Жар и холод

Цзинъянь со свистом втягивает воздух сквозь плотно сжатые зубы и заставляет себя расслабиться. — Угольком тебя прозвали по чьей-то чудовищной ошибке, — он удобнее устраивается на боку, сжимая между голеней чужие холодные ступни и старательно одёргивая тонкое одеяло за спиной позднего гостя. — Лето уже на дворе, как ты умудрился так замёрзнуть? Невольный вскрик глушит накрывшая рот ладонь, а Линь Шу, мгновение назад коварно уткнувшийся ледяным носом в плечо, со смешком скользит такими же ледяными пальцами с губ на скулу, оглаживая щёку, и дальше, за ухо, в распущенные волосы на затылке. — Решил искупаться перед сном. Помнишь ложбину, которую мы нашли выше по склону? — В горной реке?! — Это скорее ручей. — Горный. — Я сюда пришёл согреться, а не выслушивать упрёки! — возмущённый шёпот щекочет кожу, но слабого света стоящего у кровати фонаря хватает, чтобы заметить весёлый блеск в глазах Линь Шу. — Неужели? — Цзинъянь выгибает бровь. — Помнится, в твоей палатке есть прекрасная жаровня. — С ней неудобно обниматься, — заявляет Линь Шу и приникает ближе, крепко обхватывая его руками. — Сяо Шу? — под пальцами – скрытые тонкой тканью нательной рубашки сильные мышцы спины, острые крылья лопаток. Кончик носа, утыкающийся в ключицу, уже совсем тёплый. — Сяо Шу? — Ммм? — разморенное мурчание вызывает затапливающую сердце волну нежности, которой так хочется поддаться, но Цзинъянь видит щёлочки приоткрытых хитрых глаз и прекрасно знает, как легко из него вить верёвки, стоит уступить этому взгляду. — Ты к себе возвращаться собираешься? — ответ заменяет притворно сонное сопение. — А если кто зайдёт? — Не отдам, — объятие сдавливает тисками, ещё немного и станет больно, — пусть свою грелку ищут! — не успевает Цзинъянь рассмеяться, как уже лежит на спине, пригвождённый к кровати. — Кто это удостоился чести быть допущенным по ночам в палатку Вашего Высочества? Цзинъянь выдерживает паузу, дожидается опасного прищура на лице нависшего над ним Линь Шу и лишь тогда иронично тянет: — О, всего лишь один дурно воспитанный молодой командующий. Не уверен, знакомы ли вы? Довольная голодная улыбка раскаляет воздух между ними, сбивает дыхание, заставляет кожу зудеть в ожидании прикосновения. — Возможно, я преподам ему пару уроков хороших манер, — голос манит, плавит упрямство, мешающее первым потянуться навстречу. — Хочешь знать, чем ещё ты лучше жаровни? — Жажду приобщиться к Вашей мудрости, о достопочтенный. Линь Шу фыркает, склоняется ещё ближе, словно собирается поделиться важной тайной: — Она не станет меня целовать, — и накрывает губы Цзинъяня своими.