Он берёг её, как садовник бережет редкостный цветок от каждого дуновения ветра, и окружил всем, что могло приносить радость её нежной душе.
Мэри Шелли, «Франкенштейн, или Современный Прометей»
— Сестрица, ты уверена, что стоит оставлять их наедине? — изогнув бровь, светловолосый парень взлянул на женщину. Он нервно прошёлся по залу первого этажа отеля. Тени, отбрасываемые дрожащими огоньками свечей, причудливо играли на хмуром лице Лиама. Несмотря на большое количество восковых свечей, в помещении все так же царил таинственный, почти мистический, полумрак. — Полно тебе. Смею напомнить, что Берт твой лучший друг. А учитывая состояние девочки и навыки молодого человека, полагаю, помощь будет оказана своевременно. На первый взгляд, Жозефина казалась невозмутимой. Её можно было сравнить со скалой — такая же спокойная и непрошибаемая. Лиам, иногда думал о том, что своим спокойствием сестра смогла бы остановить отряд повстанцев. Однако, нервные движения женщины говорили совсем о другом. Она металась по комнате, как тигр в клетке, поджимая обветренные губы, заламывала руки, а в глазах был океан отчаянья. Сидя у окна, Лиам барабанил пальцами по подоконнику и поочерёдно смотрел то на сад, то на хозяйку отеля. Метания сестры не раздражали, скорее заставляли думать о плохом. Что, если другу-художнику захочется узнать насколько бархатистая кожа у его Лилит? Или, вдруг, она выздоровеет и сама бросится в его объятия, упрашивая о том, чтобы он, Берт, написал её портрет. А Лилит на этой картине будет изображать Венеру Урбинскую*. — Да-да, бесспорно. Я зря истязаю себя плохими мыслями, — устало ответил Лиам. Это была попытка успокоить внутренний голос, который заставлял сомневаться в старом друге. Парень посмотрел в окно. Он был задумчив, а грустные глаза пытались рассмотреть что-то в темном саду. Жозефина не выдержала. Она медленно подошла к брату и обняла за худые плечи. — Мы все сегодня переволновались. Думаю, нам стоит хорошенько выспаться. Иди, дорогой, — их взгляды встретились в отражении стекла. В глазах Лиама женщина увидела вопрос и поспешила на него ответить. — Прочту немного перед сном господина Прево*, а после лягу. — Не читай долго. Не забывай, что чтение в темноте вредит глазам, — по-братски запричитал Лиам, зная, как старшая сестра может увлечься чтением. — Постараюсь, — натянуто улыбнулась Жозефина. У нее в душе бушевал ураган из неприятных эмоций. Женщине казалось, что еще немного, и она утонет в них. Лиам предполагал, что истинные эмоции Жозефины совсем не радостные. Всем сердцем надеялся, что она не станет себя ими терзать. — Доброй ночи, сестрица, — парень коротко кивнул, и не спеша пошёл в свою комнату. — Доброй, дорогой. Жозефина взяла книгу с полки. Открыла и попыталась отвлечься. Но перед глазами всё плыло, и буквы слились в одну непонятную черту. Резко закрыв том, потёрла глаза, уже наперёд зная, насколько ночь будет для них тяжёлой. Чуть поскрипывая половицами, хозяйка дома поднялась на второй этаж. Несмело замерла, рассуждая, войти без стука или объявить о своём приходе. С детства вбитые в голову правила хорошего тона победили, и, ухватившись за ручку двери, женщина, неуверенно, несколько раз ударила кулачком по деревянной поверхности. — Входите, — Жозефина услышала хриплый от недостатка сна мужской голос. Женщина аккуратно толкнула дверь и посмотрела на мужчину. Берт выглядел очень уставшим: под глазами залегли тени, а кожа была бледной. — Как она? — спросила Жозефина, судорожно сжимая ткань платья, и прошла по комнате, зашуршав пышными юбками. — Обычный недуг. Лилит быстро идёт на поправку. Мужчина стоял около изголовья кровати и прижимал мокрую тряпку ко лбу девушки. Обычно расслабленный художник сейчас выглядел очень сосредоточенным. Тёмно-серые глаза неотрывно следили за состоянием девушки. Она ворочалась, изредка с губ срывались слова, которые было невозможно разобрать. — Хвала Господу! — всплеснула руками Жозефина. Счастливая улыбка преобразила хмурое лицо женщины, разгладив морщинки. Утирая платком красные от переживаний глаза, она уточнила у друга семьи, — Берт, а ты? Полагаю, бессонная ночь далась тебе тяжело. — Я в полном порядке, — коротко изрёк тот. Берт подошел к комоду, на котором стоял небольшой таз с холодной водой, зачерпнул немного воды и умыл лицо, чтобы взбодриться. Размял напряжённые плечи и снова посмотрел на Лилит. Сейчас ее лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, но она все ещё напоминала ему безмолвного ангела. — Передохни, иначе скоро будешь валиться с ног, — похлопав Берта по спине, женщина направилась к выходу и, замерев у двери, промолвила напоследок. — Спасибо. Едва Жозефина покинула комнату, Селена начала метаться из стороны в сторону. Брюнет насторожился. Немедля ни секунды, прилёг около девушки. Осторожно обхватил её плечи и притянул к себе. Берт опасался, что из-за резких движений его Лилит упадёт с кровати. Он начал медленно гладить девушку по спине. Она ещё что-то бормотала и пыталась вырваться из его рук, но вскоре успокоилась. Прижав голову к груди девушки, Берт прислушался: дыхание постепенно выравнивалось, ритм сердца пришёл в норму. Теперь мужчина мог и сам отдохнуть. Выпустив девушку из объятий, брюнет подошел к комоду и положил около склянок с лекарствами ненужный кусочек бинта. Прошелся по комнате, но всё же вернулся обратно в кровать. Притянул к себе девушку и обнял, только теперь намного сильнее. Его сердце, до этого стучавшее так громко и быстро, сейчас пришло в норму. Он знал, что всё будет в порядке. В отличии от хозяйки дома, которая полностью доверяла художнику, Лиам не мог успокоиться. Его одолевала странная смесь из эмоций. Его душу и разум заполняло негодование. И никакие заверения сестры об уникальных умениях Берта в лечебном деле не могли успокоить парня. Он ворочался в кровати и всё думал. Несколько раз Лиам собирался проверить состояние Лилит, но его что-то останавливало. Где-то ближе к утру, уставший от волнения разум все-таки отключился. Пришлось перенести визит на следующий день. — Берт, я прошу тебя удалиться из нашего дома, — потребовал звенящим от эмоций голосом, блондин. Несмотря на свой миловидный облик и светлые, длинные волосы, Лиам выглядел достаточно угрожающе. Руки скрещены на груди, брови нахмурены, а глаза, словно замерзшее озеро, такое же холодное и опасное, — всё говорило о том, что парень настроен серьёзно. Обстановка в комнате была угнетающей. В воздухе, от напряжения между двумя друзьями, как будто витали небольшие электрические разряды. — Лиам, тебя стучаться не учили? — с издёвкой произнёс художник. Продолжая нагло гладить спящую девушку по русым кудрявым волосам. — Жозефина разрешила мне оставаться до тех пор, пока у моей больной не появится здоровый румянец на щеках. — Вздор! Моя сестра не могла сказать подобного, — возмутился тот. — И не смей к ней прикасаться! Вы уже давно не вместе. Лилит не твоя собственность! — выпалил Лиам, заметив, как брюнет засиял, едва девушка улыбнулась во сне. Терпение начинало таять, уравновешенный юноша мог превратиться в несдержанную темпераментную личность, вспыхнув от малейшей глупости художника. — Боже... — устало протянул Берт, пытаясь избежать конфликта. — Я не намерен ссориться, Лиам, — брюнет заботливо поправил одеяло и повернулся к собеседнику. — Ночь выдалась тяжёлой для всех нас. Поэтому, если тебе, хоть немного, дорога Лилит, будь добр предоставить её лечение мне. Поверь, нам обоим важно, чтобы ей стало лучше, — сказал без какой-либо злости брюнет и ленивым движением руки указал на дверь, тихо произнеся. — Я не намерен соперничать, Лиам. Моя задача вылечить её — и я сделаю всё, чтобы Лилит встала на ноги. Ничего не ответив, со смешанными чувствами, Лиам покинул комнату больной. Он надеялся, что в словах лучшего друга была хоть капля искренности, и Берт останется таким же преданным ему, как и раньше.