Спокойствие

Шанхай старательно выводил на бумаге иероглифы. Закончив, он отложил кисть и поднëс лист к пылаюшему огню, который в момент поглотил написанное, оставив пепел. Вейюань острожно сгрëб его в деревянную чашу и принялся медленно размешивать. — Вот, Нанкин. Выпей, — и поднëс чашу к губам Сию. Тот, взяв чашу, неторопливо выпил содержимое. — Спасибо, — Нанкин улыбнулся и вернул чашу обратно Шанхаю. — Простите, я, наверное, доставил вам столько неудобств… С тех пор, как Лун нашёл потерявшиеся города и они всем вместе выбрались из леса, здоровье Нанкина начало постепенно улучшаться. К нему вернулись создание и ясность мыслей. Мало-помалу, но он даже начинал самостоятельно ходить, что не могло не радовать его уставших товарищей. — Да брось, ты не виноват, — Шанхай погладил Нанкин по плечу и отложил чашу в сторону. — Главное, что тебе лучше. Эй, Боджинг! Ты чего сидишь такой хмурый? Случилось что? — Случилось… — со злостью, сквозь зубы процедил Пекин. — Ты спрашиваешь, что случилось?! Тысячи китайцев сейчас гибнут под штыками японцев, а мы сидим и прячемся, как крысы, в этом убежище! — Началось… — Вейюань закатил глаза. — Пекин, нам Яо-сэнсей что в последнем письме сказал? Сидеть не высовываясь и ждать помощи! Вот сиди и не высовывайся. — Да неужели мы, дети Дракона, должны сидеть и ждать помощи?! — взревел Пекин, багровея. — Да, всё верно. А что не так? — спокойным голосом спросил Шанхай. — Вейюань прав, — кивнул Нанкин. — Японцы сильнее и проворнее нас. Я бы не рисковал связываться с ними вновь. — Вот! Двое против одного! — подхватил Шанхай. — Так что сидим и ждём. Яо-сэнсей писал, что Америка и Англия сейчас активно воюют с Японией. А потом и Россия обещал присоединиться. — Что-то не видно их активности, — Боджинг презрительно фыркнул и даже не посмотрел в сторону Вейюаня и Сию. — Они только делают вид, что помогают, а на деле… — Ты говоришь очевидно глупые вещи, — строго прервал его Шанхай. — Давай я сделаю тебе отвар, и ты успокоишься, хорошо? — Я помогу тебе! — воодушевился Нанкин, вставая с постели. — Лежи, бедолага, тебе ещё восстанавливаться и восстанавливаться, — Шанхай ласково усмехнулся. — Я чувствую себя бесполезным, — Сию издал тяжëлый вздох. — Вижу, твоей ноге тоже уже лучше? — и улыбнулся. — Да, более-менее, но ходить могу. Так, кажется, у нас заканчивается продовольствие… Надо сообщить Луну. — Кстати, а где он проводит время, пока мы прячемся тут? — спросил Сию, окончательно поднявшись. — Да чёрт его знает, — пожал плечами Шанхай. — Его могут видеть только жители Поднебесной, поэтому в теории, он может обитать где угодно. Японцы, к счастью, не представляют для него угрозы. Эх, жаль, с нами это не работает… Вдруг Пекин резко поднялся с места и со всей силы стукнул кулаком по столу. Его лицо горело, в глазу, том, на котором не было повязки, заблестели нехорошие огоньки. — Как вы можете так спокойно ворковать?! Неужели вы чувствуете всю боль, которая пронизывает нашу землю?.. — Эту боль ощущает каждый из нас, Боджинг, — Шанхай нахмурил брови, чуть приглушив голос. — По тебе я этого не вижу, — зло бросил Пекин и вышел из дома. — Мда… — покачал головой Вейюань, глядя ему вслед. — Что с ним? — с тревогой спросил Сию. — Он же никогда не был таким. — Не обращай внимания, — вздохнул Шанхай. — Война крепко давит ему на нервы, вот он и не выдерживает. Перебесится и придёт. К тому же, ему прекрасно известно, какую боль мы испытывали в последние годы.

***

— Так вот, я и говорю, Ваше Величество, это ведь олень. Олень и никто другой! А он мне: «Ты что! Это лошадь! Слепой, что ли?» Поскольку номера Ивана и Яо находились не только на одном этаже, но и по соседству, они заходили друг к другу, когда выдавалась свободное время. Так, просто поговорить. Для обоих это был единственный способ отвлечься от мрачных мыслей и отнюдь не радостных воспоминаний, которые не давали спокойно жить. Оставаться в одиночестве что для Яо, что для Ивана в последние дни стало невыносимо. Обычно они рассказывали друг другу истории из прошлого. Им было что рассказать. Китай рассказывал про своих императоров и то, как они порой «доводили его до ручки», про старые приметы, про богов и духов. Ваня внимательно внимал и тоже много рассказывал: про взятие Казани, про то, как один из его императоров, Николай I, привязал жениха дочери к новогодней ëлке, про то, как при взятии Парижа в 1814 году Ивана чуть не потеряли во Франции. Да, им было, что вспомнить. — Надо же, и что, он так и не понял, что это олень? — смеясь, спросил Иван. — Неа. Так и твердил: лошадь да лошадь, — усмехнулся Яо. — Вот тебе смешно, а принц в итоге с ума сошёл. Ох, эти министры порой оказывались такими коварными. Даже слуг подговорили, представляешь? Тут в номер постучали. Раздался голос Франции. — Эй, Иван, тебе письмо пришло! — Сейчас открою! Иван встал с кровати и поспешил открыть в дверь. В комнату вошёл Бонфуа и торжественно вручил письмо в руки Брагинскому. — Ой, да ты здесь не один, — хмыкнул Франциск. — И часто вы так друг к другу ходите? — Какое тебе дело? — раздражëнно фыркнул Яо. — Ты достал уже. Да, Вань? Ваня? Россия! Иван никак не отреагировал на возгласы Китая. Его вниманием завладело распечатанное письмо. Он буквально впился глазами в буквы, отключившись от внешнего мира. — Я… Я сейчас приду. Иван со злостью смял злополучное письмо и с молниеносной скоростью покинул номер, крайне озадачив Франциска и Яо. Читать чужие письма неприличное. Яо это было прекрасно известно. И сам Китай учил младших, что «никогда не читайте чужих посланий, особенно сугубо личных». Однако реакция Ивана заставила изменить всем правилам и принципам. Яо поднял с пола клочок бумаги и развернул его. Китай плохо понимал русский. Все союзники общались на английском, а когда Иван и Яо оставались одни, то диалог вели исключительно на монгольском, который в совершенстве знали оба, так как жизнь волей-неволей заставила его выучить. Однако в общих чертах Яо понял, что написано. Всё-таки уроки русского в 1711 году даром не прошли. Из всего текста Китай понял, что Наташа находится в очень плохом состоянии и что до сих пор её не удалось освободить. — Понял, что там написано? — спросил Бонфуа, заглядывая Китаю через плечо. — Нет, — решил слукавить Яо. — Я не понимаю русского. — Сделаю вид, что поверил, — улыбнулся Франциск. — Впрочем, мне совершенно неинтересно, что там написано. Ивану наверняка тяжело сейчас… Эх, кто бы смог его поддержать… — Я не хочу лезть к нему в душу, — отчеканил Китай, понимая, к чему клонил Франция. — Захочет — сам расскажет. Не захочет — ну и не надо. — Ах, как с вами тяжело… Тут на пороге номера выросла фигура Альфреда. — О, ребята! А где Россия? — Ушёл, — равнодушно ответил Франция. — Куда? — Мы ж откуда знаем. — В общем, найдите его и скажите, чтобы шёл в конференц-зал. И сами туда идите, у меня новость. Важная! — и скрылся за дверью. — Ох… — болезненно вздохнул Яо. — Где нам его искать?.. — Нам? — Франциск рассмеялся. — О, нет, дружок. Можно подумать, мне заняться нечем, кроме как искать вашего драгоценного Ивана. Сам найдëтся, — и тоже вышел из номера. — Во вы… — Яо взяла неопредолимая злоба. — Что б вас всех! … Иван нашëлся на улице. Он сидел на ступеньках гостиницы, закутавшись в шарф. Было холодно. Очень холодно. — Иван, там… — Китай не договорил. Увидев лицо развернувшегося к нему России, Яо опешил. — Ты… Плакал?.. — Нет-нет, всё хорошо, — Иван поспешил отвернуться. — Я просто замëрз. Китай покачал головой. Да, конечно, Ванечка, ты пытаешься обмануть страну, которой уже четыре тысячи лет и которая научилась читать мысли стран и людей по их лицам. Особенно по глазам. Глаза говорили многое. А слëзы Ивана не просто говорили. Они кричали. Ничего не спрашивая, Яо сел рядом. Иван даже не посмотрел на него. Китай, бросив сочувствующий взгляд, похлопал Брагинского по плечу. — Крепись, Иван. Нам всем тяжело сейчас. Ваня не ответил. Китай задумался. Что делают в таких случаях? Яо вспомнил, что, когда маленькие Кику или Ëн Су были расстроены и из чувства своей детской гордости не хотели выдавать причин своего расстройства, Китай осторожно брал их на руки и шептал что-то успокаивающее на ухо. Эффект был моментальный. Малыши прижимались к брату и тут же рассказывали всё. Россию на руки не возьмëшь. Да и жалеть его — дело крайне опасное. Вдруг он этого не любит, что очень вероятно. Однако… … кто-нибудь вообще жалел Ивана на протяжении всей его жизни? Ответ напрашивался сам собой. Поэтому Яо, наплевав на все рассуждения, крепко обнял Ивана. Тот встрепенулся. — Китай, ты чего? Яо молчал. Нет, он не будет говорить, что всё будет хорошо. Китай и так знает, что всё будет хорошо. По-другому и быть не может. Да и потом, порой фраза «всё будет хорошо» может приобрести крайне негативный, нежелательный эффект. Именно поэтому Яо просто продолжал молча обнимать Ивана, который с удивлением смотрел на него. Китай ещё никогда не проявлял свою нежную сторону по отношению к Ване. Ваня, будучи смущëнным и расстерянным, обнял Китай в ответ. Так они просидели минут пять. — Спасибо, Яо, — с трепетом ответил Ваня, отстраняясь. — Считай, что это благодарность за то, что остановил меня тогда, — лицо Яо озарила улыбка. — Нас там, это, Альфред зовëт. Что-то важное, говорит. — Ну, если что-то важное, то пойдём. Оба поднялись с места, явно ощущая, как затекли их конечности. — Ты попу не отморозил себе на холодном-то сидя? — с усмешкой спросил Китай, шлëпнув Ивана. — Я привыкший, — в тон ему ответил Иван, пытаясь в отместку так же шлëпнуть Яо, однако тот, разгадав его коварный план, быстро увернулся. Правда, скользкая поверхность всё же сыграла с Китаем злую шутку, и он подъехал на своей подошве. Если бы не Иван, успевший вовремя поймать его, то поцелуя с лестницей было бы не избежать. — Осторожнее, у тебя ещё до конца раны не зажили. — Брось, я не хрустальный, — небрежно отмахнулся Яо. — Главное, при Франциске так не делай. Этому придурошному волю дай, и он бы нас прямо и под венец. — Ты тоже свои при нëм свои руки при себе держи, — с долей лукавства ответил Иван. — Ладно, пойдём, а то точно в розыск объявят. Когда они вошли в конференц-зал, все союзники были в сборе. И лица их были крайне недовольными. Видимо, их тут действительно заждались. — Вы где ходите-бродите?! — крайне возмущëнно спросил Америка. — Я ж сказал, ВАЖНОЕ. Для вас это шутка просто? — Прости-прости, Альфред. Давай ты не будешь читать нам лекции о том, какие мы безответственные и перейдëшь к сути дела, — сказал Яо, усаживаясь на своё место. — Лекции у нас в стиле Англии, так что не дождëтесь! — Эй! — Артур был готов взорваться, но его пыл был всеми проигнорирован. — В общем, мне нужно будет отлучиться, — объявил Альфред, поправляя очки. — Это связано со сложной ситуацией в Тихом океане. Сейчас моя судьба и судьба Японии зависят от того, как сложатся дела там. На время этих сражений я должен быть там. Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Я не знаю, когда вернусь и какое-то время вам придëтся быть здесь без меня. Справитесь?.. — Кхм, к слову, мне тоже нужно отлучится, — вдруг добавил Артур. — Нужно окончательно добить Италию. — Что же это получается, — уже не выдержал Иван. — Сначала держите нас здесь, а потом сами же уходите? Так не делается! — Вот-вот! — подхватил Яо. — Я мог уже сто раз быть рядом со своими учениками, а не болтаться тут с вами. Вы меня на днях всеми силами удерживали, чтобы не ушёл! — Да, это так, — Джонс совсем снял очки. — Но теперь вы можете быть свободны. Сейчас всё зависит от наших совместных действий. Иван, возвращайся к себе. Яо, ты тоже. Я напишу, когда мы вновь должны будем встретиться. «Значит, плевали они на мою безопасность… «, — подумал про себя Китай, но тут Альфред продолжил: — Яо, я слышал твои ученики находятся сейчас в надëжном убежище. Будь с ними и на предпринимай ничего, пока не закончим здесь. Хорошо? — Слушаюсь и повинуюсь, — саркастически ответил Яо. — Вот и славно. — Так, стоп! — вдруг вмешался Франциск. — Про меня, вижу, опять все забыли. Мне-то что делать?! — Ждать, Франция, просто ждать… В этот вечер в номерах было довольно оживлëнно. Союзники упаковывали вещи. Каждый из них был мрачен. Неизвестное будущее слишком пугало, а представить то, что самим предстоит сделать… В общем, особого оптимизма ничего не внушало. — Меня заберëт босс, — как бы между прочим сказал Россия, когда они с Китаем уже стояли на улице. — Меня тоже. — Представляю, как Чан Кайши и Мао Цзэдун обрадуются твоему возвращению, — Ваня улыбнулся. — Надеюсь. Главное, чтобы мои подопечные были в порядке. В далеке послышался сигнал машины, и яркие фары разбили цвет сумерек. — О, это за мной, — сообщил Яо и, ещё раз осмотрев Ивана с ног до головы, сказал, — ну, бывай, Ваня. Ещё увидимся, — и похлопал по карману, где был спрятан узелок, — я верю в тебя!

***

— Нанкин! Нанкин! — в комнату вбежал радостный Шанхай, глаза которого так и светились ликованием. — Хорошие новости! Яо-сэнсей возвращается! С ним всё хорошо! Однако Сию не разделил с ним счастья. — Что-то случилось?.. — в недоумении спросил Вейюань. — Пекин ушёл, — суровым голосом ответил Нанкин.