Unvoiced

Очередное утро началось с постукивания по лбу, запаха кофе и точного отчёта о том, сколько часов она проспала. — Если не поднимешься, вылью на тебя кофе, — Сайлас сидел перед ней на корточках. Едва заметный шрам в углу рта искривился от улыбки, глаза прищурились. Он держал колбу в опасной близости от лица Тары, и ему, кажется, нравилось подобное. — Да ты садист, — она вытащила руку из-под одеяла и отвела угрозу. Осень уже вступила в свои права, и в доме стало невыносимо холодно. Кожа тут же покрылась мурашками. — Да что ты говоришь? — рассмеялся Сайлас. — Только сейчас заметила? — Обваришь мне лицо кипятком и придётся долго возиться со мной, — предупредила она, хмуря брови. — А зная уровень вашей медицины, я получу септический шок, скоропостижно скончаюсь и тебе придётся искать других ассистентов. — Попрошу Ниру поднять тебя, делов-то? — он поставил колбу с кофе на тумбочку и небрежно махнул рукой. — Тогда я обрету волю и сожру твоё лицо, — Тара распахнула рот и потянулась к Сайласу, стараясь игнорировать холод. — Какая же ты непонятливая, маленькая некромантка, — он поднялся на ноги, оказываясь вне досягаемости. — Я просто забочусь о том, чтобы мы успели всё, что я запланировал. — Скажи ещё, что и обо мне заботишься, — хмыкнула она, касаясь лба. Рана, оставленная неудачно открытой дверью, уже превратилась в шрам. — Я каждое утро готовлю тебе кофе, чем не забота? Когда он удалился в операционную, завершать подготовку к эксперименту, Тара выскочила из постели. Шемира сшила для нее рубашку с расшитым цветами воротничком, широкую юбку, которой впору полы мести, и связала восхитительный свитер, цветом подозрительно напоминающим плащ Сайласа. Она тогда косо посмотрела на швею, но та в ответ лишь невинно улыбнулась. Впрочем, выбора у Тары не было, приходилось носить, что есть. Разгладив подол юбки и поправив воротничок, она потянулась к халату. Он висел на гвозде. Белый. Шемира долго отговаривала её, уверяла, что при её-то работе он быстро покроется кровавыми пятнами и потеряет вид, но Тара настояла именно на этом цвете. Тара могла бы носить такой на работу, когда интернатура осталась бы позади. Когда она смогла бы назвать себя нейрохирургом. Но этого, кажется, никогда не произойдёт. — Можешь ведь быть расторопной, когда нужно, — из-за дверей показался Сайлас. — Хватит пялиться на халат, у нас дел выше крыши. Надевай и пойдём. Тара отогнала тоску и влезла в просторные рукава. Здесь она может делать хоть что-то полезное, этим и стоит заняться. А остальное — отодвинуть куда подальше. Подопытный лежал на операционном столе, привязанный к нему ремнями. Мужчина едва за тридцать с копной вьющихся волос и родинкой под глазом. Судя по покоящемуся на столе пустому шприцу, теперь работа только за ней. — Твой выход, маленькая некромантка, — Сайлас небрежно махнул рукой и вернулся в лабораторию. Глубокий вдох, затем выдох. Так намного проще сконцентрироваться. Слова заклинания сами всплыли в голове, Таре осталось только произнести их. Положив руки на виски трупа, она зашептала. Самым странным было наблюдать, как волосы приобретают пепельный оттенок, кожа сереет, а радужка постепенно выцветает, сливаясь со склерой. Завораживающее зрелище. — Где я? — мужчина вытаращил глаза и дернулся. Тара убрала руки и обошла операционный стол, позволяя подопытному увидеть себя. — Я даровала тебе шанс на вторую жизнь, — начала она, задрав подбородок для пущего эффекта. — Но, знаешь, за всё нужно платить. — Богомерзкая некромантка! — что есть мочи завопил мужчина, пытаясь вырваться. — Чтоб свет Дары никогда не… — Давай-ка потише, ты всем мешаешь, — пришлось взять над ними контроль и принудить к молчанию. Несмотря на постоянную практику, выходило у неё очень спорно. Пока максимум, на что она способна, это шестнадцать с половиной минут. А ведь Ниру упоминал, что многие некроманты могут держать контроль днями и даже неделями. — План такой: нам нужны добровольцы для одного эксперимента, и тебе придется им стать, — Тара ткнула ногтем мужчине в плечо. — А будешь упираться, мне придется тебя заставить. Нравится, когда тебя принуждают? — Нет, не нравится, — монотонно ответил он. — А мне не нравится кого-то принуждать. Так что давай-ка заключим сделку: ты нам поможешь, потом мой дражайший коллега улучшит твоё тело, и пойдешь на все четыре стороны. Договорились? Конечно же, это было ложью. После переделки он достанется Грежулу и попадет в армию могилорожденных. Сайлас уверял, что в его армии скоро наберется целый дивизион усовершенствованных солдат, но Тара очень в этом сомневалась. — Мерзкая ведьма! — закричал подопытный, стоило ей ослабить контроль. Даже после нескольких минут сердцебиение подскочило, как после хорошей пробежки, а лоб покрылся испариной. — Я тебя не оскорбляю, между прочим. — Я ни за что не соглашусь на твои отвратительные эксперименты! — продолжил вопить тот. — Слушай сюда, — Тара нависла над мужчиной, заставляя его челюсти крепко стиснуться. — У тебя два варианта: либо участие в эксперименте, либо твоё тело разберут на запчасти и ты перестанешь существовать. Хочешь такой исход? Мужчина покачал головой. — Славно. Так что если начнешь орать, я самолично тебя расчленю, понял? — А ты, оказывается, профи в запугивании, — из лаборатории показался Сайлас. — Но лучше покорми его, время пришло. На письменном столе стояло блюдце с порезанным на кусочки куриным филе. И у него могло бы найтись куда более полезное применение, чем использование в спорном эксперименте. Например, филе могло бы стать её завтраком. Иногда раствор заставлял подопытного что-то почувствовать: боль, жжение, зуд или горечь. Временами начиналось слюнотечение или сильно отекал язык. От одной формулы ткани рта начали усиленно разлагаться. Но чаще всего ничего не происходило. Вот и сегодня подопытный сказал, что курица на вкус как вата. Так проходил каждый день. Сайлас с торжественным видом приносил новый раствор, вводил его подопытному, а затем испытывал феерическое разочарование. Три раза в неделю она ездила к Ниру и его семье. В основном он нагружал Тару книгами, которые она еле успевала прочитать. Дни расписаны буквально по минутам. Однако иногда мозг ничем не занимался. Например, пока Тара держала расширители, позволяя Сайласу копаться в абдоминальной полости. Или в ожидании пока подействует инъекция. В такие моменты она не могла не думать, что где-то невероятно далеко есть мама, убитая горем из-за её исчезновения; Гвен, не знающая с кем поделиться очередной смешной историей; Теренс, который так и не дождался её в Афинах… Когда эксперименты завершились, Тара плюхнулась на кровать, прижала ноги к груди и обняла себя. Тоска, копившаяся все эти месяцы, готовилась вылиться слезами. — Ты плохо себя чувствуешь? — Сайлас подхватил забытую колбу с кофе и сделал глоток. — Сайлас, — она подняла глаза и серьёзно посмотрела на него. — Можно тебя обнять? — О таком лучше Изольда просить, а не меня, — его губы искривились в неловкой ухмылке. — Он больше и обнимается лучше. — Я серьёзно. Больше всего не хватало тактильного контакта. Тара привыкла обниматься с подругами и нежничать с младшей сестрой. А у Сайласа были довольно жёсткие личные границы. Как-то раз она потрепала его по щеке, и Сайлас ущипнул её так, что синяк не сходил целую неделю. — И я серьёзно, — он опустил на тумбу пустую колбу. — Не трать время на флирт со мной. — Обниматься можно и без флирта, — хмыкнула она, обиженно косясь в его сторону. — Могу продемонстрировать тебе разницу. — Это предлог, чтобы обнять меня? — Сайлас усмехнулся и вернул маску на место. Снова придётся определять эмоции только по глазам. — Умно, но я все же откажусь. — Никакой это не предлог, — бросила она, отворачиваясь к стене. — Мне просто грустно. Да, это предлог. Под рёбрами неприятно тянуло от того, насколько хотелось уткнуться носом в угол между плечом и шеей, обвить руками его талию. Хотелось пробежаться по тыльной стороне ладони кончиком безымянного, а затем крепко переплести пальцы, и не отпускать, пока все они не станут одной температуры. Хотелось встать на цыпочки и поцеловать то место, где шрам делает поворот от нижнего века к скуле… — Тогда не буду отвлекать. Я к Изольду. Сайлас повернулся, зашелестев полами плаща, схватил со стола бутылку вина, а затем вышел из комнаты. Тара треснула кулаком о стену. Ей нужно немного человеческого тепла, а не флирт. Как он вообще мог свалить, как ни в чем не бывало, после всего, что Тара сделала для него? Но подобная реакция подействовала отрезвляюще. Насколько же ей тяжко, раз в мыслях она готова обласкать даже давно умершего человека, да ещё и с таким ужасным характером? Это уже патология. Она повернулась на спину и уткнулась взглядом в деревянный потолок. Солнце уже практически зашло за горизонт, и комната начала тонуть в полумраке. После слов Сайласа в груди заворочалось что-то тяжёлое и болезненно пульсирующее. Он прав, ей не стоит тратить время на такого бессердечного эгоиста, да ещё и мертвого. Только вот на кого его тратить, раз в Бантусе все мертвы?! — Тара? — дверь скрипнула, и кто-то заглянул в комнату. — Да? — она приподнялась на кровати и обернулась. В проёме показалась голова Фераэля. Без жуткой кожаной маски он выглядел куда лучше. Миндалевидные глаза светились зелёным, зашитый рот хитро улыбался, а белые волосы слегка топорщились. — Сегодня Ноктис Анимарум. Мы с Кельтуром идём в таверну, — он проскользнул в комнату и закрыл за собой дверь, навалившись на неё спиной. Вместо рваных леггинсов и нагрудника он надел простую белую рубашку, прикрывающую отсутствующую часть живота, чёрные штаны и сапоги на шнуровке. Одежда оказалась на удивление целой и чистой. — Пойдём с нами. Будет целый оркестр, танцы, выпивка и конфеты. Тебе же нравится такое? Воспрянув духом, Тара поднялась с кровати и подскочила к Фераэлю. Танцы? Выпивка? Да это ведь именно то, чего ей не хватало! К тому же, Гвен несколько лет занималась танго и заставляла Тару помогать ей. Сначала она отдавила Гвен все ноги, но потом начало выходить довольно сносно. А еще в танце можно обниматься, и никто не разворчится насчёт неуместного флирта. — Пойду! Тара покопалась в рюкзаке и вытащила оттуда косметичку. В ней лежали сережки с танцующими скелетами, которые всегда казались ей произведением искусства. Отлично подойдут, в такой-то день! Она оставила в телефоне записку: «ушла танцевать с Фераэлем и Кельтуром», положила его на видное место и сняла с крючка кожаную куртку. Снаружи их ждал Кельтур. Пронизывающий ветер развевал длинные волосы, спадающие до самой талии, и трепал воротник рубашки. Ох, да на него даже смотреть холодно! Фераэль взял Тару под руку и потащил вперёд. — Давайте-ка ускоримся, — он схватил Кельтура за локоть и прибавил шаг. — Начнут ещё без нас. Они свернули в тёмный переулок и вынырнули на площадь. По улицам шли редкие прохожие со светящимися глазами, в окнах горел яркий зелено-синий свет, а за занавесками двигались тени. Город, всегда казавшийся Таре мёртвым, жил. — А куда именно мы идём? — поинтересовалась она, когда узкие улочки превратились в широкие тракты. — К некромантам, приносить тебя в жертву, — Фераэль хищно оскалился. По спине пробежал холодок. — Они проведут демонический ритуал, а твое тело выпотрошат и расчленят, чтобы… — Не слушай его. Мы идем в столичную таверну. Когда-то давно Сайлас просил её не ходить в столицу, особенно первое время, но ведь Тара живет в Бантусе уже пятый месяц, и в этот раз она не одна. Да и вряд ли там соберётся целая толпа желающих сдать её королю Торану. На худой конец, Сайлас часто пропадал у Изольда до самого утра. А раз он бутылку с собой прихватил, так вообще вероятнее всего будет лежать пластом, бормоча себе под нос что-то научное, и не заметит её отсутствия. Парни распахнули двери, и перед Тарой предстала просторная таверна. Помещение украшали сотни свечей. Они горели ярко-оранжевым, давая мягкий, тёплый свет. Куда ни глянь — парочки, прижимающиеся друг к другу, кружащиеся в танце. Подолы широких юбок взлетали и опадали, волосы разных оттенков пепельного подпрыгивали на плечах, а на лицах светились улыбки. То, что надо для её меланхолии! — Сначала выпьем или потанцуем? — прокричал Фераэль ей в ухо. В дальнем углу таверны находилась сцена. Впереди стояла женщина, одетая в чёрное обтягивающее платье, а рядом с ней мужчина с длинными белыми волосами и гитарой в руках. За ними расположился целый оркестр: виолончелист, тромбонист, трубачка. За подобием ударной установки восседал побритый наголо юноша, а за фортепиано — девочка лет десяти. Вокалисты пели: Why won't you Save them, Oh let me save you Heal them, I can heal you Make them closer to your heart We can't just watch these walls come tumbling down — Выпьем, — решила Тара, наблюдая за танцующими. Им еле удалось протиснуться к барной стойке. Фераэль и Кельтур заказали по некому «Яду для души», а Тара взяла ржаное пиво. Не стоит, наверное, экспериментировать, особенно, когда у напитка такое название. — И правильно, — Фераэль кивнул головой. — Смертные после такого сразу же отключаются. К счастью, во всей этой толкотне удалось найти свободный столик. Бармены работали не покладая рук, а официанты чудом доносили выпивку до заказчиков, не пролив ни капли. Магия, не иначе. Танец показался смутно знакомым. Пары то прижимались друг к другу, то отстранялись на расстояние вытянутых рук, то сходились снова. Женщины кружились вокруг своей оси, вертели бедрами, а некоторые мужчины подхватывали партнерш и отрывали от земли. Один умудрился крутануть девушку так, что она подмела волосами пол. — Нравится танец? — зашитый рот Фераэля растянулся в улыбке. — Здесь все так хорошо танцуют, — от них не хотелось даже взгляд отводить. Все в этой таверне настолько прониклись ритмом и песнями, что, казалось, совершенно позабыли, что давно умерли. — Это импровизация. Вот выпьем, и я покажу тебе основы. К столику подошла официантка и поставила перед Тарой внушительных размеров кружку. Парням она принесла одинаковые бокалы с чем-то темным, а ещё мисочку с конфетами. Фераэль залпом выпил половину и сморщился. Он зажмурил глаза, смахивая выступившие слезы. Щеки приобрели темно-бордовый оттенок. Неужели, краснеющий могилорожденный выглядит именно так? Кельтур сделал глоток поменьше, но и его лицо смялось. — Ух, крепкий, — произнес Фераэль, мотая головой из стороны в сторону. Тара пригубила пиво. На удивление недурно. Интересно, а как Сайлас стал бы пить «Яд для души»? Залпом, как Фераэль? Или, может, вообще заказал бы что-нибудь другое? Хотя какая разница? Не стоит тратить время даже на мысли о нем. Сделав ещё несколько глотков, она принялась копаться в мисочке с конфетами. Голубые глазные яблоки, розовые сердечки, рыжие тыквы… Чего бы ей хотелось сейчас? Остановившись на глазном яблоке, Тара скомкала фантик и отправила конфету в рот. Тем временем началась следующая песня. Заиграла труба (или тромбон, кто ж их на слух различает?) и толпа оживилась. Фераэль опустошил бокал и подскочил с места. — Пойдем танцевать! — воскликнул он, хватая Тару за руку. — Не хочу пропустить свою любимую песню. Фераэль затащил её вглубь толпы. Он осторожно притянул Тару к себе и переплел их пальцы. Сердце вмиг ускорило темп. Щеки горели от алкоголя, а мысли уходили всё дальше и дальше от произошедшего на закате. Тара придвинулась как можно ближе и, боясь прикасаться к отсутствующей части живота, приобняла за ребра. И Фераэль повел.