***
Всю отработку внутри бушевала буря, которую не унимал ни холод на улице, ни беспокойство Смотрителя, ни ругательства Яромира. Она придумала прекрасное занятие: «Опиши Севериана Доманского тремя словами», и лучшим посчитала «бессердечный, двуличный, мерзкий». Они столько времени не общались. Он так обидел её, ранил, оскорбил, а сейчас вдруг решил, что танец – лучше извинения. Да и не хотел он с ней танцевать! И мириться не хотел! Много чести для глупышки. – Я всё бы поняла, но не это. Скажи, вот чего он хотел добиться? Смотритель пожал плечами, вновь прячась за дверцей. Наверно, впервые был рад, что «чувства» и «душевные терзания» ему не знакомы. А Элина не замолкала: – Поспорить и подойти с этим «позволите пригласить на вальс?», будто я обязана ему чем-то! А хотя, знаешь, надо было помочь! Точно! Моя помощь – как проклятье, делает только хуже. Упустила такой шанс! Её освободили пораньше. В общежитии было тепло, но шумно, и чужая радость сегодня раздражала в два раза больше. Поднявшись в свою комнату, Элина уже распланировала, что нужно прочесть «Обряды предков» по истории и исправить эссе по обычаям и традициям, ведь Сыч забраковал добрую половину – плохой из Яромира рассказчик. Но все планы пошли крахом. Отворив дверь, она встретилась с самым нежеланным гостем. – Не знал, что ты играешь. Севериан держал в руках её гитару, её Сириус! Очевидно, кто впустил его внутрь. Аделине пора напомнить, что живёт та не одна, и самовольные решения наказуемы. – Не учили, чужое не трогать? И без спроса не заходить? – Элина выхватила гитару и поставила на законное место. – Если узнаю, что копался в вещах, серьёзно, ударю и жалеть не буду. – Я пришёл поговорить. – А, значит без друзей и лишних глаз, ты опять белый и пушистый? В комнате густел полумрак, едва разбавляемый лучами закатного солнца. Севериан стоял полубоком, и розовый свет оглаживал скулы мягкостью, в то время как само лицо горело решимостью, скрытой в уголках губ и изгибе бровей. – Хватит. – Что хватит? – Вести себя так. Элина не сдержала смешка, удивляясь невообразимой наглости. – Имею полное право, кажется? Это ты начал: незаконно проник в комнату и сейчас мешаешь мне посвятить всю себя бессмысленному образованию. – Вот опять. Я, может, был груб, признаю, наговорил лишнего, но ведь ты не такая. – Уверен? Может как раз такая? Грубая, злопамятная, ужасно обидчивая, больше не верящая всем подряд. Ах, да, ещё забыла про разочарованную и смирено принявшую участь изгоя. Ты ведь этого хотел? – Эля… – Вы так хорошо посмеялись, да? Простушка попалась в сети, а теперь так забавно барахтается! Сама виновата, сама позволяла помыкать, сама поверила в сказку. Никто же ничего не обещал, с чего вдруг?.. Прежде чем успела наговорить ещё кучу всего, Севериан не выдержал и подошёл ближе: напирал так, что попятившаяся Элина уткнулась спиной в дверь. Светлые глаза впились в её, обжигая не льдом, ставшим таким привычным, а неистовым жаром. Стоило побояться за Кая, который самолично отогрел сердце. – Я не хотел делать тебе больно. Правда. Тогда всё было запутанно, и мне лучшим показалось, чтобы ты никогда не заговаривала со мной вновь, чем была впутана Далемиром в наши дела. Он не преклонен в решениях, но и я тоже. – И ты ещё меня попрекал? А сам боишься его… – Я не боюсь. Но знаю, на что он готов, лишь бы достигнуть цели. Элина хотела поверить «сладкой речи», позабыть, но отголоски сказанного тогда, на самом деле правдивого и попавшего прямо в точку, многие дни кормили тревогу и ненависть. Так просто не отпустишь. – И что изменилось? Сложно представить, но Северин Доманский не мог подобрать слов. И это новоявленный глава клуба дебатов? Неужели так нервничал перед ней? – Пусть наши пути и средства разные, это ведь не мешает просто общаться? Если вы не станете препятствовать нам, то и мы не станем. Обещаю. Я словами так просто не разбрасываюсь. Как и он тоже. Элина видела его убеждённость, горящие глаза, но чего будет стоить доверие? Не ловушка ли это? Не попытка ли сыграть роль «спасителя для серой мышки»? А потом опять на виду у всех будет воротить нос. – Как бы ни старался, – ей пришлось отвести взгляд, – я не могу так просто поверить. – Я понимаю. Он отошёл, а она, наконец, выдохнула свободно. Едва ли заметила, как близко позволила приблизиться. – Но может тогда, – Севериан неловко потёр затылок, – согласишься хотя бы общаться с ребятами? – А оно им разве надо? – Надо, – поспешил: – Не вини их. Из-за меня они могли быть грубыми и вести себя как-то не так. Особенно Измагард. Но сейчас всё иначе. До этого вы вроде неплохо ладили, и я хотел бы исправиться, вернуть, как было. Поэтому не хочешь пойти с нами на снежковую битву? Какими бы разными ни были неключи и ведающие, дети оставались детьми, а снежки – снежками. Никто не гнушался простых забав. Никто, кроме Элины: – Много домашки, – покачала головой, откупаясь полуправдой. Севериан понял иначе и стал опять убеждённо доказывать: – Честно, все будут рады тебя видеть! Нам как раз не хватало игрока. Да и я уже пообещал, что, во что бы то ни стало, приведу тебя. – Опять поспорили? – хотелось звучать иронично. Тот воспринял в штыки. Шумно выдохнув, Севериан посмотрел прямо и признался вдруг: – Да не было никакого спора. Я никак не мог найти момента, чтобы подойти к тебе и поговорить… А когда решился-таки, всё пошло не так, и стало ясно, что на самом деле подбирать верные слова у меня не выходит. Его щёки горели. – Вот и сейчас то же самое. Но соглашайся. Пожалуйста.***
В холле их уже ждали две, замотанные по самый нос в шарфы, фигуры. Аврелий махнул рукой в знак приветствия, Измагард же нетерпеливо воскликнул: – Да неужели! И сотни лет не прошло! Севериан неловко посмеялся, а Элина с осторожностью присоединилась к компании. Интересно, что они теперь о ней думают? Сколь многим вообще поделился Севериан? Перед глазами легко представилась картинка, как трое, запершись в комнате и усевшись кругом на полу, секретничали и оценивали каждую из девчонок. – Аделина не идёт? – спросила, когда очевидную недостачу в квартете решили проигнорировать. Мальчики стоически делали вид, что ничего сверхъестественного не происходило и что общение никогда никем не прерывалось. Было то к худшему или к лучшему – можно лишь догадываться. – Слишком уж ребяческое занятие, не подходящее «взрослым и представительным», – пробубнил Аврелий. Шарф заглушал голос. – Нам предпочла скучнейшую лекцию в Канцелярии, одни Боги знают на какую тему. А ведь её снежки были самыми меткими, эх. – И без неё справимся, – отмахнулся Измагард, до ужаса нетерпеливый. – Мы этих умников раскидаем на раз-два, я уж постараюсь. – Ага, до тех пор, пока не наткнёшься на Каллиста, – съязвил Севериан. От упоминания знакомого имени Элина встрепенулась и навострила уши. – А ты что? Я-то ладно, он моя Ахиллесова пята, но у вас разговор короткий, верно? – Погоди, ты сейчас серьёзно? Серьёзно, опять? – тот вдруг понял что-то, рассмотрел подтекст в чужих словах, и раздражённо толкнул плечом. – О чём ты? Не понимаю… – по отведенным в сторону глазам и вдруг присмиревшей позе любой бы поймал на лжи. – Зачем ты поставил на него, вот объясни мне! – Да там всего пятьсот… – Всего!.. Из всех команд Лиги поставил на Каллиста! Речь видимо зашла о Снежной лиге. Местные школьники обожали играть в снежки, и вылилось это в такое странное соревнование. Существовало две разновидности. Одна игра шла под знаменем Белобога, и считалась истинно честной, доказывающей силу победителя. Набиралось двенадцать команд по пять человек, и устраивались битвы один на один. Всё начиналось с того, что команды выходили на поле и за отведённое время готовили линию защиты, так называемые «ледяные горки», полосу препятствий. Соперники не должны были пробраться в башню и тем более выкрасть Царевну – одного из игроков. В этом суть: выкрасть чужую Царевну и привести, дотащить до своей башни. Вторая игра проходила под покровительством Чернобога и считалась битвой умов, смекалки и хитрости. Это была одномоментная битва всех со всеми. Отчего-то её ждали больше. Здесь всё зависело от капитана, его решений и тактики. Можно было заключать альянсы с одними, воевать с другими и при этом обманывать каждого. Самое интересное – наблюдать за драмой. Принцип был чем-то схож с пресловутой «Царь горой»: разрушить все вражеские Молельни и остаться единственным выжившим. А Севериан тем временем продолжал возмущаться: – На Каллиста, который в прошлом году вылетел первым в общих этапах. Каллиста, который сдал тебя Эккерт, и всю осень ты стриг кусты под окнами у директрисы. Каллиста, который, на минуточку, сломал тебе нос, намеренно, и не извинился даже! Вот это да. Элина попыталась примерить эти факты на составленный ею образ «спокойного и скромного», и те никак не сочетались. Хотя представить такое она могла запросто. Любого человека в мире способен Измагард вывести из себя. – Это пустяки ведь, Север. Что мне не общаться с ним теперь? – звучал так непривычно: неуверенно и тихо. – Подумаешь, ходячая катастрофа. И ты меня тоже колотишь постоянно, я же не развалился. – Это другое. – Другое, – согласился. – Но иначе не могу, не получается. Если ему в радость надо мной издеваться, пусть так. Если моя злость и боль лучшее лекарство от хандры, так и быть. После того что творит его папаша…Он второй в моём списке тиранов. Мальчики поняли, что разговор зашёл куда-то не туда, и быстро свернули тему на прошедшие занятия. Каждый делал вид, что ничего важного не было сказано. Вскоре показалась площадь, озарённая светом десятка фонарей. Как только снежная погода устоялась, рядом с грозным монументом, олицетворяющим «передачу сил Богами», тут же появилась детальная репродукция в виде снеговиков, а по округе стали то появляться, то исчезать крепости, замки и даже вигвамы. Учеников было много, впрочем, как и всегда. Гвалт голосов, должно быть, слышали и Железные стражи за барьером. Большинство расположились рядом с тележками и тёплыми шатрами, и они последовали их примеру. – Запасайся огжачем, – растолкав толпу, Измагард едва ли не целиком залез в одну из тележек, выуживая со дна две полные ладони золотистых кристаллов. Всю горсть он тут же передал Элине. – Что это? – Огжачи, – Севериан рассмеялся от выражения полной растерянности на её лице и, взяв один из горящих камушков, приложил к кончику носа. – Согреют надолго. Положи в карманы или в перчатки. Некоторые их и под кофты прячут. Аврелий как раз принялся горкой ссыпать те в голенища сапог. – А ещё выпей шипучки, – уже с другого лотка Измагард ухватил несколько стеклянных бутылочек. Внутри пузырилась разноцветная газировка. Только получив в руки, Элина разглядела, что на каждом надувающемся и лопающемся шарике есть картинки: с лесом, со снеговиками, с медведями. Измагард одним щелчком сбил железную крышечку и помахал ей, мол, давай, налетай. – Это тоже?.. – Пей быстрее, а то ничего не останется. И правда, чем дольше она медлила, тем больше шариков высвобождалось из бутылки и парило вокруг. Зажмурившись, Элина последовала совету и сделала несколько глотков на пробу. Язык обожгло брусничной кислинкой, защекотало нёбо и как будто пробралось в каждую клеточку тела, разгоняя кровь. Плечи невольно расслабились, а глаза прикрылись. – Тепло стало, да? – похоже, Севериан с самого начала наблюдал за ней. – Иначе никак. Можно и насмерть замёрзнуть, если сильно заиграться. Никому не хочется в Житник. – Мы точно в снежки идём играть? – не сдержала смешка. – Готовимся так, словно Ледовое побоище будет, не меньше. – Это как повезёт. Лучше быть ко всему готовым… – Вообще, – вклинился Измагард, – созидатели умеют делать Оглянку. Но ты ведь ничего не умеешь. – Ауч, как грубо. Пусть и попал в самую точку. – Хотя многие тоже предпочитают шипучку да огжичи. Не нужно тратить силы лишний раз. Но изначально они созданы были для нас, и значит все эти тележки тоже наши! – Какой ты мелочный, – поддел Аврелий, как ни в чём ни бывало продолжавший распихивать недо-грелки. Дай волю, и он бы с головой нырнул в одну из тележек. Кто-то оказался ужасно мерзлявым. В конце концов, с пререканиями и смехом они ушли с площади. Огжичи позвякивали в карманах, будто ещё сильнее нагреваясь друг от друга. Элина не чувствовала больше пресловутого холода, так напоминавшего о плохом, и потому радовалась как ребёнок, жалея, что не узнала об этом раньше. Вот что было настоящим волшебством – совершенно обыденные вещи, а не эти барьеры, сражения с нечистыми и шквальный огонь. Вскоре убранные дорожки перешли в сугробы. Элина давно заметила, как вместо лесных просторов их сквер превратился вдруг в ледяное царство. Чтобы не мешать тем, кто решил просто прогуляться и не желал быть втянутым в игры, решено было как-то отгородить снежковых любителей. Чем дальше, тем лучше. Так и появилось сие место – апофеоз всех битв. Стоило только подойти, как в их сторону уже полетели неаккуратно брошенные комья. Всей четвёркой они поспешили спрятаться за одну из ледяных стен. – Здесь всегда так? Хотят убить, если посмеешь зайти? Элина крутилась на месте, пытаясь заглянуть себе за спину. Не удивительно – уже подстрелили! Севериан остановил её, схватив за предплечье, и помог отряхнуться. – А ты как думаешь? Мы перешли границу «мира и спокойствия» и теперь относимся к врагам. Аврелий опустился на колени и стал готовить маленькую горку снарядов с удивительным для него рвением. Севериан бездумно кидал те, что успевал сделать. Измагард же, высунув голову из-за угла, изучал местность и расположение противников. Не успели и парой снежков переброситься, как он вдруг воскликнул: – Пришли-таки! Там вон. Идём к ним. Этого Элина и боялась. Она уже догадывалась, с кем состоится битва, а теперь и вовсе получила наглядное подтверждение. Перебегая от стенки к стенке, иной раз отбиваясь, им удалось добраться до небольшой полянки, где высилась пара башенок с балкончиками. Одну из таких оккупировали четверо. Терций сидел наверху и попеременно обкидывался снежками, больше других крича и смеясь. Десма стоически терпела всё, что сыпалось на голову, и закапывала Каллиста в снег, всякий раз ругаясь, если тот ненароком дёргался и рушил свою тюрьму. Демьян же, самый активный из них, бегал вокруг башни, прятался и отбивался, успевая при этом отваживать любого, желающего присоединиться. – Ого, смотрите, кто пожаловал! – первым их заметил Терций. Однако присмотревшись, быстро понял, что что-то не так, и, встретившись глазами с Элиной, выдал растерянное: – Маленькая принцесса, а ты с ними что забыла? – Маленькая принцесса? – едва не в унисон переспросили ребята. Ей стало вдруг неловко, хотя до этого прозвище, наоборот, радовало. Элина помахала рукой в ответ. – Просто веселюсь с одноклассниками. Пока не стало поздно, в разговор вклинился Измагард и начал как будто заранее отрепетированное шутовское представление. – Вечер добрый господа и самая прекрасная дама, – Десма закатила глаза к небу, – вижу, вы так усердно тренируетесь! Страшно представить, чего нам ожидать от нового сезона Лиги. Вчера ведь ставки открылись. Знаете, сколько я на вас поставил? Целое состояние! Всё, что у меня было! – Что же это за состояние? – выкрикнул Терций, борясь со смехом. – Коллекция дешёвой бутафории? – Нет, слишком высокая цена для такого. Похоже, общались они далеко не в первый раз. Воспринималось всё не более чем шуткой, пусть и с изрядной долей издёвки. – Эля, Эля, – Десма же больше заинтересовалась заменой Аделины, – не думала я, что ты примкнёшь к этим мальчишкам, и возглавишь восстание. Говорилось это с пафосом, подражая героям любимых мифов, и Элина с облегчением поняла, что ни она, ни другие не разочаровались, не разозлились. – Так получилось, – пожала плечами. – В следующий раз никому тебя не отдадим, – прозвучало хуже угрозы, – будешь всегда с нами. – Берегись, принцесса, – улыбаясь, обратился вдруг Каллист, перенявший глупое прозвище от Терция. – Цербер встанет на защиту, и не увидишь больше белого света. Элина шутку оценила и от столь дружеского отношения на самом деле уже готова была стать двойным агентом. К ним ближе подошёл Демьян. Он весь был в снегу, шапка съехала на бок, а щёки горели румянцем. Терций изрядно его вымотал, но это никак не сказалось на благостном расположении духа. Демьян сразу предложил, не став пререкаться: – Значит, играем четыре на четыре? И на что поспорим в этот раз? Измагард призадумался. Тогда на помощь пришёл Севериан: – На желание. Проигравшие не смогут отказать. – Кота в мешке хотите? – Почему нет? Демьян обернулся к своим. Похоже, идея всем пришлась по душе, и тогда он протянул ладонь в смешных разноцветных перчатках. – Договорились. После рукопожатия команды разошлись, чтобы обсудить тактику. Как Элина поняла, им предстояла мини-версия грядущей Лиги, а две башни за спиной – новые действующие лица. Сколько пришлось заплатить, чтобы согнать поселившихся там учеников? В любом случае, мальчики уставились на неё с огромным подозрением, наконец, способные задавать взволновавшие вопросы. – Когда ты успела с ними спеться? – начал первым Измагард. – Это так важно? – конечно, она не собиралась отвечать. – Очень важно! Если бы мы знали, что с нашими врагами дружбу водишь, ни за что не стали бы звать! Для неё всё ещё оставалась загадкой, так называемая, «вражда двух семей Веронских». Не было в них ненависти, не было откровенного желания оскорбить или унизить. Разве так делается? – Не вы ли только что мило общались? А мне почему-то нельзя. – Это другое! Мы выясняем кто из нас лучший. А ты как-то смогла растопить лёд и пробить стены. Они ведь никого в свой круг не пускают! В чём же секрет? Как подкупила? Показалось, будто ему и правда всей душой хотелось узнать это. Но Элина и сама не знала, как и что такого сделала – может просто была собой? Измагарду и лучший план не помог бы. Как не поймёт: он – это он? – Давайте сосредоточимся на игре. На выручку пришёл Аврелий, якобы утешающе похлопавший Измагарда, а на деле стращающий злым взглядом. – Думаю, лучше всего сделать Элину Царицей, – ни с чего вдруг решил Измагард. Все тупо уставились на него, перестав понимать ход мыслей. – Это же самая главная роль! Если поймают, считай всё, конец. Разве могу я?.. Давайте честно признаюсь, в снежки последний раз играла лет в восемь. Нельзя же так!.. Если хочешь мстить, выбери другой способ! С ней неожиданно согласился Севериан, холодно принявший идею. – Вот именно. Не ты ли за победу убить готов? – Выслушайте сначала, а потом паникуйте, – и попытался их убедить: – То, что ты дружна с компашкой Сереброва нам только на руку. Не принимай близко к сердцу, но с нами они церемониться не будут, а вот ты – другое дело. Мы заранее знаем, что их Царицей будет Терций. Он едва двигается, и, если уж пробьёмся в башню – не сбежит. Проблема в защитниках, но Десму и Каллиста возьмём на себя, а вот сам Серебров всегда играет в нападении. Так воспользуемся же этим. Не совру, если скажу, что с тобой он будет играть в поддавки и не сможет драться в полную силу. Ты ведь девчонка, а у него моральный кодекс. Считай, лучший вариант из всех! Аврелий пожал плечами, принимая логику. Севериан пусть и сжал губы в тонкую ниточку, но кивнул, не найдя к чему придраться. Похоже, одна Элина продолжала нервничать. Не только от того, что позабыла давно этот вкус детства, но и потому что в расчёт не бралось маленькое упущение: Демьян тоже для неё слабое место. И вот все разошлись по позициям. Элина стояла на балкончике башни. Аврелий, Измагард и Севериан вышли на середину поля, чтобы пожать руки противникам перед началом. Так якобы доказывались честные помыслы. Терций помахал ей со своей башенки. Битва началась после отсчёта до трёх. Со своей высоты Элина внимательно наблюдала за действиями других, будто они – фигуры на шахматной доске, а она их гроссмейстер. Первый «удар» нанёс Севериан, угодив Десме в плечо, пока та, как ими и предполагалось, уходила в защиту. Это стало спусковым механизмом. Снежки полетели во все стороны, иной раз даже напитанные силой. Лишь бы никто не перестарался и не создал пулю. Элина же не отрывала глаз от ловкой фигурки в чёрном, медленно, но верно подбиравшейся всё ближе. Не прошло и десяти минут, как зашевелился Аврелий, сторожащий единственный вход. Наконец-то пригодилась горка так долго лепимых им снежков. Свесившись с перил, Элина тоже поучаствовала в том, чтобы как можно больше снега попало Демьяну за шиворот. Запрокинув голову и прикрываясь руками, тот только громко смеялся. Как будто знал, как быстрее всего обезоружить её. И вот Аврелий развалился на земле, посылая всевозможные знаки. Идёт. Готовься. Успела она только обернуться, поясницей упершись о ледяные перила, как в проёме появился Демьян, запыхавшийся, но, очевидно, уже предвкушающий победу. – Попалась, принцесса. Бежать некуда. Вы постарались хорошо, но недостаточно, чтобы остановить меня. – Без боя не дамся, – несмотря на волнение, улыбка приклеилась к губам. Элина взяла пару снежков и постаралась попасть в цель: стоящую, никуда не движущуюся, легкую мишень…но, конечно же, именно сейчас промахнулась. – Почти получилось. Теперь мой черёд? – он бросил в её сторону несколько снежков, но настолько слабо, что те и не долетели даже. – Упс, мимо. Как же так…. Как бы ни хотелось признавать, но Измагард оказался прав. Дёма откровенно поддавался и совсем не воспринимал всерьёз. – Это нечестно вообще-то. – О чём ты? – Давай сразимся один на один! Но честно и серьёзно. Идею он не оценил, помотал головой, и наоборот поскорее решил заканчивать: – Я бы с радостью. И может ещё постоял бы и поболтал, но ребята этому не обрадуются. Вот оно. Сейчас! Стоило ему сделать несколько шагов навстречу, Элина нащупал перила и, зажмурившись, спрыгнула вниз. Ноги сразу увязли в снегу – Аврелий исправно следовал плану, и когда оказался «повержен», занялся тем, что нагрёб под балкон небольшую горку. Это смягчило падение. Когда Элина открыла глаза, первым что увидела чётко и осознано, стал удивлённый и как будто испуганный взгляд Демьяна, который перевесился через перила и возможно пытался ухватить её, но не успел. – Вставай, давай, и беги! – Аврелий не дал прохлаждаться. Элина подскочила, осознавая, что времени мало, а сил в ногах и того меньше. Всё сейчас зависело от неё, от того, как долго будет отвлекать Демьяна. Аврелий всучил ей несколько снежков и толкнул в спину, придавая ускорения. Поначалу она бежала, даже не оборачиваясь, зная, что так лишь собьётся. Но затем, словно почувствовав чужое присутствие, обернулась и верно – Демьян уже маячил за спиной, в шаге от того, чтобы схватить. Тогда пригодились снежки. Элина кидалась с неведомым доселе отчаянием и умудрилась, наконец-таки, попасть. Вот только угодила ровнёхонько по лицу, и когда Демьян стал отряхиваться и потирать нос, совершенно не по-сопернически воскликнула: – Прости! Я не хотела! Точнее хотела, но не знала, что так получится! Сильно больно? Не к месту всплывшее милосердие только рассмешило его. – Разве сейчас самое время думать о других? И не успела Элина опомниться, как вновь оказалась на земле, а Демьян навис сверху и улыбался так, что заболели бы щёки. – Теперь игры кончились? Элина рада была сдаться без битвы. Сердце стучало как бешенное, а лицо, уши, шея давно стали пунцовыми, и никакой в этом вины холода, а лишь одного конкретного человека. Нельзя же смотреть так этими чёрными глазами, так открыто и ласково, что и сбегать никуда не хочется. О чём вообще думает?! Заелозив и вцепившись в полы чужой накидки, Элина хотела высвободиться, скинуть Демьяна, но расстановка сил явно шла не в её пользу. Похоже, так свершалась месть. Снег, казалось, забился куда только можно: за шиворот, в глаза и рот, тёк по спине, а барахтающаяся юбка так намокла, что идеально подошла бы на роль корабельного якоря. Демьян пусть и удерживал, но старался не давить сильно не только весом, но и напором. Он давал ей шанс отбиться, хотя бы не хватал за руки, но вот не рассчитал только, что Элина слабачка и даже столь небольшая нагрузка для неё смертельна. От борьбы платок распахнулся, дыхание совсем сбилось, и вместо «всё сделаю ради победы», она раскинула руки в стороны и выдохнула: – Сдаюсь, сдаюсь, сдаюсь. Пощади… Демьян рассмеялся, но сразу послушался. – Видишь, как ты и просила, я был серьёзен и честен, – опять врал. – Так и знал, что надолго тебя не хватит. – Эй, вообще-то!.. – Да-да, опыта мало, а в детстве о развлечениях и думать было нельзя. И когда только успела ему рассказать? Демьян с неожиданным рвением взялся проверять, как идут дела у других, хотя по крикам и суматохе становилось очевидным, что вот-вот наступит развязка. Сначала Элина, стыдно признать, засмотрелась, ловя черты прекрасного профиля: приплюснутого кончика носа, напряжённой линии челюсти, выбившихся волос и совсем красных ушей, которые хотелось согреть не то пальцами, не то хотя бы кристаллами, высыпавшимися из карманов. А затем поняла – вот возможность! Чуть приподнявшись, Элина схватила Демьяна за плечи и, с удивившей лёгкостью, склонила вбок. Теперь уже она восседала сверху, а он распластался на спине и, распахнув широко глаза, до конца ещё не осознавал, что случилось. Элина наклонилась ближе и спросила: – Один-один? – И эта принцесса сейчас жаловалась? – Просто кое-кто отвлёкся. – Всё-всё, буду смотреть только на тебя. В отместку за шуточки она высыпала на него горсть снега. – Я понял, понял, – отряхиваясь, он старался не смеяться. – То-то же! – и тут же испортила весь напускной образ, когда подобрала горячий кристалл и приложила-таки к чужому носу. – Красный совсем. Отморозишь так… Кажется, у Демьяна не нашлось слов. Элина же испугалась. Ведёт себя как сумасшедшая! Что подумает? Она отвела взгляд. И тогда поняла, что совершила ту же ошибку. Демьян сел, крепко обхватив её руками, будто думал, что вновь может убежать, а Элина же попыталась встать, кажется, догадавшись, что тот собрался делать. – Нет, нет, нет. Даже не думай. Я поднимусь сама. Она готова была на своих двоих дойти до вражеской башни и покончить со всем. Игры затянулись и ушли в какую-то незнакомую доселе сторону, где не пойми как реагировать и как себя вести. Но Демьян будто и не слушал вовсе. – Не нервничай, принцесса. Столь важных особ принято вносить на руках. – Не надо. Я не вру, я сама лучше. Отпусти. Но хватка становилась только сильнее. Элина прикусила губу. О нём ведь переживает! Сорвёт себе спину или упадёт, кому хорошо станет? Не видит разве, не создана она для такого. И пусть башня недалеко, но не муравей же, таскать вес в два раза больше своего. Её никогда не брали на руки. Если только в далёком детстве, но память об этом стёрлась вместе с любовью родителей. Единственный случай, который Элина запомнила надолго, был в школе. Её вынудили участвовать в каком-то глупом конкурсе. «Мисс Красота», ну не иронично ли? Пятый класс, переход в среднюю школу и такое ужасное начало. Мало того что на вопросы, игры и викторины отвечала она заикаясь, и это при лучшем раскладе, ведь остальную часть из неё и слова было не вытянуть. Худшее подкралось незаметно. Глупое соревнование: кто дольше удержит претенденток на руках. Что интересно оценивали таким образом? Вес? Количество добровольцев? Элина никогда не была худой, а в тот момент почувствовала себя просто огромной. Из их мальчиков присутствовал лишь один – тонкий и низкий, его и ветер переломал бы. Выглядел он напуганным, и на неё смотрел как мышонок на слона. Лучше бы обозвал и отказался сам. К ним быстро подскочила ведущая и, смеясь, объявила, что самые младшие освобождаются, в силу очевидных обстоятельств: «Дабы дети не надорвали спину». – Хватит, хватит этих шуток, ладно? Не смешно. Я тяжёлая, ты меня не поднимешь, и…Дёма! Она вцепилась в его плечи, испуганно уставившись прямо в глаза. Поднял! Боги, зачем, за что? – Разве? Как по мне пушинка, – всем видом показывал самодовольство. Руки прижимали её ближе, не оставив расстояния между телами. Одна подхватила под колени, другая держала за спину. Сердце у Элины рухнуло, оборвалось и застряло где-то в животе. Всё, что чувствовала – всепоглощающий стыд. Лицо горело, и хотелось просто разреветься. Конечно, ему тяжело, конечно, уже пожалел, но не скажет прямо, слишком хороший и правильный. До чего же сильно ей хотелось нравиться ему, но у такой неё, совершенно неподходящей, не было и шанса. – Отпусти меня. – Почему бы просто не довериться, м? Зачем мне быть сильным, если не могу носить на руках милых и прекрасных девушек? Говорил он шутливо, но стоило заглянуть ей в лицо и тут же посерьёзнел. Хватка стала крепче, и это заставило голос Элины сорваться: – Пожалуйста… Ноги вновь почувствовали землю, но с облегчением смешалась горечь. Почему всему надо было обернуться так? – Эля, посмотри на меня. Не прячься, даже не думай. Она и правда привычно уставилась в землю, словно спрятав глаза, могла спрятаться вся. Демьян легонько коснулся её подбородка, шерстяные перчатки кольнули кожу. Зная, что от него сбежать не сможет, Элина сдалась. – Знаешь, как ты прекрасна, Эля? И не качай головой. Разве похож я на вруна? Ты прекрасна, и не должна слушать других. Вот мой дядя учил меня, что если ты не можешь носить девушек на руках – проблема не в них, а в тебе. Так неужели я зря старался? Эти руки не для красоты, а для дела. И если я говорю, что мне не тяжело, так оно и есть. Хорошо? Он – простой мальчишка, пытающийся помочь. Так зачем она всё усложняла? Стань нормальной, наконец! Демьян вновь взял её на руки, ещё аккуратнее и ещё ближе, и пусть говорил не переживать за него и не обижать, Элина всё равно замерла в напряжении. – Не забывай только дышать, ладно? Когда они подошли к башне, там уже, развалившись прямо на снегу, обосновались Каллист и Десма. Сражение явно вышло жарким и выжало из них последние соки. Но, конечно, даже будь Десма при смерти, ничто не смогло бы сдержать её при виде так горячо желанной сцены. – Молодожёны мои, вот теперь точно не поверю. Прекращайте шифроваться, мы же не слепые, всё и так видим! Они переглянулись и громко рассмеялись. Десма невыносима! Демьян опустил Элину на землю, помог ей отряхнуть накидку и оглянулся. – Как вижу, всё закончилось, да? – Ещё бы! Пока вы там миловались, нас здесь изничтожили! Мы отбивались, как могли, но эти двое хуже собак. Терций верещал девчонкой, но спасать его некому было, – Десма мотнула головой. – Вон, как раз несут обратно. С противоположной стороны и правда шли Севериан с Измагардом, поддерживающие с двух сторон Терция, который громко с ними ругался. А заметив Демьяна, тот и вовсе готов был сорваться с места, позабыв вдруг и о ноге, и о боли. Парням едва удалось его поймать. – Ты, ты, ты!.. – Вдохни поглубже, а затем говори. Это только сильнее подначило его. – Ты где был, позволь узнать? – Где и все. В чём проблема, не пойму? Десма не смолчала, словно бы и не чувствовала накала атмосферы, не понимала, что подливает масла в огонь. – Когда же ему было спасать тебя? У него здесь любовь строится, не слышал, как с Элей смеялись и игрались? Не до побед ему, не до тебя. – Это правда?! Правда? Вот значит как, – его было не узнать, таким озлобленным и не контролирующим себя Элина видела впервые. – Променял меня на девчонку? Променял лучшего друга на какую-то… Терций сделал несколько шагов в её сторону, но Демьян быстро встал на пути, защищая, а Севериан с Измагардом схватили того вновь, не давая сдвинуться. – Наговоришь опять, а потом будешь жалеть. Пойдём. И они собрались уходить, так смазано и неприятно заканчивая вечер. Элина винила себя, боясь, что перешла какую-то черту. Однако Десма, обнявшая на прощание, шепнула: «Не бери в голову. Завтра ещё извиняться будет». Это дало надежду. – Мы выиграли. Так что не забывайте про желание, – напомнил Севериан. – С вами забудешь, как же, – пробубнил Каллист. Измагард бросил на него задумчивый взгляд и, только когда ребята уже едва не скрылись в темноте, вдруг решился и воскликнул: – Стойте! Каллист, мне нужно…Могу я поговорить с тобой? Наедине. Он запинался, и Элине до того показалось это диким, что хотелось ущипнуть себя, проверить не сон ли. Разве такие могут волноваться, бояться? Неужели выступить перед целым классом, десятком людей для него проще, чем говорить с одним конкретным человеком? А так бывает вообще? Каллист не ответил. Оглянулся сначала на сестру, потом на двинувшихся дальше друзей. Понял, что разбираться придётся самому, никто не помощник, и потому обречённо махнул рукой, подзывая ближе. – Ждать тебя? – успел спросить Севериан, прежде чем тот, не раздумывая, рванул бы следом. – Идите! – и пробормотал, думая, что никто не услышит. – Не хочу стольких свидетелей позора… Севериан переглянулся с Аврелием, кивнул ему и развернулся. Похоже, всё же не хотели оставлять совсем одного. Темнота стала уже кромешная, возможно, и ужин давно прошёл. Заигрались. Вдвоём они побрели к общежитию: сушиться и слушать нотации Сипухи. – Похоже, план-таки сработал, – первой нарушила тишину Элина. – Даже слишком хорошо. Намёк очевиден. Значит, и он видел… В тот момент её ничто вокруг не волновало. – Не ты ли мне сказал: «Импровизируй!», а я ответила: «Как, если голова не работает?». – Что тогда было бы, включись она на полную? – ирония так и сквозила в голосе. – Чёрная дыра и искажение пространства…Потому что такое невозможно! – Но и палка раз в год стреляет. – Не в этом случае. Общий смех помог чуть сгладить неловкость. – Видишь, не зря пошла с нами. Давно мы так не веселились. Мне… этого не хватало. – А чья вина? – попыталась скрыть смущение. – Наедине совсем другой, а на людях нос воротишь. Гадости говоришь. Такой ты нравишься мне намного больше. – И какой же? – Что? – Какой я сейчас? Что такого нравится? Она и правда задумалась, пыталась подобрать слова, но быстро приметила озорную улыбку. – Вот уж нет, не скажу. Ты просто напрашиваешься на комплименты. – Ой, ой, разгадала, – притворно огорчился. Когда общежитие возникло переливчатым светом из окон, Севериан вдруг остановил Элину и взял за руки в промокших насквозь перчатках. – Там явно теплее, – непонимающе указала на дверь. – Прежде чем разойдёмся, могу я спросить кое-что важное? – Наверно? Смотря что. Перемена от шутливого к серьёзному произошла так резко, что Элина только и могла глупо уставиться в льдистые глаза, невероятно яркие в столь приглушённом свете. – С кем ты идёшь на бал? Она ожидала чего угодно, но только не этого, и потому глупо хихикнула. Зачем ему знать? Для дела какого? Или опять что-то задумали с Измагардом? – Не льсти мне. Кто в здравом уме решит пригласить? Провести целый вечер вместе – какое же наверно мучение. Я не иду никуда. – Правда? – неужели он удивлён? – Правда. И чего все так реагируют? То Дима с Авелин, то теперь он. Как будто сговорились! – Тогда позволь мне быть первым. И надеюсь единственным. Пойдёшь ли ты на бал…со мной? Она захлопала ресницами в тщетных попытках осознать услышанное. На языке, как назло, вертелся один лишь вопрос: «Разве ты не ненавидишь меня?». Но тут её осенила догадка: – Опять поспорил с Измагардом? Казалось бы, лучшее объяснение. Но Севериан замотал головой и вдруг запальчиво воскликнул: – Да я никогда больше не буду спорить на тебя! Только поверь мне! После того что наговорил, глупо надеяться на ответ. Я всё понимаю, но… Наверно, сегодняшний вечер заставил поверить, может и давно поздно, но попытаться стоило. – А как же Лиля? Он закатил глаза. Хоть какой-то знакомый и понятный жест. – Я не обязан идти на бал с ней. Если мы помолвлены, не значит, что должен везде сопровождать. Да и может… пора заканчивать с этим. – Расторгнешь помолвку? Наверно, прозвучало не то что удивлённо, а скорее даже обеспокоенно, будто её и правда волновала судьба Лили. По крайне мере, Элина со всей уверенностью могла сказать – та примет это близко к сердцу. Если их с самого детства сводили, примеряли с этой мыслью… – Будущее покажет, – искрящийся взгляд говорил яснее туманного ответа. – Так что? Всё это казалось таким странным, происходящим будто и не с ней. Как девчонка, не получавшая ни одной валентинки в жизни, не ходившая на дискотеки и школьные балы, заинтересовала кого-то? Просто фантастика, просто магия, куда серьёзнее чем мир вокруг. Как глупышка Эля смогла заинтересовать его, Севериана Доманского? – Ты точно уверен? Ведь можешь выбрать кого угодно. Буквально. Знаешь, сколько девушек мечтают о тебе? Красивых девушек, уверенных, умных. А я же…Во мне ведь нет чего-то особенного. Почему я? Севериан заметно растерялся. В который раз не находил слов. Похоже, ожидал чего угодно, но не этих странных претензий, этих уничижительных речей. Когда он всё же решился раскрыть рот, Элина спешно перебила. – Не надо, не надо. Прямо как ты напрашиваюсь на комплементы, ну что за… – Давай я скажу, какой вижу тебя. Просто послушай. Поначалу я долго сопротивлялся тебе. Каким-то удивительным образом мои маски слетают рядом с тобой, и появляется тот Севериан, за которого мне стыдно, которого никто не должен знать. Я так хорошо притворяюсь, что иногда дурачу самого себя, теряю грани лжи и правды. А с тобой…я становлюсь собой. Вспоминаю, кто на самом деле. Элина отвела взгляд. В груди что-то потяжелело, ей почти физически стало больно. Как он вообще может говорить такое? Лучше бы врал. Ведь в такую правду…разве можно поверить? – А ты, ты уже тогда была другой, совсем не похожей на нас. И сейчас не похожа. Всё в тебе состоит из противоречий, и мы не сразу поняли, что такая ты – настоящая. Наивная, всем помогающая, открытая и в то же время отталкивающая других и никому не доверяющая полностью. В один день ты улыбалась и болтала без умолку, а затем замолкала на неделю и вредила себе. Но какой бы ни была, ты – это ты… Пусть Элина хотела сопротивляться до последнего, победила её доверчивая сторона, мечтающая о дружбе, любви и жвачке. Прямо как он и сказал. – Ты можешь отказать, не думай, что у нет выбора. Я приму любое решение, оно никак не повлияет на моё отношение к тебе и на отношение других тоже… – Я согласна. – …И не признание это, не подумай, никакой ни намёк к чему-то. Просто дружеский жест… – Я согласна, говорю. Пойдём уже, у меня нос замёрз. Наконец, он замолчал. Промелькнувшее осознание вылилось в широкую, не сдерживаемую улыбку.