Остановись

Элион чувствует, как его сердце снова начинает стучать. В висках пульсирует неприятный счётчик. Глаза болят и чешутся, будто в них попала пыль. Их обладатель с трудом поднимает слипшиеся и налитые свинцом веки, и его затуманенному взору предстаёт тусклый свет потолочной лампы и тёмная плитка с вкраплениями, имитирующими мрамор. В тяжёлом подземном воздухе ощущается не менее тяжёлый запах железа. Ориджин прекрасно знает, что это за место. Крупнейшее лабораторное предприятие Шелдара. БиоКорп, если быть точнее. Но по какой причине он здесь оказался? Чтобы понять это, воспроизведя в памяти недавнее прошлое, ему требуется минуты три, после чего взгляд бедняги стекленеет, словно у мертвеца, а тем временем где-то на заднем плане слышится знакомый голос Мебета, звучащий весьма обнадёживающе: — Эли, ты очнулся! Тебе чертовски везёт. Ситуация была почти критической, но учёные смогли сделать всё от них зависящее, чтобы ты продолжил жить. Знаешь, ты же ведь первый избранный. Ещё никогда лаборатории не приходилось проводить подобных экспериментов… Элион с трудом поднимается и устраивается поудобнее, насколько это возможно, на жёсткой кушетке, на которой до этого лежал. Голова кружится и раскалывается от боли. К горлу подступает тошнота, тело горит от невыносимого жара. Зато больше нет голоса. Голоса, который ранее звучал в его голове. И это даёт ему понять: то, чего он так долго жаждал, свершилось. Связь с драконом разорвана хирургическим путём. — Элион? — зовёт его Мебет, но тот не обращает никакого внимания на присутствие блондина, словно находится в глубоком аутичном расстройстве. Молодой человек молча скидывает с себя одеяло, попутно выдирая трубки капельниц, через которые в его кровь вливались какие-то лекарственные пустышки, и встаёт, опираясь о стену, после чего шаткой неуверенной походкой приближается к окну, через которое едва можно разглядеть соседнее помещение. Зато в нём прекрасно видно отражение в стекле, точно в зеркале… Ориджин почти не узнаёт себя. Вернее — не узнаёт совершенно. Белые волосы. Красные глаза с узкими вертикальными зрачками. Рога, как у демона. Странные шрамы на лице. Всё увиденное наталкивает его на неутешительный вердикт. Теперь Элион — некондиция рода человеческого. Он никогда не сможет стать прежним. Большая часть его тела умерщвлена драконом и восстановлению не подлежит. …Нет. Всё-таки эта разорванная связь не разорвана до конца… «Как мне порвать эту нить?» — звучит в памяти эхо недавнего прошлого. Ориджин уже задавался таким вопросом ранее. И вот пришла пора задать его себе снова. И снова не получить ответ. Ведь тот способ, на который он рассчитывал в надежде отвязаться от Одина, не помог ему… «Как мне свой лёд сохранить?» — и этот вопрос некогда тоже тревожил первого драконьего избранника. Но на сей раз в данном вопросе не было смысла, потому что Элион не смог удержать при себе ни душевное хладнокровие, ни телесное… Теперь его уделом были вечный жар, боль и ощущение безысходности до конца времён… Он продолжает молча сверлить своё отражение пустым, обречённым взглядом. Лишь громкий стук собственного сердца тревожно режет хрупкую тишину, словно стекло. Как и в тот самый момент, когда он почти дошёл до вершины… И так же, как и тогда, Ориджин старается не прислушиваться к нему. Только сердце не может замолчать… Как прежде не мог замолчать и голос Одина в его голове. Элион прекрасно помнил, как произошла его встреча со странным жутким исполином, обитавшим почти на самом дне подземного мира. Как этот самый исполин обосновался в его теле в виде голоса, звучащего прямо из сердца и грезящего лишь об одном… …Небо. Ориджин поддался соблазну и, воодушевлённый энтузиазмом своего загадочного приятеля, отправился наверх — туда, куда никто не поднимался в течение долгих лет, чтобы вернуть миру то, что этот самый мир когда-то по собственной глупости потерял… Вверх. Ввысь. Он шёл долго-долго. Он восстал против огромной волны — ведь всё живое в Шелдаре пыталось дать ярый отпор безумцу и убедить его в том, что идея дракона абсурдна, если не сказать опасна для жизни всех обитателей подземелья. Но даже старший регент оказался бессилен перед могуществом чешуйчатого чудовища. Элион был практически в двух шагах от победы в этой огромной войне… Но проиграл, споткнувшись о последнюю ступень перед выходом на поверхность. Наивность сыграла с ним злую шутку — ведь он был абсолютно уверен, что сможет, он был убеждён на всю сотню процентов, что справится! «Как мне вернуть свой контроль?» Но вместо сотни процентов убеждённости в правоте Одина Ориджин вдруг почувствовал, как быстро приближается к сотне процентов внутренний счётчик, отсчитывающий последние минуты его жизни. Он испугался. Испугался, потому что осознал, что скоро умрёт. И он не был уверен, что его смерть не повлечёт за собой гибель остальных жителей Шелдара. Ему начало казаться, что Один — кукловод, управляющий им, словно марионеткой, а мечты этого таинственного существа о небе всего лишь навязаны Элиону и заставляют его действовать не по собственной воле, но по драконьей. «Как победить эту боль?» Яд слабости отравил его кровь, и, мучимый боязнью нести ответственность за жизнь всего человечества, Элион отказался от поставленной цели. Отказался от Одина, решив порвать с ним раз и навсегда. Земля стала уходить из-под ног, а в груди разбушевался невыносимый жар и стало так тесно, словно дракон уже полностью выдавил душу из этого покалеченного тела… То, что было потом, Ориджин помнил плохо. Кажется, регенты обнаружили его умирающим неподалёку от выхода на поверхность, и он в полукоматозе шептал им о том, чтобы ему помогли остановить эту смертоносную связь. Так бедолага и оказался в одной из операционных БиоКорпа. Больной и почти мёртвый. Однако даже теперь, когда Элион был избавлен от связи с тем, кто ещё недавно, как ему казалось, контролировал его целиком и полностью, он понял, что и сам уже не в состоянии контролировать себя, как прежде. Чтобы отвлечься от своих внутренних переживаний и от всех тех ужасов, что случились с ним в прошлом, он взваливает на свои хрупкие плечи бремя главы Шелдара. Новый старший регент с головой уходит в свою работу, только вот сердце, как и приснопамятный Один, напоминает ему, что не он здесь правит балом. Ведь он и собой-то управлять не может… А что, если бы всё могло быть иначе? Если бы он не испугался тогда идеи достичь недоступной высоты? Если бы не стал умолять Одина оставить его в покое, повторяя в бреду те странные слова?.. Прошу, не тяни меня ввысь, Я так боюсь летать. А если не можешь молчать, То просто остановись.