Лебединая песня острова

Эта история была написана на основе заметок, сделанных со слов Эдварда, и стилизована под классическую "Железнодорожную серию". Собственно, как он и хотел. Октябрь 1940 г. Было время, когда на Содоре совсем не было синих паровозов. Эдвард помнит, как его, вместе с Гордоном и Томасом, выкрасили в чёрный цвет. Толстый Инспектор сказал, что на материке и за его пределами происходит нечто ужасное, и новые ливреи должны защитить их от опасности. Эдвард, Томас и Перси продолжали работать, словно ничего не изменилось. Но большие паровозы так громко жаловались, что Эдвард с удовольствием сбежал от них на свою ветку. Однажды днём Эдвард отдыхал в доках Брендама, и тут к нему подошёл начальник порта. — Только что прибыл паром, полный раненых. Их нужно доставить в больницу. Пожалуйста, отвези их, как можно осторожнее. — Целый поезд раненых пассажиров, — выдохнул Эдвард, — Не волнуйтесь, я буду внимательно следить за скоростью. Начальник порта ушёл, но Эдвард удивился, сколько людей пострадало. И он спросил об этом у своего машиниста. — Идёт великая война, — пробормотал машинист. — О, боже! — ахнул Эдвард, — Ещё одна! Где? — Англия, Европа, Африка. И, похоже, это может распространиться и на Азию, — сказал кочегар. — Пока что, нам удавалось избежать неприятностей, но все может измениться в любой день. — Я помню первую войну, — добавил Эдвард, — то есть, я помню, как пассажиры говорили об этом. — Эта намного хуже, — сказал машинист, — в море вокруг острова есть не только подводные лодки, но и самолёты, способные пролетать сотни миль и сбрасывать с неба взрывчатку. — Это ужасно! — прошептал Эдвард. — Боже мой. Его машинист и кочегар промолчали. Эдвард ждал, пока его пассажиры поднимутся на борт. Это заняло гораздо больше времени, чем обычно, и скоро наступила ночь. — Все готово, — сказал ему машинист, — мы можем отправляться, как только получим сигнал. Вдруг над доками раздался жуткий вой сирены. С криками и воплями забегали рабочие. Эдвард вспомнил, что ему приходилось слышать тренировочный сигнал тревоги, но это не было похоже на тренировку. — Это воздушная тревога! — крикнул ему машинист. К ним подбежал начальник порта. — Немедленно уводите поезд отсюда! — закричал он. — Я перевёл стрелки. Забудьте о сигнале! Эдвард почувствовал, как его колёса повернулись на осях — это машинист тронул его без свистка. Вдали нарастал гул самолёта. Машинист сказал, что война может начаться в любой день. Но это случилось ночью. Потянув вагоны изо всех сил, Эдвард попробовал набрать скорость. Он считал своим долгом доставить этот поезд раненых в больницу. Я буду их беречь, я буду их беречь. Он тронулся с места, оставив доки за спиной. Он ехал в полной темноте, когда позади блеснули вспышки света, и он услышал, как упала взрывчатка. Земля вздрогнула, пронзив вибрацией его оси и колёса. На мгновение вокруг стало светло, как днём, а затем сразу же снова наступила ночь. Сирена позади стихла, но гул пропеллеров все нарастал. Раттататат, раттататат. Их обдало ветром. Эдвард собрался с силами, чтобы набрать скорость, но он знал, что его ход станет неровным. — Машинист, что будем делать? — В нас стреляют! — крикнул в ответ машинист. — Гони так быстро, как сможешь! Эдвард пыхтел изо всех сил. Но вскоре его машинист сбавил обороты и нажал на тормоз. — Почему мы замедляемся? Преследовавший их самолёт, оторвался, жужжание в небе затихло. Машинист остановил поезд, поместив трубу Эдварда прямо под мостом. Он прячет мой пар. — Мы стараемся не привлекать к себе внимание, — сказал кочегар из-под брезента, натянутого от крыши кабины до верха тендера. Ночь была такой тёмной, какой Эдвард никогда не видел. На Содоре не горело ни одного огонька. По всему острову слышалось тихое жужжание, похожее на жужжание пчёл. Вспышки поразили его глаза, прежде, чем так же быстро погаснуть. Машинист снова медленно двинул поезд. Эдвард успокоился. Тихо и спокойно. Тихо и спокойно. Эдвард набрал удобную скорость, двигаясь достаточно быстро, чтобы успеть вовремя, но достаточно медленно, чтобы не привлекать ненужного внимания. Они ехали вслепую, и только по тёмным силуэтам зданий обступающих линию, узнали Нижний Саддери. Всё огни были погашены, все занавески задёрнуты. Слабый отсвет привлёк внимание Эдварда. Это был начальник станции на платформе. Зелёный флажок трепетал перед тусклой лампой, которую он держал, давая понять, что путь свободен. Эдвард проскользнул сквозь станцию, но, добравшись до Саддери, охнул. Начальник станции остановил его. Машинист ударил по тормозам. Кричали мужчины. В здании вокзала и на автостоянке в дальнем конце станции бушевало пламя. Пожарные бросились тушить огонь, их лица были скрыты резиновыми масками, глушащими голоса. Дыша паром, Эдвард ждал, пока его машинист поднимется на платформу вслед за начальником станции. Дом рядом с линиями пострадал от бомбы, кирпичи рассыпались, заблокировав пути. — Как же мы теперь доберёмся до больницы? — спросил себя Эдвард. Если бы только кирпичи можно было убрать так же легко, как снег… — Конечно же! — воскликнул он, привлекая внимание своего машиниста. — Есть ли на территории станции какие-нибудь старые снегоочистители? — Кажется, за угольным бункером был один, — ответил начальник станции. — Но зачем? — Я мог бы пробиться сквозь завалы, чтобы добраться до больницы! — А это не слишком тяжело? — колебался кочегар. — Я уверен, что смогу, — ответил Эдвард. — Я должен позаботиться о своих пассажирах. Несколько рабочих подошли помочь, и вместе они перетащили тяжёлый снежный плуг через пути и подтянули к переднему буферу Эдварда. Как только плуг закрепили, машинист снова тронул паровоз. — Потихоньку, — уговаривал он, — мы постараемся протолкнуться, а не таранить. Подойдя к завалу, Эдвард вздохнул. Он уткнулся плугом в завал, его колёса боксовали, пока он толкал щебень. Я могу пройти, я могу пройти. Медленно, но верно обломки начали сползать в сторону. Эдвард поднажал, его щеки покраснели сильнее, чем огонь пожара. С грохотом он протиснулся вперёд, выбираясь на гладкие рельсы. — Молодец, старина! — крикнул машинист из будки. Эдвард выдохнул, улыбаясь про себя, а машинист остановил его, чтобы снять снегоочиститель. Затем важный поезд тронулся снова, полагая, что худшее позади. Но облегчение было недолгим. Эдвард проезжал фруктовые сады, как вдруг случилась беда. Что-то загрохотало под ним на рельсах и застряло под ведущими колесами. — О, боже! Машинист вышел с фонариком, чтобы осмотреть повреждения. — Ты наехал на обломки. Скорее всего, это самолёт, который здесь летал, — предположил он. — Кажется, он не причинил большого ущерба, но эта штука слишком велика, чтобы ее можно было сдвинуть. — Чёрт, — вздохнул Эдвард. — А как же бедняги, которым нужна больница? Мы здесь слишком лёгкая добыча. Они на мгновение задумались. Затем кочегар вскочил, перемахнул через садовую ограду и исчез среди деревьев. Машинист погасил фонарик, и они стали ждать. Эдвард потерял счёт времени, но вскоре послышалось знакомое пыхтение тягового двигателя. Из сумрака сада по другую сторону забора вынырнул Тревор. — Слышал, у тебя тут маленькие неприятности. Сейчас не лучшее время торчать на улице. — И не говори, — согласился Эдвард. Его машинист и кочегар обвязали обломки цепями, а Джем Коул в ночной рубашке привязал цепи к Тревору. Могучим рывком Тревор убрал тяжёлые металлические обломки с дороги. — Спасибо тебе! — Эдвард хотел было дать свисток, но промолчал. — Отправляйся! — велел ему Тревор. — Счастливого пути!

***

Машинист сбавил скорость, но Эдвард беспокоился, что может не успеть. К этому, самому ужасному путешествию привело слишком много пугающих и отвлекающих событий. Но он не успокоится, пока его пассажиры благополучно не прибудут в больницу. Эдвард пыхтел в Уэллсворт. Там уже ждали медики и кареты скорой помощи. Они выгрузили его пассажиров так быстро, как только смогли. Машинист завёл Эдварда в уютное депо. — Отличная работа. Ты заслужил свой отдых на целую жизнь вперед. Эдвард закрыл глаза и, прежде, чем успел о чем-либо подумать, уснул. На следующее утро, проснувшись, Эдвард обнаружил в своем депо Толстого инспектора. — Куда бы я ни пошёл, люди поют тебе дифирамбы. Храбрец. Герой. Святой Содора. Прошлой ночью ты спас множество жизней, несмотря на труднейшее путешествие! — Спасибо, сэр, — улыбнулся Эдвард. — А как насчёт самолётов? — Они атаковали доки и гавани, а также Крованс-Гейт. Железнодорожные мастерские на материке превратились в производство боеприпасов, поэтому мы производили железнодорожные детали для экспорта на "Другую железную дорогу". Это и превратило нас в мишень. — Но все в порядке? — спросил Эдвард. — Да. Содор больше, чем когда-либо, гордится своими паровозами. Когда бои закончатся, мы снова вернём тебе твою великолепную синюю краску! Толстый Инспектор ушёл, а Эдвард снова улыбнулся про себя. И прежде, чем он это понял, он снова крепко уснул.