***
Когда Прибой бросился в дикий, неконтролируемый галоп, словно спасаясь в ужасе, Аскани даже не почувствовала удивления. Испуг, выброс адреналина — бесспорно. Но удивление? Такая роскошь давно стала ей недоступна. Объятия воды были обжигающе-холодны; теплая одежда и тяжёлый плащ моментально потянули на дно… Наглотавшись от неожиданности, Аскани почувствовала, что теряет связь с реальностью. В глазах потемнело стремительно, собственные движения чувствовались словно сквозь вату, барахтанья в ледяной воде казались последними глупыми в своей безуспешности усилиями щенка — нежелательного приплода. Последней мыслью было тонкой иглой уколовшее чувство вины — выживет ли Прибой? А затем наступила тьма. …Просветление было внезапным и совсем недолгом, словно по щелчку. И казалось не больше, чем бредом, а почудившиеся удивленные карие глаза с медовыми искорками — и точно были лишь колдовским мороком умирающего сознания… Когда морок обрёл материальность и Аскани поняла, что не осталась безымянным трупом в такой же безымянной для нее реке, она билась в болезненной горячке. Ее спаситель кутался в какую-то тряпку рядом с потухшим кострищем. Мрак пещеры мешал толком рассмотреть его фигуру, но не сказать, что это волновало ее в первую очередь. Сжав зубы, Аскани попыталась сосредоточиться — прогнать липкую болезненную сонливость. Не время было разлеживаться хворающей лебедушкой — хорошо бы было, посчитай ее мертвой, но каков на это реальный шанс?.. Жаль, что организм отказывался подчиняться доводам логики. Тепло было до невыносимого, однако тело дрожало, словно в припадке. Чувство времени окончательно покинуло ее, вернув в чувство лишь тогда, когда комок из тряпок напротив зашебуршал. Жар наконец слегка спал — получилось разлепить слезившиеся веки. Щуплый мальчишка проморгался, словно потревоженная сова, и закопался в свои вещи. Когда в пещере заплясали первые отсветы костра, он впервые посмотрел прямо ей в глаза. Он оказался немногим младше ее самой, с нежными ломкими чертами и топорщившимися волосами, выбивавшимися из-под теплой шапки. В темных глазах отсвечивали золотые всполохи пламени… Когда он отвернулся, не сказав ни слова, Аскани опешила от неожиданности. То есть, вот так? В сознании чуть прояснилось, и она решилась подать голос: — Где я? Горло моментально свело от боли; Аскани поморщилась, когда к концу фразы голос дал петуха, и закашлялась. — В пещере, — неожиданно ломко ответил тот; будто бы это не было очевидным! Мальчишка не выглядел особо напряжённым или встревоженным. Явно тяготился ситуацией, но… Сжав зубы, Аскани сморгнула глупые образы, вставшие перед глазами. Не стоило обманываться первым впечатлением, паранойя в ее случае — единственный способ выжить: пусть и было странным ждать опасности от столь тщедушного паренька, это… Повозившись, она аккуратно выпуталась из вороха, в который ее укутал мальчишка. Сухо. Тепло. Слишком. — Ты раздевал меня? — Тебе бы хотелось подхватить воспаление лёгких, оставь я тебя в мокром на ночь? Аскани хмуро насупилась, сжав ладони. Представлять, что он трогал ее без одежды… Взгляд мальчишки, когда он увидел ее замешательство, неожиданно смягчился: он даже хотел было что-то добавить, но Аскани успела раньше, заметив в его руках фляжку: — Дашь? Пожав плечами, тот протянул ей тару. Аскани пила — жадно, совсем не аристократично, большими глотками, — теплый от пламени костра отвар. — У меня есть микстура от кашля. Хлебнешь? — Я… — Аскани замялась, торгуясь со здравым смыслом, но было очевидным: откажется один раз — второй не предложат. — Давай. Хмыкнув, он сначала хлебнул сам и только потом протянул ей. Отставленную фляжку предусмотрительно забрал обратно. Поморщившись от лекарства, Аскани с трудом отогнала от себя рой беспокойных мыслей. И, в конце концов… — Спасибо. Кто ты? Он, казалось, удивился ее нежданной благодарности. Хмыкнул ещё раз, но будто добродушнее. — Тим. А ты? — Ас. Не было смысла представляться полностью. Не было смысла говорить и уже сказанное, но даже будь это сложным планом по ее убиению… Просто — зачем? Выматывало. Тима короткий ответ устроил. Он задумчиво покосился на выход и вздохнул: — Вон твой мешок. Я не трогал. Аскани как-то равнодушно посмотрела на собственный заплечный рюкзак в луже у стены. Да и орк бы с ним: ничего ценного в нём не было и быть не могло. — Ты не видел коня? — Коня?.. Слышал ржание минут за десять, как тебя заприметил в реке. — Хоть что-то хорошее, — усталая усмешка. — Мог выжить. Тим посмотрел странно, но не сказал больше ничего, только протянул непонятную плитку. Оказалось — орехи в меду. Вкусные. Никогда таких не пробовала… Молчание не казалось натянутым. Аскани задумчиво перебирала по-прежнему влажную непослушную гриву и жалела, что не собрала их в косу. Нужно было попытаться позвать Прибоя, чтобы не блуждал… если ещё мог. Но соваться в таком виде на улицу?.. Да плевать. Тим поднялся следом, приподняв брови, и зачем-то вышел тоже. В лицо Аскани ударил ветер с мелкой крошкой растаявшего снега. Сморщившись, она проводила взглядом отчётливые борозды на снегу от темной ленты реки и размашисто и громко свистнула, вкладывая толику магии. Прибой — умница, поймёт, куда идти… Если выжил. За те несколько минут, что ей потребовались, Аскани показалось, что она промерзла до самых костей, — и потому назад она юркнула безо всяких сомнений. Тим задержался. Он заботливо разложил ее вещи у костра. К сожалению, покидала родовое гнездо она вполне официально — и одеться максимально практично, не размениваясь на внешний лоск, не удалось… Нательная рубашка высохла быстро, но вот плотные жакет и брюки все ещё оставались противно-влажноватыми. Аскани двумя пальцами приподняла край юбки от амазонки и тяжело вздохнула. Ну, из нее хотя бы не выжималась вода?.. Когда Тим вернулся, она уже переоделась и сонно моргала, устроившись подле костра под его плащом. Надеяться, что её собственный, утеплённый натуральным мехом, просохнет в ближайшем будущем, было бы весьма наивно… Кинжал удобно устроился под рукой, даря отголоски долгожданного покоя. Короткий разговор о погоде и местной географии прошел совсем мимо сознания, оставшись небольшой зарубкой в памяти. …Без сопровождения оставалось преодолеть не такой уж и большой отрезок пути… да и в целом — что толку-то было от этого сопровождения? Отравленный болт в спину — и ничего более… — Пойдешь к Риангу — не ночуй в трактире. — Чего так? — Почти убили там, — Тим сказал это почти равнодушно. Странно, он казался простецом, но так спокойно говорил о подобных вещах… Разговор затух сам собой. Мальчишка будто привычно уже поделил плитку орехов на две части да неровно оторвал полоску валяного мяса. В груди укололо. Хотя с чего бы? Неразумно было все свои съестные запасы было доверять посторонним — но настолько вдарило в голову долгожданное чувство приближающегося освобождения… Она была благодарна, но лишь молча вгрызлась в предложенное лакомство. Когда Тим, сонно моргая, начал устраиваться спать, Аскани все же подала голос, кусая губы: — Ты отдал мне свой плащ. Тим замер. — И что с того? — Вместе будет теплее. Видят Семеро, она не хотела произносить этих слов, но у мальчишки было достаточно возможностей сделать с ней что угодно, пока она валялась в горячке. Стоила ли гордость хоть какой-то иллюзии тепла? — Ты… Тим чуть качнул головой, словно хотел добавить словцо покрепче. Аскани уже набрала в грудь воздуха, чтобы сказать грубость, как… — Иди сюда, тут костёр ближе. Ложись со спины, укроешь нас обоих. Он протянул ей то ли накидку, то ли нижние одежды, выполненные, однако, из достаточно теплого материала. Вразрез спокойным словам его сердце под ее ладонями билось заполошно и рвано — пока не затихло в такт прерывистому дыханию.***
Проснулась Аскани резко и быстро, словно кто-то немилосердно толкнул в бок. Но в лицо тихо сопели, а на талии ощущались чужие руки — невесомой, но все же тяжестью. Тим во сне перевернулся к ней и теперь казался маленьким котёнком — такими нежными были черты его лица. Каштановые волосы непослушно вились из-под тёплой шапки, щекоча ей шею… Все непонятное очарование момента тут же исчезло, когда Аскани попыталась сдвинуть ноги: в мышцах движение отозвалось неприятными уколами, и она непроизвольно сморщилась. Его дыхание сбилось, а руки сползли чуть ниже. Карие глаза посмотрели в упор, все ещё подёрнутые сонной поволокой… Отодвинулся он быстро и без сожалений, что-то прошипев под нос. Аскани почему-то стало весело. Уже много позже, когда Ас увязалась за нежданным спасителем, она наконец могла подумать. Китовый Киль не казался таким эфемерным и недоступным, как несколько дней назад, но… В груди по-прежнему кололо. Ну почему, почему собственных сил не хватало повесить на Прибоя банальный маячок? Каков толк быть смеском двух древних кровей, если в итоге одновременно бездарна во всем?.. Тим же, в противовес, казался уверенным и даже жестким. Отвечал хлестко, но по делу, словно по-другому и не умел. Аскани впервые встречала такого парня: в нем мешались детская наивность и порывистость — а затем клыки скалила прагматичность… А ещё — мелисса лимонная. Такой несвойственный мужчинам аромат почти дурманил. Шапка была тёплая, этого не отнять, но пропахла Тимом качественно; Аскани была уверена — в жизни не вывести, постирай хоть десятки раз. На дорогах порядочно намело, и спустя уже несколько часов мышцы недовольно ныли. Аскани сознательно тренировала тело с раннего детства, поэтому темп мальчишки впереди не сказывался так сильно, но в снегу ноги утопали, и это не позволяло равномерно распределять нагрузку. Раздражало. Когда Тим под нос замурлыкал знакомый до боли мотив — о деве, что стала ручьём, — было выше ее сил удержаться и не запеть тихо дуэтом. Пусть ей больше был по душе оригинал, она сомневалась, что Тим сможет поддержать певучие ноты эльфийского языка… Аскани слишком давно ни с кем не пела, чтобы такие мелочи имели значение. Тим сбился на мгновение, словно споткнувшись, но напевать не перестал. И — не оглянулся. Жаль, что уже через час они окончательно выдохлись и не смогли дальше изучать репертуар друг друга. Тим оказался неожиданно приятным в этом отношении. Когда, уже в сумерках, они устраивались на ночлег в какой-то богом забытой пародии на сеновал, Тим окончательно растерял всякую охоту разговаривать. Он и так не был особо… дружелюбен, но с усталостью окончательно закрылся в своём панцире. В противовес — его тёплое дыхание на ее точеных ладонях. Он растирал озябшие пальцы умело — жаль, что в глаза не смотрел. Руки чуть подрагивали под его касаниями. Колдовские у него они, что ли, были.***
Всему было суждено кончаться. Маска наследницы легла легко и ладно: лёд в словах и взгляде; говори уверенно — твоё право неоспоримо. Стражники забегали, вспугнутые нежданным визитом леди своей земли, словно крысы. Ну-ну, и скоро же осчастливят дорогого отчима, что кровинушка не сгинула в ледяной вьюге? Распоряжений немного. Да и за другим она здесь: за стены школы надо было попасть как можно быстрее, пока местному мэру не поступили указания от герцога. Аскани надеялась, что этим пустоголовым можно было доверить поиски Прибоя… Нет, не так. Она бы ни за что не доверила это кому-либо, будь выбор, — но… Боковым зрением Ас случайно заметила, как Тим неуверенно попятился прочь, пока все отвлеклись на ее сиятельную персону. Нахмурилась. Он не распространялся, куда держал путь, однако… — Постой! Она знаком показала оставшемуся рядом гвардейцу — не следовать! — и подбежала к нему. — Почему ты уходишь? Тебе есть, к кому идти? Его на мгновение растерявшиеся глаза ответили куда красноречивее любых слов. — Не бери на себя… — Могу и буду, — хмурый взгляд и приподнятая точеная бровь. — Ты спас мою жизнь. Я — могу тебе помочь. Этого для тебя недостаточно? — Мне ничего от тебя не нужно. Я не продаюсь. Взгляд — горящий и непримиримый. — Одна миска похлебки, Тим. Это не подачка, а необходимость. Подумай о себе, а не о своей гордости. — Уж кто бы говорил о гордости, — фыркнул он. — Если соглашусь — наконец оставишь меня в покое? Аскани лишь покачала головой. Упрямый мальчишка! — По рукам.