***
Последние три четверти часа Чарльз разглядывал противоположную стену и пытался понять, что ему теперь делать, как себя вести, и что чувствовать. С одной стороны, он молодец, предупредил командира о своих дурных предчувствиях, и тем самым уберег армию, что стояла на пути селя. С другой же так увлекся, пересказывая маршалу свои сны, что и сам оказался в ущелье и Савиньяка увлек туда же. Разумеется хватились их быстро, и прозябать в каменной яме не пришлось, но падение не прошло даром. Сам Давенпорт отделался легким испугом и парой ушибов, в то время как Савиньяк сломал ногу аж в двух местах, и по всему выходило, что ударился головой. По крайней мере, когда их нашли, Лионель безудержно веселился, а это настораживало капитана куда больше, чем привычная жёсткая ирония. В общем, так или иначе, выходило, что Чарльз, хоть и косвенно, стал причиной недуга своего командира. Предыдущие четыре дня Савиньяк находился в лазарете, но сегодня лекари любезно разрешили маршалу вернуться в ставку, в которую преобразовали дом местного старейшины. Так и не определившись, как относиться ко всей этой истории, Чарльз решил в начале проведать своего командира, и лишь затем делать выводы о том, стоит ли ему мучиться угрызениями совести или пока повременить с этим. Чтобы лишний раз не беспокоить Савиньяка, капитан Давенпорт решил, что «проведывать» его лучше всего ночью. Так и тревожить не понадобится, и общаться не придётся. Поэтому идея завалиться комнату маршала в начале четвертого утра ему показалось вполне себе приемлемый.***
Болеть Лионель не любил никогда, болеть так, как сейчас он и вовсе терпеть не мог. Обычный перелом - это не опасно, не особенно болезненно и до невозможности скучно. Зафиксированная в двух местах нога, обеспечивала маршалу (по его собственным меркам) практически полную беспомощность, так как встать он мог исключительно с посторонней помощью. И если подобные ограничения передвижения граф вполне мог вынести, то отсутствие возможности сесть в седло и проветрить голову вызывало серую, как монашеский балахон, меланхолию. Любые физические нагрузки отнюдь не поощрялись лекарями, что не скажешь о бумажной рутине. Перечитывать, накопившиеся за время его отсутствия рапорты и мелкие доносы, не хотелось совершенно. Ничего важного там в любом случае нет. После сошедшего селя, ни одна армия не двинется с места, а имея опытных старших офицеров, расквартировать войска не составит сложности. Заняться маршалу было откровенно нечем, и он целый день изучал узор трещин на побелке потолка и пытался придумать себе достойное развлечение. Развлечение нашлось само, и как бы странно это ни звучало, нашлось оно глубокой ночью. Дверь в комнату Лионеля открылась с тихим щелчком, и на пороге замерла еле различимая фигура с потушенной свечой. Незваных гостей Савиньяк не любил, но и двери, по понятным обстоятельствам, не запирал. Однако, желающих посетить его комнату без стука и приглашения, до сего дня не находилась. Ночной гость, за это время успел оставить на столе подсвечник и остановиться у постели больного. Ли дисциплинированно притворялся спящим, но поскольку он узнал гостя, делать это было не так уж и просто. Потенциальное развлечение бережно коснулось лба, вероятно проверяя, нет ли лихорадки; а затем, неясно для чего, аккуратно прошлось пальцами по перебинтованной ноге. — Что вы делаете, капитан? — вопрос был задан негромко, но Чарльзу этого хватило. Он отшатнулся от постели на несколько шагов, что не делало ему чести как военному, правда, в бою подобной впечатлительности за ним не наблюдалось. — Я… Вы… Вы… Я хотел узнать о вашем самочувствии, господин маршал. — нелепо отрапортовал гость. — В четвертом часу утра? Трогательно. Я, конечно, понимаю, что вас могло приложить каким-нибудь булыжником, но рассчитывал, что дела обстоят значительно лучше. — усмехнулся мужчина, сложив руки на груди. — Что? — не понял капитан. — Почему ночью Чарльз? — выдохнув, пояснил маршал. — Чтобы вас не побеспокоить. — Ли начал понимать, что уровень абсурдности этого разговора откровенно зашкаливает. — Вам настолько нечем заняться, что не спится по ночам? Могу организовать парочку особых поручений, специально для вас. — Никак нет. То есть, я решил, что несколько причастен к вашему увечью, и хотел узнать как могу поспособствовать исцелению, и скрасить ваше уныние. — изъяснялся капитан, конечно, весьма косноязычно, зато наконец-то искренне. «Увечье» (упаси Леворукий) исцелить Давенпорт, разумеется, не мог, а вот «скрасить уныние», это как раз то, что нужно. — Действительно, особых поручений у меня на данный момент нет, а вот помочь разобрать документы вы действительно можете. — К вашим услугам! — Ли криво улыбнулся. Этот балбес хотя бы понял, под чем только что подписался? — Разберите документы по основным критериям, и жду вас с ними утром. — офицер размашисто отдал честь и выбежал из комнаты маршала, так и бросив на столе подсвечник. Савиньяк уставился в потолок, на этот раз мечтательно улыбаясь.***
Первым гостем, нарушившим покой Лионеля по утру, стал его адъютант — расторопный восторженный мальчишка, который беспрекословно выполнял всё, даже самые неординарные и деликатные просьбы. Очень удобно, понятно и снова скучно. — Где сейчас находится Чарльз Давенпорт? — скучающе поинтересовался мужчина, наблюдая за адъютантом. — Он с ночи не покидал канцелярии, мой маршал. — ответил мальчишка, чуть изогнув губы в улыбке. — Он там что, уснул? — вопросительно приподняв бровь, вновь задал вопрос маршал. — Никак нет, он разбирает документы. — тут же встрепенулся мальчик, мотая головой. — Скажите, чтобы пришёл сюда. Вместе с этими кошкиными документами. — недовольно произнес мужчина, махая рукой. — Но вы даже не завтракали, мой маршал. — попытался возразить адъютант, но его прервали. — Вот как раз и позавтракаем, он, я думаю, и вовсе про еду уже успел забыть. — Так точно. — мальчишка щелкнул каблуками по полу и удалился прочь. Чарльз появился не сразу, далеко не сразу, но зато его появление было весьма эффектно. Складывалось впечатление, что капитан прихватил с собой весь архив. Документы были распиханы повсюду: одни зажатый подмышкой, другие заткнуты за пояс, третьи разложены веером между пальцами. Апофеозом всего этого безобразия стала, свернутая в рулон, карта, которую Давенпорт зажал между плечом и подбородком. Пребывая в совершенно непотребные позе, Чарльз счёл необходимым прикрыть дверь, но вместо этого зацепился за неё, и с размаху влетел в маршальский стол, на котором стоял, оставшийся с ночи, подсвечник. С развлечением Ли определённо прогадал. -Вы заставляете себя ждать. — Савиньяк поморщился, скрип зубов не то померещился, не то был и в правду слышен? — Критериев, по которым следовало распределить документы, оказалось несколько больше ожидаемого. — и это речь шла всего лишь о горстке (хорошо, большой горстке) рапортов. А, что стало бы с войсками при таком-то подходе. От подобных мыслей становилось почему-то грустно. Внезапно накатившую тоску развеял звонкий стук в дверь, и, появившийся вслед за ним, адъютант с подносом. Оставив завтрак у постели больного, мальчишка щелкнул каблуками и поспешно удалился. — Чарльз, вас не затруднит мне помочь. -на незатейливую просьбу Давенпорт растерянно моргнул, подхватил со стола миску с предлагающиеся к ней ложкой, и как ни в чём не бывало, уселся на постель маршала, на полном серьезе намереваясь кормить того с ложечки. Подобного порядка наглость, в сочетании с искренней наивностью, вызвала у Лионеля легкую оторопь, секунды так на полторы. — Капитан помогите мне сесть. Есть я в состояние и без посторонней помощи. Капитан чуть заметно дернулся, словно только что очнулся и понял, что допустил нечто неприемлемое и…. Он порывисто приник к Савиньяку, заводя руку тому за спину и приподнял на постели лёгким и резким движением. Ли ничего не оставалось, кроме как опереться руками о плечи своего помощника. Признавать, что это оказалось приятным — было странно, не признавать — глупо. — За документами вы, скорее всего, пропустили завтрак. Я распорядился подать его сюда, так что присоединяйтесь. — кашлянув, отгоняя ненужные мысли, произнес маршал, приглашающе указывая на вторую порцию еды. -Вы… Это так… Благодарю, мой маршал! — не ожидавший такого, на радостях, запинаясь, поблагодарил мужчина. — Садитесь уже есть. — хмыкнул на его поведение «лежачий». Завтрак, как ни странно, заставил обратить на себя внимание. Он подозрительно напоминал не то плохо сваренный кисель, не то слишком хорошо сваренный клейстер. Учитывая, что в это время Давенпорт уплетал хлеб с бужениной, Ли стало по-детски обидно: — Сэц-Алан! — адъютант появился незамедлительно — Вы решили меня отравить, или просто заморить голодом? — мальчишка вспыхнул, как маков цвет, и уставился в пол, но улыбаться при этом не перестал. — Ваш рацион составлял лично Мэтр Лизоб! — вот оно в чём дело. — Пригласите его, в таком случае, ко мне. — лекарь вошёл не спеша, и был определённо готов к недовольству, привыкшего командовать, пациента. — Как ваш день мэтр? — Лионель притворно улыбнулся. — Думаю, звали вы меня не за этим, давайте ближе к делу. Что вас беспокоит? — вздохнул лекарь, оглядывая больного. — Преимущественно, чувство голода. Как скажите, уважаемый Мэтр Лизоб, сломанная нога должна была влиять на мой аппетит? — скука окончательно испортила и без того скверный характер, графа Савиньяка. Лионель прекрасно знал, что обладает незаурядной выносливостью, которая за годы службы только заметно окрепла. Но, несмотря на такой опыт, а возможно именно благодаря ему, выносить бездействие становилось совершенно невозможным; для подобного подвига требуются совсем иные черты характера. — Вы желаете потерять физическую форму за время болезни? Ваши действия, на время, заметно ограничены, а отсутствие физической нагрузки способствует набору веса и атрофии мышц. — доводы лекаря оказались весьма убедительными, а перспективы безрадостными. — То есть при наличии физических нагрузок… — При наличии физических нагрузок, я переведу вас обратно в лазарет. — Ну нет. Вы зафиксировали мне ногу, но руки, да и не только, у меня целы — кто сказал, что нельзя торговаться с лекарями? Лизоп на его слова лишь покачал головой: — Если вы сможете это сделать так, чтобы не сместить повязки, сильно не напрягать мышцы ноги, я не буду иметь к вам особых претензий. — Ну что вы, мой дорогой мэтр. Я всё сделаю именно так, как вы велели. — Савиньяк просиял и уставился на Давенпорта. — У меня для этого есть специальный офицер для особых поручений. Он непременно проследит. Что там должен был предвещать этот сумасбродный олень, Чарльз не помнил, но ничего хорошего ждать не приходилось. В добавок улыбка у Савиньяка была не то плотоядной… не то…Нет, лучше бы она была плотоядной. — Мне остается полагаться на добросовестность капитана Давенпорта, — лекарь вышел и Чарльз почувствовал себя кроликом, запертым в одной клетке с удавом, который пока не определился, поесть ему лучше сейчас или дождаться вечера. — Что ж, капитан, нас ждут дела. Помогите мне встать. — Вам нельзя! Лекарь только что … — Я всего-лишь сяду за стол, это допустимо. — не факт, конечно, но уверенный тон сработал и сейчас. В этот раз Давенпорт действовал более надежно и бережно. Не дожидаясь пока маршал сам спустит больную ногу, он обхватил рукой полусогнутое колено и поднял его словно трепетную эрэа. Определённо, непосредственность капитана могла поспорить, разве что с его собственным вечным недовольством. В этом, Ли дисциплинированно убеждался приблизительно два с половиной часа, наслушавшись за это время всевозможных вариантов горестных вздохов, сопения и прочих, в основном невербальных, признаков недовольства. Сидеть на жестком стуле, придерживая ногу практически на весу, было до безобразия неудобно, а упираться пяткой в пол, откидываясь назад и рискуя опрокинуться на пол, была ненамного лучше. От имеющихся неудобств, бумажная волокита не отвлекала нисколько, даже невзирая на, устроенную Давенпортом, пантомиму. Тем более, что за всё это время ни одного, действительно серьезного документа, им так и не попалась. — Знаете что, Чарльз? — ну вот, такой интерес маршала точно ничем хорошим не закончится. — А давайте вы действительно мне кое-чем поможете. — удивление на узком лице капитана грозило перейти в панику. — Не стоит так беспокоиться. Просто выполните три моих просьбы, и будем считать, что вы не причастны к моему недугу, если вы, конечно, того пожелаете. — Я что похож на добрую волшебницу, способную выполнять желания? — недовольно спросил Чарльз. — На добрую похож, а вот с волшебницей я пока ещё не решил. — капитан распахнул рот в немом возмущении. — Ну что, вы согласны? -Что у вас за просьбы? — недовольство так фасмогорично смешалось с заинтересованностью, что Савиньяк невольно залюбовался. — Помогите мне дойти до смежной комнаты, там я видел отличную перекладину. — хмыкнув, ответил маршал. — Что? — не понял капитан, глупо вылупившись на своего маршала. — Если вы помните, мы с мэтром говорили о физических нагрузках, эта перекладина подходит для них идеально. — пояснил, словно ребенку, Ли. — Но вам же нельзя. — нахмурившись, возразил Давенпорт. — Нагрузка, в этом случае будет исключительно на руки. — улыбка при этом у маршала была, самая что ни на есть нежная, словно бы он вознамерился покорить юную деву. — А если вы сорветесь? — не унимался капитан. — Ну вы же меня подстрахуете! — падать Ли, разумеется, не собирался, но иллюзия того, что ситуация взята под контроль творит чудеса. Вот как сейчас. Чтобы выполнить первое желание, Давенпорту пришлось, в прямом смысле, повесить Савиньяка себе на шею. При этом «несчастный больной» так улыбался, что Чарльз невольно покрылся алыми пятнами смущения, словно они делали что-то непристойное. На счастье капитана, столь желанная перекладина оказалось не так уж далеко, и это облегчало задачу… Наверное. — Вас не затруднит меня подсадить? — лукавые карие глаза, иронично искривленные губы: ну вроде как улыбка; вот же Тварь Закатная. — Да, мой маршал. — чтобы поднять это демонское отродье, приходится подойти вплотную и обнять, как родного. «Маршал изволит подтягиваться, на здоровье, а я-то здесь, собственно, причём? С другой стороны, от чего же не полюбоваться, как начальство напрягается, когда еще выпадет такая возможность?» «Офицер для особых поручений» прислонился спиной к стене и взялся, сначала искоса, а затем в открытую, изучать подтянутую фигуру. Прикусывая губы, и уже беззастенчиво разглядывая тренированное тело. Но стоило Лионелю одарить его улыбкой, тот гневно фыркал. Улыбаться, однако, было нечему: Савиньяк так увлёкся, разглядывая темно-серые глаза, что пропустил момент, когда руки начали уставать, и в результате позорно рухнул вниз. Неизбежную, в такой ситуации досаду, скрасил подоспевший вовремя Давенпорт. Надо отдать должное, реакция у капитана оказалась отменная. Оказавшись в стальном объятии рук, он почувствовал на себе изучающий взгляд, да такой красноречивый, что не оставалось сомнений, что именно привело офицера комнату Савиньяка посреди ночи. Их дыхание смешалось, а под ладонями ощущался рельеф мышц, тело оказалось непросто разгоряченным: оно обжигало, и ткань рубашки вовсе не была тому помехой. Давенпорт уперся взглядом в грудь маршала и оказался не в силах ни отвести от неё глаза, не встретятся с глазами Лионеля. — Дайте мне воды. — охрипший голос прошёлся по нервам, Ли облокотился руками о стену, подавшись вперёд и вынуждая офицера отступить на несколько шагов, чтобы устоять на ногах. — Всё с меня довольно! — капитан нехотя разомкнул руки и отправился за водой. — Вы безответственный, эгоистичный и …- Чарльз, осознав, что и ком говорит, поперхнулся незавершённой фразой. Вот теперь Лионель изучал собеседника беззастенчиво, с присущим ему любопытством и откровенной наглостью. — Подобного в свой адрес я не имел чести слышать очень давно. — по взгляду начальства было совершенно не понять: командование изволит обидеться или же наоборот, вовсю веселиться. — Последний раз меня так матушка отчитывала лет так, приблизительно, в семь. — Нет! Стойте, не надо! Нет! — Давенпорт перехватил руки, заходящегося смехом, Савиньяка — С пола поднять я вас не смогу. — Не обижайтесь, капитан, это право же было очень весело. — Ли приобнял офицера за плечи, помогая доставить себя обратно в постель. — Мало того, что вы нарушаете распоряжение лекаря, так вы ещё и… и вы хоть понимаете, чем всё это могло закончиться? -Ничем оно не могло закончиться, вы же меня поймали. На мой взгляд вышло вполне удачно. -Чарльз нервно фыркнул и отдернул от маршала руку, которую ранее невзначай забыл на его пояснице. -Знаете что? Раз вы сами доверили мне следить за исполнением рекомендаций лекаря, то остаток дня вы проведете в постели. — Вы составите мне компанию? — Ли невинно захлопал ресницами. — Что? — капитан аж закашлялся. — У нас ещё половина стола завалена документами. Раз вы решили так строго блюсти мой постельный режим, почитайте мне вслух.***
Работать над документами в таком формате ему еще не приходилось, но дело пошло на удивление быстро. — Вызывали, мой маршал?! — Вы же у меня для особых поручений, верно? — взгляд лукавый, губы изогнуты в привычной усмешке, и только от одного взгляда на маршала, Давенпорт изменился в лице, едва не попятившись назад. — Вы знаете, я в седле практически с шести лет, и с лошадьми с тех пор, можно сказать, не расставался, так что вы сделаете меня своим должником, если сможете организовать небольшую прогулку. Глаза капитана округлились, выдавая смесь удивления с ужасом, но затем он просиял, что в свою очередь насторожило уже маршала, так как напрашивалась догадка: офицер решил, что собеседник тронулся умом. В своей амбициозности граф Савиньяк не знает ни границ, ни препятствий, о которые готов сломать себе шею, а другим — карьеру и жизнь. Маршал Савиньяк отдаёт приказы, которые выполнить невозможно, а не выполнить нельзя. Но сейчас Лионель не отдавал никаких приказов, он именно попросил, и в голосе была не привычная ирония, а неподдельная грусть. Просьба от приказа отличается радикально, её как раз можно и не выполнять. Но вопреки существующей возможности, а скорее всего именно благодаря ей, капитан Давенпорт обдумывал реализацию этой, безусловно, бредовой затеи уже вторые сутки. На выручку Чарльзу пришли особенности местной архитектуры, а именно необычайно высокие крылечки и широкие перила. — Если вы не хотите таким образом привлечь внимание половины Северной армии и, безусловно, всех местных жителей, то нам нужно будет действовать очень аккуратно и скрытно. — Лучше за час до смены ночных караульных. Они, если что и увидят, то успешно забудут об этом, едва добравшись до подушки. — Как я понял, вам не составит сложности подтянуться на руках? — а уверенность ему идёт, он весь даже преобразился. — Учитывая, что вам пришлось меня ловить, когда я решил этим заняться, некоторые сложности имеются, так что судить лучше вам. — Долго быть там не потребуется, — и улыбка идёт, пусть даже смущённая. Неужто Ли был вознагражден (вероятно за терпение) улыбкой этого невозможного ворчуна. — Тогда я зайду к вам приблизительно… — Около четырех? — Савиньяк прищурил глаза и по-кошачьи потянулся. Лионель наблюдал за тем как Чарльз невольно прошелся взглядом по растянувшемуся на постели телу, задерживаясь то на резких ключицах, что были видны в расшнурованный ворот рубахи, то на рельеф мышц, который нисколько не скрывала тонкая ткань — Вам не впервой! — конец фразы выдернул собеседника из оцепенения, разрушив момент. Капитан дёрнул головой, принимая оскорбленный вид, а сам при этом покраснел до корней волос. «Мило» — отметил про себя Лионель, понимая, что вновь улыбается захлопнувшейся двери.***
Скрытно вывести человека на крыльцо оказалось не так уж и сложно, особенно если не обращать внимание на, сжимающие плечо пальцы, горячее дыхание и пульсирующие на шее вены, от которых, оказалось, так сложно отвести взгляд. Чарльз почти аккуратно уронил свою высокопоставленную ношу на широкие перила крыльца и поспешно сбежал в темноту. — Капитан, вы обещали мне конную прогулку, а сами исчезли под покровом ночи. Бросив меня тут, словно невесту перед ликом Создателя. — демонстративно-шутливая капризность Савиньяка в одночасье сняла и без того едва заметную неловкость. После какой-то возни с незатейливыми, но как выяснилось, вполне функциональными приспособлениями в виде кожаных петель и ремней, а также лошади, поднявшей свой ценный груз в воздух. Как ни странно, маршал оказался в седле без каких-либо проблем. Вновь почувствовать себя всадником оказалось настолько приятно, что настроение в раз сделалось по-мальчишески озорным. Тем временем капитан лихо влетел в седло своего гнедого и уже разбирал поводья. От понимания того, что как следует почувствовать коня не получится, стало несколько тоскливо. Но, когда Лионеля останавливали подобные мелочи? — Капитан, как мы поедем? — Я возьму вашего Грато в повод, чтобы… — Не пойдёт. Мы же с вами собрались на конную прогулку, а не на светский раут. Пересаживайтесь ко мне.- удивлению Давенпорта не было предела. — Ну же, давайте. О том, что это западня, Чарльз понял не сразу. Как западня это, разумеется, не задумывалось, но стала ею, когда через час они перешли на шаг, когда их разделяла только тонкая ткань рубашки, когда к запаху взмокшей кожи примешался еще какой-то пряный горьковатый, когда дыхание сбилось, а тела были разгорячены… ну, разумеется, от скачки. Прогулка на лошади тем и очаровательна, что позволяет выбросить из головы все лишние мысли и побуждает к действиям, что Давенпорт и сделал: коснувшись губами изгиба шеи, прислушиваясь к биению чужого сердца под пальцами. Опомнился, надо отдать должное, капитан быстро, но маловероятно, что Савиньяк мог подобное не заметить. Однако реагировать не стал. — Капитан, неужто вы замерзли при такой-то скачке? — маршал снова дразнил, но в голосе слышалось мальчишеское озорство. — Никак нет, мой маршал. — странная хрипота в голосе выдавала больше, чем хотелось. А Чарльз только сейчас понял, что его плечи подрагивают, словно от озноба. Свободную руку он зачем-то опустил прямехонько на здоровое бедро командира. От неловкости стало как-то жарко, от понимания того, что за подобные выходки Савиньяк его ещё не выкинул из седла стало нечем дышать. — Да что с вами, Чарльз? — Всё в порядке, я просто… — голос сел, а под конец и вовсе перестал слушаться. Без воздуха говорить, как выяснилось, совершенно неудобно. — Это никуда не годится. Мы так с вами, капитан, очень скоро, окажемся на соседних койках… В лазарете. — пауза перед последним словом распалила и без того богатое воображение Давенпорта — Смените аллюр, мы возвращаемся. Проводите меня домой? — общая формулировка, и вопросительные интонации в конце, заставили пальцы капитана судорожно сжаться прямо на маршальском бедре, да так, от души, что прочищать горло пришлось уже Савиньяку.***
— Оставьте. Гратто никуда не уйдёт, думаю, будем держаться рядом. — Лионель сидел, уткнувшись лбом в опору крыльца, едва не смеясь в голос. Прогулка оказалась не только приятной, но и познавательной. По крайней мере, причина частых изменений в настроении Давенпорта стала более, чем ясна. — А вы однако, затейник капитан. Я бы никогда не додумался использовать упряжь для перемещения захворавшего начальства. Проводите меня до комнаты. Появившегося на крыльце капитана, Ли встретил с распростёртыми объятиями, широко раскинув руки в дружеском жесте. — А давайте мы с вами отметим это безобразие, — Савиньяк беззастенчиво зевал, поудобнее устраиваясь на постели. — Я надеюсь, вы не откажетесь от «слёз»? Вино в левом верхнем сундуке. От вина Давенпорт не отказался, а потому неловкую скованность очень скоро сменила хмельная расслабленность, и надо сказать не у него одного. — Да что вы там сидите как бедный родственник, идите сюда и перестаньте делать столь несчастный вид. Вас что, кто-то обидел? — маршал дёрнул капитана за рукав и уронил рядом с собой. Нехватка сна, свежий воздух, усталость и вино на голодный желудок сделали своё дело: оба захотели. Но когда это кого-то останавливало? Рассказывая что-то в полудрёме, Савиньяк сам не заметил как, перебирая край рубахи собеседника, пальцы соскользнули под нее и стали поглаживать уже обнажённую кожу; как, разомлевший от незатейливых ласк Давенпорт, уснул прямо в его объятиях, как сам он провалился в сонное марево, зарывшись носом в русые пряди от чего-то пахнущие хлебом.***
Стук в дверь маршал предвосхитил секунды на три, но этого хватило на то, чтобы понять, что во время сна он успел подмять тело спящего капитана под себя. Тяжесть и напряжение внизу живота давали понять, что проявленный капитаном интерес не прошел бесследно и пожалуй Ли этот интерес вполне устраивал. Проснувшийся на стук Давенпорт, не подлетел на своем месте лишь из-за оказавшегося сверху «груза», но паники в его глазах от этого меньше не стало. — Чарльз, откройте дверь и отправьте моего адъютанта к кошкам — Ли притворялся более сонным, а то его утренняя бодрость могла сыграть дурную шутку. И не только бодрость. — Что мы… Как мы… — Чарльз запер дверь и теперь лихорадочно расправлял растрепавшуюся одежду, не менее лихорадочно подбирая слова, чтобы выяснить, что же такого произошло. — После прогулки мы немного выпили, заболтались, и видать, заснули. — имитация похмелья была сейчас очень кстати, она позволяла и лицо в подушки спрятать, а то его веселье будет неправильно истолковано, и собеседника рассмотреть сквозь опущенные ресницы не особо его смущая. И неловкость позы на него тоже списать можно, а то негоже в его возрасте и положении, просыпаться с таким… Настроением. — Вам, кстати, удалось выспаться? Вот и мне нет. Решите продолжить у себя, против не буду, только определитесь поскорее. Чарльз бессвязно бормотал что-то про службу, воинский долг, субординацию и ещё какую-то чушь, также не имеющую отношения к подлинной причине его суетливости, а затем собрал свои вещи и ретировался.***
Привести в порядок мысли после конной прогулки и совместного отдыха Давенпорт старался долго и абсолютно безуспешно. В голову то и дело лезли воспоминания: то близость, разгоряченного скачкой тела, то тяжесть этого самого тела на себе. От мыслей, чем бы всё это обернулось, не разбуди их адъютант у капитана то холодок проходил по загривку, то с губ срывались такие печальные вздохи, что каждый из сослуживцев норовил уточнить, какая красавица разбила ему сердце. Самокопания прервал приказ маршала явиться пред его очи, что отнюдь не радовало. Но сочувственные взгляды и явные подбадривания других офицеров заставили откровенно напрячься. — Ты что, ещё не в курсе? Маршал не в духе третий день, если не сказать, что лютует. Это пожалуй, больше, чем удивляло, ибо все Савиньяки славились лёгким нравом, а Лионель и вовсе считал, что настрой старших офицеров никоим образом не должен сказываться на подчинённых. А тут на тебе. Настроение у Ли и правда было прескверное, а причина тому была более чем банальна. Как истинный дворянин он привык к купальням, как военный был готов согласиться на банные дни, но один из них он пропустил, находясь в лазарете, а другой, снова оказавшись там, но уже по собственной милости. Гнев лекаря, узнавшего о неблагоразумной и дерзкой выходке пациента, был во истину безграничен. Слушать его пришлось едва ли не полчаса. Но Лионелю, можно сказать, вожжа попала под хвост, а потому, выслушав отповедь мэтра, он небрежно бросил: «И чем же я могу за это поплатиться?», чем довел лекаря практически до исступления. Поплатился Савиньяк своей свободой, вновь оказавшись на целый день в лазарете. О том, что именно этот день являлся банным, вспомнил граф несколько запоздало. Так или иначе, бездействие, скука и физический дискомфорт сыграли одну из самых дурных шуток. И Савиньяк, окончательно уставший от безделья, начал позволять себе настолько тяжёлые взгляды, что младшие офицеры побаивались подходить к его окнам. — Вызывали, мой маршал?! — Лионель сидел поперёк постели, подогнув здоровую ногу и уткнувшись лбом в колено. — Вам случайно в ближайшее время не снилось ничего… Интересного, капитан? — он поднял на собеседника тяжёлый взгляд, но вопреки ожиданиям, Давенпорт подошёл к начальству и устроился на краю стула, проницательно заглядывая в глаза. — Вам совсем плохо? Как я могу помочь? Савиньяк неожиданно и совершенно не к месту вспомнил, что у собеседника волосы пахнут хлебом, и невольно улыбнулся. — Ваша помощь может понадобиться в несколько странной сфере. Так вышло, что мне бы не хотелось обходиться лишь утренним и вечерним моционом. Не могли бы вы… — Вы хотите в баню маршал? — Да. Вы, все-таки у меня для особых поручений. И, капитан, я вновь хочу, чтобы этому не предавали огласки. — Савиньяк наконец откинулся назад, и улыбнулся, на этот раз лукаво — В конце-концов, Чарльз, за вами осталось последнее желание. И как обещал, если вы захотите, после этого вы мне ничего не должны. А пока, извольте, побыть волшебницей. К своему величайшему удивлению Чарльз понял, что соскучился по этим лукавым улыбкам и искрам проницательных глаз. Но признать подобное не согласился бы даже под страхом смертной казни. По сему выходило, что капитану надлежит отправиться в город на поиски достаточно сговорчивых жителей, которые, за умеренную плату, смогут предоставить в чужое распоряжение свою баню, при этом сохранив инкогнито гостя. Разумеется, капитан Давенпорт собирался сделать это исключительно для блага своих сослуживцев. На радость Чарльзу сговорчивые горожане отыскались достаточно быстро, и довольный собой капитан, отправился к маршалу с радостной вестью. — Вы будете меня сопровождать. — неожиданно серьёзный тон невольно заставил вспомнить про субординацию. — Так точно мой маршал. Это приказ? — в ответ лукавая улыбка и кошачий прищур глаз. — Нет, это моё третье желание. — капитан поймал себя на том, что захотел отправить в полёт, стоящий под рукой письменный прибор, но военная выправка подобного не поощряла. Стоило Чарльзу запереть дверь и решить, что ожидать начальство в предбаннике это самое подходящее решение, как его тут же окликнули: — Капитан, вас не затруднит мне помочь? — Савиньяк успел избавиться от одежды, расположился на широкой скамье и теперь потягивался, бесстыдно играя мышцами и демонстрируя идеально сложенную фигуру. Несколько увлекшись этим зрелищем, Давенпорт совершенно забыл склониться у маленького дверного проёма, из-за чего благополучно врезался лбом косяк. — Осторожнее! Присядьте, а то вы как-то совсем побледнели. И, Чарльз, снимите мундир, ему баня на пользу не пойдёт. — Что вы хотели? — вышло совсем не по уставу, ну так, они без мундиров. В ответ на вопрос послышался грохот. — Я хотел добавить пара, но сейчас это уже не нужно! — отыскавшаяся баня топилась по-чёрному, а потому добавить пара не составляло сложности, достаточно вылить немного воды на очаг. За то время, пока Давенпорт досчитывал мелькающие перед глазами зелёные звёздочки и избавлялся от формы, Лионель умудрился добраться до очага, но вероятно, потеряв равновесие, опрокинул на него таз с водой. Помещение затянуло белым паром. Маршал стоял спиной к собеседнику, подавшись вперёд и опираясь локтём о стену, что позволяло беспрепятственно (почти бесстыдно) любоваться тем, как струи воды стекают с тяжёлых влажных прядей по светло-медовой коже. Догадаться, что подобную неаккуратность Ли устроил совершенно преднамеренно, Давенпорт не мог, да и действия маршала были столь естественны, что заподозрить в них подвох мог, разве что искушенный в дворцовых интригах придворный. — После нашей с вами конной прогулки, — Савиньяк развернулся лицом, но его силуэт был скрыт белым паром словно дымкой тумана. — Мы, помнится, говорили о стратегии, несмотря на то, что вы по большей части молчали, мне показалось, что понимали вы всё просто отлично? — Так и есть, — Чарльз смущенно потупился. — Я прочёл все известные труды по стратегии, а также описывающие наиболее известные сражения. Но импровизировать я всё же не могу. — От чего же? Полейте мне на голову, а то я там сзади ничего не вижу. — с этими словами маршал опустился на край скамьи, запрокидывая голову. Подошедший Давенпорт, принял из его рук небольшой ковшик. — Я, наверное, больше теоретик, и не нахожу радости в походах. — задумавшись, он ненароком приложил Лионеля ковшом по голове. Тот лишь усмехнулся, и неспешно поднялся со скамьи, невзначай придерживаясь при этом за бедро собеседника. — Ваша рубаха совсем отсырела. — пальцы проворно скользнули под тонкую ткань, аккуратно избавляя от ненужного предмета одежды, и одновременно исследуя тело. — Физический дискомфорт, как вы сегодня доказали, можно успешно устранять, и в походах радости тоже случаются. Чарльз смотрел, в странно поблескивающие в тусклом помещении лукавые глаза, настолько зачарованно, что, когда пальцы коснулись особо чувственного участка кожи, он резко дернулся и поскользнулся на мокром полу. Падая, капитан, разумеется, схватил, за подвернувшегося под руку Савиньяка, и на пол полетели они уже вместе. Вновь раздался звук падающих тазов, льющейся воды, а пара стало заметно больше. — Мы сейчас в несколько щекотливом положении, капитан, не находите? — невзирая на слова и всю куртуазность фразы, голос у Лионеля был непростительно довольный, — Я не могу встать из-за сломанной ноги, вы — из-за веса моего тела. А ещё вы совсем промокли. — это было правдой и Чарльз лежал в луже воды, но это было ещё и предлогом, поскольку рука маршала, как ни в чем не бывало, скользила вниз к завязкам штанов. Разумеется, Давенпорт, хотел возмутиться, но тело среагировало значительно быстрее, выгнувшись навстречу проворным пальцам. Продолжать попытки убеждать себя в том, что это было нежеланно, и в том, что Чарльз совсем не такой было глупо. Они ещё не успели отдышаться, а тела уже заполняла расслабленная усталость. Пахло хвоей, мокрым деревом и пеплом. — Мы совсем выстудили баню. — И устроили здесь полнейший бардак — Я знаю пару человек, для которых не составит труда привести здесь всё в порядок.***
Скука маршала закончилось так же стремительно, как и началась. Надеяться, что размытые дороги остановят войну, было глупо и вот уже фульгаты принесли первое тому подтверждение. Скука закончилась — начались головоломки. Теперь становилось действительно интересно. Однако Савиньяк счел за благо не оставлять ни единого шанса на раздумья своему офицеру для особых поручений, заставляя того перепроверять практически все донесения разведки. Зная способности Давенпорта, а он мог своим самокопанием испортить и куда более однозначный и благоприятный расклад, чем тот, что наметился в их ещё не отношениях. Свободного времени осталось мало, а таких моментов, чтобы оно у них совпадало было и того меньше. Не расставить точки над «i» было глупо, а маршалу хотелось сделать не только это. Испугаться или удивиться, что его вызвали к начальству Чарльз не успел. За последнее время он вымотался так, что не понимал, на каком свете находится. И тем не менее, падая к вечеру от усталости, отнюдь не в переносном смысле, капитан был едва ли не благодарен своим: «не дремлющим врагам» за это. Как не крути, но думать, что означали действия Савиньяка и его собственные было страшно. — Вызывали, мой маршал? — за это время фиксаторы с ноги командующего уже сняли, и он, как правило, опирался на трость или как сейчас, о край стола. — Вызывал. Перед вами, капитан, карты с текущей расстановкой сил и мне бы хотелось узнать, что вы о них думаете. — В каком смысле? — Вы не настолько плохи в тактике, как вам хочется казаться. Интересное, кстати, свойство, надо будет учитывать. Дискуссия у них получилась крайне увлекательной и динамичной. Давенпорт, забывшись, то и дело начинал спорить и доказывать маршалу свою позицию. Ли лишь улыбался в ответ. — Да, получается весьма занятно. — Но вы не согласны со мной практически ни в чём?! — Именно. Ваше мышление кардинально отличается от моего. Мы смотрим на одну и ту же карту и видим совершенно разные вещи. А вот какой ход мыслей у нашего врага это ещё только предстоит узнать. Вы свободны, но полагаю, что ненадолго. -Так точно! — Давенпорт сиял от радости. Как всё оказалось просто. — И ещё. Чарльз, хотел прояснить, перед тем, как вы покинете меня. — Лионель окликнул капитана, когда тот был уже у двери, а сам маршал вальяжно облокотился на край стола, — Я благодарен, что вы на себя взяли заботы обо мне и даже исполнили роль «волшебницы». — Так это было всего лишь желание? — Безусловно. Всё, что произошло за последнее время, соответствовало моим желаниям. — Савиньяк опустил глаза, чтобы скрыть внезапно накатившую печаль. — И я не имею привычки отказываться от своих слов: Вы, капитан, мне ничем не обязаны. Если захотите, вольны распоряжаться собой, как вам будет угодно. Разумеется в рамках устава. — А если не захочу? — Чарльз сам удивился такому своему порыву. -Вы, вероятно, меня поняли не до конца. — Ли заговорил очень четко, но при этом мягко. — Всё, что между нами происходило, было сделано по моему желанию. Но не факт, что по вашему. Ваших желаний я просто не знаю. Закончить мысль Савиньяку не дали, капитан в два широких шага сократил расстояние между ними, заключая в объятия статную фигуру, и прервал его речь поцелуем. -Ну раз так всё обернулось, думаю стоит упомянуть, что я не готов говорить про свои желания в прошедшем времени. Лионель провёл ладонями по бёдрам собеседника, любуясь его смущенной улыбкой, и отмечая про себя, что успел привыкнуть к своему офицеру для особых поручений намного больше и несколько иначе, чем рассчитывал.