать возбуждение, и она его ощущала. У нее было здоровое сексуальное влечение, но сосредоточиться она могла только в одиночестве. Это, по логике, означало, что она упускала какую-то ключевую деталь со своими партнерами.       Почти сразу после разрыва с Роном она погрузилась в исследования. Различные техники, игрушки, чары, все и вся, чтобы понять, что работает, а что нет. Сначала ее гипотеза заключалась в том, чтобы доказать, что она все еще может возбуждаться и наслаждаться своим телом. Подтверждение не заняло много времени. Затем, после нескольких месяцев предварительных исследований, для того, чтобы доказать, что выбранное направление верное, она попробовала ходить на свидания. С разными типами мужчин из разных слоев общества. Их было не так много, всего несколько, но ей хватило... Из пяти, с которыми она ходила на свидания, трое дошли до спальни.       И ни с одним из них она не могла оставаться возбужденной.       Они были милыми, правда. Но не замечали, когда она заставляла себя играть роль, громко стонать и сжимать бёдра, когда ей казалось, что настал «подходящий» момент. А потом — после секса — они падали рядом с ней, измученные и счастливые, ухмыляясь так, будто только что выиграли кубок мира по квиддичу.       «Тебе было хорошо, да?»       Действительно, было хорошо. Но только для исследований. В конце ее эксперимента со свиданиями подтвердились несколько вещей.       Во-первых, у нее было абсолютно здоровое и активное сексуальное влечение. Она была способна возбуждаться и оставаться возбужденной, и могла испытывать оргазм от рук или игрушек, как маггловских, так и магических.       Во-вторых, она была заинтересована в сексе. Проблемы начинались только тогда, когда все шло своим чередом, затем ее мысли начинали блуждать.       В-третьих, если ее мысли блуждали, оргазм был невозможен.       Это привело ее к новому исследовательскому вопросу. Что ей нужно, чтобы оставаться сосредоточенной в постели с мужчиной? Проводя эксперименты дома, в одиночестве, она не теряла времени даром. Она была эффективна, когда прикасалась к себе, точно зная, что нужно и как. Неужели все дело заключалось только в необходимости направлять мужчин, которые с ней были? Или она постоянно чувствовала, что они совершенно не заинтересованы в ее удовольствии и сосредоточены только на своем?       Гермиона расширила круг своих исследований. Она нашла маггловскую литературу, в которой говорилось о том же самом. Она нашла психотерапевтов, специализирующихся на сексе и сексуальных отношениях. Она нашла статьи из журналов в узконаправленных магазинах, защищенных заклинаниями, чтобы их не увидели дети, запрятанных в тесные закоулки между Косым и Лютным переулками, куда большинство покупателей не совались.       Все они указывали на одно: контроль и подчинение.       Это было смешно, правда. Она? Гермиона Джин Грейнджер увлекается БДСМ? Абсолютно нет. Ее били, пытали, угрожали смертью и даже больше. Она потеряла друзей и любимых на войне. Она познала боль, и это было не самое приятное чувство. Кое-где она все еще носила следы этой боли. Шрамы поблекли, но они никогда не исчезнут полностью... Поэтому у нее нет никакого желания быть связанной каким-то незнакомцем или погружаться в более тёмные области, о которых она читала.       Но чем больше она углублялась в изучения, тем больше казалось, что это единственный вариант. Все ее эксперименты один за другим терпели неудачу, гипотезы теряли силу с каждой неделей, когда она не могла найти решение. Всё это вело ее к этому моменту, и вот она здесь, стоит возле здания «Алого Ордена», готовая попробовать последнее, что было в ее списке. То, что, как она надеялась, ее не интересовало, но Гермиона Грейнджер просто так не сдаётся. Она не успокоится, пока не узнает, что испробовала всё, даже если это доминирование и подчинение.       Если это не сработает, она обречена на посредственный секс до конца жизни. Нет, Гермиона осеклась. Когда это не сработает. Как бы она ни была уверена, что это будет пустой тратой времени, стремление довести свое исследование до конца не покидало ее. Она должна закончить начатое, чтобы с уверенностью сказать, что ее это не интересует. Она должна.       — Мисс Джин?       Вежливый голос прервал круговорот ее мыслей, и ее внимание переключилось на дверной проем поместья. Невысокий мужчина в официальном костюме держал дверь открытой, белые перчатки блестели на фоне черной краски. Ей потребовалась лишь доля секунды, чтобы понять, что он использовал имя, указанное ею в заявлении, а не настоящее.       — Ах, да, извините, — быстро извинилась она и направилась к двери.       Бросив беглый взгляд на часы, Гермиона поняла, что простояла почти десять минут на тротуаре, застряв в собственных мыслях. Солнце уже садилось, и если она задержится на улице, то пропустит назначенную встречу. А они уже ясно дали понять, что не возвращают деньги.       — Пожалуйста, проходите, — он сделал шаг назад, уступая ей дорогу, чтобы она могла войти в парадный вестибюль. Как только за ней закрылась дверь, он снова заговорил. — Сегодня вечером мы записали вас на сессию с одним из наших наиболее опытных посетителей, исходя из вашей анкеты.       Точно, анкетирование. Она почти улыбнулась при воспоминании. Это была еще одна вещь, которая убедила ее обратить внимание на «Алый Орден» — их приверженность к исследованиям и сбору данных, которая подтверждала профессионализм организации. Все клиенты заполняли анкету каждые три-шесть месяцев, указывая свои предпочтения, антипатии, интересы и многое другое. В конце был трехстраничный список сексуальных сцен, которые она должна оценить по степени заинтересованности. Неудивительно, что напротив многих она поставила твёрдые нули.       — Не хотите ли вы внести какие-нибудь изменения, прежде чем я провожу вас? — его знающий взгляд заставил ее щеки запылать.       Неужели ее неопытность была настолько очевидна?       Из ста или около того пунктов списка она изучила все до единого. Она нашла видеофильмы, снятые магглами, и фотографии, сделанные волшебниками, которые показывали различные сцены, и тщательно изучила каждый вариант, прежде чем ответить. Некоторые из них были вполне приемлемы и ожидаемы, даже если она не любила ролевые игры или переодевания. От некоторых из них у нее сводило живот, например, от игры с ножами или огненными палочками. Другие просто сбивали с толку... Но были и такие, которые заставляли ее сердце биться, а живот сжиматься.       — Нет, спасибо, — Гермиона заставила себя сглотнуть, не обращая внимания на растущее напряжение в горле. Если по дороге она не испытывала особого беспокойства, то теперь, когда оказалась внутри, вдруг на нее накатило острое чувство тревоги. Это была та же самая тревога, которую она испытывала в школе перед важным экзаменом. Спазмы в животе, стеснение в груди и пульс, который бился в ровном темпе на кончиках ее пальцев.       — Тогда сюда.       Быстро кивнув, он начал подниматься по лестнице. У нее подкосились ноги, но она заставила себя беспрекословно следовать за ним, поднимаясь по широким ступеням на второй этаж. Благодаря классическим деревянным панелям и плюшевому ковру, устилающему лестницу, поместье действительно напоминало старый, величественный дом. На стенах висели изысканные картины в позолоченных рамах, но большинство из них представляли собой пейзажи или натюрморты, на которых цветы и деревья шелестели под невидимым ветерком. Был ли это чей-то дом? Или он был оформлен таким образом, чтобы казаться как можно более непринужденным? Почему мужчина перед ней был одет как дворецкий? Было так много других организаций, которые утверждали, что обслуживают любителей БДСМ, но большинство из них, казалось, были простыми барами и частными клубами. «Алый Орден» позиционировал себя как агентство по поиску подходящих друг другу людей, организуя «свидания» по предварительной договоренности.       Когда они поднялись на площадку второго этажа, она продолжила осмотр. Шесть дверей из того же дерева с темными вставками. Еще одна лестница вела на третий этаж, но она была ограждена. Заметив ее любопытство, мужчина прочистил горло и шагнул к ближайшей двери.       — Сегодня вечером для вас забронирован четвертый номер. В каждом номере есть отдельная ванная, которой вы можете пользоваться по своему усмотрению до, во время или после сессии. Если вам понадобится помощь во время вашего пребывания, в переговорные устройства возле двери встроено приватное заклинание. Тот сотрудник, который окажется ближе всего, немедленно окажет вам помощь, но никто другой в доме не будет знать об этом.       Она почувствовала, как ее брови удивленно поползли вверх. Они действительно ценят частную жизнь.       — У вас есть вопросы? — спросил он, но она только покачала головой.       Сердце билось все быстрее, а ладони вспотели. Вместо того чтобы вытереть их об юбку, она сцепила руки в замок на уровне бедер. «Просто дыши», — подумала про себя Гермиона. Бывало и хуже, поэтому это должно быть легко. Ее попытки успокоить себя ни к чему не привели, и она почувствовала легкое покалывание в пальцах. Никому не нужен партнер с липкими ладонями, даже если он и не подходит.       — Нет.       Получив ее ответ, мужчина открыл дверь и отошел в сторону.       — Ваш партнер на этот вечер оставил свои инструкции на столе. Он должен скоро прибыть.       Прежде чем она успела пролепетать ответ, он исчез, спустившись по лестнице быстрыми бесшумными шагами.       Инструкции. Кем бы ни был этот парень... Он оставил ей инструкции. Грудь сжалась сильнее, и она подавила вздох. О Мерлин, это была плохая идея. Сейчас, стоя в коридоре в одиночестве, она жалела обо всем, что привело к этому моменту.       «Он должен скоро прибыть», — вторая половина фразы пронеслась у нее в голове, побуждая ее к действию. Было всего два варианта: зайти внутрь и прочитать инструкции или уйти. У нее не было больше времени стоять и думать о том, что привело ее в этот момент.       Не успев поддаться леденящему страху, ползущему по венам, она бросилась в комнату, решительно захлопнув за собой дверь. Нет времени на раздумья, нет времени на бегство. Ведь это и было мужество, верно? Встретиться лицом к лицу с неизвестным? С чем-то, что может причинить тебе боль, но ты должен верить, что все будет хорошо?       Прошло уже много времени.       Закрыв глаза, Гермиона сосчитала до десяти. Каждое нечетное число приходилось на вдох, каждое четное — на выдох. Один, два, три... Когда она досчитала, ее сердце успокоилось. Она открыла глаза, осматривая комнату, и постаралась сохранить ровное дыхание.       Как и во всем поместье, полы были из темного дерева, но посреди комнаты лежал толстый ковер с абстрактными штрихами красного и серого. На нём расставлена мебель из кожи: длинная кушетка и два кресла, а посередине — простой деревянный стол. Слева стоял большой сундук, а вдоль стен тянулись книжные полки. Справа было окно с занавешенными шторами и еще одна дверь — скорее всего, ванная комната, о которой говорил мужчина. С каждым вдохом сердце Гермионы успокаивалось все больше. Это не было подземельем похоти или складом, полным мучительных орудий. Это была просто комната. Обычная комната, наполненная книгами и удобной мебелью. Такая могла быть в любом доме.       Хм.       Прежде чем отвлечься на книги, она посмотрела в сторону. Сразу за дверью стоял небольшой черный стол, на котором лежало несколько листов пергамента. Первые два были списками, и, подойдя ближе, она поняла, что один из них принадлежит ей. Несмотря на то, что имена были стерты, она узнала свои ответы. Что означало... О. Второй список принадлежал ему, кем бы он ни был. Как только ее глаза начали просматривать цифры, паника начала нарастать. Есть ли что-то, что ему не нравится? Каждый пункт был отмечен определенным уровнем интереса, и чем дольше она читала, тем больше тревожилась. Самый высокий балл за бандаж. То же самое для шлепков, но не порки. Хотя она должна была почувствовать облегчение, это не могло сравниться с тем, что содержалось в остальной части его списка. Вуайеризм, эксгибиционизм, сенсорные игры... ему нравилось все это.       Отложив список, она посмотрела на другие листы пергамента. Если она прочтет его список дальше, то в конце концов полностью откажется от эксперимента и сбежит. «Они подобрали нас не просто так», — напомнила она себе. Если только... Мысль о том, что это могла быть ошибка, проскочила мимо ее слабой попытки успокоить себя. Может, они случайно подобрали ей кого-то, кто был слишком опытен для нее? Кого-то, кто в итоге причинит ей боль?       Следующие листы оказались копиями результатов анализов, оба были здоровы и «чисты». Значит, один из них ее результат. Гермиона помнила, как дала согласие на сбор анализов во время первой встречи, и как начала принимать противозачаточное зелье, ведь это было одно из условий членства в «Алом Ордене». Хотя существовало множество зелий и заклинаний для предотвращения беременности и лечения венерических заболеваний, всё же необходимо было принимать меры предосторожности. Чисто, конфиденциально, без всяких обязательств. Это то, чего она хотела... верно?       «Да», — напомнила она себе, переходя к последнему листу пергамента в стопке. Этот не был похож на остальные, он был написан аккуратным почерком, чернила отливали темно-зеленым, когда она взяла его в руки, чтобы рассмотреть поближе.       В верхнем ящике этого стола лежит повязка на глаза. Пожалуйста, надень ее и присядь в любом удобном для тебя месте в комнате, а я скоро к тебе присоединюсь.       Она трижды перечитала его слова, прежде чем они полностью усвоились. И это все? Это единственное указание? В глубине души она ожидала худшего. Раздеться догола и привязать себя к батарее — возможно. Но повязка на глаза? Это казалось слишком простым. Поджав губы, она открыла ящик. Как и ожидалось, там лежал один—единственный предмет. Черная шелковая повязка на глаза, с длинными завязками. Пропустив ее сквозь пальцы, она почувствовала мягкость ткани, и не удержалась, поднесла ее к губам, чтобы ощутить, как прохладный материал скользит по коже. Это не успокоило ее нервы, но, по крайней мере, дало ей возможность сосредоточиться. Что-то, что принадлежало ей в этом странном, чужом месте.       — Хорошо, — она нервно вздохнула. — Я могу это сделать.       Бросив палочку и сумочку на приставной столик, она сделала несколько неуверенных шагов в сторону зоны отдыха. «И присядь в любом удобном для тебя месте в комнате», — говорилось в записке. В каждом варианте расположения были свои плюсы и минусы, но она не могла позволить себе зациклиться на том, что не имеет значения. Она не могла предугадать, что ему понравится. Ведь нет никакой разницы, будет ли она стоять спиной к двери, если на ее глазах повязка, не так ли?       Заставив себя не думать об этом, она присела на край дивана. Дрожащими руками она поднесла ткань к лицу, решив в последний момент завязать ее достаточно свободно, чтобы сквозь нижний край пробивался свет.              — Вот так, весьма хорошо, — Гермиона судорожно вздохнула. В случае чего, она всё еще может немного...       Из коридора послышался негромкий разговор, предупреждая ее о том, что она больше не одна, а следом за ним раздались шаги. Затаив дыхание, она ждала щелчка замка, но на несколько долгих мгновений воцарилась тишина. Наконец, дверь с легким щелчком открылась.       — Что ж, — тихо произнес глубокий голос позади нее, но она не посмела пошевелиться. — Если это не приятный сюрприз, то я не знаю, что это ещё может быть.              Приятный сюрприз? Любопытство и опасения смешались в ее желудке, сильные и немного тошнотворные.       — Что прости? — слабо произнесла она.       Ответом ей послужил смешок, за которым последовало шелест пергамента и несколько аккуратных шагов. Его походка была уверенной, и краем глаза она заметила гладкие туфли из драконьей кожи, начищенные до блеска.       — Не многие новички с такой готовностью следуют инструкциям.       — О, — облегчение разлилось по ее телу, согревая холодные конечности.       Его нога сдвинулась с места, затем он сделал паузу.       — О, в самом деле... Думаю, я слишком рано заговорил. Какая хитроумная маленькая ведьма.       Прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, шелк натянулся на ее глаза, полностью закрывая обзор. Смущение росло в ее груди, поднимаясь вверх и проходя по шее. Как он заметил? Вопрос затмило осознание того, что он даже не произнес заклинание вслух... Что означало, что он тоже сильный волшебник. Хм. Это было интересно. За свою жизнь она знала лишь несколько ведьм и волшебников, которые могли так легко управлять невербальной магией, а она время от времени все еще испытывала трудности в подобном колдовстве.       — И заклинание гламура? Ты пришла подготовленной.       Что-то в его тоне раздражало, бередило и без того расшатанные нервы. Каким-то образом этот незнакомец смог легко раскусить ее. Слишком легко, и это заставило сильнее встревожиться.       — Насколько я знаю, заклинания гламура вполне соответствуют правилам, принятым здесь для клиентов, — ее слова прозвучали резче, чем хотелось, но она не чувствовала себя виноватой.       Вместо этого она расправила плечи и подняла подбородок выше, несмотря на непроглядную тьму. «Кроме того», — подумала она со злостью, — «как он вообще мог узнать?» Как он смог распознать заклинание? Очевидно, ее навыки были не так хороши, как она полагала, и это расстроило её еще больше.       — Да, это так, но, — его голос понизился на октаву, углубившись до плавного, сексуального тона, когда он наклонился, чтобы произнести слова рядом с ее ухом, — предупреждаю, моя дорогая. Другие волшебники могут не слишком хорошо отнестись к такому враждебному тону со стороны нижней.       Гермиона едва подавила возглас удивления, когда почувствовала, как он опустился на диван рядом с ней. К счастью для нее, его, похоже, забавляла ее нервозность, потому что единственным его ответом было еще одна негромкая усмешка. Мерлинова борода, она действительно все испортила, не так ли? Сначала она огрызалась, а теперь подпрыгивала при любом его движении. Как бы она смогла дать шанс ему, если бы продолжала взрываться, как один из шуточных фейерверков Уизли?       — Я прощу тебя только на этот раз, поскольку ты новенькая. Но мне любопытно... — его голос прервался, и она поймала себя на том, что наклонилась в сторону звука. Когда он не стал уточнять, она прочистила горло.       — Любопытно? — к счастью, голос звучал почти как ее собственный. Спокойный и уверенный, даже если она не чувствовала этого внутри.       — Что такая ведьма, как ты, делает в таком месте, как это. Вдобавок использует весьма сложное заклинание гламура, скрывая свою личность, — рядом с ней послышался легкий шелест пергамента, как будто он листал ее список так же, как и она его. — Пожалуйста, расслабься, нам нужно обсудить несколько вещей, прежде чем мы приступим.       — Что ты имеешь в виду под ведьмой вроде меня? — резкий вопрос слетел с ее губ прежде, чем она успела остановить себя.       Она читала, что некоторые верхние не любят, когда их нижние говорят, если им не дано прямое, явное разрешение.       О, Мерлин, пожалуйста, скажи мне, что он не из таких...       Вместо ответа он ждал. Вокруг них воцарилась тишина, и она мгновенно поняла, что перешла границы дозволенного.       — Я прошу прощения, это было грубо с моей стороны. Это мой первый раз, поэтому я немного нервничаю.       С языка сорвались извинения, но в глубине души она понимала — так будет правильно.       — Вот именно.       Она почти слышала, как скривились его губы. У него был привлекательный голос, и теперь, когда она привыкла к отсутствию зрения, ей казалось, что обострились и другие чувства. Она ощущала тепло его тела, а это означало, что он был близко, возможно, достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, если она сделает правильное движение. Изысканный аромат его неприлично дорогого одеколона щекотал ее ноздри.       — Ты первая ведьма, с которой они свели меня за долгое время, несмотря на твою неопытность. По какой-то причине они взглянули на твою анкету и решили, что мы совместимы, вопреки различиям в предпочтениях. Вчера агентство прислало мне твои данные, я был уверен, что они ошиблись.       Гермиона замерла. Значит, это была ошибка.       — Если ты не согласен на сессию, тогда зачем просил меня надеть эту повязку? Почему вообще пришёл?       Ее вопрос прозвучал в тишине между ними, демонстрируя больше сожаления, чем она хотела. Почему ему дали возможность ознакомиться с ее анкетой, а ей взамен не предоставили никакой информации о нем? В ее голове было слишком много вопросов, и не было времени, чтобы получить ответы на все из них.       — Потому что, — услышала она очередной шелест пергамента и почувствовала, как его вес сместился вперед, а затем назад, когда он положил их на столик у дивана,— не стану отрицать, твои ответы меня заинтересовали. И точно так же, как ты используешь маленькое заклинание для защиты твоей личности, повязка на глаза помогает мне сохранять мою и лучше выполнять свою работу.       Лучше, каким образом? Прежде чем она успела задать свой следующий вопрос, она почувствовала легкое прикосновение его пальцев к своей руке. Ей казалось, что он медленно скользил по ее коже кончиком пальца, выводя неспешные круги так, что каждое прикосновение вызывало приятные мурашки. Гермиона старалась не дрожать, но когда подушечки его пальцев прочертили линию по внутренней стороне ее запястья, она вздрогнула и выдохнула. Он заговорил тише, а его пальцы скользили по ее коже.       — Вот так.       Или она изголодалась по прикосновениям, или повязка на глазах действительно работала.       — Теперь, — сказал он, приостановив свои движения, и ее рука непроизвольно дернулась, желая получить больше его прикосновений. Тепло разлилось по ее телу, кожа под платьем пылала. Это было заметно, так как вырез был достаточно низким, демонстрирующим ключицы, но заканчивался гораздо выше декольте. Если он и заметил, то ничего не сказал. — Думаю, очевидно, что у тебя есть свои вопросы, но и у меня тоже. Так как насчет небольшой игры в вопросы и поощрения?       О, он был хорош.       — Хорошо, — согласилась она, тяжело сглотнув. С этим она могла справиться.       Он удовлетворенно хмыкнул, затем возобновил свои легкие движения по ее руке.       — Хорошая девочка. Раз уж ты так легко согласилась, я позволю тебе задать первый вопрос.       Она не уверена, было ли удовольствие, охватившее ее, вызвано его комплиментом, или тем, что сделала что-то правильно после стольких ошибок.       — Ты ведь не собираешься причинить мне боль?       Он молчал долгое время, но его палец не переставал двигаться. Узоры, выведенные им, были похожи на сложное заклинание, которое он плел по кругу: обратно и снова.       Наконец, собравшись с мыслями, он ответил серьезным голосом.       — Я бы никогда не сделал ничего такого, на что ты не дала чёткого согласия. Хорошо зная, что такое боль, я не причиняю ее тем, кто не просит об этом, — и прежде чем она успела вздохнуть с облегчением, он продолжил. — Но ты должна кое-что понять — боль не всегда равна страданию. Когда мне доверяют, я могу использовать определенные техники для усиления удовольствия. То, что, по твоему мнению, может причинить боль, на самом деле принесёт удовольствие.       Инстинкт заставил ее напрячься, но его рука снова скользнула по ее руке вверх, пропуская ткань рукава, и коснулась основания шеи. По ее телу разлилось тепло, и она не могла удержаться, чтобы не вжаться в диван сильнее. Если это была награда, она ее примет.       — В твоей анкете было написано, что ты хочешь попробовать что-то новое. Почему?       Пытаясь сохранить ровное дыхание, Гермиона сделала несколько вдохов, прежде чем ответить. Она была не совсем честна на собеседовании. Хотя она знала, что ей нужно решить свои сексуальные проблемы, это казалось слишком личным, чтобы рассказывать об этом незнакомому человеку. Поэтому вместо этого она заявила, что ей скучно и она хочет расширить свой опыт в уединенном и безопасном месте.       — Скука, наверное.       Ложь была кислой на вкус, но когда его пальцы перестали нежно касаться ее ключицы, страх пронзил ее живот. Сначала он молчал, но она почувствовала, как он отодвинулся. Внезапное отсутствие тепла его тела показалось ей наказанием, и она сжала пальцы на коленях, чтобы не сорвать повязку с глаз и не посмотреть, куда он ушел.       — Хотя я нахожу твою склонность к язвительности очаровательной, я не терплю лжи.       — Прости...— попыталась начать она, но он прервал ее.       — Меня также не интересуют твои извинения. Они имеют значение только в том случае, если ты говоришь серьезно, дорогая.       Поймана. Значит, он знал, что она не сожалеет о том, что набросилась на него раньше. Склонив голову, она переместила свой вес вперед. Без зрения она чувствовала себя практически голой. Он мог видеть ее, но она была изолирована и находилась в центре внимания.       — Я… — ей пришлось сглотнуть от знакомого чувства скованности в горле. — Мне трудно сосредоточиться в постели.       — Почему? — слово было резким и прямым, но властный тон не осуждал. Вместо этого он послал горячие мурашки по ее шее, и она сделала вдох, чтобы успокоиться.       — В одиночку мне хорошо, но когда я с кем-то, то отвлекаюсь. Перепробовала всё, но... чего-то не хватает.       Единственным звуком, который он издал в ответ, был резкий вдох, а затем пробормотанное ругательство.       — Зачем лгать о чем-то таком обыденном?       — Это не обыденное...— огрызнулась она, осознав свою ошибку на секунду позже.       Закрыв рот рукой, она попыталась замаскировать ужас, отразившийся на ее лице.       — Извини, мне лучше уйти. Ничего не выйдет.       Прежде чем она смогла полностью встать, сильная рука обхватила ее запястье и потянула вниз. Его ладонь была широкой, а пальцы были достаточно длинными, чтобы полностью обхватить её запястье с такой уверенностью, от чего она замерла.       — Я знаю, что нужно, но тебе это не понравится, — после короткой паузы он изменил свое обещание. — По крайней мере, не сразу.       — Что ты имеешь в виду?       Всё, что она читала, говорило о том, что этот опыт будет способствовать освобождению. Но количество переживаний и дрожи, проходящих через ее тело в тот момент, не приносило облегчения.       — Я имею в виду, — начал он, притягивая ее ближе и проверяя, готова ли она расположиться рядом с ним. И только тогда он продолжил, но она не могла не заметить его крепкое телосложение под одеждой. Его запах окутал ее, когда она прижалась, и это опьяняло. — Самым важным в этой комнате, между нами или кем бы то ни было, должно быть доверие. Ты должна доверять мне. Я знаю, что именно тебе нужно.       Гермиона ощущала его тело, оно было легким, но сильным, не громоздким от мышц и не мягким, как у некоторых мужчин до него, и это почти отвлекло ее настолько, что она забыла о том, что он сказал.       — Ты даже не знаешь меня. Откуда тебе знать, что мне нужно?       — Потому что такие мужчины, как я, точно знают, что нужно таким ведьмам, как ты. Умным маленьким ведьмам, которые пытаются украдкой смотреть и задают слишком много вопросов, потому что боятся потерять контроль. Я специализируюсь на захвате этого контроля, чтобы ты могла отпустить себя.       Когда на ее щеках вспыхнул смущенный румянец, он усмехнулся.       — Полагаю, что волшебники, с которыми ты была, позволяли тебе взять бразды правления в свои руки, да? — когда она не ответила, он поцокал языком. — Ты постоянно отвлекаешься, потому что эти придурки слишком заняты погоней за собственным удовольствием.       — Мне это очень нравится... — его пальцы впились в ее губы, прежде чем она успела придумать отговорку о том, что это «не так уж и плохо». Но они оба знали, что это не так. Она не была бы здесь, правда?       — И именно по этой причине ты здесь, так ведь? Ты продолжаешь находить для них оправдания, вместо того, чтобы позволить себе уступить тому, кто хочет о тебе позаботиться.       — Я...       Неужели? Так ли это? Ее исследования показали ей, что проблема была не в ее либидо, в конце концов.       — Я не знаю. Может быть.       — Ну тогда я рад, что мы сошлись во мнениях, — его рука сжалась вокруг ее тела, словно он использовал чары обездвиживания. — В таком случае у нас есть два нерешенных вопроса. Согласна ли ты попробовать? Или ты хочешь уйти и вернуться к своим скучным свиданиям?       Мерлин, он настолько самоуверен, не так ли? Двадцать минут вместе, и он уже убежден, что точно знает, что ей понравится? Маловероятно. Однако в его уверенности было что-то странно притягательное. Это была не ложная бравада, а скорее что-то, что исходило из глубины его души. Это было частью его, как ей казалось, и было столь же привлекательным, сколь и волнующим.       Сделав глубокий вдох, она успокоила свои трепещущие нервы.       — Если я скажу «да», что произойдет?       Его ответом был очередной смешок, и она почувствовала, как его пальцы скользнули по ее шее, потом рука незнакомца зафиксировала ее челюсть в нужном положении. Это был безмолвный приказ. Он контролировал ситуацию. Командовал, и она должна была следовать его указаниям.       Горячее возбуждение пронеслось по ее телу, пьянящее и волнующее.       — Твое любопытство скоро будет удовлетворено, маленькая ведьма.       Прошло мгновение, прежде чем она нашла в себе силы кивнуть. Отказаться от контроля сейчас было непросто, да и никогда не было легко. И это, по ее собственному признанию, логично.       — Хорошо. Да.       Он сжал ее челюсть, и его пальцы обхватили ее лицо, а большой палец слегка очертил контур губ. Она почти забыла о чарах гламура, пока не услышала его хриплый шепот.       — Чего бы я только ни сделал, чтобы увидеть твои настоящие черты под всей этой магией. Но, возможно, это и к лучшему, учитывая то, как мы собираемся начать. Заранее прошу прощения, дорогая. Все быстро закончится.       — Подожди... — задыхаясь, она попыталась оттолкнуть его, но он держал ее так, что она не могла вырваться. — Что? Нет…       — Стоп, — его приказ был твердым, и она заставила свое тело замереть. — Ты не только была очень груба со мной, но и солгала. Я говорил тебе, что не терплю лжи, и если я спущу это, это создаст... неприятный прецедент для наших отношений, тебе не кажется?       К сожалению, он был прав. Она была груба с ним, не была честна, когда он задал простой вопрос. Как она должна была завершить свое исследование, если не была честна сама с собой? Чепуха.       Она не могла говорить из-за внезапной сухости во рту, поэтому вместо этого она ответила ему шатким кивком.       — Поскольку в твоей анкете было написано «никакого бондажа», я разрешаю тебе держать руки сомкнутыми над головой. Но если ты хоть как-то пошевелишь ими, я немедленно остановлюсь. Понятно?       Сладкая волна облегчения нахлынула на нее.       — Да. Спасибо.       Она почти слышала усмешку в его голосе.       — Ты так быстро все понимаешь, — его вес рядом с ней переместился, затем он уложил ее на свои колени. — Теперь ложись лицом вниз и держи руки над головой. В комнате установлены заглушающие чары, так что ты можешь шуметь сколько угодно, но я бы хотел, чтобы ты считала.       Считать? Что... о нет. Как только она устроилась животом на его коленях, почувствовала, как его рука провела по задней поверхности ее голых бедер. Она видела подобное на фотографиях и видео, когда женщин шлепали до тех пор, пока их задницы не становились ярко-красными, но даже после этого они просили еще.       На ее коже появился сильный румянец, а он еще даже не начал. Она не могла сказать, было ли это опасение или возбуждение, но нервозность была достаточно сильной, чтобы заставить ее руки дрожать.       — Я бы спросил, шлепали ли тебя раньше, но, думаю, уже знаю ответ.       Его пальцы взметнулись выше, нырнув под подол ее юбки, пока не коснулись чувствительной кожи под ее попкой.       — Нет, не шлёпали, — призналась она, не желая снова лгать.       Его ласки были настолько нежными и тонкими, что казалось, будто каждое нервное окончание ниже ее талии оживает. Чувствуя его плавные легкие поглаживания, она ощущала каждую частичку его кожи на своей, и, как бы это ни было удивительно, жар нарастал внутри нее. В ней шла борьба: возбуждение и тревога одновременно смешались, что заставило ее почувствовать себя так, словно она приняла тонизирующее зелье, как обычно делала, когда не спала всю ночь перед экзаменами.       — Спасибо за честность. Если справишься, я обещаю, что потом всё исцелю. Как тебе пять? Как думаешь, выдержишь?       Она смогла только еще раз неуверенно кивнуть, когда почувствовала, как он обнажил ее задницу. Ее руки упирались в подушку над головой, и она сцепила пальцы для надежности. Пять — не так уж и страшно, верно? Пять быстрых шлепков, и затем ее ждет вознаграждение.       «Не то, чтобы я не заслужила наказание», — подумала она про себя с гримасой. Так держать, Гермиона. Испортить свой опыт БДСМ еще до того, как...       Его рука резко опустилась между ее попкой и бедром, ладонь задела чувствительную кожу. То самое место, которое он только что ласкал легкими движениями.       — Ох!       Этот звук вырвался из ее груди прежде, чем она смогла остановить себя, и ее тело тут же напряглось. Жгло, но не слишком сильно.       — Посчитай, пожалуйста, — мягко напомнил он ей, проводя ладонью по небольшому ожогу, который оставила его рука.       Она почти задыхалась.       — Один.       Еще один удар, на этот раз с противоположной стороны.       — Два.       Когда она задержала дыхание, он снова успокоил ожог.       Третий и четвертый удары были выше, они пришлись на нежные участки ее кожи возле трусиков. Он не задевал их, пытаясь не сдвинуть ткань, но старался нанести удар так, чтобы она чувствовала жжение от его руки каждый раз. Если бы она знала, что предстанет во всей красе еще до того, как они поцелуются, она могла бы выбрать более сексуальный комплект, а не простое черное бикини, которое купила в маггловском магазине.       — Три.       — Четыре.       К этому моменту вся ее задница горела. Кровь бурлила, приливая к тем местам, которые наверняка покраснели так же сильно, как ее грудь и лицо. Это было неприятное ощущение, но он сделал паузу и провел обеими руками по ее коже, вжимаясь в нее, пока прохлада его прикосновений не заглушила боль.       — Ты так хорошо справляешься, дорогая. Выдержишь еще один?       Гермиона заставила себя кивнуть, уткнувшись головой в подушку, чтобы он не видел ее лица. Странные ощущения от шлепка приводили в замешательство все ее тело. Это не было приятно, само по себе, но прилив крови после каждого удара посылал новые волны тепла между бедер.       — Да.       Когда она, наконец, смогла ответить, его руки замерли. Переместив ногу, он приподнял ее и одной рукой раздвинул ее бедра на несколько дюймов.       — Хорошая девочка. Теперь дыши...       Он дождался, пока она вдохнет, и нанес удар, но на этот раз не по мягкой части. Он нанес удар прямо по ее промежности. Он не сдержался, вложив больше силы в последний удар, так как ткань приглушила жжение после него. И стон вырвался из ее груди прежде, чем она успела остановить себя. Удар пришелся прямо по ее чувствительному от усиленного притока крови клитору, и от шока она закатила глаза. Волна возбуждения пронеслась по ее организму, горячая и пьянящая в сочетании с болью, которую он только что причинил.       — Пять.        Гермиона произнесла последнее число еле слышно, на выдохе, а его руки возобновили поглаживания.       — Я очень горжусь тобой. Это было так плохо?       Он слегка сжал ее бедра, посылая импульсы боли через клитор. Всё набухло и стало чувствительным, и когда она поёрзала у него на коленях, то резко замерла.       Она была мокрой.       — Думаю, нет,— усмехнулся он, все еще не останавливаясь. — Скажи мне еще раз, что я говорил тебе раньше.       Не нужно было быть гением, чтобы понять, о чем он говорит, но почему-то она знала, что если не ответит, он перестанет прикасаться к ней. Гермиона знала только, что в тот момент это было последнее, чего ей хотелось. Она готова была вытерпеть больше ударов, если бы это означало больше того восхитительного жара, который нарастал между ее ног.       — Боль... — начала она, тяжело дыша. — Боль не всегда равна страданию.       — Было очень больно?       Его пальцы задевали край ее трусиков, но он не запускал руки под них, даже когда она придвинулась ближе. Это было развратно, но давление, нарастающее между ее бедер, было невыносимым. Она никогда так не возбуждалась, даже сама с собой.       Еще один неровный вдох, и туман в ее голове рассеялся.       — Только немного. Но... Теперь это приятно.       И это действительно было так. Больше, чем она когда-либо могла себе представить. Если бы его не было рядом, удерживая ее ноги на месте, она бы уже прижала пальцы к месту прямо над клитором, чтобы немного снять нарастающую боль.       — Тогда, я думаю, ты готова к награде, не так ли?       На этот раз он не стал дожидаться ее ответа. Вместо этого он одной рукой удерживал ее на месте, а другой залез под край ее нижнего белья, отодвигая ткань в сторону, пока она не обнажилась. О, Мерлин... Она была настолько мокрой, что воздух вокруг сильно охладил ее. По щекам пробежал жар, но она слишком возбуждена, чтобы стыдиться. Кроме того, ведь именно за этим она и пришла, верно? Он точно знал, что произойдет, даже если она не была уверена в этом? Может быть, она и не знала все свои фетиши, но она точно не была скромницей.       — Так, так, так, — он не засмеялся, но веселье в его голосе было очевидным. Но это было нечто большее... Он был напряжён и серьёзен, и она поняла, что он любуется видом ее блестящих складочек, бесстыдно представленных на его обозрение. — Я думаю, что сегодня ты кое-что узнала о себе, верно?       Она не могла больше терпеть. Стиснув бедра, она еще больше выгнулась, пытаясь создать хоть какое-то трение между ног, но при этом ей стало ясно одно. Она чувствовала прижатую к бёдрам внушительную эрекцию.       Ох.       Так вот что ему нравилось. Осознание того, что он возбужден так же, как и она, придало ей еще больше сил, и она сжала бедра сильнее. Его рука крепко обхватила ее бедро.       — Ты маленькая распутница. Я вижу, что ты делаешь.       Он резко шлепнул ее, от чего она вскрикнула. Удар был не сильным, но предупреждающим.       — Тебе нравится чувствовать на себе мой взгляд? Нравится ли тебе знать, что вид этого... — он легонько провел пальцем по ее складкам, но не погрузил палец внутрь, — заставляет меня отчаянно желать большего?       — Да.       Это признание было едва ли громче, чем шепот, но то, как крепко он прижал ее к себе, сказало больше, чем любой ответ, произнесенный им.       Когда он нежно коснулся ее клитора, она почти пропустила его слова мимо ушей. Он выводил те же самые манящие узоры, вверх, вниз и обратно, повторяя до тех пор, пока она не стала извиваться на его коленях.       — Думаю, они знают толк в совместимости...       У нее было ощущение, что слова произнесенные им, больше предназначены для него самого, чем для нее, и осознание этого вызвало чувство удовлетворения, прокатившееся по ее венам. Осторожно, чтобы не сдвинуть руки с места, она выгнула спину, отчаянно желая чего-то. Прикосновения, трения или облегчения. Нарастающая боль становилась мучительной, и она не знала, сколько еще сможет терпеть ее, не позаботившись о себе.       — Пожалуйста, мне нужно больше.       — Правда? — его голос был резким. — В этот момент ты обычно берешь верх и указываешь своим партнерам, как нужно к тебе прикасаться? Или здесь я решаю, что тебе нужно?       — Ты, — быстро согласилась она, кивнув в знак согласия. — Ты, пожалуйста. Я сделаю все, что ты захочешь.       В этот момент она сделала бы все, что он попросил, только бы эти длинные пальцы оказались внутри нее. Ей было все равно, даже если у них не будет секса — ей просто нужно было больше, и больше только от него. Чего бы он ни хотел, потому что он был прав. В этот момент, в этой комнате, она доверяла ему, что он точно знает, что ей нужно больше всего. И как легко он доказал это, всего несколькими взмахами руки.       Позже ей станет стыдно. Она будет лежать в своей постели и гореть красным от стыда за то, что толкнула бедра выше в погоне за его прикосновениями, что наклонила их к его пальцам в отчаянной попытке заполнить болезненную пустоту между ног.       — А что, если я захочу сделать это снова?       Он слегка шлепнул ее еще раз, и она почувствовала, как ее плоть завибрировала от удара. Жжение быстро перешло в тепло, она намокла ещё сильнее и издала пронзительный стон.       — О, Мерлин...       — Ты должна произносить мое имя. Это я дарю тебе эти ощущения, — напомнил он ей, шлёпая по другой стороне. Это не были жалящие удары — они были щадящими, чтобы поддерживать тепло под ее кожей, но достаточно жесткими, чтобы посылать импульсы по ее коже.       Затем тяжелая ладонь прижалась к ее горячей коже. Казалось, что она вся горит, и когда его пальцы снова погрузились между ее бедер, она подумала, что может закричать.       — Скажи мне, что я должна делать, — умоляла она, извиваясь.       Она произнесла бы его имя, если бы знала его. Она произнесла бы его достаточно громко, чтобы люди на улице могли услышать ее даже сквозь заглушающие заклинание.       — Пожалуйста, просто скажи мне.       Наконец, он сдался и просунул палец в ее складки. Он не встретил никакого сопротивления, погрузившись до костяшек, и она чуть не упала от этого ощущения. Процедив слова сквозь зубы, он сдвинул бедра под ней.       — Такая горячая и отзывчивая. Как будто ты создана для меня.       Толкаясь бедрами назад, она встречала его медленные движения. Позже он добавил второй палец, растягивая ее еще сильнее. Кончики его пальцев легко нашли чувствительное место в ее влагалище, и она вздрогнула, когда он начал потирать прямо там, где располагался пучок нервов. Она не стала говорить ему, что обычно не была такой отзывчивой или такой горячей в постели. Она никогда не двигалась на встречу руке парня, никогда так отчаянно не нуждалась в разрядке. Гермиона чувствовала, что зарыдает, если он остановится. Было ли это из-за шлепков или из-за его уверенности, или из-за того, что он мастерски управлял ее телом, она не знала. Но она закричала бы как банши, прежде чем позволила бы ему остановиться.       После особенно громкого стона, его большой палец скользнул вперед, легко найдя ее клитор. Он не стал сразу браться за него, а начал поглаживать вокруг, дразня ее еще больше. Он был так близко, но недостаточно близко. Она знала, что не сможет кончить без этого и издала разочарованный стон, когда он снова и снова скользил мимо.       Она должна была что-то сделать, но если хоть немного пошевелить руками, он остановится. Он обещал ей это, и она верила ему. Если бы она обратилась к нему напрямую, он бы обвинил ее в попытке взять все в свои руки. Это будет так же хорошо, как удар свинцовым шаром.       «Ну же,» — она попыталась сменить темп, но он тут же остановился.       — Ты думаешь, не так ли?       Она едва успела найти правильный ответ, как он убрал руку и обхватил ее за талию, одним сильным движением притягивая тело девушки к себе. От резкого движения у нее закружилась голова, и ее руки сами собой потянулись к его телу, в целях самосохранения схватившись за его плечи. Она почувствовала под пальцами тонкую ткань, невероятно гладкую, но не шелковистую. Определенно дорогая, что бы это ни было.       — Скажи мне.       Он крепко потянул ее за бедра к своим коленям, и у нее не осталось другого выбора, кроме как усесться на него. Когда она устроилась, одна рука осталась на ее талии, а другая поднялась к затылку и взялась за волосы.       — О чем ты думала?       Гермиона тяжело дышала, и ощущение его груди, прижатой к ее торсу, было слишком сильным. Ей хотелось прикоснуться к нему, провести руками по плоскостям его тела и изучить его, как он делал это с ней. Был ли он стройным и мускулистым под дорогим костюмом? Есть ли у него волосы на груди? Как бы он отреагировал, если бы она провела ногтями по его груди?       — Ответь мне, — попросил он, наклоняясь вперед, чтобы провести губами по ее шее.       Он слегка прикусил местечко у ее челюсти, и она почувствовала, как его губы изогнулись в лукавой улыбке, когда вздрогнула от этого ощущения.       — Мне нужно... — она задыхалась, стараясь не сжимать эрекцию, которая давила ей между ног. Если бы она это сделала, то непременно испачкала бы его брюки. — Больше. Я не могу кончить, если ты не прикоснешься непосредственно к моему клитору.       Признание было вынужденным и натянутым, но это была правда. Но вместо того, чтобы отстраниться, он наградил ее мягким прикосновением к мочке уха.       — И ты подумала, что я не справляюсь?       — Я никогда... — еще один тяжелый вздох, на этот раз из-за того, что рука, которая держала ее бедро, опустилась ниже, туда, где она хотела ее больше всего. — Я никогда так не возбуждалась.       Правду говорить стало проще, и, действительно, завязать ей глаза было хорошей идеей. Так было легче не обращать внимания на внешний мир, не изучать его реакцию и не пытаться понять, что она должна делать или говорить. Он снял с нее ответственность за все это, и она думала только о собственном удовольствии.       Так вот чего мне не хватало?       Его губы прижались к ее горлу, и он начал целовать и посасывать ее шею. Он не был нежен, и утром обязательно останутся следы, но ей было все равно. Она купила бы целый ящик маскирующих настоек по дороге домой сегодня вечером, потому что хотела, чтобы следы остались.       — Разве не в этом дело?       Когда его рука вернулась к ее клитору, тело содрогнулось от мужского прикосновения.       — Да,— простонала она и вздохнула с облегчением, когда он снова вошел в нее пальцами, чтобы продолжить свои ласки.       Он не стал тратить время и вернулся к тому, на чем остановился, но на этот раз не стал дразнить ее клитор. Его большой палец нашел его, надавил и провел по чувствительному узелку вперед-назад в тандеме со средним и безымянным пальцами внутри нее.       На нее накатила волна наслаждения, такая сильная, что она ощутила, как внутри нее всё сжалось. Двигая бедрами, она чувствовала, как платье задралось на бедрах. Он все еще был полностью одет, но это нарисовало мысленный образ в ее голове, еще более непристойный. Они могли быть кем угодно и где угодно, тайно развлекаясь. Не раздеваясь, потому что им нужно быстро скрыться, или потому что они не могут быть пойманы с поличным. Пылкий роман двух влюбленных, которые так отчаянно желали друг друга, что не могли тратить время на раздевание.       Словно прочитав ее мысли, он отпустил ее волосы, провел пальцами по шее и по груди. Пальцами другой руки он надавил на чувствительную точку внутри, совершая медленные круговые движения по ее клитору, от которых ее бедра задрожали. Все ее тело напряглось, и он прорычал ей на ухо.       — Ты даже не представляешь, как сильно я хочу сорвать зубами это чопорное платье с твоего тела, чтобы посмотреть, что у тебя под ним. Ты выглядишь такой правильной и хорошей, но ты абсолютно испорченная, не так ли? Тебе нравится то, что я делаю с тобой, и ты не можешь насытиться.       — Да, — она кивнула, стараясь держать бедра ровно, но давление нарастало. Она почувствовала напряжение в ногах, и с каждым движением его пальцев спираль удовольствия закручивалась все туже и туже. — Пожалуйста, не останавливайся...       Он продолжал, посасывая и покусывая ее шею, челюсть, мочку уха.       — Ты знаешь, как сильно ты сводишь меня с ума? Я чувствую запах твоего возбуждения, и от этого у меня во рту все пересохло. В следующий раз, когда мы встретимся, я планирую раздеть тебя догола и разложить на столе, как праздничное блюдо.       Правда? Его эрекция все еще прижималась к ее внутренней стороне бедра, но он не дал ей разрешения прикоснуться к нему, и что-то подсказывало ей, что она не может делать все, что захочет.       — Могу ли я... — вопрос был прерван внезапной волной наслаждения, пронесшейся по ее телу, когда он с новой силой впился в нее пальцами. — Могу я прикоснуться к тебе?       — Пока нет, — ответ был твердым, но он не прекратил своих движений. — Только если ты будешь хорошей маленькой ведьмой и кончишь мне на руку. Ты сможешь это сделать?       Ее бедра сжались сами собой, и она кивнула. Дрожь ее бедер усиливалась, и движения становились отрывистыми. Он нашел устойчивый ритм, выводя маленькие восьмерки прямо на ее клиторе, и это сводило ее с ума. Работая в тандеме с пальцами, каждые несколько толчков он проникал глубже, чтобы нажать ее точку G, и она чувствовала, как пот начинает выступать на ее груди. Она не могла долго продержаться, но в самый нужный момент вспомнила одну вещь из своего исследования.       — Могу я кончить?       Хриплый голос едва ли был похож на ее, но она была готова умолять, если бы пришлось. Спираль внизу живота с каждой секундой становилась все туже, и она не была уверена, что сможет продержаться. Образ, который он нарисовал, — она лежит на столе, а он проделывает путь по ее телу ртом, — была слишком сложной для воображения. Если он умеет так талантливо использовать свои пальцы, его рот должен быть еще лучше. Он укусил ее за шею и приподнял бедра, прижимаясь к ней членом.       — Кончай, хорошая девочка. Кончи для меня и покажи, как тебе всё понравилось.       Ощущение его давления на ее плоть было достаточным, чтобы перевести ее через край. Все ее тело сжалось, и она упала на него, извиваясь и выгибаясь, когда удовольствие распространилось по ней, как волна, ослепительно белая, горячая и искрящаяся в нервных окончаниях. Она отпустила себя, наслаждаясь ощущениями, превосходящими все, что она когда-либо испытывала прежде. Все интенсивнее, все ослепительнее, пока не стало казаться, что она поглощена им целиком. Оргазм пульсировал все сильнее и сильнее, пока она сжимала его руку. Сквозь шум крови в ушах она слышала свой бессвязный лепет, всхлипы облегчения, в то время как волны удовольствия пульсировали в ее теле.       Когда все закончилось, ее тело обмякло, все еще онемев от наслаждения и всего пережитого. Они оба тяжело дышали, но через мгновение она почувствовала, как его тело напряглось под ней.       — Грейнджер? — глухо произнес он.        В ту же секунду холодное осознание наполнило ее вены, мгновенно отрезвив ее.       Черт, интенсивность ее оргазма была достаточной, чтобы рассеять заклинание гламура, что означало... О, нет — ужас и страх мгновенно заполнили ее желудок, в мире был только один человек, который произнес ее имя так, как это сделал мужчина под ней.       Драко Малфой.       О, Мерлин, нет — пожалуйста, нет — свет в комнате ослепил, когда она сорвала черный шелк с глаз и встретилась с ледяными серыми глазами, всего лишь в миллиметрах от нее.       Тот самый ледяной серый, который дразнил ее годами. Обзывал ее, издевался над ее друзьями, наблюдал, как его тетя пытала ее в собственном доме. Тот самый трусливый парень, который способствовал самой страшной боли в ее жизни, только что довел ее до сильнейшего оргазма, о котором она и мечтать не могла.       — Кажется, меня сейчас стошнит…       Она соскочила с его коленей так быстро, как только могла, и, спотыкаясь, направилась к двери. Желчь подступала к горлу, горячая и кислая, и ей нужно было срочно уходить.       — Грейнджер, пожалуйста... — он встал, чтобы последовать за ней, но она споткнулась о ковер, ноги все еще были слабыми. Она вскинула руку, пытаясь удержать его на расстоянии, чтобы он не подошел ближе. — Пожалуйста, сядь. Нам нужно поговорить...       — Нет! — уверенно ступая, она подняла указательный палец перед собой. — Нам не о чем говорить, Малфой. Ты отвратительный мелкий таракан — ты по-прежнему издеваешься над людьми, но теперь делаешь это в спальне?       Она выплевывала эти слова, а ее руки тряслись по бокам. На глаза навернулись слезы, но она не сдавалась. Вся ее кожа пылала, а живот скрутило, когда она взглянула на его тело. То самое, которое она так отчаянно хотела почувствовать, и которое, как выяснилось, принадлежало одному из ее злейших врагов. Прошли годы с тех пор, как они виделись в последний раз, он был таким же худым, как и в школе. Но теперь его плечи стали немного шире, а челюсть чуть более выдающейся. Но как — ей пришлось подавить рыдание, прижав тыльную сторону ладони ко рту, чтобы её не вырвало — как она не поняла?       — Это совсем не так, — его голос превратился в холодную сталь. — Ты не понимаешь. Пожалуйста, сядь, ты не в состоянии аппарировать, пока не успокоишься.       Подавив смех, она подхватила свои вещи.       — Я все прекрасно понимаю, Малфой. Теперь, когда война закончилась, ты должен найти способ причинять боль людям, а что может быть лучше, чем унижать женщин?       — Дело не в этом, — он сделал шаг ближе, подняв руки вверх. — Я сказал тебе, что дело не в этом, и я серьезно. Теперь, пожалуйста… Его следующая просьба была прервана, когда она аппарировала домой, приземлившись посреди гостиной, и слезы отвращения уже текли по ее щекам.