drunk af

      Пруф нес небольшие пакеты еще теплой еды, пока Ролина шла рядом с ним, кроя матом факт того, что сигареты в пачке закончились.       Они зашли внутрь. Студия была на удивление тихой: лишь где-то вдалеке звучала приглушенная музыка. Девушка подозрительно посмотрела на юриста, мужчина ответил таким же взглядом.              -Почему так тихо? - Пруф открыл дверь гостевой комнаты: даже Лили сидела молча, - Эм? - он перевел взгляд на блондина, вокруг которого была наэлектризована энергия.       -Тш-ш, - Баф прижал палец к губам, подсказывая Пруфу молчать.       -Что случилось? - Ролина заглянула внутрь.       -С-сука, - прошипел Маршалл, срываясь с места. Он подхватил ее под локоть так, что ее плечо резко заныло. Парень вихрем вырвался из глубины мрачной пещеры в коридор, что еще помнил ее стоны, - Кто твой отец?       Ее глаза округлились. Дискомфорт в плече растворился адреналином в крови. Ее бросило в холод.       -Эт-это Баф сказал тебе? - напуганные глаза бегали по его лицу, ища толику сочувствия, понимания. Нет. Каждый фрагмент его маски был точно подогнан под хладнокровный металл, что сковывал его мышцы.       -Кто. Твой. Отец, - он все еще давал ей шанс. Сознаться. Сказать правду. Уйти с достоинством. Уйти прочь.       Ролина задыхалась, в ужасе осознавая свой конец. Перед ней стоял выбор: либо гореть, либо вернуться обратно. Туда, где безопасно. Вырваться. Ударить в пах, как учил ее отец, затем выдернуть руку и бежать, что есть сил. Обратно. Туда, где ничего не было. Ничего из этого. Ни клуба, ни отеля, ни коридора...       Какой обратно? Кончено, гореть.       -Четырехзвездный генерал, - она больше не могла смотреть в его глаза. Больше никогда.       -Твою мать, - он откинул ее руку, - так вот какого хрена происходит! - из его груди вырвался истеричный смешок. Он отшатнулся: это не укладывалось в его мире. Она блядская дочь генерала. Разочарование смешивалось с непринятием. Маршалл отвернулся от нее, пытаясь собрать все факты в своей голове, - Ха! - он еще раз нервно дернулся, - да ну нахуй! Нет-нет-нет. Это какое-то шоу, ха? Сейчас откуда-то вылезет режиссер, скажет, что моя жизнь - это один большой прикол, а? Сука! - тяжелый кулак опустился прямо в стену. Гипсокартон треснул, как корка льда осенним утром. Его трясло, - Гребанная лживая шлюха! Нет-нет, - он приблизился к Ролине, - может, ты пошутила? Детка, это шутка? - рука спокойно легла на ее шею. Костяшки кровоточили. Девушка вжимала себя в стену, боясь пошевелиться. Всегда боясь. Она не могла испытывать к нему ничего больше, чем страх. Животный страх. Нет ничего сильнее чувства страха, когда твоя глотка находится под пальцами того, кого ты предал. Он моляще посмотрел на нее. Его глаза были залиты кровью. Он сильнее сжал горло. Ролина не могла пошевелиться. Она не могла вымолвить и звука. - Сука! - Маршалл приложил ее головой, - Сука! - он замахнулся...       -Нет! - Баф едва ли успел бы добежать до них, но Маршалл остановил руку.       -Так не должно было быть, - Эм отшатнулся, игнорируя крик, - я нихуя не понимаю, - он заговорил тише, ища в ней ответы. Она не могла так с ним поступить. Просто не могла. Эта не та девчонка. Он не мог ошибиться... настолько.       У нее кончились слезы. Ей было жаль. Правда жаль. Все, что у нее было - он. Его деньги. Его защита. Его осветленные волосы. Его голубые глаза. Вся ее прежняя жизнь закончилась. Закончилась из-за него, благодаря нему. Ноги подкосились. Он никогда не мог видеть правды в ее глазах, но она всегда видела правду в его.       И в них был ужас.       -Будь сильным, - ее хриплый шепот предназначался только ему. Где-то на той стороне Баф напряженно следил за происходящим, множество людей следило за происходящим, - У тебя есть шанс, пока ты с ними, - его безумное лицо горело яростью в темноте, а глаза искали смысл. Смысл всех ее слов.       -Да как ты можешь это говорить? - он рычал, не смея больше прикасаться. Он больше не запачкает себя в этом, - Как ты смеешь вообще стоять здесь?!       -Имей гордость, - прошипела она. Девушка распрямилась, чувствуя, что его руки скованны рассудком, - имей хоть какие-то принципы. Отпусти меня, и я больше никогда не попадусь тебе.       -Отпустить?! - он снова толкнул ее в стену. В пекло рассудок, - сколько раз я отпускал тебя? Сколько раз прощал ту хуйню, что ты делала?! С каждым, вокруг которого танцевала! - в его словах было столько ревности, что хватило бы на тысячи семей.       -О, блядь, поговори об этом, - осклабилась Ролина, - давай! При них, - ее рука дернулась в сторону двери, - чтобы все знали о том, что твоя... кто? Подружка? Детка? Кто, Маршалл? Твоя хрен-знает-кто была вынуждена крутиться на шесте. Расскажи, всем интересно.       -Заткнись! - он не был готов слышать правду. Ее расшатанная наркотиками и алкоголем психика не терпела столько нагрузки. Тело тряслось в его руках.       -Успокой себя тем, что у меня не было выбора, когда я шла по неправильной дорожке. Скажи это! Ты ведь так любишь эту фразу...- она пыталась повести плечами, но это было невозможно, - Но вот одна проблемка, Маршалл, у меня был выбор... Он всегда был. Только мне было проще идти к Луи, проще, чем искать варианты, понимаешь? Понимаешь, насколько мне было все равно на тебя, а?       Ее голова с глухим звуком впечаталась в стену. Выбей всю дурь, давай. Ей хотелось сбежать, повернуть обратно. Но она горела, кипела и плавилась.       -Скажи мне, что я работаю на своего отца. Сливаю всю информацию на тебя. О том, где ты... с кем ты... - она оскалилась, - какой длины у тебя член...       -Сука! - ее голова ударилась о стену в третий раз, - Что ты блядь несешь?! - его презрение сочилось ядом по венам. Он хотел размозжить ее голову, увидеть те мозги, что могли извергать из себя всю ту ложь, что текла из ее рта, возбуждая каждый его нерв. Подлая змея обвилась вокруг шеи и теперь сжимала кольца, душила его, нашептывая все эти провокации. Не больше, чем чушь. Это то, что она всегда делала - лгала ему. Он больше не верил ни единому ее слову.       -Убей меня. Не надо меня отпускать, Эм, - она не выбирала выражений, кипя в горячке, - Я давно мертва для того, чтобы бороться за эту жизнь. Чего ты ждешь, Маршалл? Разговорчиков про твой пенис больше не будет, - она усмехнулась.       Безумие.       Наверное, так сходили с ума. Не под пытками, не в одиночестве, а в руках любимого человека, который ненавидел тебя. Это было у них семейное. Девчонка пошла в мать.       -Тебе хватит той суммы? - он осмотрел ее с ног до головы так, будто собирался убрать грязь с кроссовка.              Унижение. То, что пришлось пулей для нее. Подвернулось ему под руку. Он не собирался поднимать эту тему. Никогда. Но он помнил, он знал, что она должна быть ему благодарна, знал, что она не может не быть благодарной.       -Конечно, - она улыбнулась ему, все понимая. Это убьет ее гораздо медленнее. Ролина сопьется, сторчится и убьет себя после всего, что было сказано. Она не выдержит. Она понимала это уже сейчас, скользя ногтями по запястью руки.       -Иди. Нахуй.       Смертельное словосочетание. То, за что резали глотки. Самое страшное оскорбление черема. От которого он ее отучил.       Его пальцы разжались.       Девушка сползла по стене, закрывая глаза. Она почувствовала, как в середину грудины положили раскаленный валун. Что-то жгло ее легкие, ей хотелось кашлять, ей хотелось дышать. Но неподъемный камень мучительно давил на ее ребра. -       -Привет, пап... можешь меня подбросить кое-куда? - бледный голос не выражал ничего. Она знала, что ей делать. У нее был план, в котором конец был предвкушаемо сладок.       -Конечно, где ты? - ее отец всегда был так отзывчив. Ведь так действует чувство вины, верно?       -В Центре.       -Почему ты не дома, доча? С минуты на минуту начнется судная ночь, - его голос стал обеспокоенным, а движения суматошнее.       -О чем ты? - это словосочетание показалось ей знакомым.       -Это не телефонный разговор, сейчас заеду, - папа положил трубку.              Гудки длились так недолго. Ей не хотелось оставаться в тишине. Прохладный асфальт принял ее темные балахоны, а растрепанные волосы покоились в пучке. Девушка сидела, подкуривая новую пачку, одну за одной. Бесполезные сигареты никогда не душили так сильно, как мрак, поселившийся в внутри. Она помнила, как бродила по кафе в поисках рутины, чтобы отвлечься от тянущей боли под грудной клеткой, когда мама гнала ее из темноты своей квартиры. Но мать больше не могла поставить ногу на грудь. Ролине было абсолютно все равно на то, как чувствовала себя женщина.       Это было смешно, потому что она всегда думала, что нет ничего дороже семьи, какой бы она ни была. Но сейчас конец ебанного мира пришел с той стороны, которую она всегда считала безрассудной и ненадежной. Но в нем было слишком много рассудка, и он был надежен.       И сейчас она сидела на дороге, ведя ногтем по раскуроченной царапине, углубляя ее. Боль должна была отрезвлять, должна была глушить бесов внутри. Должна была.       После клиники Ролина пойдет в притон и напьется. Сильно напьется. Как в тот раз, когда стены шатались, а желудок не выдерживал интоксикации. Тот раз, когда он ударил ее друга. Подбил глаз за то, что она села на его колени.       После скроется за красной дверью. Если ей удастся доползти до опиума, то она проведет там несколько часов. В наркотической нирване. Как в тот раз, когда пришла туда после его ухода из Лона. Он бросил ее. Оставил со спущенными штанами.       В конце концов, она сброситься с моста. Она не станет подставлять ни одну подругу, как сделала это Кэт. Тело унесет быстрая река. Никому не придется видеть ее. Не придется хоронить. Для них она пропадет без вести. Не будет найденной, не станет спасенной.       Изящный ягуар остановился прямо у ее носа. Девушка отбросила окурок в траву, стряхивая с себя дорожную пыль. Не стоит пачкать чужое.       -От тебя несет сигаретами, - констатировал отец вместо приветствия.       -Ага.       -Бросай это дело. Девочкам это не надо, - он был разочарован. Очередной мужчина за этот вечер говорил с ней так, будто она недостойна его присутствия. -       Лили плакала. Девочка была напугана и зажалась в углу. Никто даже не пытался приближаться к нему.       Баф исчез. Он не собирался оставаться с тем, кто так обращался с девушкой. С его Красивой. Мужчина не следовал за ней, просто не зная совета. Он не был готов действовать, он не сделал ничего, чтобы заступиться за девчонку. Но он и не собирался ее держать, оставляя ей всю ту свободу, что у нее осталась. Он не хотел думать о том, что она убьет себя. Верил, что она была сильной. Она видела смерть. И он, черт возьми, надеялся, что она подумает дважды.       Каждый расступался перед ним. Маршалл вернулся в комнату лишь на секунду, не понимая, что делает. Парень подхватил светлую бейсболку, собираясь спуститься на улицу. Вещь следовало уничтожить. Сжечь все, к чему она была причастна. Девчонку следовало утопить в раковине еще тогда, в притоне, когда она напилась до беспамятства.       Теперь все вставало на свои места. Объясняло все ее поведение, ее смелость. Принцесса никогда не знала страха. Каждый ублюдок был ей по плечу, пока за ее спиной стоял отец. Вот почему она дерзко смотрела в его глаза, лепетала про выбор. Кончено, у нее он был. Всегда был вариант прибежать к влиятельному покровителю, поджав хвост и спрятав острые коготки. Сука не привыкла отвечать за свои поступки.       Он был воспитан черемом. Маршалл всегда знал, что следует за ошибкой. Именно поэтому он забыл, что такое расслабляться, не знал, что такое чувствовать. Последний раз он чувствовал, как сердце ныло от пули. Пули, которую Ронни пустил себе в грудь. Пули, которую должен был получить он. Так всегда говорила Дебби: лучше бы это был он. С каждым годом эта дыра все сильнее зарубцовывалась кривым шрамом.       Но сейчас что-то вырвали из него, прямо оттуда, где, казалось, была прочная рубцовая ткань. Он мог чувствовать ту пустоту. Она была чертовой бездной по сравнению с той, что казалась блеклым отголоском прошлого. Часть чего-то важного осталась в том коридоре, и он не мог понять, что это было.       Маршалл вышел на улицу. Продуктовый магазинчик оказал ему великую услугу, продав керосин. Запах огня пропитал его кожу, дым разъедал глаза, а пепел оседал на волосах. Так сгорала она. То, что от нее осталось. -       Мама постарела. Она выглядела уставшей, поседевшей и лишенной эмоций. Ролина стояла в проеме врачебного кабинета, уставившись на сидевшую в кресле женщину. Ее она должна была отправить в никуда. Ее мать. Девушка смотрела и боялась увидеть будущее.       -Присаживайтесь, - доктор кивнул на стул напротив. Мать так и не подняла глаз.       -Доктор, - Ролина кивнула, проходя внутрь, - какой у нее диагноз? - она звучала резко и без сожаления. Просто ужасно. Будто матери не было в этом помещении.       -Эм.. - он вопросительно поднял брови.       -Ролина.       -Понимаете, Ролина, дорогая, - врач уперся локтями в стол, - для того, чтобы поставить окончательный диагноз и назначить лечение, следует провести массу исследований, чтобы не навредить пациенту.       -И? - девушка вопросительно подняла бровь, повторяя его движение.       -Для этого Вашей маме необходимо лечь в клинику, это стандартная прак...       -Помещение в психиатрическую клинику пациента подразумевает под собой то, что человек не способен позаботиться о себе или угрожает обществу, - девушка подготовилась, и это придавало ей необъяснимой уверенности после всего, что произошло, - но видите ли, это все не про мою мать.       Женщина подняла голову. Ролина почувствовала на себе гневный взгляд. Доктор усмехнулся.       -Есть третий пункт, по которому мы обязаны разместить пациента в своих палатах - экстренная необходимость.       -Что подразумевает под собой наличие диаг... - Ролина практически закончила победную фразу.       -Дрянь! - женщина вскрикнула, нарушая всякую этику, - Неблагодарная дрянь! - что ж, это было не худшее, что она слышала за сегодня.       Ролина повернулась к матери. Раскрасневшиеся лицо женщины тряслось от гнева. Это была не она. Уже не ее мама. Перед ее глазами стояло изображение той, что держала ее джинсовку в тени больничного коридора, когда Кэт требовалось переливание. Тогда, еще тогда, она была мамой, для которой ее дочь всегда будет малышкой, чью куртку нужно аккуратно держать, стоя возле двери.       Но сейчас перед ней сидело чудовище. Что-то разрушило ее, поглотило, переживало и выплюнуло. И она знала, что это было. Это была она сама. Ролина ушла тогда, когда женщина нуждалась в ней. Оставила наедине с собой. Сделала самое худшее, что могла: оставила ее разрушать себя.       Только сейчас девочке стало понятно, что именно она была причиной этого безумия в ее глазах.       -Мама... - девушка впервые за долгое время назвала ее так, - Чего ты хочешь? - она шепотом проговорила то, что не могла произнести вслух несколько лет.       -Я хочу, чтобы ты, дрянная девчонка, подписала нужные бумаги.       -Видите, - доктор влез, как надоедливая муха.       -Заткнись, - Ролина отмахнулась от врача, - я могу забрать тебя, - она шептала, пытаясь достучаться до той, что собирала макароны из раковины и ела подгоревшее мясо, потому что это приготовила ее дочь, - я буду с тобой, слышишь? - морщины на ее лице стали исчезать, - мы будем вместе. Дома. Мы справимся, вместе, - девочка хотела этого всем сердцем. Она готова была отдать всю себя, все, что от себя осталось, чтобы вернуть ту женщину, что была способна любить. По ее щеке покатилась одинокая слеза.       Грудь рвало. Это был их шанс. Шанс продолжать жить, друг для друга.       Женщина сидела в напряжении. Нейроны мозга обрабатывали информацию. Ее лицу возвращался привычный цвет. Она осмотрела свою дочь с ног до головы. Она выглядела разбитой. Нуждающейся.       -Подпиши бумаги.       Слишком поздно. Она пришла слишком поздно. Матери больше нельзя было помочь. Дочь была единственной причиной ее жизни, но сейчас ее дочь была мертва. Осталась только та непрожитая жизнь, которой у нее никогда больше не будет.       Девушка всхлипнула, смахивая влажную дорожку, щекотавшую щеку. Значит, мост. Ей было жаль. Ей хотелось плакать от обиды. Обиды на ее мать, за то, как она поступала с собой сейчас. Поступала с ними.       Из ее груди рвались рыдания. У нее больше ничего не осталось. От нее больше ничего не осталось. Нос предательски жгло, а из-за слез не было видно бумаги, которую док подсовывал под судорожные движения ее руки.       Она вышла из кабинета не дыша уже полторы минуты, чтобы не выпустить рвущийся поток истерики прямо там. -       -Да, хорошо, - Денон кивал, разговаривая по телефону и выслушивая дальнейшие указания.       Маршалл нервно постукивал ногой, сидя на стуле, скрестив руки. Он находился в точке бифуркации и не имел никакого контроля. Ничего не зависело от него, но Рубикон был пройден. Пути назад нет. Он не ощущал, что все делал правильно. Чего-то не хватало. Не хватало того, ради чего он все это делал.       Лили успокоилась и спала. Она больше походила на самостоятельного человека, чем он сам. Он не мог успокоить себя, дергая ногой.       -Завтра утром за нами приедет надежный водитель и доставит нас в аэропорт, - заявил мужчина, повесивший трубку.       -В аэропорту камеры, - Эм был скептичен.       -Нас проведут сразу в частный самолет, - пояснил мужчина, не собираясь потакать его дурному настрою.       -Почему время всегда откладывается? - возмутился Руфус, ненавидящий ожидание. Внутри ковырялся неприятный червячок, мужчина жалел о том, что вообще начал рассказ про девку.       -Не так легко провезти через границу семерых мужчин и двоих детей, - фыркнул Денон.       Пруф поднял голову.       -Я еду? - юрист странно посмотрел на Эма. Мужчина лопал свой ужин с полной уверенностью, что он последний перед казнью. Пруф готовил себя к тому, что убежище на студии закончиться, и они с братом будут вынуждены бежать дальше. Он всерьез задумывался обратиться за помощью к Бритни.       Маршалл кивнул, многозначительно посмотрев на друга. В глазах юриста промелькнуло осознание. Она тоже должна была ехать с ним. Он взял бы их всех. Пруф тяжело выдохнул, переводя взгляд на брата. Мальчишка спал не задумываясь над тем, что его ждет после пробуждения. Потому что с ним был Пруф. Всегда был брат, который обеспечит сохранность его следующего дня.       Лили не была похожа на него. Девочка уже была слишком взрослой, слишком понимающей. Ребенок не мог успокоить свою истерику, но она могла. Он поражался силе этой малышки.       Маршалл посмотрел на сестру в след за мужчиной. Вот, та причина, по которой стоило двигаться дальше. Как он мог забыть? Лили была живучей, самой живучей из тех, что он встречал. Вероятно, поэтому про нее можно было забыть, как про дворовую кошку, что в любом случае выкарабкается. Но девочке было пять. Он мотнул головой, смахивая всю чушь. -       Когда Ролина вышла из клиники, над городом властвовала ночь. Опухшее от истерики лицо, по ощущением, не влезло бы в машину. Отец обязался дождаться ее.       -Что за судная ночь? - устало спросила она, когда мужчина вдавил педаль газа в пол. Он явно торопился доставить дочь домой.       -Масштабная проверка. Мы, наконец, добились своего. Наш агент узнал, что главарь прячется в городе. На череме его нет. Подобная операция была около двадцать лет назад, когда я еще был рядовым. Мы ходили по квартирам из списка, осматривали помещения на наличие потайных комнат и искали членов банды. После этого они приняли решение создать Центр и оккупировать весь район для того, чтобы у нас не было к ним доступа. Сегодня эта операция будет невероятных размеров. Чем больше у тебя алиби - тем безопаснее. Проверяй время, - мужчина объяснял ей ситуацию, пока она размазалась по сидению машины, - скажешь, что до одиннадцати была со мной, а после не выходи из дома. Они могут постучаться к тебе. Будь готова, будь вежливой и покажи всю квартиру. Они не задержаться, если не будешь создавать препятствий. Если никто не придет, не выходи из дома до полудня.       -Вы собираетесь шерстить жилые кварталы? - она нахмурилась. Это звучало бредово.       -Нет, блатхаты, заведения, торговые центры...              -Ночью? - Ролина не знала, попадала ли студия в список этих "заведений".       -Они этого не ждут, - мужчина пожал плечами, выкручивая руль во двор.       -То есть... - ее голос звучал обеспокоенней, - вы собираетесь...              Машина остановилась.       -Слушай, оставайся внутри. Запрись. Не открывай дверь никому, пока не увидишь корочку. Даже детям, слышишь? Это может быть ловушкой. Эту ночь ты должна быть благоразумной. Если они получат тебя... - отец проглотил дурную мысль, - ты не должна им попасться. Ролина, ты должна это понимать.       Она смотрела на папу, но видела только мертвые тела, усыпавшие пол звукозаписывающей студии. Маленькая девочка. Лили. Она не могла быть ловушкой, но кто будет разбираться? Пустые голубые глаза. Золотистые волосы, усыпанные каплями алой крови.       Ролина сфокусировалась на словах отца.              -А мы успеем в магазин? - вдруг моляще посмотрела на него Ролина, - у меня дома пусто. Я не доживу до полудня, - постаралась улыбнуться она.       -Хорошо, но мы сможем заехать только на заправку, - мужчина развернул автомобиль, выезжая на дорогу, - практически все супермаркеты сейчас принудительно закрыты.       -Окей, - ее голос звучал нервно, - а что ты будешь делать сегодня?       -Я контролирую ход операции, не буду ходить по квартирам, не волнуйся.       -Купи мне пожалуйста....              -Ты сама не пойдешь? - перебил ее отец.       -Нет, мне лучше не выходить на улицу, - девочка по-детски улыбнулась.       -Ха-ха, отлично усвоила! - мужчина обрадовался, поворачивая на заправку.       Она озвучила самый длинный список незначительных вещей, который только могла. Он должен был повозиться там.       Мужчина вставил пистолет в бак и отправился к кассе. Ролина не теряла ни секунды.       Девушка сделала вид, что хочет поправить лиф, и перевела возмущенный взгляд на камеру внутри автомобиля. Одна рука легла на окошко зрачка, пока вторая нырнула в бардачок. Куча бумаг. Ее глаза судорожно бегали по строкам в поисках свежей даты или нужной информации...       Черт. Не здесь. Он всегда хранил в бардачке всякий хлам. Она взглянула на приборную панель, всегда держа в поле зрения дверь заправки, которая должна была открыться через несколько секунд.       Девушка взглянула на заднее сидение. Пусто. Карман на сидении! Точно!       Она потянулась назад, стараясь удерживать камеру закрытой. Кончики ее пальцев ухватились за какую-то бумажку, но длинны руки не хватало, чтобы ее достаться.       Дверь открылась. Рывок. Лист бумаги оказался под толстовкой.       -Готово, держи, - папа открыл ее дверь, протягивая пакет со сладкими безделушками.       -Большое спасибо! - она боялась пошевелиться, потому что знала, что листок будет шуметь слишком громко.       Они доехали в напряженной тише. Она, кажется, не дышала все это время, лишь бы предатель под кофтой не шевелился. Девушка даже не знала, что там.              -Последствия могут быть очень серьезные, поняла? - напомнил ей отец, останавливаясь напротив ее подъезда.       -Конечно, - девушка кивнула. Она вышла из машины, громко кряхтя, чтобы заглушить шум бумаги. Отец внимательно провожал ее взглядом до двери.       -Запрись, - напомнил он ей, и Ролина скрылась за металлической дверью.       Характерный рык и иномарка умчалась.       Девушка выдохнула. Она не успела попрощаться с ним. Холодный подъезд пах сыростью, а его мрак оставлял воображению слишком много места.       Наверное, так ощущаешь себя в гробу. Сырость, земля, темнота и прохлада. Ее передернуло. Девушка вышла на улицу. Сигарета сразу же оказалось между зубов. Заветный листок осветился тусклым желтым фонарем, стоявшем возле дороги у ее дома.       Карта. Схема маршрутов в период с четырех до шести утра.       У нее не было сил радоваться: она устало опустилась на корточки, освободившись от напряжения. Ее спина уперлась в стену дома, на локте висел целлофановый пакет сладкого. Она поднесла зажигалку к кончику сигареты. Небольшой перекур перед следующим этапом.       Девушка даже не задумывалась над тем, зачем она все это проворачивала. Она должна была. Последнее, что она успеет сделать в своей жизни. Ролина грустно усмехнулась. Зачем она проворачивала все эти трюки, если не собралась продолжать жизнь?       Кэт хотела быть найденной, но не Ролина. Это больше не история про жизнь. У нее не осталось жизни. Никаких для нее причин. Кэт была беременна. Что чувствует человек, беременный от урода? Насильника. Хотела ли она ребенка или готова была забрать его с собой на тот свет?       Ролина взглянула на свой живот. Кажется, он начал вздуваться.       Нет-нет. Она встряхнула головой. Этого не могло быть. Она не хотела себе даже представлять, хотя в тайне знала, что жила бы ради этого ребенка.       Дым уже душил, рот пересох. Ей как никогда сильно захотелось пустить себе пулю в лоб. Но достать пистолет сложнее, чем дойти до моста. В воздухе стояло ощутимое напряжение. Она услышала, как колеса автомобиля характерно давят резиной щебенку.       Ролина замерла, благодаря судьбу за то, что ее сейчас не было видно с дороги. Машина с выключенными фарами тихо проехала мимо.       Это была не шутка.       Вой сирены. Далекий, предупреждающий, побуждающий.       Блядь. Она вздрогнула, поднимаясь на ноги. Сирена повторилась чуть дальше.       "Не умереть раньше времени" - промелькнуло в ее голове, прежде чем она двинулась по городу наугад. -       Маршалл не мог спать. Он силой гнал мысли от себя, но они брали верх. Им нужно было дожить до утра, но время тянулось бесконечно. У него не было даже часов, чтобы знать, когда ожидать водителя. Он решил, что ждать на улице будет проще.       Солнце не обманет. Оно, сука, не лжет.       Парень сидел на прохладных ступенях. У него не было даже чертовых таблеток, чтобы потерять себя на пару часов. В его голове крутились сотни слов, складываясь в неопределенные рифмы, строки... И все это было о том, какая она сука.       Это предательство должно было стать ожидаемым, сука, он должен был догадаться! Маршалл отказался от всего, что имел. У него не осталось ни положения, ни денег общака, ни покровительства, ни дома, ни матери. Он, черт, мог по ней соскучиться! Но она... она не потеряла ничего. Девчонка все еще была при отце, при бабках и при доме. Он даже не знал, что его ждет, но хотел забрать ее, взять с собой, пройти этот путь вместе. Чтобы ее розовые губки напоминали ему фразу, которую он был стал ненавидеть: "я же говорила, что у тебя есть выбор!". Вытащить ее из этого умирающего города.       До нее доберутся. Он сжал челюсти. Когда не смогут найти его, найдут ее. Маршалл не знал, хотел ли этого.       Он фыркнул, отгоняя тупую мысль. Ей не писан закон! Что они сделают!       Отдаленный шум сирены неприятно выбил из мыслей. Блондин огляделся. Черный автомобиль с круговой тонировкой был припаркован у обочины. Он напрягся. -       -Ц-ц-ц.. - она пригнулась, услышав чей-то голос, - ты не спрячешься, - негромкий голос оказался рядом. Предельно рядом, - иди-ка, - Ролина почувствовала резкую боль у корней волос, голова и без того болела от ударов о стену, а кто-то прямо сейчас тянул ее за волосы.       -Ай, блядь, - она взвизгнула, хватаясь за грязные руки. Девушка уже добралась до нужного здания, остановившись за стеной и допустив фатальную ошибку - помедлив.              -Не сопротивляйся, красотка, - мужик подтянул ее к своему лицу, - если не хочешь, чтобы твои дырки были порваны, - из его рта ужасно воняло, будто он только что лакомился трупом старой кошки.       -Отпусти меня, - она увидела, что он был в форме, - и я не скажу своему отцу про тебя.       -Мне срать на твоего отца, - мент криво ухмыльнулся, - ты что-то слышала про судную ночь? М? Время, когда таким мокрощелкам, как ты, лучше прижать свою попку дома, - он брызгал слюной во все стороны, явно наслаждаясь своими фантазиями.       -Мой отец - твой генерал, - оскалилась она, готовая вцепится в его глаза.       -Да мне срать! Заткни свой поганый рот, - рыкнул он, - иначе я знаю, что туда вставить, - мужчина почему-то все еще держал ее на месте, не волоча к машине. Значит, он не хотел ее красть. Черт.       Ролина попыталась дернуться, но волосы больно натянулись. Девушка согнула ногу в колене, чтобы ударить в пах, но он среагировал быстрее, закрывшись бедром.              -Сучка, не смей! - мужчина дернул ее волосы, - мы еще обязательно развлечемся, если ты будешь тихой. Ты же не хочешь, чтобы сюда сбежались все патрульные и отымели тебя в несколько стволов, м? - он зажал ее рот рукой, нервно осматриваясь, выбирая подходящее место.       Девушка попыталась закричать. Он не хотел, чтобы их заметили. Но крик о помощи превратился в бессвязное мычание.       -Ц-ц-ц... непослушная маленькая шлюха, - он дернул ее еще раз, в сторону куцых кустов. Здесь их точно увидят, если захотят. Но мало кто захочет обламывать кайф своего коллеги. Не ради безымянной девчонки.       Мужчина повалил ее на землю: он был в несколько раз крупнее и сильнее ее. Гребаные силовики. Туда шли больные тупые амбалы, чтобы иметь монополию на применение силы. Чертовы ублюдки. Она попыталась отползти, выкарабкаться, цепляясь пальцами за твердую, пересохшую землю. Он все еще держал ее рот, телом навалившись на ноги.       -Угомонись, тебе же лучше, - прохрипел ублюдок. Он был даже не с черема. Это был тот, кто должен был ее защитить от преступников, от таких, как Эм.       Ее мышцы слабели вместе с понимаем того, что она не в силах ничего сделать. Он привстал, ставя колено ей на грудь, его вес больно сдавливал ребра, не давая возможность вдохнуть. Девушка попыталась вывернутся, повернувшись на бок.       -Успокойся, - рявкнул он, с размаху отвешивая ей пощечину. Резкая боль разлилась по щеке.              Девушка тихо всхлипнула, почувствовав вкус крови во рту.       Отец говорил не выходить. Говорил не попасться бандитам. Но ее поймал его же сослуживец. Она почувствовала себя грязной.       Мужчина сдергивал с нее спортивные штаны, надавливая на грудь. Вторая его рука снова закрыла ей рот. В кобуре был пистолет.       Она разжала ноги, сдаваясь. Насильник одобрительно промычал, переключаясь на трусы. Он мерзко трогал ее, что-то грязно комментируя. Она не слышала его, сосредоточившись на одном быстром движении. Ее правая рука быстро расстегнула клепку, а левая выхватила ствол.       -Эй, что ты делаешь? - он не понял, что она успела сделать.       Она сняла пушку с предохранителя. Мужик инстинктивно поднял руки вверх, увидев направленное не себя дуло.       -Слезь с меня, свинья! - прокричала Ролина.       Маршалл замер. Это галлюцинации. Он опять слышал ее голос. Истеричный. Напуганный. Ее, блядь, голос.       Он сорвался с места, посылая мысли о черной тачке подальше.       -Ты этого не сделаешь, мелкая дрянь, - до ублюдка наконец дошло, что девушка все еще была под ним. Он с силой надавил на ее руки, уводя от себя пистолет. Мент попытался вырвать его из рук, но девушка крепко держалась за свое спасение. Его грязные руки маячили перед ее лицом. Она вцепилась в плоть зубами, стискивая челюсти слово пиранья, - а-а-а! - он взвизгнул как девчонка, отскакивая от нее.       Это был ее шанс. Она подскочила на ноги, держа ублюдка на мушке. Ролина видела, как укус на его руке побагровел от сочившейся крови.       -Сука! У тебя наверняка бешенство! - он орал, позабыв о тишине. Она взвела курок, тяжело дыша, - Ты не сможешь! - мужчина кунился в ее сторону.       Щелчок.       Выстрел.       Дым.       Запах раскаленного металла.       Алая кровь потекла к ее ногам.       Ролина взглянула на свои руки. Под ногти забилась земля, пальцы трупно побелели от той, силы, с которой она сдавливала оружие. Пустое оружие. В нем не было пуль.       Секунда на осознание, она оглянулась.       Маршалл стоял в метре от трясущейся фигуры. Она успела увидеть удивление на его лице, прежде чем это место заняла холодная маска. Он развернулся, возвращая ствол на место. Медленные шаги вели его к дверям студии.       Ей хотелось проблеваться, но из живота ничего не лезло. Ролина подняла с земли свои штаны, откидывая тяжелый ствол в строну мертвого копа. Наверное, не было ничего слаще, чем лицезреть, как уебок получил по заслугам, но она не успела осознать всего произошедшего. Она только помнила, что в кармане лежит карта.       -Спасибо, - неуверенно проговорила она, глядя на его спину. Он не зашел внутрь, оставшись сидеть на ступенях крыльца, - выслушай меня, - ей уже не хотелось никого спасать. Хотелось сброситься с моста, чтобы это все закончилось. Он даже не повернулся.       Девушка устало села рядом. Он все еще не реагировал на нее.       -Просто послушай, - выдохнула она, невольно съеживаясь рядом с ним. Тело болело, голова раскалывалась, на губе засохла кровь. Ролина еще раз посмотрела на него: голубые глаза уставились в темноту, - я знаю, что ты не хочешь меня видеть... - заговорила она, отворачиваясь, - ты вообще не обязан был... - она замолчала на несколько долгих секунд, - это все судная ночь, - девушка будто убеждала себя в этом, стараясь незаметно смахнуть слезу.       По коже гулял противный мороз. Ее слегка колотило, она не могла ровно сидеть. Голос дрожал, хотя она изо всех сил старалась звучать обычно.       -Тебя ищут, - она знала, что это звучит чертовски очевидно, - копы, - ее голос был осторожным, - судная ночь - время, когда менты устраивают облаву. Сейчас время идет на минуты, - ее речь оживилась, - они шерстят улицы, заведения, квартиры. Они знают, что ты здесь. И им необходима твоя голова на пике, - девушка еще раз взглянула на Маршалла. Он сидел все так же невозмутимо, будто вовсе не слышал ее.       -Я рисковала своей жизнью, чертов мудак! - она сорвалась. Напряжение в ее теле достигло предела, - Меня чуть не изнасиловали, пока я пыталась добраться до тебя! - ее лихорадило в гневе.       Он повернул голову в ее сторону. Его лицо не выражало ничего.       Она стиснула челюсти, заставляя себя замолчать. Безразличие холодных глаз. Все, что ей осталось.       -Вот, - не выдержала она, - маршрут передвижения патрульных, - девушка стоически взяла себя в руки, - в четыре часа у них пересменка. Вам нужно выбираться отюда.       Помятый листок трясся вместе с ее рукой. Он посмотрел на протянутю бумагу. Искупление? Или ловушка?       Он только что убил человека. Полицейского. Ему не хватит жизни, чтобы отсидеть срок только за этот один выстрел. Если это все было подстроено, то он получит пожизненное.       Больше никакого доверия.       -Я делаю это не ради тебя, - она наклонилась, чтобы он не мог не заметить правду в ее глазах, - я делаю это ради Лили. Той, что не заслужила приюта!       -Как я могу тебе верить? - парень наконец взглянул на нее.       -Я понятия не имею! Но если вы сейчас же не уедете, то будет слишком поздно, Маршалл.       -Ты поедешь с нами, - этот голос был тяжелее его сердца, - в качестве гарантий, разумеется.       По затылку пробежали неприятные мурашки.       -Я не могу, - выдохнула она. У нее были сосем другие планы на этот вечер, - Здесь точно нет подвоха. Я выкрала это у своего отца, - она видела, как его желваки напряглись, - Позволь мне сделать хоть что-то хорошее... ради нее...              Это была глупая попытка, Маршалл. Мальчишеская надежда на то, что уловка сработает, что у него будет предлог держать ее при себе. Пока обида не пройдет, пока боль не утихнет. И они попробуют все сначала.       Но она не едет. Для нее нет места. Ни в самолете, ни в его будущем. Девушка с каштановыми волосами и кровоподтеком на скуле. Бедро резко заныло, будто напоминая ему, что он сам выглядел не лучше.       Он еще раз посмотрел на дрожащую руку и принял листок. Распечатанная карта с обозначениями движений. С ее помощью можно было действительно составить безопасный маршрут.       -Шанс выбраться? - грустно спросил он, глядя в ее черные глаза.       -Твой выбор, - она слабо подняла уголки губ.       Маршалл грустно улыбнулся, не облизывая губ.