Unvoiced

Когда неделю спустя Тара ввалилась в фойе, уставшая, голодная и в ужасном расположении духа, помещение встретило её полной тишиной. И это не могло не радовать, особенно после бесконечного шума в доме Ниру. Учитель решил взяться за неё всерьёз и каждый день будил задолго до восхода солнца. Они перепробовали все возможные заклинания и школы магии, чтобы узнать грустную правду — помимо некромантии у Тары нет склонности ни к чему больше. А значит, ей оставалось работать с чем есть. — Я такого ещё не видел, — вздохнул Ниру, захлопнув фолиант и вернув его на полку. — Обычные некроманты в состоянии хотя бы зажечь огонь… Он щёлкнул пальцами, и на каминной полке у него за спиной вспыхнула свеча. — …или исцелить небольшое повреждение… Синяки на запястьях, оставшиеся после танца с Сайласом и связывания, побледнели и исчезли, стоило Ниру прикоснуться к ним. — …а ты даже часа контроль подержать не можешь! Тара открыла рот, но у неё не нашлось нужных слов. Создавалось впечатление, будто Ниру хотел сказать что-то вроде «Ну и на кой мне такая бездарность?». — Зато я могу контролировать людей, — проворчала Тара, пытаясь не выдать, насколько она уязвлена. — Вы же говорили, что так никто больше не может. — На самом деле я соврал, — ответил он и повернулся спиной, проводя пальцами по корешкам. — Существует демоница, способная на это. Только если бы я сказал об этом королю, тебя бы точно убили на месте. — Но я-то не демоница! — Я знаю. Все заклинания и артефакты по обнаружению демонов ничего не показали. Но король Торан мог бы начать сомневаться, — Тара нахмурилась. Насколько же Ниру ей не доверял, раз допустил возможность, что она — демон под прикрытием? Но обижаться на учителя всё равно, что на разгулявшуюся стихию. Он предпочитал начисто игнорировать негативные эмоции окружающих, особенно если они исходили от подчиненных. Вот и тогда он никак не отреагировал на её угрюмый настрой. Лишь вручил книгу с простенькими заклинаниями и наказал попробовать каждое. Примерно так и прошел остаток недели. Утром Тара пыталась сколдовать заклинания из книги, а днем и вечером до упаду тренировалась поддерживать контроль над сознанием. Подопытным стал Дуглас, согласившийся поучаствовать в этом за горячий кофе и возможность пожить в доме Ниру. Он и стал причиной постоянного шума. В перерывах между тренировками он носился за Дэймоном, подкалывая и дразня его, а когда Тара пыталась заснуть, будто специально заваливал её вопросами. — Когда ты заберёшь меня? Дуглас в очередной раз навис над изголовьем, бросая тень на лицо Тары. К сожалению, вопросы приличия и такта его совершенно не волновали. Равно как и то, что этот разговор давно уже начал утомлять её. — Слушай, сейчас у меня нет возможности. — Ты ведёшь себя как безответственная мать, — бросил он и отвернулся, всем видом показывая, насколько недоволен. — Я тебе не мать. — Ты дала мне жизнь, выходит, что мать! После этого разговора, Дуглас стал звать её ма. Маленький шантажист пообещал подумать как нужно к ней обращаться, когда покинет дом Ниру, но Тара была непреклонна. Она вернулась обратно в гордом одиночестве, с завернутыми в полотенце пирогами, печеньем, баранками и прочей выпечкой. И не без лёгкого чувства удовлетворения от проделанной работы. Вчера у неё вышло целый час заставлять Дугласа сидеть смирно и не разговаривать, пока сама она выполняла простенькие физические упражнения. Поначалу ей не составляло труда подавлять его волю, но с каждой минутой выходило всё хуже. Мышцы начали ныть от нагрузок, да и Дуглас яростно сопротивлялся — для него это оказалось сродни наказанию. Следующий уровень — держать контроль и отдавать приказы во время беседы, и Тара уже предчувствовала, что это не дастся ей так просто… — ПОЙДЁМ-КА ПОГОВОРИМ, — неподалеку скрипнула дверь, отвлекая её от размышлений. В проёме показался Изольд. — При всём уважении — может чуть позже? — Тара из последних сил приподняла два тяжёлых узла. — ДАВАЙ ПОМОГУ, — что ж, от такого грех отказываться. Она осторожно поставила ношу на вытянутые предплечья Изольда и поспешила за ним, следя, чтобы ничего не упало. Фераэля дома не оказалось. Он, кажется, даже не возвращался в её отсутствие — на столе не появилось грязных кружек и пустых бутылок, а шторы так и остались задернутыми. — Хочешь кофе? — спросила она, помогая Изольду сложить выпечку на стол. — ОТКАЗЫВАТЬСЯ НЕ СТАНУ. Пока Тара топила печь и молола кофе, Изольд устроился возле поленницы и колол дрова с помощью руки-лезвия. Он, к счастью, ничего не говорил, и лучше бы не начинал. Тут не нужно быть гением, чтобы понять, о чем пойдет разговор. Пока у Тары не было ни времени ни сил думать о случившемся, она чувствовала себя почти в порядке. И не то чтобы хотела снова ощущать, как всё внутри ноет и горит. — Ладно, — когда-нибудь нужно начать. Тара вздохнула и налила кофе в чашку. Кофейник она пододвинула к Изольду — ему, наверное, много нужно. — О чем ты хочешь поговорить? — О САЙЛАСЕ, — кто бы мог подумать! Он с удивительной для него осторожностью сбросил крышку на стол и принялся втягивать кофе через руку-шприц. — ДОЛГО ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ ДУТЬСЯ ДРУГ НА ДРУГА? — Пока он не извинится, — она отставила чашку. Горло будто судорогой сжало — попробуй попей в таком состоянии. — И то вряд ли. — И КАКОЙ В ЭТОМ СМЫСЛ? ВАМ ЖЕ НРАВИЛОСЬ ОБЩАТЬСЯ. — Если Сайласу и правда нравилось, в чем я сильно сомневаюсь, пускай хорошенько подумает над тем, что будет говорить, — отрезала Тара, искоса глядя на гостя. — А ТЫ, ЗНАЧИТ, И ПАЛЬЦЕМ О ПАЛЕЦ НЕ УДАРИШЬ? — если бы у него было лицо, оно бы точно нахмурилось. — А что, я бегать за ним должна? Мне нужен друг. Равный мне, уважающий и ценящий. Я не хочу выслушивать за каждую ошибку, насколько лучше было без меня. Мне уже хватило! Она прикусила язык. А вот это было лишним. Изольда такое не касается. — НЕ КРИЧИ, Я НЕ ГЛУХОЙ, — проскрежетал он. Голос звучал на удивление спокойно. — Я В ПЕРВЫЙ ЖЕ ДЕНЬ СКАЗАЛ САЙЛАСУ, ЧТО ОН ИДИОТ, А ЕМУ ХОТЬ БЫ ЧТО. НО ТЫ НЕ ДУМАЙ, ЧТО САЙЛАС ПЛОХОЙ ЧЕЛОВЕК. ОН ПРОСТО НЕ УМЕЕТ ОБЩАТЬСЯ С ЛЮДЬМИ. Она подскочила, чуть не ударившись о ножки стола. В голову полезли воспоминания об отце, которые Тара всегда гнала прочь. Перед внутренним взором возникли колючие серые глаза, вздернутый нос и широкая прорезь рта с короткой верхней губой. И слова тёти, сестры отца: «Твой папа плох в тех моментах, где нужно быть чутким и ласковым. Но он не плохой человек». — А следует научиться, пригодится в жизни, — съязвила она, отодвигая шторы. В комнате стало невыносимо душно, и Тара приоткрыла форточку. А потом продолжила, наслаждаясь холодным ветерком, едва касающимся волос. — Я не хочу разговаривать об этом, извини. — ЕСЛИ ЗАХОЧЕШЬ… — Не захочу, — отрезала она, перебивая Изольда. — …НЕ О САЙЛАСЕ, А ПРОСТО ТАК ПОБОЛТАТЬ — ПРИХОДИ. И ЗА КОФЕ СПАСИБО. Вскоре за Изольдом захлопнулась дверь, а его шаги глухо зазвучали под аккомпанемент скрипящих ступеней. Делать ей больше нечего, как ходить к нему. Но спустя девять дней она стояла перед дверью в комнату Изольда. Тара вспоминала о своей недавней уверенности в том, что ноги её здесь не будет, с горькой ухмылкой. Она снова провела целую неделю у Ниру, тренируясь не жалея себя, а когда вернулась, столкнулась в дверях с Фераэлем — тот сообщил, что уходит на очередное задание. Оставшись в пустой комнате, Тара осознала, насколько ей одиноко. Ниру никогда не выказывал желание поболтать по душам, а от Дэймона с Дугласом сложно ожидать серьёзного разговора. Изольд оказался на удивление внимательным и чутким. Вот уж у кого внешность обманчива! Он предложил ей похозяйничать и налить чего-нибудь попить, и Тара, как и в прошлый раз, сварила кофе: себе чашечку, ему — всё, что осталось в кофейнике. А потом села в кресло с обивкой, пахнущей кадаверином, и немного расслабилась. — ТЫ ВЕДЬ БЫЛА В ТАВЕРНЕ НА НОКТИС АНИМАРУМ? — Была, — Тара насторожилась. Хоть бы он снова не начал тему их с Сайласом размолвки. Сейчас это последнее, о чем ей хотелось говорить. — ХОРОШО ИГРАЛИ? — спросил Изольд с нетерпением и плохо скрываемым интересом. Он что, хочет поговорить о музыке? — Профессионально, — заключила она, до конца не понимая, какого именно ответа он ждёт. — ДА РАССЛАБЬСЯ ТЫ, — раздался жутковатый свистяще-хрипящий звук. — Я НЕ СОБИРАЮСЬ ЛЕЗТЬ К ТЕБЕ В ДУШУ. ПРОСТО ПОГОВОРИТЬ ХОЧУ. — Если честно, они играли не хуже, чем музыканты из моего мира, — призналась Тара, запоздало припоминая, что ещё не успела ничего рассказать о своем мире. — А что, ты тоже хотел сходить? — СОБИРАЛСЯ. А ПОТОМ ПРИШЁЛ САЙЛАС С БУТЫЛКОЙ И ЗАЯВИЛ: ДАВАЙ-КА ВЫПЬЕМ. — Значит, он не только мне вечер испортил. Молодец, так держать! — у неё не вышло удержаться от колкостей в адрес бывшего работодателя, но Изольд снова захрипел. Когда-нибудь она привыкнет к тому, что эти жуткие звуки — всего лишь смех. — ЗДЕСЬ РЕДКО КТО-ТО ВЫСТУПАЕТ, — произнес он не без грусти в голосе. — Я ДАВНО НЕ СЛУШАЛ ХОРОШЕЙ МУЗЫКИ. — Я могла бы сыграть, но здесь вряд ли найдется фортепиано, — Тара вздохнула. Даже если инструмент найдется, ей придется непросто, после такого-то перерыва. — ТАК В ТАВЕРНЕ СТОИТ. СПРОСИ ХОЗЯЙКУ, НЕ ДУМАЮ, ЧТО ОНА ОТКАЖЕТ. Изольд оказался прав — хозяйка не отказала. Теперь, когда Тара бывала в городе, она проводила вечера за игрой, а днем болтала с Изольдом или Фераэлем. К пальцам со временем вернулись координация и ловкость, мелодии становились всё сложнее и необычнее. Пару раз она даже осмелилась спеть. Хозяйке таверны это нравилось даже больше, чем кому бы то ни было: в те вечера, когда Тара играла, таверна набивалась до отказу. Некоторые посетители поддерживали Тару серебряными монетами, а кто-то и на золото расщедривался. И жизнь, наверное, пришла в норму. Внутреннее спокойствие ничем не нарушалось, пока Тара не начинала копаться в памяти. Она старалась меньше пользоваться телефоном — перед глазами сразу же возникал Сайлас, тянущий руки к пламени, чтобы пальцы начали реагировать на сенсор. Как-то она заглянула в папку с фотографиями и надолго увязла в воспоминаниях. Вот она попросила Сайласа сфотографировать её по пояс в светящейся траве. Ему тогда пришлось долго тереть ладони друг о дружку. На следующей красовались длинные узловатые пальцы, обтянутые синими перчатками. Исторический момент — Сайлас впервые согласился надеть их перед тем, как лезть в абдоминальную полость! А вот Тара сняла его исподтишка. Сайлас пил кофе из колбы, развалившись в кресле и думая, что его никто не видит. Он долго смотрел на фото, изучая его будто сложную формулу, а затем выдал: — И что, я правда так выгляжу со стороны? — голос прозвучал слегка разочарованно. — Ага. А что не так-то? — удивилась Тара. Если бы у неё была такая внешность, она бы не жаловалась. — Ноги слишком длинные, — заключил он, критично вглядываясь в носки сапог. — Да и руки тоже. — Тоже мне, нашёл проблему, — усмехнулась Тара, легонько толкнув его в плечо. — Это, вообще-то, повод радоваться. Глаза заслезились. Она потянулась к значку корзины, долго смотрела на него, но так и не смогла нажать. Перелистнула на следующее фото. На нём Тара недобро улыбалась, а Сайлас уставился куда-то вниз. На следующем он смотрел куда надо, но во взгляде читалось непонимание. — Это память, — пыталась втолковать она. — У тебя же голова не дырявая, разве так не запомнишь? — хмыкнул Сайлас, скрестив руки на груди. — Если я вдруг вернусь обратно, мне хотелось бы помнить о тебе. Просто сделай это. Тебе же ничего не стоит! И он согласился. Долго ворчал, показывая, что делает это только ради неё, но в итоге снял маску и оскалился. Шрам в уголке рта стал продолжением улыбки, делая фото чуть более жутким. Промокнув глаза уголком рубашки, Тара пролистала все их совместные селфи. Дальше пошли её собственные: она собрала волосы на макушке в пучок и вертелась перед зеркалом так и эдак. Но в кадр влезла бледная ладонь с давно не стриженными ногтями и закрыла лицо. Даже здесь Сайлас умудрился заявить о себе! Следующим оказалось видео с чем-то неразборчивым на превью. Когда она успела снять его? Пытаясь припомнить, что там могло быть, Тара нажала на пуск. — …Can you forgive me for this ? — пропел Сайлас. Он далеко не каждый раз попадал в ноты, да и назвать его голос мелодичным можно было лишь с большой натяжкой, но Тара улыбнулась сквозь слезы. — Not the dead* doctor With the hungry scalpel , — Тара на экране отошла от телефона и протянула Сайласу ампутационный нож. Here's my prognosis: Will he* live? На операционном столе лежал мужчина, которому суждено было стать переделанным солдатом для армии Грежула. Тара уже не помнила, что именно они собирались сделать, но это заняло их часов на пять, не меньше. — I'm* the street physician, Carving flesh sculptures Paint your ass like Rembrandt! Ha, you like-a that? — Better start praying When you see him coming , — Тара обратилась к трупу, легко хлопнув его по плечу. 'Cause tonight it's curtains! You're the night surgeon! — протянула она, протягивая руки к Сайласу. — Remember who you are , — пропели они хором, и Тара громко всхлипнула. Она закрыла глаза руками и зарыдала, слушая, как хрипловатый баритон сплетается с меццо-сопрано. Ну как всё могло так закончиться? Они же так хорошо ладили! Как он мог так просто взять и отказаться от неё? А может, ей стоит засунуть гордость куда подальше и поговорить с ним? Нет. Тара погасила экран, в тот момент, когда они держали труп за руку и хором пели «Am-pu-ta-tion!». На экране Сайлас грубыми движениями резал кожу и мышцы. Даже если Тара и виновата, она не станет извиняться, пока наверняка не узнает, что её готовы простить. — У тебя всё в порядке? — дверь приоткрылась, и тусклый свет из гостиной разлился по полу. Она помотала головой, не отнимая пальцев от лица. Фераэль опустился рядом с Тарой и обнял. Нагрудник смердел кожей и мертвечиной, но она не стала отворачиваться и уткнулась в плащ, отороченный мехом. — Опять Сайс? — спросил он, проводя по макушке. Пока что в этом мире не нашлось никого, портящего ей жизнь сильнее, чем это делал Сайлас за последний месяц. Тара закивала. — Не стоит он таких рыданий, — прошептал Фераэль. — Рано или поздно Сайс отталкивает всех, кто находится рядом. Это вопрос времени. — Тебя он тоже оттолкнул? — О, там целая история, — он тут же оживился. — Хочешь послушать? — Да. — Ну тогда слушай… — Фераэль картинно кашлянул и хитро улыбнулся. — Сайс — молодой могилорожденный. Он пришёл сюда лет двадцать назад, может, чуть меньше. Я не знаю, чем он занимался, но там, — он топнул ногой, — постоянно что-то бахало. Как-то у меня выдалась свободная неделя, и я решил спуститься к нему, познакомиться. Чтобы ты понимала, двадцать лет назад он вёл себя так же, как и сейчас, если не хуже. Я очень долго не мог найти к нему подход. В итоге я как-то принёс винцо и только тогда он немного оттаял. Я предложил выбраться в таверну, как будет свободный вечер, с соседями познакомиться, но он наотрез отказался. Мы не стали близкими друзьями — Сайс был слишком закрытым. Но я всё равно спускался к нему каждую неделю. В какой-то момент он даже ворчать перестал — молча доставал пробирки и откладывал дела. Можно сказать, мы кое-как поладили. Тогда я не был в курсе, чем он занимался, да и вообще это мало меня касалось. И вот сижу я как-то ночью, монетку подбрасываю, и слышу крики снизу. Я тогда немного растерялся. Сайс не стал бы кричать, даже если бы на него напали. Побежал вниз. А там кошмар какой-то творится. Сидит Сайс, рука у него до кости разворочена, везде кровь, изо рта торчит осколок стекла, и глаза, как золотые монеты. Он эксперементировал на себе, и раствор взорвался прямо в вене. Тогда он попросил остановить кровь, чтобы потом зашить рану. Смотрю — на столе ножик лежит, а рядом керосинка. Ну я и прижег его, а Сайс как давай орать. Оказывается, ему было больно. Ему ещё тогда это не понравилось. А когда он показал руку Ниру, тот сказал, что повреждения очень глубокие. Оно бы несколько лет заживало даже с его помощью! А я со своим прижиганием повредил там что-то важное, отчего у него, в общем, рука отнялась. После этого Сайс меня просто возненавидел. Тара как-то заметила, что его левая рука намного слабее правой. Сайлас работал только правой, а левую вообще старался не нагружать. Выходит, он до сих пор не оправился? — Я много раз извинялся. Предлагал даже заплатить за услуги Ниру, а они, уж поверь, стоят просто дохрена, но он отказывался. Говорил что, лучшей платой будет моё исчезновение из его жизни. Ну я и ушёл. Делать мне нечего — бегать за ним? — Ты, конечно, тоже молодец, — Тара сморщилась, представляя, насколько больно было Сайласу. — Ну, с кем не бывает? Я ж не хирург! В общем, эта история произошла в первые полгода нашего общения, а Сайс всё ещё дуется. Знаешь, как говорят в храмах Носителей Света? — Не то чтобы, — ей не довелось даже побывать толком за пределами Бантуса. Какие уж тут храмы Носителей Света? — Ах да, ты же не местная, — Фераэль нервно постучал себе по переносице, — В общем, они говорят о прощении. И вот здесь я с ними полностью согласен. Умей Сайс прощать, круг его общения стал бы намного больше. Но его не переделать, так что забудь. В мире целая куча людей, которые оценят тебя по достоинству. Тогда Тара обняла его и сидела так, пока не начала зевать во весь рот. — Иди-ка ты спать, — заметил Фераэль. — Завтра выступление в таверне, так что тебе нужно хорошо отдохнуть. Чтобы Сайс локти кусал, если увидит тебя. — Да откуда ему там взяться? — вздохнула она, забираясь обратно под одеяло. — Он тот ещё затворник. Той ночью Таре приснилась странная одноглазая тварь с гривой из пурпурного пламени и парящими над ней песочными часами. Телом, покрытым шипами, оно обвило ей ноги, а когтистыми лапами вцепилось в запястья. Я тебя зафиксировал, рассмеялось существо ей в лицо, и теперь Ортрус до тебя не доберётся. А теперь спи. Тара послушно провалилась обратно в небытие. А наутро проснулась раньше времени, полностью отдохнувшей и в хорошем настроении. От сна остались только невнятные образы, такие тусклые и отрывистые, что она даже не смогла бы пересказать произошедшее. Тара выбросила их из головы и поспешила в ванную. Сегодня ей предстоит очень долгий день, и у неё были дела поважнее, чем вспоминать о снах.