***
Настроение стало паршивым, новость от Лики уж очень задела. Непонятное чувство вины терзало душу, но в чем я была виновата? В том, что мне тоже понравился замечательный человек? Как будто это можно было выключить по щелчку пальцев. Помимо вины еще присутствовало что-то вроде ревности. Не получалось разобраться в своих мыслях и чувствах, если бы была возможность, побежала бы к психологу. Но возможности не было. И даже просто поговорить – не с кем. Лика предложила зайти к ней и завтра, но эта идея не казалась хорошей. Она рассказала мне о чувствах к Герману, доверилась, а я о своих промолчала. Имела право, конечно, но все равно как-то нехорошо вышло. А еще было чертовски грустно. И так понятно, что Герман не смог бы быть со мной, у Бэсеску хоть какой-то шанс оставался, а я… Если даже Лика не могла надеяться, то я – тем более. Но ведь он гладил меня по волосам… И что?! Нет в этом ничего такого! Следовало бы не забивать голову ерундой. Я тяжело вздохнула и раздраженно попыталась подцепить макаронину на вилку, от резкого удара металлическими зубцами тарелка неприятно звякнула. — Из-за чего ты переживаешь? — спросила Сага. Увы, но даже ей нельзя было рассказать. Вот только и врать ужасно не хотелось. — К сожалению, я не могу с Вами этим поделиться, — честно призналась я. — Ты можешь говорить со мной о Германе, Алексия. Ничего страшного в твоих чувствах нет. ЧТО?! Глаза тут же перескочили на шаманку и округлились. Внутри все рухнуло. Но как она… — Откуда Вы… — промямлила я, — то есть, с чего Вы взяли? Какие чувства? Бабушка слегка улыбалась, она смотрела на меня так, как обычно смотрят на маленьких щенят, которые делают какую-то глупость. Такое дружелюбное умиляющееся снисхождение. — Я все вижу и все чувствую, детонька. С первого дня все было понятно. — Но я… я… Опустив взгляд вниз, я снова тяжело вздохнула. Сказать было нечего. — Алексия, нет ничего страшного и предосудительного в чувствах. Даже если ты их испытываешь к тому, с кем вам нельзя быть вместе. Но другим членам стаи об этом лучше не знать, — предупредила Сага. — Понимаю. Я надеялась, что никто и не узнает. Шаманка улыбнулась шире. — Что мне делать? — беспомощно спросила я. — Будущего-то у нас нет и быть не может. Захотелось спросить про Германа – чувствует ли он что-то ко мне? Но это было бы неправильно по отношению к нему и некрасиво по отношению к бабушке. — Жизнь покажет, — ответила она. — Но что бы Вы мне посоветовали? Пожалуйста, подскажите хоть что-то, я не знаю, к кому еще за помощью обратиться. Сага отрицательно покачала головой. — Дай жизни все расставить по местам. Поступай так, как чувствуешь. Доверься себе. Рискованный совет, конечно. А если бы я была импульсивной и безбашенной? Вот прислушалась бы сейчас к себе, побежала бы к Герману, налетела бы на него прям с порога, поцеловала бы в губы, и что дальше? Умерла бы от одного точного удара Фрейи ножом в сердце? Впрочем, довериться жизни, просто ничего не предпринимать и спокойно подождать, что будет дальше, – это действительно часто хорошее и единственно правильное решение в ситуациях, когда не имеешь ни малейшего понятия, что тебе делать. Что ж, подождем.***
— Ты еще не была на ферме? — спросила Лика. Сегодня погода все еще стояла пасмурная, у солнца не было ни единого шанса прорваться сквозь плотные серые тучи, но хотя бы дождь не шел. Земля была мокрой после вчерашнего ливня, стоило нам сойти с протоптанных дорожек, петляющих между домов, и ступить на еле заметную тропинку в густой траве, как мои кроссовки начали промокать. — Нет, я даже не знала о ней, только кур у вас видела. — Но ты же должна была слышать хоть раз, как коровы мычат или овцы блеют? Я задумалась. И правда, по вечерам часто было слышно животных, просто не обращала внимания и не задумывалась, кто их держит. — Ну да, слышала. С правой стороны деревни, после крайних домов начиналось большое поле, уходящее вниз под наклоном, и в его конце, у кромки леса, стояла длинная деревянная постройка, выкрашенная в темно-красный цвет. Она напоминала амбар или конюшню. — А кто там живет? — Ты имеешь в виду, какие животные? — уточнила Лика. Я кивнула. — Шесть коров, недавно были телята и пару месяцев назад был конь. Восемь овец, два ягненка, восемь коз и пять свиней. — Солидно. А куда конь делся? — Съели. Его для еды выращивали. Эта ферма принадлежит одной семье и Альфе, тут не общий скот, обычно мы мясо у соседей берем или Аластор привозит. Но коня тогда половина стаи ела, на праздник готовили. Это нормально, что люди едят животных, вервольфы – тем более, я и сама вегетарианцем не была, но коня стало жаль. Никогда не пробовала конину и пробовать не собиралась. Единственные животные, которых я ела, это курицы, рыбы, креветки с кальмарами, иногда свиньи, крайне редко коровы, и то только если мясо в виде фарша или в колбасе, не отдельным куском. С коровами была связана одна грустная история из юности… Крайне лицемерно, конечно, отказываться от крольчатины, лосятины или конины, но при этом не брезговать говядиной и свининой. Но говядиной и свининой меня кормили с детства, а других животных потенциальной едой воспринимать не получалось. Забавно, что люди не называют мясо коровы – коровой. Вот рыба, она и в море рыба, и на прилавке. А коровы так называются только пока живые, в магазине они становятся говядиной. Люди так пытаются отделить себя от мысли, что убивают и съедают других существ, которые тоже чувствуют страх и боль? Рыбы глупые и ничего не понимают, пусть остаются рыбами, а умненьких коровок мы не едим, мы едим говядину. Снова лицемерие и тупость, но, как не стыдно признавать, со мной это тоже работало. Я бы никогда не смогла съесть свинью, которую видела живой в загоне, но спокойно жарила на сковороде свинину, купленную в магазине. Порой мучала совесть, несколько раз задумывалась о вегетарианстве, но ничего не вышло. С другой стороны, человек же всеядное животное, как тот же медведь. Медведь ест лосей, человек есть коров. Природа. Разве нет? Оправдать и объяснить поедание мяса, допустим, можно, а вот шубы и меховые воротники я никогда не понимала. Зачем носить на себе части трупов выращенных в ужасных условиях и жестоко убитых норок, если есть куча альтернативных вариантов всяких современных курток? Как-то раз моя одногруппница пришла на пары в шубе из шкурок песцов. Навязывать кому-то свою точку зрения я не собиралась, просто задала один вопрос – стала бы она носить шубу из собак? Из шпицев или шипперке, например. Одногруппница нахмурилась и сказала, что конечно же нет, ведь это собачки. Но ведь песцы так-то тоже из семейства псовых, как и шпицы. Ужасное двуличие и самообман. От вспоминания фотографии с еще живыми норками, после того, как с них сняли шкуру, меня передернуло, возникло чувство тошноты. — Ты чего? — спросила Лика. — Да так, ничего, — отмахнулась я. — А вы только домашних животных едите? — Нет, у всех нас, даже у тех, кто в обычное время ходит в человеческом обличье, есть потребность в охоте, убийствах и поедании сырого, еще теплого мяса. Так что иногда мы охотимся на лесных животных. Перед глазами возникла картинка, как сгорбленный Герман с длинными когтистыми пальцами, светящимися нечеловеческими глазами и искаженным лицом сидит над трупом лося и зубами отрывает от него куски мяса. Стало не по себе. Я поежилась. Мы подошли к хлеву, Бэсеску толкнула высокие деревянные двери, те со скрипом отворились. В нос тут же ударил запах сена, животных и навоза, одновременно пробуждая воспоминания о коровнике в деревне бабушки и помещениях с копытными в зоопарке, куда мы в детстве ходили с родителями. Внутри было тепло и влажно, шум от возни и топота копыт не стихал ни на секунду. На стенах висели фонари, освещающие огромное помещение желтым тусклым светом. Вдали замычала корова. Первые загоны с обеих сторон от прохода огораживали высокие деревянные стенки, и было не видно, кто там живет. Из глубины хлева, держа в руке вилы, к нам двигался крупный сутулящийся мужчина. — Привет, Фи́лип! — сказала Лика, когда он подошел. — Здравствуйте, — поздоровалась и я. — Привет, Лика, — негромко ответил Филип, бросив на меня мрачный взгляд из под тяжелых широких бровей. На вид ему было около пятидесяти, и он совершенно не создавал впечатления дружелюбного человека. Бэсеску сняла с плеча тканевую сумку и отдала ее Филипу. — Вот, Надья передала. Мужчина кивнул. — Это все? — спросил он. — Можно я Алексии животных покажу? Безразлично пожав плечами, Филип зашагал обратно вглубь помещения. — Он выглядит сердитым, — шепнула я. — Да, он довольно мрачный, и людей не особо любит, — ответила Лика. — Он тоже вервольф? — За исключением тебя, здесь все вервольфы. Она сказала это спокойно и равнодушно, не вкладывая никакого скрытого смысла, и все равно стало неприятно. “За исключением тебя”, — прямо ужалило. Психика устроена таким образом, что обычный человек стремится быть частью группы, не хочет выделяться и быть изгоем, потому что раньше наши предки не выживали поодиночке. Вот и в моем случае эволюция исключений не сделала. А может просто хотелось быть частью хоть какого-то общества, и снова чувствовать себя комфортно и в своей тарелке, как было с Германом, когда мы жили вместе. Мы были “другими” по отношению друг к другу, но это никак не мешало. Лика провела небольшую экскурсию по хлеву, показала загоны всех обитателей, и с этого момента стало понятно, что блюда с мясом здесь я вряд ли теперь буду есть. Не получится оградиться от мыслей об этих зверушках, даже если приготовят не их. Оказалось, что Филип жил на ферме, там ему обсутроили отдельную комнату. Он в одиночку ухаживал за животными, а когда приходило время – забивал и разделывал. Однажды, лет пятнадцать назад, Филип ездил в город, чтобы купить необходимые инструменты, но поссорился в магазине с каким-то мужиком, и чудом совладал с гневом. Он чуть не обратился и не убил его. После этой истории мужчина стаю больше не покидал. Мне явно стоило держаться от него подальше. В центре хлева, после коз со свиньями и не доходя до коров, находилась мини-овчарня, разделенная на три загона. В одном из них сидели два очаровательных белых облачка. Когда мы подошли к ним, один ягненок, испугавшись, отскочил к дальней стенке, а второй наоборот подошел поближе к деревянному ограждению. — Привет, — ласково, как со щенком, поздоровалась я. Ягненок опустил ушки и, задрав розовый носик, с интересом на меня смотрел. — Эта очень смелая. Если резких движений не делать, она не убегает, — сказала Лика. — Это девочка? — Они обе девочки. — А имена есть? Волчица отрицательно помотала головой. — Мы не даем имен скоту. В голове сразу всплыло Луми – снег по-фински. Любопытной малышке подошло бы такое имя. Бэсеску предложила войти к ним в загончик. Опустившись на колени, я позвала ягненка, но Луми пока мне не доверяла и не подходила слишком близко, но и не жалась в угол, как ее подружка. Следовало проявить терпение. Лика пошла к коровам, я же решила остаться с малышами. После долгих уговариваний максимально ласковым и добрым голосом, все же удалось убедить Луми приблизиться и дать себя погладить. Очень часто люди используют слово “овца”, как оскорбление, а ведь на самом деле овцы довольно умные животные. Я читала, что у них неплохо развиты когнитивные способности и хорошая память, что они умеют дружить и заступаться друг за друга, и даже грустят, когда их партнеров или детенышей увозят на бойню. Луми поджала ножки и легла рядышком, наслаждаясь поглаживаниями. Ее белоснежная шерстка была очень мягкой, шелковистой и приятной на ощупь. Глядя на это ангельское создание, я не могла сдержать улыбку. Теперь помимо собаки в будущем хотелось завести еще и овечку…***
До Дня Рождения Германа была неделя, хотелось сделать ему какой-нибудь подарок, но что подарить мужчине, который зарабатывает в разы больше и может позволить себе все, что нужно? И хобби у него были такие, за которые не зацепишься. Вот если бы Волчонок рисовал, я могла бы подарить ему хорошие краски, например. А так… ни одной мысли. Может, плед? Он ими точно пользовался. Вот только просто один плед – это скучно и несерьезно. А что еще? Не гель для душа же ему дарить. Из всей стаи, помимо самого Германа, я общалась только с Ликой и Сагой. Но обращаться к Лике с вопросами про Волчонка после ее признания в чувствах было бы как-то не очень, а к Саге – просто неловко. Из знакомых, которые, вроде как, не испытывали ко мне ненависти и неприязни, оставались только Виктория с Александром. Я не знала, с кем общалась Виктория, вдруг, с Фрейей? Вряд ли, конечно, но все равно спрашивать у нее было бы рискованно. Оставался только Санька. К вечеру совсем похолодало, пасмурное небо стемнело, окутав все густыми сумерками. Макушки деревьев колыхал ветер. Надев самый теплый свитер поверх футболки, я вышла на улицу. Раз уж не получалось принять решение самой, оставалось переложить ответственность либо на судьбу, либо на случайность и совпадение – смотря, во что верить. Пускай, если сейчас удастся встретиться с Александром, и он будет один, то спрошу совет у него. А если не найду Александра, то придумаю что-нибудь сама. Так решила. Стоило спуститься по ступенькам и завернуть за дом Саги, как я тут же почти что нос к носу столкнулась с Александром. Судьба, получается? Ну, или совпадение. — Ой, привет! — Привет, — спокойно ответил он, проходя мимо меня. — Александр? Волк остановился. — Да? — У тебя… есть пара минут? — спросила я, чувствуя ужасную неловкость. В последний момент эта идея перестала казаться хорошей. — Есть, а что случилось? — Ничего, но хотела у тебя кое-что спросить. — Слушаю. Оглянувшись по сторонам, я убедилась, что в опасной близости никого нет, но все равно понизила голос до полушепота. — У Германа скоро День Рождения, что ему можно подарить? Александр перенес вес тела на одну ногу и задумчиво потер шею, глядя вверх. — Хороший вопрос, — усмехнулся он. — Даже не знаю… Герман у нас, как истинный вервольф, любит “старую школу”, все пишет от руки, знаешь, наверное. Может, ежедневник какой-нибудь ему выберешь? — Хм, кстати, да, — сложив руки на груди, покивала я, — точно. А еще что? — Еще… — Санька снова задумался. — Черт, не знаю, что еще он любит. Кофе? — Отлично. Я даже знаю, какой он пьет! Мужчина слегка улыбнулся. Красивый он, конечно. Внешне почти не уступал Герману. — Спасибо большое, Александр, очень помог. Это же… — я немного стушевалась, — это же нормально будет, если я подарю ему подарок? Что-то промелькнула в глазах вервольфа. На секунду показалось, что он то ли напрягся, то ли разозлился, но нет… что-то другое. — Ему будет приятно, — серьезно ответил он. — Хорошо. Спасибо еще раз. — Пожалуйста. — Александр приподнял брови. — Это все? Могу идти? — Да. Да, конечно, — протараторила я. — Спасибо. Сашка кивнул и пошел дальше. Отлично, теперь было понятно, что дарить. Но как купить это все, если нельзя уезжать и нет телефона? — Александр, еще секунду, — остановила его я, скривившись. — Да? — обернулся он. — У меня нет телефона и нельзя покидать деревню. Не мог бы ты… Александр меня перебил: — Зайди ко мне завтра, через интернет закажешь, я потом заберу. Губы растянулись в улыбке. Классный парень, все-таки. Не ошиблась в нем. — Хорошо, спасибо огромное! — Не вопрос. Я решила немного побродить, прежде чем вернуться к Саге. Несмотря на прохладу, на улице было хорошо: тихо и свежо, ветер дул лишь изредка. Хотелось снова пойти к Луми, этот ягненок меня просто очаровал, но соваться одной на территорию Филипа было боязно. Доверия он не вызывал. Очень не хватало Ночи. Как он там? Сестра Германа, конечно, кормила его и наливала чистую воду, но малыш наверняка тосковал один, он любил внимание, а сейчас целыми сутками сидел в одиночестве. Наверное, все-таки стоило тогда отвезти его к кому-то из подруг… Сколько еще я тут пробуду? Неспешно прогуливаясь между домов, я старалась лишний раз ни с кем не пересекаться, и сворачивала в другую сторону, если замечала человека. То есть, вервольфа. В глубине души очень хотелось случайно встретиться с Германом… После того вечера на озере мы пока больше не общались, только один раз видела его издалека. Интересно, а если бы он был обычным человеком и нормально развелся, появился бы шанс вступить с ним в отношения? Мерзкий таракан в голове почти успел выкрикнуть, что нет, зачем я ему нужна, но факт того, что Герман обо мне заботился, позвал прогуляться, когда все достали, и, черт, гладил по волосам, был аргументом, что возможность завязывания отношений имела место. Увы, Герман не был обычным человеком. И будущего у нас не было. Зачем я вообще об этом думала?