***
Ноги Гермионы все еще были слабыми, когда она аппарировала в свою квартиру, почти побежав в свою спальню, как только почувствовала под ногами пол. Если бы она задержала дыхание, то все равно ощутила бы слабый запах его одеколона на своем платье. Гермиона даже не потрудилась раздеться, прежде чем упасть на кровать. Ее рука опустилась между ног, пальцы девушки скользнули по складочкам, собрав влагу, что Малфой вытянул из нее. Всего несколько мгновений назад он нежно поцеловал ее в щеку и пожелал спокойной ночи, несмотря на то, как сильно возбудил ее. Гермиона чувствовала себя неуправляемой, совершенно растерянной и отчаянно желала получить оргазм, как только оказалась в уединении собственного дома. Пальцы девушки были не так хороши, как его, но когда она ввела два внутрь, пульсация немного утихла. Когда Гермиона поднесла вторую руку к своему клитору и стала поглаживать его мягкими круговыми движениями подушечкой среднего пальца, ее дыхание участилось, и она прижалась к матрасу. — Теперь вторая часть твоего теста, — сказал ей Малфой, глядя ей в глаза и не мигая, когда давал следующие указания. — Не думаю, что ты способна сейчас здраво мыслить, в тумане всего произошедшего. Поэтому я хочу, чтобы ты пошла домой и легла спать. Если через несколько дней ты все еще будешь испытывать те же эмоции, пришли мне сову. Если нет, то наши пути никогда вновь не пересекутся. Из ее горла вырвался стон, и Гермиона запрокинула голову. Ее пальцев было недостаточно. Они были слишком тонкими и короткими, она не могла дотянуться до чувствительного местечка. Закрыв глаза, Гермиона позволила своим мыслям вернуться к видению, которое создал Малфой. Его бледное тело распростерлось поперек ее кровати. Ее бедра, обхватившие его голову. Его рот и нос, зарывшиеся между ними, пока она ерзала на его лице. Позволив своему разуму взять верх, Гермиона усилила давление и скорость движения пальцев по клитору. Будет ли он рычать на нее? Позволит ли вибрациям его голоса пробежать по клитору, пока он ласкает его языком? Погрузит ли он свой язык в ее влагалище, отчаянно желая попробовать на вкус ее оргазм? Может быть, другой рукой он будет ласкать себя. Ох, все ее тело сжалось. Оргазм постепенно подступал, низ живота приятно тянуло. Она не знала, как Малфой выглядит голым, и ее фантазия изменилась — на нем был костюм, что и в ту их самую первую встречу. Он был угольно-черным, как и вся его верхняя одежда, и, вероятно, сшит на заказ. Малфой казался столь же властным, сколь и соблазнительным. Новая волна возбуждения охватила ее, и Гермиона почувствовала, как стеночки ее влагалища затрепетали вокруг пальцев. Мысль о ней, полностью обнаженной, рядом с Малфоем, одетым в сшитый на заказ костюм, стала ее новой самой любимой эротической фантазией. Гермиона представила, что Малфой хотел провести их встречу сегодня подобным образом. Он бы вновь оставил ей инструкции. И увидев ее обнаженной и ждущей его, не смог бы сдерживаться и повалил бы ее на пол, отчаянно желая попробовать ее на вкус. Его руки обвились бы вокруг ее бедер, впиваясь в мягкую плоть, когда он придвинул бы ее к себе. Одна рука поднялась бы, чтобы сжать ее грудь, поглаживая сосок, а пальцы другой проникли бы в ее влагалище, в то время пока он проводил бы языком по влажным складочкам девушки... Ее тело сжалось сильнее, она, не прекращая, массировала клитор. Оргазм накрыл ее быстро и сильно, начавшись в ногах, затем распространившись дальше. Разжигая ощущения по нервным окончаниям, он наполнил тело девушки теплом, и крик блаженства сорвался с губ Гермионы. Она грелась в нем, позволяя видению Малфоя исчезнуть из сознания, и, когда оргазм наконец утих, девушка глубоко выдохнула. Ее ноги все еще дрожали, а пальцы замедляли движения, так как она все еще содрогалась. Это было чудесно, но только сняло напряжение. Гермионы поняла, что это будет далеко не последний оргазм, полученный ею сегодняшней ночью. Возбуждение все еще пульсировало в ней, а пальцы выводили неспешные круги вокруг входа во влагалище, пока она раздумывала, что делать дальше. Тяжело дыша, Гермиона делала большие глотки воздуха, пытаясь успокоить биение в груди. Она не только умоляла Малфоя о возможности стать его нижней, но и позволила ему довести себя до исступления, а затем сразу же вернулась домой, чтобы помастурбировать, думая о нем. Всего за несколько дней до этого ее стошнило только от одной мысли о том, что он прикоснулся к ней. Еще сегодня утром она считала его преступником. Чувство вины сковало ее, и Гермиона опустила руки. Разум начал расставлять все по местам. На данный момент было несколько вещей, в которых она была уверена. Во-первых, Малфой ее привлекал. По крайней мере, физически. Ее разум тоже не протестовал, исходя из ощущений после встречи с ним. Особенно теперь, когда своими ответами ему удалось успокоить ее. Казалось, он точно знал, что и как ей нужно, и было бы бессмысленно пытаться отрицать это. Во-вторых, Малфоя тянуло к ней в ответ. Почему, она не знала. Ответ на этот вопрос придется искать позже. В-третьих, как бы ей ни было неприятно это признавать, он казался искренним. Малфой утверждал, что является человеком слова, и до сих пор выполнял свои обещания. Их было не так много, но Гермиона могла отстраниться от своих эмоций настолько, чтобы понять, что он не солгал и не воспользовался ею, несмотря на те немногие возможности, которые у него были. Малфой немного притворствовал и был уклончив, да, но этого следовало ожидать, учитывая, кем он был. И последнее, но практически самое важное, — Малфой хранил какой-то секрет, ценный для Министерства. Достаточно весомый, чтобы спасти и его самого, и его мать от пожизненного заключения в Азкабане, несмотря на признание в последнюю минуту. Было очевидно, что, даже спустя годы после окончания войны, Малфой наделал бы много шума, раскрыв его. Что бы это ни было, Гермиона так или иначе во всем разберется. Оставалось только надеяться, что она сумеет выбраться невредимой.Глава 3
1 марта 2022 г. в 15:00
Малфой уже ожидал ее, когда она аппарировала в их комнату в «Алом Ордене». В ту самую комнату, украшенную темными деревянными панелями и обставленную кожаной мебелью, из которой она сбежала от него всего несколько дней назад. Убранство комнаты не изменилось. На полках у стены Гермиона заметила всё те же книги, что и при первом посещении. Только на этот раз на одном из диванов вальяжно восседал Малфой.
Если он и ощутил легкое дуновение ветерка, когда она появилась всего в нескольких футах от него, то виду не подал. Его взгляд был отстранен и сосредоточен на дальней стене. Опершись на подлокотник одной рукой, в другой он держал небольшой стакан с жидкостью янтарного цвета. Медленным, легким движением Малфой поднес его к губам и сделал большой глоток.
— Я уж было подумал, что ты не появишься.
Он все еще не смотрел на нее. Прикусив нижнюю губу, Гермиона словно зачарованная наблюдала, как напряглись его плечи, скрытые пиджаком, когда он глубоко вдохнул. Затем он наконец повернулся, чтобы посмотреть на нее.
В глазах Малфоя не было осуждения или раздражения. Его открытый взгляд располагал к общению. И хотя она все еще не доверяла ему, этот факт позволил Гермионе вздохнуть полной грудью и расслабиться.
— Я взвешивала все за и против, — тихо произнесла она, не смея шелохнуться. — Но раз уж я выполнила свою часть сделки, не прийти было бы несправедливо.
Окинув взглядом комнату, Гермиона раздумывала, что делать дальше. Она могла бы остаться стоять, но вряд ли это поспособствовало бы разговору. На выбор было два кресла. Одно находилось слишком близко к Малфою, а другое — слишком далеко от него… Или же она могла сесть на диван, на свободное место прямо рядом с ним. В голове Гермионы пронеслись воспоминания.
Ее тело, распростертое на твердых мышцах его бедер. Его рука, пробирающаяся под ее юбку. Его ладонь, шлепающая по ее чувствительной коже. Его пальцы...
Гермиона несколько раз моргнула и встряхнула головой, ловя понимающий задорный взгляд Малфоя.
— Хотел бы воспользоваться моментом, чтобы отметить, как сдержанно я себя веду, стараясь не комментировать произошедшее, — сказал он. Его губы исказила прежняя мальчишеская ухмылка, но она исчезла так же быстро, как и появилась. — Но я имел в виду то, что сказал ранее. Я не даю обещаний, которые не выполняю, и если ответы — это все, что ты хочешь от меня сегодня вечером, то ты их получишь.
— Правда?
Гермиона все еще не могла избавиться от последних остатков нерешительности, приковывающих ее к месту.
Малфой выдохнул через нос и осушил стакан, который держал в руке.
— Мерлин, как же с тобой тяжело. Когда-нибудь я умру от шока, если мне удастся сделать что-то так, чтобы ты не сомневалась в моих мотивах. А теперь не желаешь ли выпить?
Он встал во весь рост и обошел диван. У Гермионы перехватило дыхание при виде Драко, такого решительного и уверенного. Делая вид, что он не обращает внимания на ее взгляд, Малфой вопросительно поднял одну бровь.
— Я ... — отказ вертелся у нее на кончике языка, но она поспешно ответила: — Да, было бы неплохо. Спасибо тебе.
Гермиона была рада правилу «Алого Ордена» о нахождении гостей в трезвом состоянии при проведении сессий. Но в данный момент у девушки не было желания начинать ее, поэтому Гермиона решила, что немного алкоголя для храбрости не помешает. Ведь это был просто разговор между двумя взрослыми людьми.
— Присаживайся, — кивнув в сторону дивана, он повернулся к ней спиной и подошел к тележке с напитками, стоявшей в углу комнаты. — Уверен, что тебе не нравится огневиски, поэтому могу предложить тебе вино.
Оно всегда там было? Или его принесли сегодня? Гермиона даже не заметила тележки во время первого посещения, и мысль, что Малфой спланировал этот разговор, обескуражила ее. Драко Малфой, которого она помнила, не стал бы уделять ей свое время и уж точно не задумался бы о ее комфорте.
— Да, я не отказалась бы от вина.
Ей отчаянно хотелось застать его врасплох и вместо вина выбрать огневиски, чтобы уравновесить чаши весов и разрушить все его предположения о ней. Мысли о нем несколько дней нарушали душевное равновесие Гермионы, и маленькая ее часть хотела отплатить ему той же монетой. Но она не... Гермиона не могла так поступить, это противоречило ее принципам. Ведь она добровольно согласилась встретиться со своим бывшим врагом.
Малфой просто кивнул и схватил одну из бутылок с верхней полки тележки, откупорив ее без единого слова. Пока он наполнял бокал, она воспользовалась минуткой, свободной от его пристального взгляда, и вернулась к своей первоначальной дилемме.
Кресло или диван? Выбор казался очевидным, но она почему-то не могла его сделать.
Устроившись в кресле, стоявшем ближе к дивану, Гермиона скрестила ноги и стала ждать, когда Малфой вернется. Протянув ей напиток, он сел обратно и стряхнул невидимую пылинку со своих брюк. Малфой вновь наполнил свой стакан, но не стал его пить; вместо этого он выжидающе смотрел на девушку, оценивая ее реакцию. Гермиона невозмутимо держала бокал за ножку, наблюдая, как бледная жидкость отражает свет. Маленькая постыдная часть ее разума задавалась вопросом, мог ли он напичкать вино наркотиками или, чего хуже, ядом.
Мысленно выругавшись, Гермиона попыталась остановить поток навязчивых мыслей. Возможно, девушка и не совсем понимала мотивы Малфоя, но у нее не было причин быть такой подозрительной, особенно после его извинений днем в Министерстве. Кроме того, заманить ее в «Алый Орден», где велся журнал посещений, было худшей идеей, если он планировал что-то с ней сделать. Пусть Гермионе он и не нравился, но даже она могла признать, что Малфой намного умнее и хитрее.
— Уверен, что ты помнишь Блейза Забини, — произнес Малфой, заметив ее интерес к вину. — Вино произведено из винограда с одной из плантаций его семьи в Италии. Оно очень хорошее и стоит баснословных денег.
Гермиона перевела взгляд с бокала на лицо Малфоя, медленно моргая. Она обдумывала варианты ответа… Девушка могла бы и вовсе промолчать и позволить ему вести в этом диалоге, или она могла бы сделать то, что у нее получалось лучше всего.
— А я только хотела поинтересоваться, не отравлено ли оно.
Малфой несколько долгих мгновений смотрел на нее, застыв от ее смелого обвинения. Затем он сделал то, чего она не ожидала… Он не усмехнулся, не поморщился и даже не закатил глаза. Он рассмеялся. Это был искренний смех, и Гермиона опешила. Малфоя действительно позабавили ее слова, а она была удивлена мысли, появившейся в ее голове.
Ему следовало бы больше смеяться.
Гермиона не замечала этого, пока они учились в школе. Хотя на ее долю выпало немало отвратительных насмешек и издевательских шуток, она никогда не видела его искренней радости.
— Я должен был этого ожидать, — сказал он, когда его смех стих. — Честно говоря, если бы моя мама не научила меня другому, я бы передал тебе бутылку и заставил бы тебя открыть ее самостоятельно, просто чтобы ты знала, что в нее ничего не добавили. Но, пожалуйста, проверь, если тебе станет от этого легче.
Малфой неторопливо кивнул в сторону ее бокала.
Гермиона сделала паузу. Она знала несколько заклинаний и могла бы с легкостью обнаружить зелья и яды, предположительно находящиеся в вине, но это заняло бы несколько минут. Минут, проведенных под его пристальным взглядом, устремленным на ее палочку. Пока она будет доказывать ему, что она не изменила своего отношения к нему и по-прежнему не доверяла. Перед ней была дилемма похлеще, чем выбор места. Неужели она выбрала самый безопасный вариант, сев подальше от него? Стоит ли ей довериться тому, в ком она не была уверена?
Гермиона поднесла стакан к губам и сделала глоток, не сводя с Малфоя взгляда. Она ощутила терпкий аромат вина с нотками цитруса. Оно оставило теплый медовый привкус на языке. Гермиона заметила, как глаза Малфоя, слегка потемнев, опустились с ее лица к шее.
По ее рукам побежали мурашки, и она слизнула остатки алкоголя с губ. Ее сердце начало бешено колотиться в груди, адреналин заставлял чувствовать себя взволнованной и напряженной. Это было чувство, которого она не испытывала так давно: делать что-то, что, как она думала, было плохой идеей. Что-то, что может привести к неприятностям. Она рисковала, просчитывала шансы и ставила на то, что все-таки выберется из этой ситуации. Не обязательно невредимой, но все же победительницей.
Она так скучала по этим ощущениям.
Логически она понимала, что если начнет чувствовать себя плохо, то у нее останутся считанные минуты, если не секунды, чтобы аппарировать в больницу Святого Мунго. Они уставились друг на друга. Время шло, и вместе с ним испарялись все сомнения.
— Что ж, отлично, — Малфой откашлялся и выпрямился, расправив плечи. — Я заставил тебя ждать достаточно долго. Приступай.
— Почему? — Первый вопрос сорвался с ее губ прежде, чем Малфой успел сделать вдох. — Что с тобой случилось? Ты был отвратительным, ужасным мальчишкой в школе, а теперь... Ты такой…
Гермиона махнула рукой в его сторону. Она не могла найти слов, чтобы описать загадку, в которую он превратился за годы, прошедшие после войны. Он стал не только взрослым и более зрелым, но и казался совершенно другой версией Малфоя, которого она когда-то знала.
Заметив, как его пальцы сжали стакан, Гермиона наблюдала, как Малфой вертел им и пытался подобрать слова. Его челюсть напряглась, пока он обдумывал ее вопрос.
— Много чего случилось, — сказал он наконец грубым голосом. Исчез флиртующий и игривый мужчина, что был в ее кабинете сегодня днем. — У меня не было возможности вырасти под хорошим влиянием, которое научило бы меня быть добросовестным и справедливым. Мне потребовалось время, чтобы наверстать упущенное, когда я наконец прозрел.
— Ну и что? Все остальные виноваты, что ты был приверженцем идеи чистоты крови?
Малфой покачал головой и снова посмотрел на Гермиону, сжав губы в тонкую линию.
— Вовсе нет. Но это должно, по крайней мере, дать тебе некоторое представление о том, как все началось. Если ты хочешь получить ответ, тебе придется услышать то, что может тебе не понравится.
— Ладно, — вздохнула она.
Гермиона надеялась, что разговор пройдет быстро, но, очевидно, все было не так просто. Сделав еще один глоток вина, она жестом попросила его продолжать.
Девушка наблюдала, как он поднес стакан к губам и немного отпил; смотрела, как двигается его нижняя челюсть, пока он смакует напиток; видела, как напрягается его шея, когда он делает глоток.
— С моим отцом было трудно жить. Вспышки гнева были обычным делом, если я или моя мать в чем-то не соглашались с ним. Уверен, ты помнишь, как он вел себя в том книжном в Косом переулке перед вторым курсом. Он думал, что вся власть в его руках. Считал себя неприкасаемым. — Малфой практически выплюнул последнее слово. — В детстве я очень хотел быть похожим на него. Моя мать долго не могла забеременеть и после моего рождения больше не хотела детей. Поэтому она оберегала своего единственного ребенка от всего. Мне практически не разрешалось покидать поместье. Тео и Пэнси часто гостили у нас, но по большей части я был предоставлен сам себе. Мать чересчур опекала меня, поэтому я всегда тянулся к отцу. Меня восхищали его сила и власть. Он был очень требовательным. Долгое время я считал, что только мама беспокоится обо мне, но и отец тоже заботился. Правда, его методы были изощреннее. Используя свое влияние, он мог узнавать о каждом моем шаге и даже сказанном слове. Я безоговорочно верил в то, чему они меня учили, ведь я не знал ничего другого.
— Верил, что магглорожденные отвратительны, что мы не заслуживаем вашей магии, — Гермиона произнесла слова, которых он очевидно не хотел говорить.
Малфой кивнул, и она сделала глоток вина, смывая горький привкус произнесенных слов.
— Даже если бы я захотел, мне бы не позволили. Тео однажды принес маггловский журнал, который он подобрал на улице. Мой отец увидел его и сжег дотла у нас на глазах. Когда Тео ушел, отец оставил на моих руках синяки, которые не сходили неделю. Он также не позволил эльфам исцелять меня, сказав, что это будет для меня уроком.
— В школе ты мог бы, по крайней мере, попытаться быть лучше, не быть таким жестоким... — перебив его, взволнованно произнесла Гермиона.
— Не мог , — огрызнулся он, гнев пылал в его глазах. — Ему было известно о каждом моем шаге и сказанном слове. Даже мысль о том, чтобы бросить ему вызов, была невозможна. Я рассказываю это не для того, чтобы оправдать свои слова или действия, Грейнджер…
Она не смогла удержаться от усмешки. Да, происходящее в его семье было ужасным, но пока что Малфой просто перекладывал вину на кого-то другого, а не признавал ее.
— А мне кажется, что ты именно оправдываешься.
— Это реальность, в которой я жил. Дом, в котором я застрял в окружении Пожирателей Смерти и самого Темного Лорда. И чем дольше это продолжалось, тем опаснее было бы для меня отступить. Когда все начало разваливаться и рушиться, у меня не было другого выбора, кроме как закрывать глаза и сделать то, что мне сказали. Я принял Темную Метку, чтобы защитить свою мать и сохранить себе жизнь. Чтобы искупить грехи моего отца, а не потому, что я этого желал. Если бы я этого не сделал, Темный Лорд показательно убил бы мою мать, просто чтобы преподать урок. И я стал бы следующей жертвой. Только, что бы это дало? Все было бы напрасно.
Любой ответ, который она могла бы придумать, так и остался невысказанным. Малфой едва успел уловить ее возражение, прежде чем продолжил.
— В какой-то момент, в самом начале, я тоже поверил во все это, — сказал он с отвращением, исказившим черты его лица. — Верил всему, что говорил мой отец. Легко было поверить, ведь я не видел дальше собственного носа и не общался ни с кем, кроме таких же фанатиков. Я так отчаянно хотел его одобрения и любви, что был готов стать его тенью.
В груди у Гермионы что-то екнуло, когда она увидела его таким сломленным. Сейчас он очень напоминал ей того затравленного мальчишку с синяками под глазами и впалыми щеками с шестого курса.
— Ты был всего лишь ребенком, как и все мы, — пролепетала она, но Малфой покачал головой.
Это не было оправданием его поведения, но это была правда, с которой она давно смирилась. Они все были просто детьми, втянутыми в войну. В войну, которую начали не они, но именно им пришло разгребать весь этот ужас, что натворили взрослые до них.
— Я был слаб. И только, когда Дамблдор предложил мне выход, я окончательно сломался. После этого единственное, чего я хотел, — это выжить. Я должен был защитить тебя, когда егеря привели вас в поместье.
Гермиона поморщилась при воспоминании, ее глаза на мгновение опустились к шраму на руке. С годами он выцвел с фиолетового до бледно-розового, но все еще напоминал об ужасах той войны.
— Ты выиграл нам время, — призналась она. — Мы бы не выбрались, если бы не ты.
Малфой сделал еще один глоток виски и уставился в стену, его взгляд стал отрешенным.
— Все, о чем я мог думать в тот день в гостиной, это то, как удержаться, чтобы не блевануть на пол, не упасть в обморок и не расшибить голову о камин. Если бы я это сделал, Белла наверняка причинила бы нам обоим гораздо больше боли. Мне годами снились кошмары об этом: я слышал твои крики, знал, что не мог ничего сделать, только лишь стоять и смотреть. Я никогда не был так отвратителен самому себе, как в тот момент.
Тепло, разлившееся в ее груди, было вызвано вином, но никак не его словами.
— Мне тоже снились, — тихо произнесла Гермиона.
После войны она годами ходила на еженедельные сеансы к целителям разума. В течение нескольких месяцев она просыпалась каждую ночь, путаясь в простынях и крича от ужаса. Рон был ее опорой в те дни. Он обнимал ее, пока дыхание Гермионы приходило в норму, и убеждал ее, что это всего лишь сон, а не реальность. Однако это было больше, чем просто сон, это были воспоминания. Воспоминания о расщеплении Рона после резкой трансгрессии, о жаре Адского Пламени, о бездыханном теле Гарри на руках Хагрида и об угасающей надежде на спасение.
— Теперь я знаю, что вы были правы во всем. Ты всегда была права, даже если я был слишком слеп или напуган, чтобы признать это. Даже если я больше не верю во все это, я знаю, что никакие извинения не смогут исправить то, что я сказал и сделал по отношению к тебе. Наше прошлое всегда будет неотъемлемой частью нас, и ничто это не изменит. Но я надеюсь, ты понимаешь, что если бы я мог пройти весь этот путь заново, я бы сделал другой выбор.
Малфой наконец встретился с ней взглядом, но Гермиона лишь покачала головой.
— Все так говорят. Легко рассуждать, когда все уже осталось позади. Всем кажется, что они были бы героями, но редко кто ими становится.
От нее не ускользнул тот факт, что от ее слов Малфой напрягся.
— Я никогда не говорил, что хочу быть героем, просто я больше не хочу быть злодеем. Теперь мне приходится каждый день доказывать это. Именно поэтому я согласился показать свои воспоминания на суде.
Его слова всколыхнули в памяти статью из новостей, которую она нашла о нем во время своего бурного расследования.
— Я думала, ты сделал это в рамках сделки. И что это было уже после дачи показаний. Все показывали свои воспоминания, Малфой, в этом нет ничего особенного.
Гермиона прищурила глаза, ища несостыковки в его рассказе.
Малфой на мгновение задумался, вертя стакан с янтарной жидкостью, но вместо того, чтобы опустошить его, он поставил оставшийся алкоголь на низкий столик перед ними.
— У меня были причины ждать, — напряженно сказал он. — И я был готов отбыть свой срок за то, что сделал и в чем участвовал. Понимаю, что я во многом повинен. Но я ждал… Ждал, что станет известно кое-что, но когда этого не произошло, я решил воспользоваться этим козырем и приоткрыть завесу тайны.
— И что же это? Что ты знал? — поддавшись вперед, нетерпеливо произнесла она.
Грудь Малфоя содрогнулась от глубокого вдоха, и он покачал головой. Несколько прядей его белокурых волос упали ему на лоб, и он быстро пригладил их пальцами.
— Я ... я не буду говорить об этом. Я не могу. Не здесь, не сейчас. Это в прошлом, и выяснение деталей только причинит еще больше ненужной боли. А я уверен, что мы оба достаточно настрадались.
— Я хочу знать, — возразила Гермиона. — Ты ждешь, что я доверюсь тебе, а затем признаешься, что скрываешь от меня информацию.
Резкие черты лица Малфоя слегка смягчились, в его серых глазах промелькнула грусть.
— Понимаю, что ты хочешь выведать всю информацию, Грейнджер. Но я надеюсь, что эта часть останется для тебя недосягаемой. Уверяю, тебе лучше оставаться в неведении, как бы сильно это ни бесило.
Она выяснит, что он скрывал и что он сказал Министерству, что было его козырем, чего не знали другие Пожиратели. Но в тот момент она сделала вид, что довольна его ответом. Было ясно, что уговорами и уж тем более силой Гермионе не удастся добиться от него ответов.
— А сделка? — Гермиона решила подступиться с другой стороны.
Казалось, довольный сменой темы, Малфой слегка расслабился.
— Сделка была заключена не для меня, а для моей матери. Я смог бы выжить в Азкабане, но не думаю, что она смогла бы. Поэтому, для пущей убедительности, я предложил свои навыки, чтобы обучить авроров окклюменции. Те, кто меня допрашивали, оказались никудышными легилиментами.
Гермиона окинула его оценивающим взглядом. Все, что Малфой говорил, совпадало с ее собственными расследованием и информацией, которую дал ей Гарри.
— Гарри сказал, что ваш договор должен был действовать только два года.
— Серьезно? — Уголки его губ чуть приподнялись, на лице Малфоя мелькнуло подобие ухмылки. — Я что-то такое припоминаю.
Он опять уклонился от ответа.
— И? Почему ты продолжаешь работать?
— Считай это моим личным долгом перед Министерством. Единственное, что я могу предложить, в чем они отчаянно нуждаются.
— Мы не нуждаемся, — возмутилась она.
Конечно, авроры, только что закончившие обучение, не были безупречны, но то, как он говорил, подразумевало, что они совершенно неквалифицированны.
— Поверь мне, это так. Это просто чудо, что им удается вернуться с заданий хоть с какими-то воспоминаниями. Даже неопытный легилимент смог бы без особых усилий пробить «стены», возведенные в их разумах.
Он взглянул на нее и схватил свой стакан со столика, вновь превратившись в чрезмерно уверенного в себе мужчину, с которым она была знакома. Скрываемая им информация явно нарушала его душевное равновесие, и, очевидно, Малфой не хотел, чтобы она стала достоянием общественности. Но почему? Что может быть настолько плохим? Они оба видели одни и те же ужасы войны, так что же она упустила?
Прикусив губу, Гермиона обдумывала его слова. Не было ничего удивительного в том, что его отец был жестоким или в том, что Малфой пытался спасти свою мать. Гермиона вспомнила, как Нарцисса прижималась к Драко сразу после битвы, тихо плача от облегчения, что он жив. В тот момент это вызвало у нее чувство отвращения. Теперь же она увидела это в несколько ином свете — встревоженная мать и испуганный сын, пытающиеся сделать все возможное, чтобы спасти друг друга. Не то, чтобы это что-то меняло, но привносило нечто новое во все более сложный образ сидящего перед ней человека. Человека, который утверждал, что изменился, но все еще хранил свои секреты.
Она решила сменить тактику, перейдя к следующему раунду допроса.
— Хорошо, и что теперь? Дни ты проводишь в раскаянии, обучая авроров, а ночи — в поисках сексуального партнера, готового удовлетворить твои извращенные потребности?
Слово «извращенные» сопровождалось поднятием ее брови, но Малфой только ухмыльнулся на эту колкость.
— Немного банально, не так ли? Бывший Пожиратель Смерти, предпочитающий связывать своих женщин. — Его палец скользнул по краю бокала, медленно описывая круг. — Но уверен, ты уже выведала обо мне много информации, и сейчас просто пытаешься поддеть меня. Наши пристрастия совпадают, и я готов поставить значительную сумму галеонов на то, что нам это нравится по одним и тем же причинам.
— Я сильно в этом сомневаюсь, — усмехнулась Гермиона.
Сама мысль об этом была нелепой, даже прочитав ее анкету, он понял бы это.
Малфой окинул ее оценивающим взглядом.
— Ты углублялась в изучение тематики данных отношений до нашей маленькой случайной договоренности?
— Ну... — Гермиона сделала паузу и прочистила горло. Не... много. Недостаточно, на самом деле, она была сосредоточена на себе и своих потребностях. Ее больше волновали причины отсутствия концентрации в постели и возможные пути решения этой проблемы. А не мотивы, побудившие её прийти к такому варианту развития исследований. — Немного. Но, если ты не возражаешь, я хочу сначала узнать, как ты пришел к этому.
Он задумчиво хмыкнул, окинув ее оценивающим взглядом. Ей стало жарко, ее кожа слегка порозовела, и ей пришлось сосредоточиться на том, чтобы выровнять дыхание. В его взгляде было что-то такое пленительное... и когда он начал так влиять на нее? Казалось, что Гермиона могла воспламениться. Логически она понимала, что, скорее всего, это была физиологическая реакция на их случайную встречу — он был первым мужчиной за много лет, который подарил ей оргазм, и теперь ее организм не мог забыть об этом.
— Сделай еще один глоток, — приказал он.
Несколько секунд они сидели в тишине, каждая из которых тянулась слишком долго, но Малфой больше ничего не сказал. В груди Гермионы разлилось тепло, и она боролась с желанием поднести бокал к губам. Заметил ли он, как влияет на нее? Если она посмотрит в его сторону, раскраснеется ли она?
— Зачем? — поинтересовалась Гермиона.
Он скрыл ухмылку, проведя большим пальцем по губам. Гермиона не могла оторвать взгляд от его рук. Боже, он не должен быть таким соблазнительным.
— Это поможет тебе понять мою точку зрения. Не похоже, что ты пила его прежде, или что оно тебе не понравилось. И показывая свою спесь, ты только все усложняешь.
У нее пересохло в горле, и Гермиона пыталась унять дрожь в голосе.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что стараюсь быть обходительным и действовать подобающим образом. Но твоя врожденная склонность бросать мне вызов очень возбуждает, хотя я и пытаюсь сдерживаться. Мне хочется забрать у тебя бокал и выпить его самому только ради того, чтобы ты ощутила вкус вина на моих губах.
— Ох, — произнесла Гермиона, едва слышно.
Она поднесла бокал к губам. Если он и заметил, что ее пальцы дрожат, то не стал обращать на это внимание. Она точно знала, что играет с огнем. Сегодняшний вечер Гермиона планировала посвятить только получению ответов, а не продолжению каких-либо отношений с ним, но чем дольше она сидела, тем больше возрастал риск. Для нее он был слишком притягательным, слишком опасным. Когда она наконец сделала глоток, Малфой удовлетворенно кивнул.
— Как тебе вино на вкус? — спокойно спросил он, как будто только что не намекал, что хочет ее поцеловать.
Что? Какое отношение вино имеет к их сексуальным наклонностям?
— Оно терпкое и довольно крепкое. — Она нахмурила брови, обдумывая сказанное. — Если бы не сладковатый привкус, почти кислое. Но оно все равно мягче, чем большинство белых вин.
Гермиона не слишком много знала о вине, но после многих лет шумных праздничных ужинов в Норе и душных министерских гала-концертов, она выучила основные различия и вкусы.
— Вот именно. — Малфой кивнул, похоже, довольный ее ответом. — Это все дело вкуса. Некоторые предпочитают приторную сладость ледяного вина, другие — терпкий вкус вина эльфийского производства. Я всегда был неравнодушен к чему-то среднему.
— Ты сравниваешь меня с вином, Малфой? — возразила она.
Он подался вперед, его глаза опасно блестели. Малфой словно играл в квиддич, а она была снитчем. Оставалось несколько дюймов и он схватит ее.
— Ты так говоришь, как будто у тебя нет особых предпочтений, Грейнджер. Ты тоже не довольствуешься малым. И я в этом уверен, иначе тебя бы здесь не было. Ты бы все еще ходила бы на скучные свидания и занималась бы унылым сексом.
Гермионе показалось, что в комнате стало душно.
— И что? Это твой аргумент? Я не впечатлена. Я читала твою анкету так же, как и ты мою. Знаю, что твои предпочтения простираются дальше, чем мои, и нас не свели бы, если не было бы чего-то общего.
— Ты права, — согласился он. — Но это еще не все. Это просто означает, что мы технически совместимы по нескольким пунктам. Но при составлении пар совершенно не учитывается... химия, которая может быть между нами. Более важно то, что ты ищешь партнера, который сосредоточится на твоем удовольствии и сможет доставить его тебе. Такие мужчины, как я, любят подобные головоломки. Я получаю удовольствие, разгадывая такие загадки, ведь в конечном счете я смогу разложить тебя на части, кусочек за кусочком.
У нее перехватило дыхание, а низ живота захлестнула волна возбуждения. Гермиона поерзала на стуле, просто чтобы попытаться унять пульсацию между ног. Я получаю удовольствие, разгадывая такие загадки, ведь в конечном счете я смогу разложить тебя на части, кусочек за кусочком. Она не должна так сильно реагировать. Не на него.
Его ноздри раздувались, когда он наблюдал за ней, оценивая ее реакцию. Сомнений не осталось — он видел ее насквозь.
— Значит, ты пришел сюда, чтобы найти девушку-загадку, — произнесла она, сильнее сжимая ножку своего почти пустого бокала.
Ей хотелось осушить его одним глотком.
— Я старался держаться хороших, милых девушек, но это только усиливало желание. Они мне быстро надоедали и становились неинтересными, как бы мне этого ни хотелось. Но я не мог открыто попросить женщину позволить мне полностью контролировать сексуальные отношения с моей репутацией, не так ли? «Алый Орден» предложил мне свободу действий, как и тебе. Просто... жаль, что это был твой первый опыт. Когда я понял, что это ты, я не был в ужасе. Скорее, сожалел, что именно так произошла наша первая личная встреча после войны. Я думал об этом моменте в течение многих лет — снова встретиться с тобой и найти слова, чтобы извиниться, — но потом внезапно ты оказалась у меня на коленях. У меня было ощущение, что я воспользовался тобой.
— Ой, да ладно тебе, — она закатила глаза, смахивая локон с лица. У нее возникло искушение достать из сумки ободок для волос, чтобы убрать их с влажной шеи. В комнате было очень душно, и она чувствовала, что скоро задохнется. — Ты не воспользовался мной. Мое участие было абсолютно добровольным.
Его светлые брови удивленно приподнялись.
— У меня сложилось другое впечатление.
— Что ж, — хмыкнула она, наконец поддавшись желанию выпить последний глоток вина. Поставив бокал на стол, она вытерла влажные руки о юбку. — Меня поразила твоя честность, и я хочу сделать ответный жест, признав, что моя реакция была чересчур эмоциональной. Но я пришла сюда по своей воле.
Это была правда. Ее реакция была инстинктивной, но сочетание ужасающего удивления и эмоциональной разрядки, вызванной оргазмом, привело к не самому лучшему развитию событий.
— Я ценю это. Тем не менее я позабочусь о том, чтобы Орден знал, что наша сессия была неидеальной по моей вине. Они подберут тебе другого партнера, если я не отбил у тебя желание экспериментировать, — ухмыльнувшись, сказал Малфой, но его взгляд больше не был игривым. В серой радужке глаз больше не плясали искорки, Малфой вернулся к более спокойной и вежливой манере поведения. Он встал и направился к тележке с напитками, чтобы поставить пустой стакан. — Если у тебя больше нет вопросов, я оставлю тебя. Насладись остатком вечера.
Стоп... что?! Она была шокирована своей молниеносной реакцией на мысль о том, что он уйдет. «Ты уходишь? Уже? Конечно, у меня есть еще вопросы!» — ей хотелось закричать на него. Гермиона знала, что он не даст ответа на большинство из них, но она отчаянно желала разгадать тайну Драко Малфоя.
Кем он был на самом деле? Каковы его мотивы? Что он скрывал и как он стал таким внимательным? И самый страшный из всех вопросов: почему он так сильно привлекал ее? Она не должна была его хотеть — так же, как она знала, что не должна грызть шесть сахарных перьев за один день, пока изучала дела для Министерства. Но знание того, что правильнее, никогда не останавливало ее... Она лакомилась до тех пор, пока желудок не начинал болеть от переизбытка сахара, а зубы и язык не становились пурпурными.
— Или ты хотела спросить что-то еще? — поинтересовался он, наклонив голову. — Думаю, я выполнил свою часть сделки.
— Ну, ты ответил не на все мои вопросы, — настаивала она, и ее грудь сжалась, когда выражение лица Малфоя изменилось.
Вежливая сдержанность исчезла, и на ее месте появилось что-то более темное, более опасное. Низ живота затрепетал, и она сжала бедра вместе.
Он сделал два шага к ней, уперся руками в спинку дивана и подался вперед. Это была властная поза: ширина его плеч подчеркивалась сшитым на заказ костюмом, а мускулатура его тела была выставлена напоказ. Даже если он был заклятым врагом ее детства, он вырос и стал... пленительным. Заостренные, совершенно непроницаемые черты его лица, напоминали ей осколок дымчатого стекла. Одно неверное движение, и она могла порезаться об него.
— Мне кажется, что я ответил на каждый заданный тобой вопрос, — возразил Малфой. — На все, что смог. Или я что-то упустил?
Гермиона почувствовала, как ее горло сжалось. О, боже. Это была плохая идея. На кончике ее языка вертелся вопрос, который был похоронен под всеми остальными.
— Ты ... ты сказал, что тебе понравилось...
Малфой вздернул подбородок, глядя на нее сверху вниз. Однако в его взгляде не было насмешки, лишь попытка уловить скрытый смысл в сказанном ею. Неужели он уже пытался ее разгадать? Обдумывал стратегию, чтобы разложить ее на части, кусочек за кусочком?
— Это не вопрос.
Расправив плечи и приподняв голову, Гермиона посмотрела ему прямо в глаза.
— Ну и как я справилась?
Довольная ухмылка появилась на его лице, и он выдержал ее взгляд.
— Гермиона Грейнджер хочет знать, получила ли она «превосходно» за подчинение? Хотя чему я удивляюсь.
Гермиона покраснела, но взгляд не отвела. Просто не могла.
— Ты опытнее, поэтому мне необходимо знать твое мнение. Правильное исследование зависит от обратной связи и наблюдений, а мне больше не у кого спросить.
Он молчал пару мгновений, обдумывая ее вопрос, а когда заговорил, Гермиона чуть не растаяла от его слов.
— Ты прекрасно справилась. Ты олицетворяешь все, что ищет верхний, и все, о чем я и мечтать не мог.
— Спасибо, — сказала она с прерывистым вздохом.
— Мне действительно нужно идти.
Малфой наконец отвел взгляд, разрывая зрительный контакт.
— Что будет, когда ты скажешь им, что мы не подходим друг другу?
Он рассеянно потер челюсть костяшками пальцев.
— Они сделают пометку в наших анкетах, чтобы мы снова случайно не совпали. Тебе подберут кого-нибудь другого. Обычно это довольно быстрый процесс. К концу следующей недели у тебя, вероятно, появится новый партнер.
Новый партнер. Какой-то безымянный, безликий незнакомец. Осознание этого немного остудило ее пыл. Как она вообще оказалась в этом месте, не зная, с кем или с чем ей придется столкнуться? Сама мысль об этом казалась нелепой после того, что она пережила с Малфоем.
Он снова поднялся, выпрямив спину, и Гермиона не смогла удержаться, чтобы не задать еще один вопрос.
— Сколько же партнеров предложил тебе «Алый Орден»?
Это было простое любопытство, вот и все. Ничего больше.
— Включая тебя? Пять. И чтобы ответить на твой следующий вопрос наши взаимодействия не были продолжительными. Максимум несколько месяцев.
— Почему?
Гермиона вспомнила его признание, что она была первой ведьмой, с которой он встречался за последнее время.
Малфой одарил ее мягким взглядом.
— Я действительно должен был догадаться, что это ты под заклинанием гламура. Наверное, я теряю хватку. Есть только одна ведьма, которая задает так много вопросов, и я был невероятно глуп, раз не понял, кто передо мной.
— Это не ответ.
Гермиона медленно встала. Что-то глубоко внутри нее заставляло ее двигаться вперед, шаг за шагом, хотя она знала, как близко подошла к краю пропасти. Девушка понимала, как опасно играть с огнем, но единственное, о чем Гермиона могла думать, вновь оказавшись с Малфоем в этой комнате, это о его умелых руках, так искусно дарующих ей удовольствие.
Ее тело было ужасным, отвратительным предателем.
— Ты не хочешь этого, Грейнджер. Не от меня.
Гермиона ненавидела то, что он был прав. Еще днем она бы согласилась с ним. Но теперь, после его объяснений, извинений и воспоминаний о том, каково это — чувствовать его кожу на своей — ее разум воевал с телом.
Она оказалась в очередном тупике со своими исследованиями, и у нее было два варианта на выбор.
Во-первых, Гермиона могла принять его извинения и никогда не вспоминать об этом. Могла позволить «Алому Ордену» найти ей нового партнера и надеяться, что он будет достаточно хорош. Что это будет кто-то, кому она сможет доверять, кто знает, как зажечь в ней огонь так же легко, как Малфой.
Во-вторых, она могла убедить его дать ей еще один шанс. Она продолжила бы свои исследования с прежним партнером и проверила бы, как новый фактор изменил бы ситуацию. Не было никаких сомнений в том, что ее физически тянуло к нему, как бы ей ни хотелось обратного, и между ними определенно была химия, прежде чем она поняла, что это он. Сохранится ли эта химия? Они могли бы попробовать еще раз, и уж если бы ничего не вышло, Гермиона попытала бы счастье с новым партнером.
Но самое главное, у второго варианта было преимущество, которого не хватало первому: возможность выяснить, что скрывает Малфой. Разумеется, Гермиона не соблазнила бы его своими женскими уловками. Девушка прекрасно понимала, что находилась далеко не в своей стихии. Но пока она держала бы его возле себя, разузнать информацию было бы гораздо проще, чем если бы они и вовсе перестали общаться.
— Что, если… — начала Гермиона, сжимая руки в кулаки. — Что, если я скажу, что хочу попробовать еще раз?
— Нет, ты не хочешь, — настаивал он. Покачав головой, Малфой повернулся к двери. — Поверь мне. Ты ясно дала это понять, и я не хочу снова травмировать тебя.
С каждым шагом, который он делал в сторону двери, Гермиону все сильнее охватывала паника.
— А как насчет одного раза? Просто чтобы проверить? Ты сказал, что тебе понравилось, так почему бы и нет?
Малфой остановился и посмотрел в потолок. Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что оно, скорее всего, было напряжено от разочарования.
— Вот с этого и началась твоя проблема, Грейнджер. Ты по-прежнему стремишься к мужчинам, которые заботятся только о своих желаниях.
— Но я действительно хочу этого. Я хочу попробовать еще раз, с тобой. Ни с кем другим.
Он поворачивался так медленно, что она смогла сосчитать каждую секунду, которая проносилась в такт учащенному биению ее сердца. Оно стучало в ее венах, практически билось о кожу и грохотало в ушах. Милая Цирцея. Гермиона не могла поверить, что практически умоляла Малфоя заняться с ней сексом.
Когда он снова встретился с ней взглядом, выражение его лица было отрешенным. В этот вечер она видела у него множество эмоций — любопытство, грусть, веселье, игривость... Была ли это окклюменция в действии? Малфой скрывал свои эмоции, чтобы она не могла понять, что он чувствует по отношению к ней? И по поводу ее признания.
— Предлагаю небольшой тест.
— Что?
Неужели он не мог просто согласиться? Возможно, это было эгоистично или нетерпеливо, но ей хотелось придушить его. Малфой жаловался на то, что она никогда не упрощала ситуацию, но он был не лучше. Сначала сделка за ответы, которые Гермиона хотела получить, а теперь это.
Он подавил улыбку в ответ на ее негодование.
— Возможно ты признала, что твоя реакция на меня в минувшие выходные была не самой лучшей, но сегодня в своем кабинете ты дала понять, что не хочешь иметь со мной ничего общего. Я ошибаюсь?
— Нет, — призналась она. Ей не хотелось тратить время на ложь.
Малфой двинулся к ней, расправив плечи и засунув руки в карманы. Гермиона затаила дыхание, когда он подошел к ней, но вместо того, чтобы остановиться, он обошел ее.
Как хищник.
По ее телу пробежала дрожь.
— Холодно, Грейнджер? — спросил он, забавляясь, но не дожидаясь ответа, продолжил. — Твоему телу и твоему разуму легко хотеть двух разных вещей, и я уверен, что ты думаешь, что сможешь просто отключить маленький голосок в своей голове, который все еще испытывает отвращение ко мне и к тому, что я сделал. Ты думаешь, что это будет легко, потому что в твоей памяти еще свежи эмоции. Но что случится, когда я прикоснусь к тебе, и ты будешь знать, что это я? Что тогда?
— Я… — Гермиона закрыла глаза, когда он подошел к ней, не в силах выдержать его тяжелый взгляд. — Я не знаю.
— Ммм… — Его одобрительный гул вызвал еще одну волну мурашек, пробежавшую по ее рукам. — Посмотри на себя, ты такая хорошая, говоришь мне правду. Раньше ты солгала бы, задрала бы нос и сказала бы, что это не имеет значения. Что изменилось?
Заставив себя снова взглянуть на него, она сглотнула и собрала всю свою честность и мужество, которые у нее были.
— Ты сдержал свое слово.
Как бы это ни удивило ее, Малфой сдержал слово. Он обещал ей ответы и поклялся, что больше не попытается к ней прикоснуться. Теперь она сама просила его об этом. Ее высказывание заставило его резко вдохнуть. Его глаза пылали, пока он смотрел на нее сверху вниз. Малфой был настолько высоким, что мог упереться подбородком в ее макушку, разница в размерах заставила ее захотеть прижаться к нему и узнать, каково это — уткнуться в его грудь.
— Руки на полку, ладонями вверх, — жестким голосом приказал он, положив одну ладонь ей на плечо, чтобы повернуть Гермиону к книжному шкафу слева от них. Она не позволила себе остановиться и подумать, но ее сердце начало бешено колотиться. Что он собирается сделать? Страх смешался с волнением в ее груди, скручиваясь и сжимаясь, пока Гермионе не показалось, что она может лопнуть от переизбытка эмоций. Когда она подняла руки к полке и обхватила пальцами холодный край дерева, он толкнул ее туфлю своей ногой. — Встань шире.
— Что ... — Гермиона сделала паузу, подбирая слова. Она была хороша в тестах, и этот собиралась пройти с блеском… Но ей следовало быть осторожной и не бросаться в омут с головой, не обдумав сначала варианты. Малфой хотел оценить ее реакцию, верно? Посмотреть, сможет ли она должным образом принять его в качестве своего верхнего. Значит, она должна сыграть свою роль.
— Могу я спросить, что ты собираешься делать?
Как бы ей ни хотелось нагрубить ему, заставив тем самым нагнуть ее над диваном, Гермиона понимала, что сейчас не время. Она должна была вести себя хорошо.
Его смех был глубоким, и ей отчаянно захотелось обернуться, чтобы взглянуть на Малфоя. Вместо этого Гермиона смотрела вперед, сохраняя ту позу, в которую он ее поставил.
— Скоро увидишь. — Он понизил голос, наклонившись вперед, чтобы говорить ближе к ее уху. Малфой прижался к ней всем телом, и она почувствовала мягкость ткани его костюма спиной. — В настоящий момент твои движения не затруднены, верно? Ты сможешь все это остановить и уйти.
Поскольку руки Гермионы просто лежали на краю книжной полки, а движения ничего не сковывало, при желании она могла спокойно проскользнуть мимо него и убежать, если вновь запаниковала бы.
— Да.
— Это твое первое испытание, Гермиона. Ты будешь стоять здесь и не сдвинешься с места, пока я не разрешу тебе. Сейчас ты должна сделать выбор. Позволить себе подчиниться. И согласиться участвовать в этом вместе со мной. Если тебе не понравятся мои действия, скажи «красный», и я остановлюсь.
Красный. Стоп-слово. Достаточно просто.
— Хорошо.
Его тело мгновенно напряглось, твердые очертания мышц его груди вдавились в спину девушки, и он резко вдохнул.
— Закрой глаза. Не открывай их, пока я не разрешу.
Тон голоса Малфоя был почти таким же стальным, как и его мышцы, и она почувствовала, как тепло, исходящее от его тела, просачивалось сквозь одежду. Рассуждая здраво, Гермиона понимала, что ей следует отказаться, держать глаза открытыми на всякий случай, но она помнила достаточно из их последнего визита. Ей следовало подчиниться и полностью довериться ему, иначе все закончится, даже не начавшись. Она заметила, как в отсутствии света начали обостряться другие чувства. Гермиона чувствовала шелковистую ткань его костюма, скользящую по ее спине с каждым его вздохом. Запах его одеколона, густой и пьянящий. Его дыхание, доносящееся до нее. Его ожидание того, что она будет делать.
— Замечательно. — Его похвала вызвала новый прилив жара в низ живота девушки. — Теперь я хочу, чтобы ты представила, что находишься дома в своей кровати.
Перед ее мысленным взором возник образ постели. Темно-синее одеяло с наволочками в тон. Ее любимый плед аккуратно сложен внизу, на случай холодной ночи.
— Хорошо. Представила.
Гермиона не ожидала такой ролевой игры, но если это то, чего Малфой хотел...
— Ты только что проснулась… — Его голос был настолько тихим, что ей пришлось напрячься, чтобы расслышать его. — Переутомление, обусловленное напряженными рабочими буднями, безусловно сказывается на тебе. Сонно потянувшись, ты осознаешь, что впереди еще один день бумажной волокиты и утомительных совещаний. С ужасом думаешь, что вновь никто не будет к тебе прислушиваться, хотя на самом деле ты разбираешься в проблеме лучше их всех. Но потом ты чувствуешь меня позади себя и замираешь. Ты так напряжена, Грейнджер.
Малфой положил ладонь ей на плечо и провел пальцами по ее руке, а затем обхватил ее запястье. Их тела сблизились, и он слегка сжал ее руку.
— Мы лежим вместе. Ты так возбуждена.
Малфой провел пальцами по внутренней стороне запястья девушки, погладив нежную кожу, и слегка надавил бедрами на ее поясницу. Гермиона почувствовала его эрекцию и судорожно выдохнула. Внутри девушки разлилось тепло от осознания того, что он реагировал на их позу так же, как и она.
— Ты нуждаешься в разрядке, и знаешь, что я могу дать тебе ее. Это то, чего ты хочешь? Позволишь мне помочь тебе расслабиться?
Звук ее собственного дыхания начал заглушать голос Малфоя. Гермиона наслаждалась видением — свет, проникающий через окно в ее комнату, его тело, укрытое одеялом позади нее. Позволит ли она? Бледная кожа Малфоя на фоне ее собственной. Он водил пальцами по ее рукам, плечам, шее. Боже, она не должна желать этого так сильно, подумала она. Но его прикосновения были слишком приятными, чтобы сопротивляться. Указательным и средним пальцами Малфой нежно поглаживал ее кожу, напоминая ей о том, что он может ими вытворять.
— Итак, ты начинаешь прижиматься ко мне, — продолжил он и свободной рукой перекинул ее волосы с одного плеча на другое, обнажив чувствительную кожу. Малфой провел носом вверх по ее шее, и она не смогла сдержать дрожь, пронесшуюся по всему телу. Это действие было таким нежным и деликатным по сравнению с резкостью его речей. — Но ведь этого недостаточно, правда?
Нет, подумала Гермиона, но промолчала. Вместо этого она покачала головой, наклоняясь так, чтобы дать ему еще больше доступа к своей шее. Малфой снова прижался к ней бедрами и начал двигаться в плавном ритме, заставляя ее подаваться навстречу ему.
— Ты чувствуешь, что становишься все более влажной, но желаешь большего, ненасытная девчонка. Ты хочешь, чтобы я тебе помог?
Он уткнулся носом в чувствительное местечко за ее ухом, и Гермиона подавила жалобный звук, который так и норовил вырваться.
— Да.
Она не остановила бы его, даже если бы попыталась. Гермиона не могла устоять перед его напором и уже почти не контролировала себя.
— Тебе снова нужны мои руки? — Малфой провел ими по ее плечам, прежде чем опуститься ниже. Его пальцы скользнули по краям ее бюстгальтера, сжимая грудную клетку, затем остановились на талии. — Или, может быть, на этот раз мой рот?
Видение изменилось, и Малфой забрался к ней под одеяло, закинул ее ноги себе на плечи и прижался губами к ее клитору. Между бедер девушки вспыхнул жар, и она переступила с ноги на ногу. Ощущение того, что он стоит позади нее, начинало сводить ее с ума. Твердая длина его члена упиралась ей в задницу, но этого было недостаточно. Стоя так, широко раздвинув ноги, она не имела возможности получить трение там, где оно было ей больше всего нужно.
— Думаю, тебе нравится эта идея, — прорычал Малфой, и его пальцы скользнули по ее талии, притягивая девушку к себе и опуская ладони на нижнюю часть живота Гермионы. Они были так близко, и Гермиона отдала бы все, чтобы он опустил их еще немного и наконец-таки дотронулся до ее клитора. Простое прикосновение — вот и все, что ей нужно. Она могла бы сама поерзать на его руке и получить удовольствие... Ее дыхание становилось более поверхностным. Гермиона чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь с каждым отчаянным вздохом. — А что, если бы я использовал и то, и другое?
Она представила это — почти ощутила — его рот меж своих бедер, его язык, ласкающий чувствительный клитор, пока его пальцы проникали в нее.
Прижимаясь к нему, она извивалась, не в силах контролировать свои реакции. Между ног у нее было так влажно, что Гермиона ощущала, как ткань трусиков скользила при каждом движении. Он едва касался ее, но все равно сводил с ума — больше, чем любой другой мужчина до него, — и ему удавалось делать это одними лишь словами.
— Может быть… — Малфой держал одну руку на ее животе, а другую поднес к голове девушки, зарываясь пальцами в ее волосы, чтобы слегка потянуть. Гермиона запрокинула голову ему на грудь, позволяя ему полностью прижать ее к себе. — Раз уж ты так хорошо себя ведешь, я бы позволил тебе забраться мне на лицо и взять то, что тебе нужно. Позволил бы тебе задавать темп, пока я вылизываю тебя и трахаю пальцами. Тебе бы этого хотелось, Гермиона?
— Ох ... — она прикусила губу, тяжело задышав и крепко зажмурив глаза. Ей необходимо было сохранить самообладание. Звука ее имени, произнесенного им, в сочетании с пошлостями, что Малфой шептал ей на ухо, было достаточно, чтобы Гермиона потеряла контроль над собственным телом.
Все ниже пояса начинало болезненно пульсировать в такт биению ее сердца. Невозможно было определить, где кончается ее возбуждение и начинается его. Гермиона представляла, как он зарывается между ее раздвинутых бедер. Она ощущала ладонью холодный металл изголовья — кованые прутья, впивающиеся в ее кожу, — пока двигалась на лице Малфоя, получая наслаждение, которое он даровал ей. Ее пальцы зудели от желания запустить их в его светлые волосы, поцарапать бледную кожу его плеч. Пометить его, так же отчаянно, как это делал он. Вместо этого Гермиона сжала книжную полку, оставляя влажные следы на дереве.
— Но мне придется остановиться, если ты отступишь.
— Нет! — Гермиона прекрасно понимала, как жалко звучит ее мольба, но она покачала головой, чтобы доказать, насколько хорошей она может быть. Неужели он не видит? Разве он не видит, как она старается? Она сделала бы все, о чем он попросил бы. — Нет, я не отступлю. Я обещаю.
— Вот так, — прорычал Малфой низким тоном.
Он провел зубами по чувствительному местечку за ухом девушки и вознаградил ее поцелуем, оставив алый засос на нежной коже. Звук, вырвавшийся из горла Гермионы, был больше похож на отчаянный писк животного, чем на нее саму.
— Великолепно, ты так хорошо справилась. — Малфой снова прикусил ее кожу, но не как прежде. Когда Гермиона наклонила голову, предоставив ему еще больше доступа к своей шее, и прижалась бедрами к его члену, послышалась усмешка. — Открой глаза, Грейнджер.
Потребовалось мгновение, чтобы тело девушки отреагировало на просьбу, и как только ее глаза открылись, она поняла, насколько сильно напряжена. Вцепившись в книжную полку руками, Гермиона не могла сдержать дрожь, пронзающую ее тело. Грудь девушки вздымалась и опускалась от быстрых коротких вздохов. Казалось, что она пробежала марафон, а не находилась на грани оргазма. Но хуже всего то, насколько отчаянной и неконтролируемой она себя чувствовала. Малфой мог попросить ее сделать почти все, что угодно, и она бы не стала сопротивляться.
— О боже, — прошептала Гермиона, пытаясь восстановить дыхание.
Ее пальцы онемели, и она поднесла руки к груди. Девушка попыталась сосредоточиться на книгах перед собой. Успокоиться. Когда она закрыла глаза, то снова увидела его перед собой: его глаза были прикованы к ней, пока он вылизывал ее. На его лице застыло жгучее желание, решимость полыхала в его серых глазах, превращая их в черные от вожделения. Еще одна волна возбуждения прокатилась по ней, и Гермиона прикусила губу. Это было испытание, вспомнила она. Ничего больше. Она почувствовала, как Малфой отстранился, как тепло его тела исчезло, и ей потребовались все ее силы, чтобы не последовать за ним. Не надо, подумала она. Не будь такой отчаянной.
— Посмотри на меня, — приказал он, прорвавшись сквозь дымку ее похоти, и Гермиона инстинктивно повернулась к нему. Его рука оставалась на ее талии, в то время как другая легла на подбородок девушки и подняла его, заставив посмотреть ему в глаза. Его ухмылка была обезоруживающей, и Гермиона ощутила новый прилив возбуждения. — Я вновь ставлю тебе «превосходно».