Ярик тяжело вздыхает, на секунду прикасаясь к родной Петербуржской земле. Ему не грустно, что все так заканчивается. Он переезжает. Вовсе не в столицу, которая забрала у него кучу нервов и заставила пролить немалое количество слез, а иногда и крови.
Он переезжает в Нью-Йорк
Затаскивает чемодан в аэропорт, пересчитывает всю команду. Вот она — режиссерская жизнь в 26. Фух, семеро. Включая его самого. Аня с Таней решили лететь более поздним рейсом, поэтому с них было взято обещание отзвониться, как только они обе явятся в аэропорт. Оставшиеся ребята что — то бурно обсуждают, повторяют текст, Дашка подбивает заснять общий ролик с танцем.
Дашка…
Он помнил свое замешательство и внутреннюю истерику, когда Наташа сказала, что не сможет участвовать в проекте из — за гастролей. У нее у самой глаза были на мокром месте. Но стоило только — только отойти от этого, как встал вопрос. Кого же брать на ее место?
Кастинг устраивать не хотелось никому, слишком много злых языков было рядом и не было никакого желания слышать «хорошей дороги» от всяких завистников. Посоветовавшись с командой (больше всех с Аней Тесс), Ярослав решил привести артистку сам.
И привел Дашу.
Он всю ночь перед ее вводом не спал, боялся, как она вольётся в коллектив. Но…
Дашка подружилась абсолютно со всеми. Ее природное обаяние, нереальное спокойствие перед выходом на сцену, умение собираться в нужный момент и делать все на максимум сделали свое дело. В команде ее полюбили и приняли, как родную.
Вот и сейчас Даша все же уболтала Тесс снять что — то совместное и они уже устанавливали телефон на шаткие стулья и подпирали Аниным рюкзаком.
Два часа ночи. Зал ожидания. Что им еще делать?
Рейс задержали и теперь они вылетали почти в четыре утра. Яра это злило. Он до конца надеялся, что они улетят вовремя, но этого не случилось. Ярослав снял куртку, положил ее на соседний стул и с чистой совестью решил подремать, потому что из более — менее живых
на самом деле не спящих остались только Даша и Аня, давшие обещание разбудить, когда начнётся регистрация на рейс.
***
Яр вместе с остальными шел сдавать багаж, мысленно чертыхаясь, что взял так много вещей. Он остановился, вытащил из кармана скотч и начал заматывать чемодан, как вдруг ему на плечо легла чья — то рука. Ярослав вскрикнул, отшатнувшись. Но пришедший
незваный вообще человек только улыбнулся.
— Я… Вот… Проводить тебя пришел… — в голосе страх читается. Пополам с уважением.
— Зачем? — Яр вздернул бровь и злостно посмотрел — Зачем, Саша? Мы вроде все выяснили, когда ты предал меня. При чем не пришел и не сказал, что выбираешь
ее, а выставил меня сволочью на весь интернет. Что я жизни тебе не давал, что все испортил. Вот только забыл ты, Сашенька,
кто тебе концерт организовал и в долги влез. В большие. Кого месяцами потом банк мучал. Как вся моя организация все эти деньги несчастные потом отдавала.
Как меня Дашка с Анькой из петли вытащили в последний момент и дышать заставили
— Яр… Я извиниться хочу… Правда… — Казьмин смотрит виновато — И… Держи — он Ярославу прямо в руки отдает кожанку. Ту самую
Когда в далеком 2019 Ярик мерз в фойе театра в антракте роли Рейстлина и Сашка ему эту кожанку на плечи накинул. Поцеловал, к себе прижал и шептал, словно в исступлении
— Все будет хорошо. Слышишь, мелкий? Ты только в истерику у меня тут не грохнись. Я с тобой. И мы будем вместе до гроба.
Яр эту кожанку надевал потом только когда волновался, а после концерта швырнул ее в лицо Казьмину и ушел.
Аня сказала — правильно сделал.
— Ты когда вернёшься, Ярик? — Саша на миг смотрит так умоляюще, что простить его хочется.
— Никогда — огрызается Яр — Я переезжаю в Нью-Йорк. И ты бы знал об этом, если бы гордыню свою усмирил и змею свою рыжую слушал меньше. Прощай — Он хватает чемодан и уходит, все — таки забрав с собой эту злосчастную кожанку.
А Казьмин падает на колени и рыдает прямо в аэропорту, не стесняясь никого.
Яра он снова потерял.
И боль бежит по внутренностям, разгрызая их так стремительно, что выть хочется. Больнобольнобольно.
Навек он теперь один. И никто не полюбит его также чисто и светло. Никто так больше не посмотрит. Никто не сорвётся ночью из Питера в ледяную Москву утешать из — за слишком большого вхождения в роль. Никто больше не принесет печенья на репетицию и никто больше не будет таскать везде плед.
Никто.
Он Ярика своей нелюбовью убил.
А теперь платит по счетам.
И не расплатится никогда, потому что крылья Ангелу оторвал, оставив вместо них лишь две кровоточащие раны.
Он настоящий Иуда. И гореть ему в аду за все.
Друга предал. Любовь убил.
Так кто он теперь после этого?
Вспоминай меня, как хочешь. Только вспоминай
***
А в самолете Даша, боящаяся летать, утыкается Ярику в плечо и обнимает его. Плачет тихо. И трясётся от усталости.
— Спасибо тебе, Ясь. Ты меня спас. От боли, от апатии. Ты
душу мою возродил. Без тебя меня бы не было — голосок срывается и она плачет, вытаскивая что — то из кармана. Цепочка. Золотая. С розой, а на этой розе крест. — Держи, Ярка. Я ненавижу прощаться, но… Это тебе от меня. В память
о Цветах. Ведь мы не умерли тогда… Не забывай меня, пожалуйста… — Даша рыдает и прижимается сильнее.
Самолет взлетает.
Яр обнимает ее так крепко, как может.
— Все будет хорошо, Дашк. Ты только
Вспоминай меня
***
Арии они все сводят и прощаются в Нью-Йорке.
Даша плачет, а Ярослав накидывает на ее плечи ту самую кожанку и говорит так тихо, как только может.
— Я приду, когда зацветет весна…
Дашка понимает,
что это значит.
Ждать недолго, всего два месяца.
Она кивает, на миг прижимается щекой к его щеке и сильнее кутается в эту кожанку. Вцепляется в нее.
Аня осторожно уводит Дашу, держа за плечи. Крепко, но нежно. И тоже плачет.
— Пока, братик — грустно улыбается она и уходит. Коротко потрепав Яра по отросшим до плеч волосам.
Самолет уносит их в другую жизнь.
А у Ярика она продолжается.
Все хорошо. Он горит изнутри и не сгорает. Освещает свой путь этим огнем. Теперь он счастлив и свободен. Только…
Вспоминайте меня
