Великолепный мерзавец

Ноэль отлично помнит день, когда был приглашен в звукозаписывающую студию, где на то время осели «Megaherz», в качестве сессионного гитариста, клавишника и саундмейкера. Сразу на три важные должности, бюджет немцев не резиновый и позволить себе хорошее оборудование, дорогой синтезатор они не могли, а новоиспеченный товарищ за шесть лет участия в самой заднице немецкой электронной музыке успел поработать с таким говном, что любые клавиши в недорогой студии казались американским оригиналом. Соглашаться он в любом случае должен был, что бы не умереть и прожить во Фрайзинге долгую и счастливую жизнь, Ноэлю становилось спокойнее, когда в кармане мерно звенели центы, а цифры на банковском счете, в лучшем случае, были не меньше двух нолей и трех сотен. Талант к музыке надо было куда-то девать, желательно с отдачей и умом, а еще неплохим заработком и возможной карьерой - таковы были размышления 25-ти летнего Йохана Зайберта, конкретно заебавшегося шататься по мелким рок-группам Мюнхена, зарабатывая несколько сотен евро за участие в концерте или записи песни, ибо делом своим парень владел намного лучше некоторых взрослых участников групп, переступавших его хотя бы по возрасту. Среди подобного контингента музыкантов Йохан славился, как «надежный, качественный, ты только дай инструмент и деньги в срок». Это вполне подходило и нашей группе, ищущей третьего музыканта для записи студийного альбома «Wer bist du?». Сердито, бюджетно и не совсем официально, так как помещение снимали за пол цены и без документов, часто в нем ночевали, тут же ели, обживались, в принципе, Вессельски нравился такой расклад. Алекс выдвинул кандидатуру Пикса на одном из собраний группы поздним вечером. Ну, как на собрании.. На небольшой гулянке с крепкой выпивкой, когда они вновь праздновали ничего, наверное, очередное воскресенье. Кристиан и Вернер поддержали идею вокалиста, пока Томми отрешенно закидывал в себя очередной бокал пива, зная, что и на репетициях, и на концертах ему все рано сидеть за барабанной установкой, тем более, гитарист в группе не на долго, всего на пару месяцев. Безмолвно подписав договор о поступлении Зайберта в коллектив, ребята поставили подпись каким-то дешевым коньяком, а что было дальше Алекс, хоть убейте, не вспомнит. Естественно, по иронии судьбы именно на следующий день была назначена встреча Ноэля и остальной группы, более-менее трезвым, а значит и бодрым под утро, все это время оставался неизменно барабанщик. По Алексу словно каток проехался, с похмелья, не выспавшийся, злой и сонный он зашел, нет, завалился в дверь студии на десятом этаже старого офисного центра Мюнхена и тут же бросил на гостя предупреждающий взгляд, мол, «не в духе я сегодня, сынок», о чем говорила его, удивительно для двух выпитых литров алкоголя и еще пива сверху, быстрая речь, размашистые движения и повышенная раздражительность. Вессельски старше Зайберта на три года, но тогда вел себя как 17-тилетний подросток, впервые побывавший на рок-фестивале и в первый же раз набухавшись в зюзю. Пикс помнит, как смотрел в эти красные от трех часов сна глаза, все равно карие и бездонные, такие внимательные к новому человеку в коллективе и бесстыдно изучающие его с первых секунд цепляющими зырками. Потом был долгожданный альбом, пара клубных концертов и Йохан решил остаться в «Megaherz», хоть долгое время считал себя сессионным музыкантом, группе он полюбился. Потом было три года совместной работы с Алексом Вессельски, и он до сих пор не понимает, как выдержал этот холерический сгусток долбоебизма и не прошиб ему бошку гитарой, конечно, были ссоры, затем примирения. Потом было признание в любви, первый поцелуй, первый раз, однако это уже совсем другая история. Потом был крупный внутригруппный конфликт и Зайберт покидает проект, опять возвращаясь к своим случайным заработкам «на таланте», как в двадцать пять лет, не смотря на то, что через год нам стукнет круглая тридцатка. Потом был уход Алекса из своей же группы, бурное примирение, создание новой группы. Все остальное в прошлом. А вот с начала «Eisbrecher» мы пожалуй продолжим… × × × Двадцать шестое октября, 2021 года, Фрайзинг, район Лерхенфельд. Машины лениво плетутся по трассам, люди возвращаются домой, во дворах шаркает подошва чьих-то ботинок и скрипят открывающиеся двери. Два часа ночи, о чем неугомонно и, будто напоминая, что по всем канонам поддержания нормального физического и морального состояния человека в такое время нужно спать, назойливо тикают висящие на стене часы. Если им все равно до организма, то совесть точно должна заставить неугомонное двуногое существо завалиться в сон. В чуть приоткрытом окне, откуда тонкой струйкой сочится свежий морозный воздух осенней полуночи, весело мигают огни проезжающих мимо машин и их широких, страшных теней. Всегда интересно наблюдать за ними: светлые, темные, еле видные, очень насыщенные, раздвоенные и целые, иногда поломанные, они могли построить в голове Алекса самые интересные сюжеты. Сейчас этот источник ночных фантазий лежал затылком на груди Ноэля, кой позволил использовать себя вместо подушки, разрешив положить вместе с головой не менее тяжелые плечи. Достаточно редкая, мимолетная и милая картина, но сегодня Вессельски планирует задержаться надолго. Усталый с дороги Алекс отказался идти в душ, только обмыв шею и сменив одежду, уговорил Зайберта скорее лечь в кровать, и если не сразу уснуть, то хотя бы просто полежать рядом и дать наполненной свинцом прошедших событий голове отойти от всего этого кошмара. Не то что бы поездка в другой город - самый страшный кошмар, который когда-либо случался с вокалистом, да именно эта получилась слишком запарной. Алекс уезжал в близлежащий город за мерчем для скорого концерта, к сожалению, не все коробки получилось засунуть в машину, почему часть вещей он отправил почтой. Это, конечно, не «Почта России» и качество тут явно железобетонное-немецкое, однако было за что переживать человеку, который найдет над чем потрястись. Стараясь не думать о том, что его посылка не дойдет из точки А в точку В с какими-то потерями, Вессельски отдавался ладони Йохана и пальцам, которые гладили лысую макушку напряженого мужчины, иногда обжигая приятным холодом его горячую голову. Что-то заурядно шепча над ухом Алекса, Пикс устремлял глаза на стену, по которой бегали маленькие и большие тени. Простые, самые обыкновенные, но такие родные и нежные слова успокаивали лучше всяких «настоек на травках» и белых пилюлей с химозой, якобы приводящих твои нервы в тонус. – Что ты представляешь себе, когда смотришь на них? - вдруг нарушил тишину Зайберт. – Придумай что-нибудь, представь, это поможет тебе отвлечься, - он-то всегда знал, чем можно отвлечь мужа кроме музыки, баров, алкоголя и противоположной нынешнему раскладу шумной компании знакомых ребят. Вессельски громко выдохнул через нос и задумался, обводя глазами форменные потемки на шторах спальни. Они прыгают с угла на угол, играют друг с другом, гоняются, шелестят и веселятся. Не дают человеку рассмотреть себя, постоянно принимая чужие формы, обличия и черты. Действительно, что можно себе представить, глядя на тени ночью? Страшного монстра из детства, какую-то прикольную фигурку из куста и фонарного столба, бесформенное месиво разных теней? Хех, довольно сомнительное занятие для взрослого человека, желающего просто отдохнуть, и когда мозговая активность тебе совсем не нужна, наоборот - мешает, ты пытаешься анализировать прошедший день, что на самом деле здорово помогает заснуть с чистой головой и законченной цепочкой мыслей. На что похожи тени? Кажется, вот та верхняя в правом углу смахивает на бельгийскую вафлю, правда, очень плоскую и широкую. Чуть ниже два непонятных кружочка, подсвечиваемых фарами с улицы. На падающий лунный свет опирается треугольная тень. Жаль, что они все так быстро утекают… – Я даже не знаю.. Они все разные, разных размеров и форм, - в полголоса отвечает он, скрещивая руки под одеялом, которым их недавно накрыл Йохан. – Если смотреть долго, обязательно можно что-то увидеть, но сейчас я настолько заебался, и все, что хочу, так это спать. А сон не приходит, дрянь… В ответ Пикс сочувственно, громко выдохнул через нос и только крепче прижал к себе теплое тело, кладя тому подбородок на поблескивающую в темноте, слегка потную, шершавую от проклюнувшейся за день щетины кожу головы. В момент нахлынула волна спокойствия, удовлетворения. Проблемы, которые Ноэль считал проблемами, испарились за секунду, стоило ему только прикоснуться к Алексу снова. Да, да, да, он не выносил и дня без этого «холерического сгустка долбоебизма», каким бы невыносимым, циничным и самовольным не был порой Вессельски - он был своим, домашним, теплым и мягким. Никто кроме Йохана не видел его таким. Расслабленным, текучим, будто щенок, ласковым и в объятиях любимого человека. Вдруг, Алекс чуть поворачивается назад, глядя на Зайберта боковым зрением. Во взгляде читается детский смех, хитрость и немного ночного возбуждения. Гитаристу приходится снять собственную мыслительную коробку с вокалиста и положить руки по швам, ибо чужие так и рвались вперед. Толчок, скинутое одеяло - Йохан остался прижатым к серой мятой простыне, вчерашней и не совсем свежей, зато нагретой. Чувство страха прошло также быстро, как пришло осознание безопасности, ведь и на краю света с ним он готов забить на все. Он чувствовал, как длинные пальцы оглаживают бока домашней белой футболки, медленно поднимаясь до плеч. Он замечал, как меняется сердцебиение, не обращая внимания на законы. Он почувствовал, как Алекс перехватил их дыхание и выровнял, приглашая мужа дышать вместе полной грудью. Увидеть лицо состоявшегося проказника, явно скрывающегося за маской усталости что бы выловить беззащитного мужчину, Пиксу удалось через пару секунд. Даже во мраке холодной ночи он смог утонуть в темном омуте карих глаз, зная, что сильные руки не дадут ему захлебнуться, всегда поддерживая на плаву. Руки добрались до шеи и ладонями сжали скулы, чуть поднявшись. Мозолистые верхние фаланги пальцев на левой руке - от игры на гитаре - пустили по телу ниже сотни тысяч мурашек, расходясь широкими кругами по напряженному животу. Хитрец. – Великолепный мерзавец, - прошептал Йохан, улыбаясь, – Браво, Алекс, тебе удалось меня обмануть. – Видишь, я не до конца устал.. - ответил он, наклоняясь. – Великолепному мерзавцу позволено поцеловать самого лучшего в мире мужа и гениального музыканта? - Вессельски еле видно ухмыльнулся. - Тебе позволено все. Договорить ему не дали, да и Зайберт не против: сам жадно врывается в чужой рот, занося руки над лопатками сверху, что бы в обнимку прижать к себе и никогда не отпускать. Немец ответил на приветственный жест дружелюбно, мягко, словно фарфоровую статуэтку притягивая к себе того. Насытившись упругими губами, их ответной лаской, мы решили действовать незамедлительно. Горячий язык скользнул между белых зубов, нетерпеливо сплетаясь и стараясь сразу углубиться, но Ноэль принимает эти правила новой игры. Водя руками по спине, гитарист старается отвлечь, предложить сыграть в кое-что другое. Но первого это не забавит. Перекрывая пути дальше, он будто запрещает Алексу двигаться сквозь губы и доставать не больше, чем средних зубов в нижнем ряду. Вокалисту это либо не нравится, либо он очень заинтересован, но скорее второе, так как Алекс все же находит пути отступления под мышцей, останавливается и резко углубляет поцелуй, заставляя Йохана сдавленно застонать под ним и от неожиданности смести в сжатых кулаках домашнее поло Вессельски, в конечном счете распластавшись на кровати под весом партнера и полной, такой сладкой и желанной беспомощности. Не имея сил и желания сопротивляться, играться с Алексом или показывать ему свой характер, Пикс позволяет ему целовать себя по своим уставам и в удовольствие обоим. О да, этот великолепный мерзавец, холерический сгусток долбебизма, 17-тилетний подросток, как бы его не называл Йохан. Он очень любит его. Очень.