Необходимое зло

Последние несколько дней Брайан чувствует – что-то произошло. И все началось с этого долбанного Солнышкиного дня рождения. Да, Брайан знает, что он поступил как полный идиот: сначала отказался вообще просто поздравить Тейлора, а потом подарил ему проститута. И все на первый взгляд было зашибись как весело, и Джастин оторвался, но… вот после этого дня все и изменилось. Джастин обиделся… блять, да кто бы не обиделся? Кинни признает в глубине души, что повел себя, как настоящая скотина, но чем ближе и дороже ему становится Джастин, тем больше он пытается от него отдалиться, поступая так, как нельзя вести себя даже с врагами. Ни за что и никогда Брайан Кинни не станет таким как все – безвольным, сентиментальным, влюбленным… пусть лучше вообще никого рядом, чем кто-то, так сильно на тебя влияющий. Брайан невольно стискивает кулаки – представляет, как он остается один, и мелкого пиздёныша рядом нет. Да плевать, блять! Пусть делает что хочет! Кинни проговаривает это все про себя, а сам бесится от того, что происходит в его жизни. У Джастина кто-то есть. Не просто одноразовый трах – на это было бы действительно плевать… почти. Нет, это что-то серьезнее. И если Кинни становится некомфортно даже от одноразового траха Тейлора, то сейчас его просто трясет от бешенства. А еще от того, что он не должен никому этого показать, и в первую очередь – Джастину Тейлору. Ну как, как вообще этот пизденыш смог променять его на кого-то другого? Как вообще это возможно? Почему он может трахаться с кем-то другим, смотреть в глаза какому-то ублюдку и улыбаться ему этой своей блядской улыбкой, если у него есть Брайан Кинни? А он у него есть? Получается, да. И вот это – всем пиздецам пиздец. Брайана душит ненависть к неведомому сопернику, хотя, естественно, никто в мире об этом не узнает. Он будет равнодушен, спокоен и даже не плюнет в сторону Тейлора… блять, сволочь, убью на хер! Кинни останавливается на несколько минут, чтобы загнать поглубже ярость и несколько раз глубоко вздыхает, замечая, что изо всех сил вцепился в пальцами в ворот собственного пальто – дышать от ненависти трудно. А еще – он сходит с ума от злости, когда вспоминает этот лесбийский треп Линдси и Мелани о романтике, которой, ах ты ж еб твою мать, лишен бедняжка Тейлор! Пошли они на хуй обе, тоже мне, дайки-всезнайки! Свидания, букеты-конфеты, поцелуи и признания? Да только от мысли об этом всем блевать тянет, не говоря уже о том, чтобы участвовать в этом фарсе. На хуй, слышите, жалкие уёбищные сучки! Брайан как вкопанный останавливается перед маленькой убогой цветочной лавчонкой. А в следующее мгновение он держит пучок идиотских красных рoз … нет, в отрыве от их применения цвeты ничего так, красивые… Только вот как этот ебучий букeт оказался у него в руках? А еще Брайан почему-то вспоминает, какая же он скотина. И то, как он отказался посидеть с Джастином при свечах, хотя это ему ни хера не стоило бы. И то, как он, практически без объяснений отменил их поездку в Вермонт и даже не извинился. И то, как он поступил с ним на этот ёбанный день рождения, хотя, если быть честным хотя бы перед самим собой, ему тогда очень хотелось просто побыть с Тейлором. Брайан машинально вертит букeт в руках и думает о том, что у него - пиздец какой хуевый характер. И то, что он всю жизнь делает то, что хочется, это, конечно, правильно. Когда дело не касается самых близких людей. А еще – он отгораживается от всех по одной простой причине – чтобы ему не было больно. Странно, что никто, кроме Дебби, об этом не догадался. - Они очень красивые, - голос продавца выводит Брайана из раздумий. - Вашей девушке понравятся. Берётe? Брайан усмехается, кладя букeт на место. - Нет, спасибо. Девушке бы уж точно понравились… хорошо, что он гей и ему не надо отбиваться от истеричных поклонниц женского пола. А Джастин… пусть думает сам и выбирает сам. Если ему плохо с ним, пусть ищет того, чего хочет в другом месте. Брайан отходит от магазина и идет вперед по темной улице. Только… он, кажется, уже нашел. Джастин нашел кого-то другого и уйдет от него. Ну и пусть валит… вперед и с песней! Вот хоть сегодня… вот прямо сейчас пусть собирает своё барахло и валит к этому… Блять. Нет. Брайан резко поворачивает назад и почти выдергивает букeт со стенда, швыряя продавцу деньги. Кажется, раза в три больше, чем надо, но сейчас Кинни в слишком большом бешенстве, чтобы думать о паршивых бумажках, которые, в сущности, ничего не стоят. Потому что купить на них нельзя то, что нужно больше всего. Покоя на них не купишь. Брайан понимает, что он всего лишь человек, обычный грёбанный мешок с кровью и костями, как и остальные. И если у него чуть больше удачи и мозгов, то это еще не говорит о том, что он счастлив и самодостаточен. Уже нет, с тех пор, как в его жизни появился мелкий голубоглазый засранец. И Брайан идет домой так быстро, что полы расстегнутого пальто чуть ли не взлетают за спиной. Быстрее… еще быстрее… просто чтобы не думать о своем падении как Мистера-Я-Не-Верю-В-Любовь-Я-Верю-Только-В-Трах и не выбросить дурацкий веник в первую же попавшуюся мусорку. А желание сделать это становится тем больше, чем ближе он подходит к дому. И бешенство на Тейлора и его любовника все увеличиваются, заменяя кислород едким дымом предательства. И только это бешенство и спасает грёбанный букeт от участи мусора, потому что из-за него Брайан и сжимает в ладони несчастные стебли так, что их отпечатки красными полосками остаются на коже, а пальцы чуть ли не судорога хватает, не давая их разжать. И за это Тейлор тоже ответит. Он влетает в лофт, кипя от ярости, и тут же видит Тейлора, который что-то готовит у плиты в зоне кухни. - Привет! – улыбается Солнышко, и Брайан просто ненавидит эту виноватую улыбку, которая так и говорит о предательстве пиздёныша. Небось, только недавно пришел от любовника и теперь виноватым себя чувствует и пытается загладить. Он не знает, что делать и находится сейчас в самом ужасном и жутком раздрае. А Тейлор замирает и не может произнести ни слова. Он любит Брайана, всем своим существом, каждой клеткой, но Итан говорит ему то, что не хочет и не может сказать Брайан. Тейлор тоже не знает, что делать. И ему пиздец как плохо. Брайан стоит в дверях и не в состоянии сделать ни шага, подсознательно ожидая, чтобы это сделал Джастин. Потому что он принес этот ебанный букeт, необходимое зло, которое прячет за спиной, и в эту минуту он ненавидит Джастина всей душой за то, что он делает его, Брайана Кинни, таким беспомощным и жалким. Они смотрят друг на друга, и мир за их спинами рушится, опадая обломками звезд и планет, и кажется, что все сейчас закончится, и больше не будет воздуха, чтобы дышать и держать глаза открытыми. А потом Джастин видит букeт. - Что это? – шепчет он еле слышно. – Брайан… это мне? Ты принес их мне? - Пошел ты… - хрипло произносит Кинни, отшвыривая ненавистные стебли в сторону. – Еще чего… И в следующее мгновение они уже целуются, взахлеб, до крови на губах, сжимая друг друга так сильно, что ребра трещат, и на коже синяки остаются. - Брайан… - Джастин может только беззвучно всхлипывать от каждого прикосновения, без которых он просто не сможет выжить. И Итан, и его слова кажутся сейчас просто несуществующей ненужной чушью, которой не место в его жизни, когда в ней есть Брайан Кинни. И он принес ему цвeты. Да, ужасно сентиментально, и тупо, и черт знает как еще. Но тем ценнее этот букeт, когда знаешь, как Брайан презирает и ненавидит подобные проявления чувств. Да эти цвeты, блять, вообще бесценны. Брайан одним движением стягивает джeмпер и домашние штаны с Тейлора, оставляя на нем следы и метки горячих губ. Везде. А потом он трахает его так, как не трахал еще ни разу. Потому что сейчас первый раз, когда он так открыт и доверяет. И эта ночь в лофте превращается в их личный вакуум, где даже воздух тот, которым дышат только они двое. *** Они приходят в себя спустя какое-то время. Час или десять – непонятно, ну и плевать. Джастин обозревает бардак, который творится в лофте: на полу вперемежку рассыпанный рис, их одежда, разделочный нож и использованные презервативы… блять, что-то многовато… неужели они, и вправду, все использованные? По ходу, да. А еще перед диваном валяются полуувядшие рoзы. Значит, действительно прошло больше трех часов. - Жалко, - с сожалением говорит Джастин. – Завяли. - Похуй! – нарочито равнодушно отвечает Брайан, обессилено вытянувшийся рядом. – Нашел о чем жалеть. Они и так были мертвые, когда я их принес. Вообще не понимаю, какого хрена они тебя так впечатлили. - Они красивые, - возражает Джастин. – А еще – дело не в них. Дело в том, что их принес ты. Для меня. - Чушь все это, - фыркает Кинни, все еще пытаясь держать лицо. Но не выдерживает. – И кто он? - А, ерунда… просто скрипач. Он хороший, но это так… на один раз, - спокойно отвечает Тейлор, и Кинни ощущает, как его отпускает безумное напряжение и ебанный страх, что Джастин уйдет. Потому что Солнышко сейчас не врет и ничего не скрывает. Всё, как раньше. - И как он? У него большой? – Брайан понимает, что должен сказать что-то скотское и циничное, чтобы не превратиться в убогую лесбиянку. Хотя бы в своих глазах, потому что после этих хреновых цвeтов Тейлор ему уже не поверит. - Не в этом дело, - пожимает плечами Джастин. – Если честно, я даже не обратил внимания. На хрена мне смотреть на чужие члены, если у меня есть твой? Он одним движением скользит вниз и отсасывает Брайану так, что у того в глазах темнеет, а кончает он минуты за две. Как грёбанный подросток, блять. Кинни сильно прижимает к себе Солнышко, не собираясь отпускать. Пусть тут лежит. Сил нет совсем после этого секс-марафона, что они устроили. - Давай спать, - шепчет Тейлор, нахально подтаскивая свою подушку на половину кровати Кинни. - Ты порвал мне рубaшку, - внезапно говорит Брайан, утыкаясь губами в белобрысый висок. – Она стоила, блять, хренову тучу денег. - Хуй с ней, - сонно отвечает Джастин. И они оба начинают смеяться.