не лги мне

      Это был его предел. Когда его поглотил страх превратиться в монстра, и, признаваясь в этом одному человеку, он ожидал от него поддержки, хоть чего-то, что удержало бы наплаву. Только это так не работало.       Га Он должен был знать, что Ё Хан не умел утешать, как бы ни пытался. И ведь правда, что старший учился понимать, проявлять ожидаемые эмоции, но слишком медленно.       Сжимая кулаки, Га Он злился, даже не понимая, на кого. Конечно же, на себя. Ведь это он бросился обыскивать карманы мёртвой женщины, пока Ё Хан наблюдал, и в его взгляде читался шок. Будто и он не ожидал от него подобных действий.       — Ты же понимаешь, что не сможешь помогать мне и быть со своей подружкой. Ты должен отказаться от неё, если хочешь спасти мир, — сжимая плечо Га Она, одними словами Ё Хан уничтожал его.       Чёртов выбор, о котором Га Он никогда не думал, особенно — что о нём заговорит человек, слишком быстро ставший частью его жизни. Это выбивало воздух из лёгких. Он не верил, разбито смотря в глаза напротив, видя только непоколебимую уверенность, что все его действия оправданы, что без жертв нельзя.       Всё, чего хотел сейчас Га Он, чтобы Ё Хан понял его, чтобы отвлёк от назойливых тёмных мыслей, чтобы не дал упасть, но никак не толкал в пропасть.       Сглатывая, Га Он почувствовал неприятную горечь во рту. Он хотел закричать, позволить эмоциям взять над собой верх, но ничего не получалось. Ему хватило сил лишь, чтобы убрать руку мужчины с плеча, разбито смотря на него.       Надежда, что за несколько месяцев их отношения изменились, стали искренними — безвозвратно рассыпалась. Всё, что волновало Ё Хана — месть, и это было непоколебимо. Сколько бы Га Он ни пытался войти в его жизнь — не имело никакого значения. Момент за моментом, в которых они казались стали семьёй превратились в мельчайшую пыль.       Эмоциональная волна разлилась по всему телу младшего, сбивая дыхание, но даже так, Га Он не показывал своего состояния. Лишь в глазах стояли предательские слёзы. Его мир рухнул, но с губ слетели совсем противоположные слова.       — Сухён — и есть мой мир.       Борясь с тошнотой, Га Он прошёл мимо Ё Хана, слегка покачнувшись, задев его плечом. Достаточно было сделать несколько шатких шагов, чтобы внезапная слабость в сочетании с головокружением не дали уйти.       Крепко схватив за локоть, Ё Хан остановил его, и Га Он ничего не смог сделать кроме, как бессильно упереться лбом в грудь мужчины, сразу чувствуя, как он подхватил его.       — Га Он-а, — мягко, совсем не так, как обычно Ё Хан обращался к нему. На лбу младшего выступила испарина, когда он попытался сфокусировать зрение, но всё продолжало расплываться, делая его беспомощным.       Придерживая Га Она за талию, Ё Хан осторожно посадил его на диван, оказавшись перед ним, держа ладони на его коленях.       Взгляд, с которым смотрел Ё Хан, был слишком смешанным, начиная волнением, и, заканчивая неожиданной нежностью и спокойствием, как будто он совершенно не воспринял последние слова Га Она.       — Почему? — Сипло спросил младший, несколько раз сильно зажмурив глаза, но так и не избавившись от тумана.       — Ты не должен лгать мне, Га Он-а, — медленно ответил Ё Хан, пронзительно наблюдая за парнем, стараясь прочитать его.       — Что?       — Она не твой мир, — продолжал говорить Ё Хан.       — Не…       Ё Хан крепко прижал ладонь к его рту, качая головой.       — Я чувствую твою ложь, Ким Га Он, и, чем больше ты противишься, тем хуже будет тебе, — спокойно произнёс Ё Хан, убрав ладонь.       Ложь. Га Он отчаянно заглянул в глаза мужчины, уже зная, что это могло означать, но не веря. Это было невозможно.       — Это всего лишь совпадение, — упрямо проговорил Га Он, встав с дивана.       Совпадение, что ему стало плохо в момент ссоры с Ё Ханом, особенно после последней фразы. Ведь так бывало и с Су Хён, ей тоже бывало нехорошо, когда он лгал ей, и на секунду ему казалось, что она и есть его родственная душа.       — Су Хён меня всегда понимала, и это она… — возразил Га Он, встав напротив старшего, собираясь доказать им обоим, что всё совпадение, при этом подсознательно продолжая тянуться к надежде, к Кан Ё Хану.       — Ким Га Он, не надо, — повысив голос, Ё Хан попытался остановить его. И это был не первый чёртов раз, когда ему приходилось наблюдать странные колебания, ещё с того раннего утра в его кабинете, когда Га Он солгал ему о книге, которую искал, старательно фокусируя взгляд, будто ему стало плохо.       — …она моя родственная душа, если ты вдруг решил так остановить меня, то ты… Ты, — Га Он поперхнулся воздухом, с паникой во взгляде смотря в глаза мужчины.       — Га Он-а!       И дальше последовала темнота.       ***       Если у вас есть родственная душа, то вы входите в 2% счастливчиков.       Когда Га Он лишился родителей, он не переставал мечтать оказаться особенным, чтобы справиться с одиночеством и бесконечной болью, но, со временем, потеряв счёт времени, его пыл поутих.       Га Она не спасала настойчивость Су Хён. Девушка отдавала всю себя, чтобы он чувствовал себя лучше, что дошло до крайности, когда она стала притворяться, лгать, только родственная связь так не работала. У неё был свой принцип, и, даже, если Су Хён начиталась теорий, как происходили перепады эмоций, истощение от лжи твоего человека — это не могло оказаться реальностью. Су Хён не была родственной душой Га Она, как бы ни пыталась ей стать.       После встречи с Ё Ханом, Га Он ненадолго почувствовал необъяснимое облегчение, о котором давно забыл. Он и сам не понимал, почему так отчаянно тянулся к нему. Даже, когда следил за ним, он пытался докопаться до положительной стороны, не давая чужим суждениям помешать ему.       С Ё Ханом всё стало ярче, живее. Не замечая, как каждый день всё больше и больше заполнялся им, Га Он продолжал хвататься за мужчину, будь то семейные завтраки или ужины, будь то ночные разговоры в кабинете старшего или внезапные кошмары, которые слышал младший, прекращая их своим присутствием.       Всё действительно изменилось. Только Га Он старательно, даже в своей голове, не поднимал тему родственных душ. Нет, он уже несколько лет не вспоминал об этом, даже, когда его голова впервые закружилась после лжи в кабинете Кан Ё Хана. Потом ему казалось, что у него вновь сильнее разболелась рана после взрыва, когда он солгал, что не видел Ё Хана вместе с сыном прокурора, когда он разбил его машину вдребезги.       Каждая ложь имела свои последствия.       — Как давно ты знал? — Только открыв глаза, сипло спросил Га Он, опираясь на локоть, присаживаясь на кровати. Казалось, что он не был без сознания, слишком быстро вспомнив, что произошло.       — Не сразу, но что-то подсказывало мне тщательнее наблюдать за тобой, и тогда я заметил очевидную закономерность, особенно, когда я знал правду, а ты лгал, — невесело усмехнулся Ё Хан, глядя на парня.       Га Ону нечего было сказать. Он только понимал, что сильно облажался.       — Что насчёт тебя, Ким Га Он. Почему ты отрицал нашу связь? — В ту же секунду Га Он сжал пальцами край одеяла.       — Я, — только и смог выдавить он, смотря в глаза старшему, понимая, что если сейчас солжёт, это будет очевидно.       — Тебе гораздо легче было понять. Так почему? — Настаивал Ё Хан, но делая это совершенно спокойно, видя колебания Га Она. Даже, если ему хотелось закричать, он сдерживался. Гнев бы не помог.       — Мне жаль, — запнулся младший, опустив глаза вниз. Не будь между ними связи, он бы так не дрожал.       — Нет, Га Он-а, посмотри на меня, — Ё Хан уверенно приподнял его лицо за подбородок, удерживая, — просто скажи правду.       Нежно поглаживая большим пальцем его подбородок, Ё Хан терпеливо ждал, не отступая. Шумно вдохнув, Га Он ярко чувствовал тепло, даже в таком простом прикосновении, но это всё равно запутывало, лишая защиты.       — Почему ты молчал? — Ё Хан переместил ладони на его бледные щёки.       — Что изменится, если я скажу правду? — Нерешительно произнёс Га Он, схватившись ледяными пальцами за плечи Ё Хана, пока он удерживал свои ладони на его лице.       — Смотря, что ты хочешь изменить, — мягко, без намёка на издёвку, отозвался старший, убирая с его глаз спавшую часть длинной чёлки, точно зная, что физический контакт имел весомое значение для них.       — Мне было страшно, что ты отвергнешь меня, — выдохнул Га Он, застряв в отрицании, и сам с самого начала всё поняв, но продолжая держаться в стороне, будто видя, что Кан Ё Хан не нуждался в этом знании. Особенно в человеке, который сомневался в нём.       Отстраняясь, чувствуя неприятную пустоту от потерянных рук мужчины, Га Он выглядел донельзя хрупким, но страх душил.       — Что, если это не так? — Когда Га Он упёрся спиной в изголовье кровати, Ё Хан сократил между ними расстояние.       — Что? — Га Он потерял мысль, попав в ловушку, смотря в глаза мужчины, сползая на спину.       — Что, если я никогда не хотел отвергнуть тебя, — мягко говорил Ё Хан, нависая над ним сверху, — что, если ты мне нужен, Ким Га Он?       — Ё Хан, — Га Он несмело произнёс его имя, с замиранием смотря в его глаза.       — Ответь мне. Честно, — давил старший, зная, что получит от своей родственной души только правду.       — Я бы признался. Я признаюсь, что ты мой мир, — и Га Он охнул, чувствуя губы на своих, сразу сплетаясь языками, растворяясь в нахлынувших приятных ощущениях.       Поддаваясь вперёд, желая большей близости, Га Он крепко прижался к мужчине, тяжело дыша, в первый раз не справляясь с эмоциональной волной, ища поддержки. Ё Хан водил ладонями по его спине, успокаивая, оставляя случайные короткие поцелуи на лице, шее.       — Не отпускай меня, — скомкано прошептал Га Он, и сам не поняв, как произнёс эти слова вслух, оголив себя перед старшим. Он озвучил свой главный страх.       — Не отпущу, никогда, — коснувшись его уха, нежно проговорил Ё Хан, оставляя осторожный поцелуй, улыбаясь, — разве я могу оставить своего оленёнка, м?       Тихо смеясь, Га Он опустил тяжёлую голову на его плечо, тоже не в силах сдержать улыбку. И, в конце концов, переходя на тихие всхлипывания.       — Всё будет хорошо. Тебе нужно отдохнуть, — тихо успокаивал Ё Хан, и теперь эти слова касались их изначальной ссоры. Он старался сделать то, с чем опоздал — утешить Га Она, после того, как он стал свидетелем самоубийства.       Слабо покачивая в объятиях, Ё Хан дождался, пока дыхание Га Она выровнялось, чтобы осторожно уложить и укрыть его. Протянув руку, он коснулся его бледной щеки.       — Я не дам тебе сломаться, Га Он-а. Ты никогда не станешь монстром, — тихо пообещал Ё Хан, оставаясь рядом с ним, удерживая его руку в своей, впервые за долго время чувствуя мирное спокойствие.