В рай за волосы не тащат

В тусклом свете уцелевших потолочных ламп кровь поблескивает алым, темными лужами растекаясь по полу. На стенах — грязно-бурые брызги, под ботинками — скользкое стеклянное крошево, ладонь, сжимающая рукоять, дрожит, и до странного сладко ломит запястье, с чего бы это — удовольствие от подобного? Поди разбери. Склоняясь над собственными коленями в попытке отдышаться, Кроули чувствует себя неуместно счастливым. Сбитое дыхание, остывающая испарина на висках, заходящееся сердце — до странного новые чувства, словно дрался впервые. Нонсенс. В ангаре смердит как на скотобойне, но дышится удивительно легко. Почти свободно. Состояние, близкое к эйфории, преследует его изо дня в день, и едва ли он когда-нибудь к нему привыкнет. Едва ли он привыкнет к… — Зачем? — хрипит в его сторону Дин Винчестер, озадаченно хмуря брови. Такая усердная работа мысли, подумать только. Кроули косо ухмыляется, не поднимая взгляда. Прикрывает глаза и произносит: — Кажется, так работает любовь. Ты здесь человек. Должен понимать куда лучше моего. Легкость, с которой слова срываются с губ, блаженна. Клинок в ладони ходит ходуном, и он разжимает ее с облегчением. Выпрямившись, откидывается на стену, и смотрит в глаза своему онемевшему проклятью, смешному Дину Винчестеру, который никогда, даже здесь, не сечет фишку до конца. И спасибо Небесам за это. — Ты… — начинает Дин и затыкается. Бегает глазами: по последствиям недавнего побоища, по трупам вокруг. Застревает где-то в районе груди своего случайного спасителя. Кроули готов поклясться, что просто проходил мимо, но, к сожалению, помнит лишь то, как перерезал глотку первому — и, о, он даже не вспомнит, кем были эти твари. Наверное, демонами? Кого еще можно безнаказанно убивать на Небесах. По-хорошему Кроули стоит вздохнуть и покивать, мол, да, я, и я сказал это, да и вообще мы классно провели время, Белка, но, кажется, уже поздно — пора двигать по домам. Целую, пока. Стоит исчезнуть, но в этом загвоздка — здесь прежние правила не работают. Здесь Дин Винчестер соображает чуть быстрее оригинала, и всегда в пользу Кроули. Ох уж эти бонусы. Дин шагает к нему с такой непроницаемой рожей, что на секунду Кроули даже верит в то, что говорит: — Эй, дай минутку, ковбой, меня загоняли. После перекура, так и быть, набьем друг другу… — Заткнись, — по классике рычит Дин ему в лицо, натягивая ворот рубашки кулаками, и Кроули хочется отдать должное местным сценаристам — избитый, но такой волнующий ход. Затем Дин целует его, и, увы, Кроули не в силах этому воспрепятствовать — таковы правила этого мира. Он всегда подозревал, что на Небесах обитают те еще извращенцы, и кто бы знал, как он окажется прав. Рай для демона — странная вещь, столь же мучительная, сколь приятная. Ни секунды покоя — сплошь исполнение тайных и не очень желаний и чувство полной незаслуженности происходящего. Было бы легче (было бы?) будь здешние декорации картонными, а образы — фальшивыми, но все вокруг слишком реально и достаточно логично, чтобы сдаться и поверить. Таковы правила: расслабиться и получить удовольствие. Так работает Рай, для Короля Ада явно не предназначенный. Но — вот же он. Дин Винчестер, шальными глазами пялящийся на него, и взгляд этот такой растерянный, что умиление рождается само собой. Так и тянет крикнуть: «Что дальше?! Ночь в мотеле, свадьба в LA? Будем жить в домике у озера и выгуливать адских псов по утрам?», — но кто бы ему позволил. Удовольствие всегда сильнее здравого смысла, который отчего-то никак не может смириться и полностью замолчать. Остаются считанные секунды, и декорации сменят друг друга: Кроули подозревает, что историй не так уж и много, он просто забывает одну за другой, а те продолжают повторяться, и в собственном Раю он застрял, словно в соляном кругу. И не то чтобы ему так уж хотелось выйти.