Очень важные переговоры

Тома понятия не имел, что он в этом сомнительном в высшей степени месте делает. То есть, имел, конечно, но не то чтобы совсем. — Ты справишься, — сказала Камисато-сама и даже осторожно улыбнулась ему. Чтобы подбодрить и, так сказать, наполнить энтузиазмом сделать то, о чём она просит. У Томы тоскливо засосало под ложечкой, потому что он понял осторожность её улыбки. Он хорошо знал эту манеру Аяки — он вообще-то можно сказать любил эту манеру. Но обычно с ним Камисато-сама была честна. Видимо, ей и правда очень сильно было надо. — Здесь жди, — приведя его в комнату, сказал какой-то мелкий, кажется, по статусу Аратаки, которых Тома на самом деле вообще не различал по их виду. Он в принципе понятия не имел, как по виду определяется иерархическое положение в клане. Кроме того, все эти Аратаки были какие-то размалёванные, в довольно ярких и кричащих странных фасонов одеждах, что не упрощало задачу. И именно поэтому, собственно, Тома не до конца понял, что перед ним Аратаки Итто, когда Аратаки Итто, пнув ногой дверь — Тома заметил это, потому что дверь оставалась приоткрытой, никто его здесь не запирал, — ввалился внутрь. Вообще-то Тома обычно не занимался подобного рода деятельностью. Он так и не понял, почему был отправлен в штаб-квартиру Аратаки один и чем конкретно мог помочь в переговорах, кроме передачи пакета с бумагами, доставить который мог кто угодно, разбиравшийся в отношениях дома Камисато с бандой Аратаки лучше, чем он сам. Таких разбирающихся у Аято было достаточно. Но просила Камисато-сама, Аяка, его лично. — Пакет, — сглотнул Тома, поняв, что Аратаки Итто — это Аратаки Итто, а не вышибала, почему-то явивший вышвырнуть его отсюда без дополнительных разговоров. Он ещё что-то должен был сказать. Но забыл, потому что Итто широко оскалился, разглядывая его. В общем, Тома решил просто протянуть ему пакет и никак не отвечать на… улыбку? — Обсудим, — важно кивнул Аратаки Итто, потянувшись за пакетом и продолжая устрашающе скалиться. На улыбку, если честно, было мало похоже. — Босс, — заныл тот мелкий, который велел Томе ждать и сейчас вернулся в комнату вместе с Аратаки Итто, — Синобу не велела допускать, чтобы важные переговоры проходили без её участия. — Пшёл вон! — гаркнул на него Аратаки Итто, и тот вылетел за дверь, будто его этим голосом смело. — И не входить никому! Тома ещё пару раз сглотнул, пока Аратаки Итто пялился в бумаги. Потом Аратаки Итто вздохнул и швырнул весь пакет на соседний с тем, на котором он сидел, стул. — Обсудим, — ещё раз сказал Итто, равнодушно отворачиваясь от бумаг и, уже куда менее равнодушно, впиваясь взглядом в самого Тому. Тома понятия не имел, что и как нужно обсуждать. — Они тебя не обидят, — шепнула ему напоследок Аяка, по-дружески, так сказать, в дополнение к официальному поручению. — Не посмеют. Итто выглядел так, будто очень сильно хочет его именно что обидеть. Если он откажется «обсуждать». — Я, э-э-э, готов выслушать ваши предложения, если что-то в описанных условиях показалось вам… — начал Тома. Итто, шумно шкрябанув ножками стула по полу, поднялся на ноги и потянулся к Томе через стол. С его ростом и комплекцией это, в общем, не было проблемой. А потом положил руку ему на плечо. А потом похлопал по этому самому плечу, как бы очень дружески. И оскалился повторно. Вроде как очень постарался, чтобы на этот раз это действительно походило на улыбку? У Томы аж сердце дёрнулось от этих дружеских похлопываний и улыбок. — Зачем вы меня хлопаете? — пискнул Тома, совершенно непрофессионально и даже как-то глупо. Он вообще не планировал этого делать, а хотел сохранять непроницаемое выражение лица на протяжении всего пребывания в этом притоне — хотя, справедливости ради, притон Аратаки выглядел вполне прилично и на откровенный притон толком не походил. Комната, в которой они находились, имела опрятный вид, даже мебель казалась если и не новой, то уж точно не обшарпанной, поломанной или облезлой. Томе даже предлагали чай — чай! — но он отказался. — В смысле? — совершенно искренне не понял Итто, кажется, раздосадованный испуганным писком Томы. — Ты симпатичный. Тома полностью потерялся. — Кто? Я? Итто удовлетворённо кивнул и принялся медленно и демонстративно обходить стол. Это зрелище завораживало. Конечно, не могло не завораживать. В отличие от прилично меблированной комнаты Аратаки Итто, по меркам Томы, был одет всё-таки не совсем прилично. Начать хотя бы с его почти полностью обнажённого торса. Такого массивного, буквально выпирающего из одежды, не то из-за того, что Аратаки Итто так бесстыдно им гордился, не то из-за того, что ни в какую одежду этот торс толком не помещался. Тома прикипел взглядом к этому торсу и опять сглотнул. — Так что? — уточнил вдруг Аратаки Итто, нависая над Томой. — Мы договорились? Тома вдруг понял, что упустил момент, когда можно было рвануть к двери и сбежать. Ещё он понял, что отчётливо понял, о чём это они тут «договорились». Поза, жесты, ухмылки Аратаки Итто не оставляли простора для манёвра. Тома всё-таки, приходилось это признать, понял его правильно. В каком-то смысле Тому даже огорчило, что он такой догадливый. Мог бы сойти за дурачка, если бы не понял, но теперь уже не получится — притворяться Тома не умел. А ведь он с самого начала воспринимал банду Аратаки именно как банду, а место это — как притон, а их самих — как бандитов. Хотя семья Камисато бы сказала, что всё гораздо сложнее, что влияние кланов в Инадзуме и взаимоотношения между кланами запутанные — и прочая, прочая. Тому сейчас очень мало волновало влияние кланов и раздел территорий, и все их пресловутые интересы, потому что один большой рогатый босс одного из этих кланов, банд, шаек, назови, как хочешь, хотел его выебать. И вот это волновало его куда сильнее. И ещё где-то на задворках сознания — волновало то, что Аяка буквально продала его ради тех самых пресловутых интересов дома Камисато, ради зон влияния, взаимоотношений между кланами и ради чего-то там ещё, в том же духе. В общем, Томе стало моментально понятно, почему послали именно его: он приглянулся боссу одного из кланов. Тома вдруг вспомнил, что уже видел Аратаки Итто однажды. И может быть, даже не однажды. В тот раз, о котором Тома вспомнил, Аратаки Итто ему подмигнул. Но тогда Тома был занят делами в поместье, да и вообще не лез в то, какие гости под покровом тьмы наведываются в самую дальнюю беседку сада. В общем, мало ли, кто и почему из посетителей дома Камисато ему подмигивает. Тома всегда выкидывал их из головы и занимался своим делом. Аяка пообещала, конечно, что обидеть его не посмеют, но этот легко может обидеть одними своими размерами. И даже не заметит этого! — Да, — сказал Тома. Да, конечно, мы договорились. У него моментально и напрочь перешибло дыхание от одного этого слова. Зачем он это сказал, он не смог бы объяснить даже всем селестиалам вместе взятым, представ перед ними на Селестии. Как будто он совсем рехнулся и готов свою задницу прозакладывать лишь бы доказать свою верность дому Камисато? То есть Аяке, которая буквально бросила его эту самую задницу на растерзание? С другой стороны, конечно, Тома отдавал себе отчёт в том, что, пожалуй, драматизирует, потому что его всё-таки вежливо спросили, а не стукнули по затылку дубиной. С третьей стороны, ему не нравилось, что в такой ситуации он так легко верит Аяке — в то, что его всё-таки не обидят. С четвёртой стороны, ему также не нравилось, что Итто такой большой и наглый и так прямо, выпятив свой сногсшибательный торс на всеобщее обозрение, заявляет о том, чего хочет. Или нравилось? В общем, сложно, конечно. Томе скорее не понравилось, что это его как бы… подкупило? До той степени, что он сказал, что согласен на всё? Нет, Тома не знал, как точно ответить на все эти вопросы, вспыхнувшие в его голове мирриадами звёздочек, одна ярче другой. Он попытался быстренько привести мысли в порядок, но они, как настоящие звёзды, ослепили и оглушили его. Потому он и не понял, зачем сказал «да». Хотя, конечно, минуя все эти сложные и запутанные объяснения, всегда оставалось одно, очень примитивное и весьма неблагородное, — Томе просто польстило внимание огромного влиятельного бугая, сходу предложившего его отыметь. То есть, конечно, Аратаки Итто именно так, про «отыметь», прямо не сказал. Но сомнений уже не оставалось совсем. Ведь пока Тома, оглушённый своими попытками мысленно сам с собой объясниться, был занят и не сопротивлялся, Итто выволок его со стула и вжал в стену. И теперь лапал своими огромными лапами — то есть, руками, конечно же — бесцеремонно забираясь под одежду и недвусмысленно подтверждая его самую первую мысль о том, что он понял, что понял, чего конкретно от него хотят. Короче, Тома действительно всё правильно понял. Только одного он всё же не понимал пока до конца. — Что? Прям здесь? — умирающим голосом прошелестел он — а всё уже, сам ведь только что согласился. Мебель, конечно, хорошая, добротная, но на спальню-то комната точно не похожа. — А что тебе не нравится? — промурлыкал ему в шею неожиданно приятно ласкающийся Итто. — Стол выдержит, отвечаю. Ты ведь меня не боишься? — уточнил он, вдруг отстранившись. — Н-н-нет, — едва не выстукивая зубами, закивал Тома. Хотя, возможно, надо было, наоборот, отрицательно помотать головой? — Эй, — нахмурился Итто, который, вероятно, тоже думал, что в этой ситуации мотают головой, а не кивают, — я знаю правила хорошего тона. И бухнулся на колени. Тома поразился тому, как быстро у него встал. Он мог бы поклясться, что уже был наполовину возбуждён, когда Аратаки Итто одним махом стащил его штаны с бельём до середины голеней. Пасть… то есть, рот, конечно же… Рот главного Аратаки выглядел так, будто тот откусывает члены своих незадачливых любовников и глотает их не жуя. Тома моментально застонал, когда его собственный член ушёл в глотку Итто до самого основания. Это было слишком хорошо. И опасно, наверное. Тома вцепился Итто в рога и даже не заметил этого. Может, будет не так уж и — страшно? больно? унизительно? Тома моментально распрощался с этой затеплившейся было надеждой, когда заметил, как не занятая ладонь Итто высвободила из-под ткани одежды его собственный громадный член и, полностью накрыв его, размеренно задвигалась. Слишком большой. Как и руки, как и весь босс клана Аратаки. Но вообще-то этот самый босс довольно долго стоял перед ним на коленях, неторопливо надрачивая себе одной рукой и как бы желая убедиться при этом, что у Томы тоже всё в порядке. Тома даже подумал в какой-то момент, что его сейчас развезёт и он кончит. Но Итто как будто следил за тем, чтобы этого не случилось. Он отстранился, как только Тома, чувствуя, какое напряжение скапливается в коленях, выстонал: — Итто, пожалуйста… я… — Гео тебя устраивает? — деловито поинтересовался Итто, отпуская его полностью и принимаясь шарить в складках так и не сброшенной до конца одежды. Тома не понял, но растерянно кивнул, а потом вдруг до него дошло, что ему на член натянули один из тех элементальных эластичных колпачков, что были, кроме всего прочего, ещё и очень дорогими. Вне всяких сомнений удовольствие они доставляли по полной, но Томе всегда казались не слишком рациональной покупкой. И только немедленная мысль о том, что, конечно же, главарь банды Аратаки иначе как нерационально деньги тратить не способен, сбила его с толку — поэтому он не сразу сообразил, что, собственно, произошло и как это трактовать. Именно поэтому его ввёл в ступор звук возни Аратаки Итто, неожиданно плюхнувшегося своей широкой грудью на стол и пытающегося устроиться поудобнее. — Ну давай, не томи, — с почти хнычущими почти придыханием почти всхлипнул Итто спустя где-то минуту, которую Тома просто стоял, непонимающе пялясь на происходящее. Тома уже давно не шевелился и только кивал или молча смотрел прямо перед собой. И ему пришлось заставить себя соображать быстрее, скользнуть взглядом вдоль большого распластанного тела. А потом его соображалка, подсказавшая внимательнее приглядеться, снова забуксовала, когда взгляд уткнулся в подрагивающие пальцы Аратаки Итто, впившиеся в его крепкую здоровую задницу и старательно раздвигающие — булки? Нет, не булки. То, что было у Итто, иначе как батонами назвать было нельзя. Какими-то очень внушительными батонами? Пирогами? Караваями? Тома запутался — его соображалка всё ещё буксовала. А в ушах у него оглушительно стучала бросившаяся в лицо кровь. — Я — что? — сосал плохо? — принимаясь ёрзать, натурально заныл Итто — и Тома вздрогнул. — Тебе прям совсем не понравилось? Это подстегнуло, и Тома автоматически подошёл и потянулся дотронуться до роскошных караваев, которые Итто сам себе беспощадно наминал, стараясь раздвинуть их пошире. — Нет-нет, я просто… — начал было Тома, но осёкся, проводя ладонью по коже. — А. Понял, — сделал вывод Итто, ёрзая теперь так, словно пытался теснее прижать задницу к чужой ладони. — Ты любишь дразнить. Это тоже приятно, но я не очень терпеливый, если честно. Эй, если что — я умею просить. Я могу. Честно. Смотри: я давно хотел ощутить твой потрясающий хрен внутри себя. Честно! Правда! А уж когда сейчас увидел его, потрогал его, мне вообще башню снесло. Вдолбишь его в меня? А? Тома? Ну, не молчи. Серьёзно, твой хрен меня прям с ума свёл, я… Тома захлопнул рот, всё ещё приоткрытый в попытке что-то сказать, и, направив свой «хрен» ровнёхонько между намятых караваев бесцеремонно и решительно одним движением «вдолбил» его в задницу Итто так глубоко, как только смог. Тот — по счастью — наконец-то заткнулся, потом охнул и застонал, пытаясь выгнуться и приладиться к движению. Тома облегчённо выдохнул. Он чувствовал себя как-то очень уж странно, пока Итто рассыпал комплименты его члену и упрашивал себя трахнуть. Не то чтобы эти уговоры были неприятны, скорее наоборот, но в то же время они сильно смущали и вызывали какое-то фантомное чувство щекотки в этом самом нахваливаемом члене. Короче, проще было пресечь поток слов, чем разбираться в том, возбуждают Тому такого рода хвалебные оды или смущают — или и то, и другое вместе. Дальше качнуть тазом, задвигаться, войти в ритм было уже проще. «Ладно, — решил Тома, сквозь мутную пелену закрутившихся ощущений, — я с самого начала был не против его трахнуть. Только не понимал, что именно этого хочу. Но кто не захочет? С таким-то телом, как у него…» Он ещё подумал что-то про прекрасные скульптуры, произведения искусства, пока прилежно продолжал «вдалбливаться» своим «хреном» внутрь, как хотел Итто, а Итто тем временем послушно напрягал мускулы в такт его движениям и низко выстанывал «красава» и «ещё, ещё». Где-то здесь до Томы дошло, что фантомная щекотка усилилась, когда он раскачался. Гео элемент, вшитый искусными алхимиками в маленькую неоправданно дорогую цацку, плотно обхватившую сейчас его член, вибрировал. И тем сильнее, чем старательнее он вдалбливался. На моменте, когда безуспешно пытавшийся запретить себе стонать в голос Тома перестал соображать, где верх, где низ, и перестал понимать, двигается ли он внутри Итто или это Итто двигается на нём, вокруг него, что-то произошло. Тома замер, едва до него дошло, что какой-то посторонний звук ворвался в их кокон уже ставших знакомыми и привычными звуков. Ему потребовалась как минимум минута, чтобы тьма, сгустившаяся перед глазами от прилившей к голове крови, всё-таки отступила. Он проморгался и в ужасе и изумлении уставился на появившиеся в дверном проёме фигуры. Одна из них скулила: — Извините, простите, — и откровенно таращилась на задницу Аратаки Итто, делая вид, что смотрит в пол. Тома признал в этой фигуре того бандита, которому Итто велел убираться вон. Вторая фигура оказалась женской. С неким неописуемым достоинством она вдруг повернула голову и так посмотрела на извиняющегося, что тот осёкся. — Пшёл вон, — фыркнула она. Совершенно спокойно, не повышая голоса, но несчастного унесло этим приказом даже быстрее, чем когда на него гаркнул сам босс. Закрыв дверь, важная женская фигура очень важно и совершенно спокойно прошествовала к низкому дивану, захватив по дороге ту самую папку, что валялась на стуле с того момента, как её туда бросил Аратаки Итто, не заинтересовавшийся её содержимым. — Синобу, — заскулил вдруг Итто, приходя в движение, хотя до этого замер так же, как Тома, — ещё чуть-чуть, пожалуйста, Тома такой классный, я… — Я кончил, — обречённо выдохнул Тома, и это даже не было неправдой. Его всё ещё внутренне потряхивало от перенапряжения и самого невероятного секса в его жизни, но на этом этапе он уже решил, что бесполезно смущаться или отрицать очевидное. Куки Синобу, погрузившаяся в изучение бумаг, доставленных из дома Камисато, приподняла взгляд, красиво изогнула бровь и с интересом изучила позу, в которой замерли Итто и Тома. — Я всё правильно сделал, — ещё неожиданнее заявил вдруг Итто. — Я не сказал сразу прямо, я намекал и вежливо просил. И Тома согласился. — О, не обращайте на меня внимания, — выслушав это, хмыкнула она, — я подожду, пока вы закончите. Тома откровенно думал, что её переполненный сарказмом тон, производящий исключительно неизгладимое впечатление, отрезвит Аратаки Итто, но тот оказался совершенно непробиваемым. Он только кивнул, извернулся и цапнул руку Томы, заставляя его наклониться ближе. Сомкнув своей ладонью ладонь Томы на своём члене, Итто ещё немного похныкал: — Не отходи, пожалуйста. Ещё совсем чуть-чуть! Тому даже как-то на сострадание пробило в этот момент. Как будто Итто последние лет десять ни с кем не трахался и умолял спасти его от проклятия воздержания или что-то в этом роде. Хотя Тома был абсолютно уверен: этот наверняка трахается при каждом удобном случае. И неудобном тоже. Тем не менее, он шевельнул рукой, прижался ещё теснее к огромной пояснице и роскошной заднице Итто, сжал пальцы, разжал пальцы, прошёлся по всей длинне не менее роскошного и не менее огромного члена и покосился на Куки Синоби. Та наблюдала и снова хмыкнула, заметив взгляд Томы. Но как-то без осуждения, ей даже будто бы нравилось представление. Аратаки Итто спустя буквально минуту сдержанно забился под Томой, пряча лицо в сложенных крест-накрест руках. Тома закусил губу. Ему было уже почти больно без возможности выпустить на свободу свой натруженный член, но оргазмировал Аратаки Итто неожиданно чувственно, чем нельзя было не проникнуться. Куки Синобу, хмыкнув ещё раз, тактично опустила голову и полностью закрылась бумагами, так что Тома даже почти не ощущал себя полным идиотом, пока быстренько пытался вернуть себе пристойный вид и оправить на себе одежду. А потом Аратаки Итто опять ему подмигнул. Уже когда они сидели с бумагами и чаем и Куки Синобу предлагала Томе подождать, пока она напишет небольшое сопроводительное письмо к тому пакету, который Томе следует передать дому Камисато уже от клана Аратаки. «Невозможный тип! Совершенно невыносимый!» — подумал Тома, прекрасно отдающий себе отчёт в том, что нужно выдерживать серьёзный тон, и улыбнулся в ответ его подмигиванию почти невольно. К счастью, Куки Синобу этого не заметила.