Рынок рабов

      Огромный город раскинулся на скалистом острове недалеко от побережья моря Нокен. Город полный больших, монументальных дворцов, башен и храмов Богов из блестящего чёрного камня. Они возвышаются над хилыми, грязными лачугами на окраине, ясно давая понять, кто тут хозяин, так же, как это делают маги, смотря с высока на остроухих животных. Это Минратос — крупнейший город на континенте и столица величайшей империи из когда-либо существовавших.       Марк Корнелий стоял на помосте и рассматривал пробегающих мимо людей-муравьёв. Они сновали взад-вперёд служа на благо аристократии. Приближался полдень и солнце нещадно жгло, словно в ненависти желало спалить весь мир под собой. Ещё немного и это у него получиться. Маленькая площадь источала вонь человеческого пота, от которой едва можно было продохнуть. Но Оценщик Рабов был сух и свеж, как человек выходящий из купален. Раздаются крики надсмоторщика и щелчки кнута. Высокий, светловолосый юноша, наверняка варвар с юга, покорно сносит удары, уперев глаза в землю. В них лишь смиренное ожидание своей новой жизни. Он не особо красив, так что вряд ли попадёт в бордель и слишком мускулист для штата обычной прислуги, разве что кому-то понадобиться заменить носильщика в паланкине. Скорее всего, он окажется в сельском имении или в лавке, где будет ворочать тяжёлые тюки. Либо, если совсем не повезёт, отправиться в рудники.       Невольничий рынок, и при этой мысли Оценщик внутренне улыбается, как может улыбаться князь, осматривая с высоты свои обширные владения. Один из важнейших пластов на котором держится Империя принадлежит Андоралу, конечно, а после Дракона Рабов, ему, гордому сыну своих ненавистных родителей.       Оценщик вслушивается в гомон толпы и различает отдельные фразы: "Хорошая задница. Погоди, сними повязку. Я так и знал! Уши острые. Я не собираюсь держать у себя в доме остроухое животное!", "Уступаю вам, как другу, алламари так подорожали сейчас", "Что ж, беру старика. Дочери нужен учитель математики". Эти слова услаждают слух Марка. Зоркие глаза выхватывают деревянные таблички с надписями, описывающие достоинства и некоторые недостатки "говорящего товара", совсем без этого нельзя.       Сзади послышалось нерешительное сопение. — Что? — Всё готово, доминус. — Ну что же. Приступим.       Оценщик обернулся. Перед ним в линейку выстроили самых разных рабов, были тут и аввары, и цириане, и планасене, и кое-кто из тевинтерцев, и великое множество эльфов, мужчины, женщины, дети всех возрастов. У этих на шеях тоже таблички: "Цирианин, крепок, работает усердно", "Эльфийка, танцовщица", "Тевинтерец, продался, грамотен" и так далее в том же духе. Лица не выражают ни протеста, ни гнева, ничего, кроме страха и смиренной покорности раба. Едва видно, как у тевинтерцев поблескивают глаза. Они знают, кто перед ними и надеются на лучший исход.       Марка не особо интересует ни, что накарябано на деревяшках, да к тому же с ошибками, ни покорность товара. Он и на зубы-то совсем не смотрит, больше на цвет лица. Мимо бледных проходит, обращая внимания не больше, чем на жука, только что хрустнувшего под сапогом. Плетью из белой кожи, с россыпью драгоценных камней, он стегает по оголённым телам, а после со всей внимательностью рассматривает проступающие красные пятна. Если они достаточно яркие, раба отводят в сторону.       Дойдя до конца, Оценщик не поворачиваясь для расчёта, сходит с помоста и садится в паланкин. Близиться полдень, что бы всё пошло правильно, нужно тщательно подготовиться.       В этот день, календарь отсчитал четвёртый день фервентиса восьмисотого года. Оставшиеся на помосте не представляют, насколько им повезло.