Подстреленная дичь

Кристоф проснулся на полу у камина. Глаза слепили солнечные лучи, пробивающиеся сквозь небольшое окошко в каменной стене. В воздухе кружились светящиеся пылинки и дым. Возле кровати со спящим Хансом покуривал свою трубку старый тролль. Вид у него был задумчивый. - Старейшина Пабби?... - Доброе утро, Кристоф. Блондин с трудом поднялся. Всё-таки спать на полу не самое лучшее в мире удовольствие, пускай там и постелена шкура. Взъерошенные волосы и страдальческое усталое выражение лица рассмешили старика. Кристоф же, застыл в недоумении. - Каким же всё-таки добряком мы воспитали тебя, мальчик мой. Ты крутишься вокруг этого несчастного уже почти неделю, даже уступил свою постель. Я рад, что ты хотя бы наконец поспал. - Я чувствую себя придурком. Этот человек не заслуживает того, что я для него делаю. - Каждое живое создание в этом мире заслуживает капельку доброты. Кристоф хотел уж было взбунтоваться: Как?! Как убийца, пускай и не состоявшийся может заслуживать к себе доброго отношения?! Хотел, но вовремя прикусил язык. Он до сих пор не рассказал своей родне, кто такой этот рыжий раненый незнакомец. - Чтобы узнать, не замышляет ли он зла против тебя или кого-либо ещё, я снова попытался посмотреть его воспоминания. На этот раз успешно. Тролль кивнул на пол, в сторону пентаграммы. В её центре дотлевали травы в глубокой чаше. Кареглазый уставился на неё и нервно сглотнул. - Не бойся. Тебе ничего не угрожает. Пускай ты ему явно не нравишься, но тебе он не причинит вреда. Разве что только себе. Советую внимательно за ним приглядывать. Сначала Кристоф не понял, а потом кааак понял. - Он попытается ...? - Да. Не дал ему закончить старец. Выражение его каменного лица приобрело крайне серьёзный вид. - У юноши была не лёгкая судьба. Я не удивлен, что он пытался воплотить в жизнь столь грандиозное зло. Неужели ты думал, что я не узнаю об этом, Кристоф? Что не смогу понять, КОГО ты привел в нашу долину? - Я не хотел скрывать это. Просто не мог оставить его там... одного в лесу. А потом не знал как рассказать что притащил домой... преступника. - Я ни в чем не виню тебя, дитя. Наоборот, я горд, ведь доброе сердце это не то, чем может похвастать первый встречный. Просто я хочу чтобы ты был осторожней, не таким... легкомысленным что-ли. - Постараюсь, дедушка Пабби. Кристоф неловко улыбнулся. Старец ответил тем же и направился к выходу. - Постойте! - Что такое, сынок? - А что там... с его "нелегкой судьбой"? - Не беги вперёд зайца в пасть. Усмехнулся старик. - Когда придёт время он сам тебе всё расскажет. Когда Ханс проснулся, был уже вечер. В пустой комнате было тихо и холодно. Камин не горел, комнату освещали лишь алые закатные лучи. Алые, как кровь одного маленького лиса... Ханс снова сидел, погрузившись в воспоминания, слушая голоса в голове, которая жутко болела, а из носа стремительно падали красные капли. Точно такие же как в тот день… Малыш Хензель подрос и из-за поддразнивания братьев уже не любил когда его так называли. Теперь мальчику было 11 лет. Несмотря на такое небольшое число, он считал себя уже взрослым и во всём соревновался с несколькими старшими братьями, а тем из братьев, кто был уже слишком взрослым, старался подражать. Но ничего особо не выходило. По сравнению с ровесниками Ханс был совсем невелик и слаб. Ему не давалась ни конная езда, ни стрельба из лука и арбалета, ни владение мечом. Немногое, в чем он был действительно хорош в этом возрасте, это игра на музыкальных инструментах и этикет. Обычно это то, чем должна владеть принцесса, а не принц… и это стало очередным поводом для насмешек и издёвок со стороны братьев. Выносить их и постоянно находиться в страхе и подчинении постоянно было настоящей пыткой. И в один день мальчик не выдержал: Это был бал. Было много гостей, все танцевали, столы ломились от яств. Ну и конечно, было представление. На сцене актеры, музыканты и шуты великолепно справлялись со своей работой. В какой-то момент должен был выступить Ханс, сыграть на лютне. Мальчик очень волновался, ведь он должен был сегодня показать гостям что король и королева имеют талантливого отпрыска. Сидя в гримерке с несколькими другими артистами, Хензель немного нервно, но аккуратно перебирал струны, репетируя. Тихая приятная мелодия наполняла помещение и поднимала настроение всем присутствующим. Несколько девушек в ярких нарядах собрались рядышком чтобы лучше слышать. Они улыбались и тихо шептались между собой. Когда мелодия кончилась, на юного музыканта опрокинулась волна комплиментов и негромких аплодисментов. Девушки с восхищением что то щебетали, то и дело перебивая друг друга. А Ханс… он даже не знал как реагировать, поэтому все больше краснея, устремлял свой взгляд куда-то в пол. Виду не подавал, но был счастлив словно котёнок, которого впервые приласкали. Выступление обещало быть фееричным. На сцене зазвучал оркестр и все актёры стали готовиться к выходу. Девушки пожелали малышу удачи, одна даже чмокнула в щеку, и гримерка опустела. Хансу было очень любопытно и он, оставив лютню где-то в стороне, подошёл к стене и смотрел на сцену сквозь маленькие щёлки. Человеческие силуэты кружились в танце, пестрели яркими цветами девичьи платья… очаровательное зрелище. Ханс очень любил такое, да и вообще любил искусство, танцы, музыку и с неподдельным восхищением наблюдал. Будучи очень увлечённым, он не заметил как скрипнула и защелкнулась другая дверь и кто то вошёл. На плечо громким хлопком упала чья-то рука. - Это так ты готовишься к выступлению, принцесса?? Сердце ушло в пятки, издевательский тон и отвратительный ломающийся голос невозможно было не узнать. Это был один из близнецов - Ульрик. Грубая рука развернула мальчика и крепко прижала к стене. Прыщавая вытянутая физиономия нависла сверху и ехидно улыбалась пока ребёнок тщетно пытался вырваться. - Смирней будь, иначе конец твоей брынчалке. Подросток кивнул в сторону второго близнеца - Рерика, который уже замахнулся чтоб разбить инструмент об колено. - Не трожь лют…!!! Не успел крикнуть мальчик, как тут же был заткнут крупной ладонью с вытянутыми пальцами. - Тебе жить расхотелось, бестия?!! Злое шипение Ульрика очень походило на змеиное. Как и выражение лица. - Мы отдадим её в целости если… ты будешь послушной принцессой. Раздевайся. Приказным тоном произнёс старший и отошёл на пару шагов, с хищным садистским интересом наблюдая за братом. Страх мелкой дрожью прошёлся от рыжей макушки до пят. Но выбора не было, с минуты на минуту нужно было идти на сцену и выступить, а без инструмента это невозможно. Выйдя из недолгого ступора Ханс начал быстро и нервно стягивать с себя одежду. Когда он почти закончил, оставшись лишь в белье, на глаза стали выступать слёзы. Мальчик осознал что ничем хорошим это уже точно не закончится. Братья пришли чтоб сорвать выступление, его выступление. Чтобы разрушить то, что было действительно важно для него. Чтобы подставить и унизить, подчинить себе слабого маленького Хензеля. Но они не учли, что Ханс уже давно не Хензель, что он уже не слабак и не слюнтяй как раньше. Мальчик сжал кулаки, стиснул зубы и гордо задрав голову, встал обнаженным перед братьями. Глаза все ещё краснели болью и обидой от наполняющих их слёз, но страха в них уже точно не было. Они смотрели точь в точь в зрачки своего мучителя. Хищный оскал сполз с лица Ульрика, такое поведение Ханса явно его нервировало и он с пренебрежением и раздражением швырнул брату под ноги комок какой-то ткани. -Надевай. Это оказалось женское платье. И не просто платье, а довольно откровенный наряд… что то подобное носили распутные придворные наложницы. Любой обычный человек в такой одежде явно испытывал бы стыд или как минимум смущение, но Хансу сейчас было абсолютно наплевать какая ткань прикрывает его тело, он пытается успокоиться и сосредоточиться на выступлении. «Если уж шокирую публику внешним видом, то я обязан хоть немного сгладить это своей музыкой». Пока он был погружён в свои мысли, Ульрик уже во всю хозяйничал у зеркала с чужими вещами, там он раздобыл краску для грима и уже начал использовать её на брате, прикоснувшись красными пальцами к губам, как вдруг Ханс дернулся и размазал красный след вдоль щеки, за что получил по лицу. Из носа пошла кровь и, смешавшись с краской капала на пол. Кап, кап, кап… Как гром раздалась музыка для очередного выхода, Ханс опомниться не успел как в руках у него уже была лютня, а сам он был выпихнут на сцену. Яркие люстры слепили глаза, доносились шокированные вздохи, чей-то шёпот, смешки. Последняя алая капля орошила пол, и пальцы смелого лисёнка прошлись по ладам…