Я
Когда в репетиционную залу ворвались нацгвардейцы, я не сразу поняла, что произошло. В тот момент я озадаченно следила за тем, как улыбаясь, Чанёль придурковато себя ведет и пытается казаться смешным. Но это было глупо, а не смешно. А потом весь мир замер на этой его вечной ухмылке и взгляде, говорившем, что мы оба знаем, чего мне хочется сейчас больше всего. Наверное, он знал, что треснуть я его хотела! И вот, спустя эту бесконечную секунду, когда наш мир поделился на до, когда Чанëль дурачился под всеобщее закатывание глаз и после, когда я оказалась скрученная по рукам-ногам и привязана к балке у зеркала. К сожалению, я запомнила только то, как меня ударили по затылку так, что ноги подкосило и теперь я сидела с руками над головой в наручниках, которые были перекинуты через эту гребанную балку. А я даже не проявила никакого сопротивления! Просто оказалась препятствием! Да, я помнила, что в тот момент, когда Чанёль улыбался мне, Чондэ взволнованно окликнул меня – я обернулась, чтобы уточнить, что такое, ведь он давно со мной не говорил лично – старался держаться слегка на расстоянии. А дальше... Итак... Все происходило словно при замедленной съемке – я разворачиваюсь и вижу... Чонина, чьи глаза, – ох, зеркала души! – в них столько любви и мое сердце трепещет от этого, готовое вырваться из груди, прыгнув ему в руки – а потом в затылке рождается боль и я понимаю, что во взгляде Чонина я видела и страх, но было поздно – я падала, падала было в руки к Чондэ... Но... И вот я сидела здесь, руки в наручниках и… Я не помнила куда пропал Чанёль. Не помнила куда пропал Чонин, и уж тем более, куда пропал Чондэ, они все – всë было как в тумане. Лишь где-то на загривке подсознания я слышала четкое эхо, эхо крика: «Вставай, вставай... Лин А! Лин~ааа!» Щурясь, я кое-как разлепила глаза, смотря на пристегнутые к балке руки в наручниках. Те ужасно затекли – было ощущение, что там уже не запястья, а кровавое месиво, что, вполне вероятно, с любовью моей ворочаться во сне – истинно и было. Сглотнув, я ощутила, как треснула кожа на нижней губе – я также поняла, как сильно хочу пить, а еще больше, чтобы эта адская боль в затылке прекратилась, а память переставала рисовать перед внутренним взором лицо улыбающегося Чанёля, который вёл себя как дурак буквально пару минут назад... Или не минут?.. а потом оно застыло в гримасе ужаса. Попахивает малобюджетным триллером, подумала я и усмехнулась. Впрочем, для моего безумного мира в самый раз. Приподняв голову, я огляделась по сторонам – в зале было пусто и тихо. А самое главное, сумрачно. Я не знала, утро сейчас или ночь, но точно знала, что тут давно никого не было. И почему они вечно задергивают шторы с этими дебильными облаками на принте?! Вздохнув, я громко сглотнула. Что, если это дурацкий розыгрыш? Тогда я уже устала! М-может, они перестанут? А если это не розыгрыш, то что тогда? Что случилось такого, чтобы люди, люди в бронежилетах напали на мальчиков? И кто эти люди?! – Лин А! – послышался шум из коридора, а потом удар и грохот от падения тела на пол. – Лин А, отзовись! Чан... Чанёль? Я дернула голову на дверь позади. – Чанёль! – крикнула было я и получила удар. В итоге это был крик боли. То есть, в зале я оказалась не одна? Грохот, звон и дверь проскользнула по полу до противоположной стены. Ча... Чанёль? Я снова обернулась и тогда увидела, как пригибаясь, уходя в миллиметрах от удара мужчины в бронежилете, Чанёль ударяет того ногой в живот и тот влетает в зеркало около меня и на голову ссыпаются осколки. – Лин А! – крикнул Чанёль, а затем был хруст и вот я, совсем без сил, повисла на его плече. – Я... Я.. – но слова никак не вяжутся, только мысли знают, что говорить, а рот не может. – Во.. ды... – Лин А, потерпи немного, я вытащу тебя, ты мне веришь? Я просто кивнула головой, утыкаясь носом в его шею, кажется отключаюсь. Когда я очнулась во второй раз, то увидела Чанёля, сражающегося вместе с Исином и Сехуном у выхода из здание. Потом, когда мне и моему одурманенному болью мозгу, показалось, что мальчики проигрывают, с правой от меня стороны в здание влетела машина, которую попросту говоря, можно считать тараном, и из нее вышел целеустремленный Чунмён с битой. Я еще удивилась тогда, ловля словно галлюцинации, зачем же нашему прекрасному Мëнни бита, да к тому же с шипами? Но ответ долго себя не ждал. Он напал с ней на людей в бронежилетах (нацгвардия… верно?), спасая тем Сехуна и Чанёля, разбивая огромный щит перед ними. Поймав Чанëля под локоть, Чунмён обернулся и показал на меня, пытающуюся встать, хотя в платье (ох, раньше я считала его реальным вариантом для бега в случае чего) я вся путалась и падала назад. Чанёль тут же подбежал ко мне и помог встать. – Лин А? – спросил он. Вместо ответа, я вытерла с его уголка губ кровь и кивнула. Он взял меня крепко за руку. – Файтин! – крикнул он, а затем побежал в противоположную от выхода сторону, таща меня за собой. «Чон... Чонин?» Я не сопротивлялась, я просто хотела, чтобы боль прошла, чтобы вся эта галлюцинация прекратилась, мир перестал быть пародией на себя, а мальчикам чтобы не было больно... Да, я бежала за ним в надежде, что Чанëль выведет меня из этого ужаса в объятья любимого, того, которого я здесь не видела и лелеяла надежду, что он ждет меня за поворотом... «Где ты, где же...» Но этот ад не кончался – вместо обычного выхода, мы почему-то направились на подземную парковку, где Чанёль выбрал первую попавшуюся машину, хотя, думается мне, это была его машина и снял сигнализацию. Открыв пассажирское место, он аккуратно посадил меня на него и закрыл за мной дверь. Быстро пробежал к водительскому месту, не застегивая ремня безопасности (машина ужасно пищала!), завел машину и прямо с ходу, вырулив с места и, не сбавляя скорости, а наоборот, словно выжимая из машины все её соки, вдавил педаль газа и с оглушительным визгом шин, мы покинули здание, петляя по улицам. Я не знала сколько мы были в машине, – знала лишь то, что солнце сменилось закатом, затем на город опустилась ночью, да так резко, словно меня отрубило на сутки. Но когда я окончательно проснулась, Чанёль уверенно вел машину, смотря за дорогой настолько внимательно, словно от этого зависело многое – появляющиеся и исчезающие машины за окном не были ни погоней, ни слежкой – были ли мы в безопасности на дороге? – Ты проснулась, – быстрый беглый взгляд в мою сторону. – Вода и сэндвич в бардачке. Мне не стоило повторять дважды, поэтому я тут же распахнула тот и достала бутылку. Попыталась открыть, но рукам было жутко больно, а еще на запястьях проступили синие и желтые синяки. Кошмарное зрелище. Увидев мою беспомощность, Чанёль выхватил из моих рук бутылку всего на пару секунд отпуская руль и, когда я получила бутылку, возвращая руки на место. Чанëль улыбался. – Спасибо, – виновато потупилась я. – Лин А, ты не виновата, хорошо? Я кивнула, решив, что спорить бесполезно, потому что нынешний его взгляд пугал меня. – Да что такое? – резко затормозил Чанни на красном светофоре и я едва не вылила всю воду на себя. – Прости, – прошептала я, закручивая бутылку назад. Но не успела я сделать что-то еще, Чанёль резко прижал меня к себе и бутылка упала за сидение из моих рук. – Слава богу, ты целая, – сказав это, он поцеловал меня в лоб. – Я не мог думать, пока не нашел тебя. Ты точно в порядке? Я пару раз кивнула, смотря в прострации на его рубашку, к которой была прижата. – Лин А, я правда, правда не могу так... – Так? – прошептала я и отстранилась от него, дабы посмотреть в глаза. – это как? Он слегка усмехнулся, проводя по моей щеке рукой, ловля тем самым локон, после чего заправил мне его за ухо. – Я не те двое, что завладели твоим сердцем, я знаю... Но... Я смотрела на него, пытаясь понять, что он хочет сказать. В последние дни я жила лишь одним мгновением, сжимая в руках ладонь внезапно павшего ко мне с неизвестной планеты Ким Чонина и теперь... Снова... Опять... Черт, как это все не вовремя! Мы же вроде говорили!.. – Чанëль, прости, но... – Зеленый, – перебил он, снова вдавил педаль газа и машина устремилась на запад. Дороги внезапно оказались безлюдными. Подозрительно. Я сказала об этом Чанёлю, но он попросил не переживать, а лучше поспать. Мол, хватит нам и того, что произошло почти день назад. Но мы оба не знали, что это были последние минуты вместе, когда мы действительно могли хоть как-то сказать то, что оба действительно хотели. Что хотели сделать больше всего. Вместо этого, пристроившись у косяка окна, я закрыла глаза и снова отрубилась. А потом я услышала ее – сирену. Она приближалась, с каждым мгновением все громче, ближе и Чанни, мой такой спокойный и уверенный спаситель, ругнулся так громко, ударяя по рулю так ритмично, что я очнулась, силясь понять, что же его так расстроило. Ну, собственно, я увидела – машины – так много и все с мигалками. Полиция? Нас поймали. Нашли. Неужели то была иллюзия безопасности? Я посмотрела на Чанёля, он посмотрел на меня. Мы оба кивнули. – Я люблю тебя, сестренка. Я наконец могу сказать это, а ты – ты должна меня извинить за тот бардак, что был до этого признания, – прошептал он, но не дав мне и слова сказать, вышел из машины. Он замер в свете фар, поднимая руки перед собой. Я видела только его спину, но знала наверняка мой оппа (теперь наконец без притязаний) был напряжен. Мужчины с пистолетами тут же выбежали вперед (ну точно, полиция!), а следом амбалы в бронниках нацгвардии. Полицейские подбежали к машине и увидев, что в машине женщина, то есть я, убрали пистолеты и я чётко услышала: – Заложница спасена. Прием? – Вас слышно, заложник цел. Пленного взять живым. Прием. – Вас понял. Дверь медленно открылась и я обернулась на полицейского. Сил моих встать самой не было, поэтому полицейский любезно меня поднял. Он случайно задел синяк на запястье и я издала всхлип боли, от чего послышался удар и вот, человек, который только что осознал то, что мы как брат и сестра, не иначе, был скручен и прижат к капоту машины (мордой вниз!). Но почему, почему я не успела сказать ему «оппа, теперь я защищу тебя! Оппа, ты мой старший брат! Оппа, верь мне!» Я мысленно умоляла его, чтобы он не жалел никого и воспользовался силой – сжег их всех, ведь он мог это сделать, мог же – но Ëлль не рыпался, не пытался даже сопротивляться – лишь лицо кривилось от боли. Я хотела заплакать, хотела сделать так, чтобы он тогда не вернулся за мной и спасся сам, но... Он не мог, он, он... Он любил меня. Любил так глубоко, так искренне – он защищал меня, как свою малышку-сестренку, ту, которая упала с велика и теперь рыдала над разбитой коленкой. Ту, которую нужно обнять, поцеловать в коленку, положив осмотрительно на нее подорожник и приговаривать, что эта боль не с ней и что она должна уйти. Он настолько готов был пожертвовать собой, что дал этим людям скрутить себя. А то, кто я такая – должно было остаться секретом. Я заложница. Я человек. А он – люди видят монстра. Он – монстр. Чтобы что?.. Чем это поможет нам всем, если я одна останусь неизвестным знаменателем в уравнении эксо людей против полиции, нацгвардии и, судя по всему, людей? Незаметно снимая с пальца старое золотое колечко, я медленно пошла за полицейским, специально обходя машину так, чтобы оказаться около Чанёля. Наши глаза встретились и я кивнула, подкидывая в его пальцы кольцо. Я делала это быстро, изображая из себя жертву, но с надеждой, что он поймет все так, как было нужно – я вернусь за ними. Лишь в самом конце, когда до машин было несколько шагов, я обернулась, словно бы от страха, чтобы проверить, схвачен ли убийца и я увидела, что кольцо попало к нему и он сжимает его, скрывая свои чувства за каменной миной. После чего я отвернулась, а на мои плечи упало колючее клетчатое одеяло и полицейский ласково пригласил меня сесть в машину и спросил, что я хочу. Недолго думая, я сказала: – Воды. Чанни как-то говорил мне, что для них, ребят, мы с тобой самое важное, что может быть для эксо людей – это одно из тех воспоминаний, которого я была лишена по их же прихоти. Но не теперь… Так вот, если с ними что-то случится – мы должны в первую очередь бежать и лучше, чтобы Сехун с нами, он поймет что делать дальше – но ни при каких обстоятельствах не показывать свою силу. Тогда я не понимала почему, но теперь, встретив агрессию людей в сторону того, кого они не понимают и это их пугает, я была согласна с Чунмёном – ни при каких обстоятельствах, даже если кто-то из них на грани жизни или смерти, не раскрывать себя, не раскрывать то, что ты есть. Людям, в особенности правительственным органам нельзя знать о нас, гибридах... Поэтому они и не говорили, что мы есть такое. Поэтому врали. Но стоило ли оно этого, если теперь они в большой беде и надежда на спасение те, кому они врали и прятали? Машины друг за другом стали покидать участок отгороженной в связи с перехватом нас с Чанни дороги и полицейский, что добродушно вручил мне одеяло и воду, сказал: – Все кончилось, теперь ты вернешься домой. С тобой будет все хорошо? –Да, – сжала я крепко в руках бутылку, сожалея о двух вещах – я не смогла ввязаться в драку и то, что все дорогие моему сердцу мужчины – они уходили...Чанёль
Как только полицейские машины скрылись из виду, а чувство опасности покинуло его тело, Ëлли расслабился. Два нацгвардейца подняли его с капота без особой нежности, таща за волосы и заставляя двигать ногами, тыча дубинкой под ребро, чтобы он добровольно сел в таран-машину. ...Но его сестричка была в безопасности, это он сумел сделать, как и обещал Чондэ тогда... И никто не узнал, что девушка в машине с ним была гибридом... А не жертвой... Но для них жертвой! – Знаете, – усмехнулся Чанёль, замирая и не давая себя сдвинуть ни в какую, – я сдаться-то сдался вам, но я не говорил, что поеду с вами. Мужчины-полицейские изумленно уставились на него. – Ну как же? Я же опасный объект, думаете я просто так отдамся на опыты? – фыркнул он. Один из нацгвардейцев попытался его еще раз сдвинуть с места, но не получилось – вместо этого Чанёль обернулся на него без лишней сложности и рассмеялся прямо в лицо. Нацгвардеец ничуть не растерялся и вмазал по лицу Чанёль. Дернув голову в сторону, Чанни сплюнул на землю кровь. – Ты будешь первым. Он резко поднял руки, на которых прямо на глазах, словно вода, с запястья – плавясь, да сгорая, капали на землю наручники. – Приступим, – произнеся это, Чанёль вмазал ошалевшему от увиденного полицейскому освободившейся рукой с ладони в нос. Оставшиеся нацгвардейцы и полицейские пришли в движения, вытаскивая наружу дубины, да пистолеты. Только это ни капли не испугало его, напротив, этого он и хотел – он долго отказывал себе в этом, в силе – он вызвал огонь, который одну за другой стал взрывать машины на его пути. По рации от близстоящего гвардейца он услышал: – Найдено шестеро мужчин, схожих по описанию с разыскиваемыми. Пришлите, пожалуйста, подкрепление. Немедленно. Они на подходе к метро. Чанни хмыкнул, пригнулся от очередного удара, сделал обманный выпад влево и ударил с правой ноги. Позади взорвалась машина. Нацгвардейцы, несмотря на наступательные по его душу действия, начали отдаваться паники. Еще бы, не каждый день увидишь человек из-за которого одна за другой взрываются машины, которые, казалось бы, должны были их защитить от любого чп. Но не судьба... Звук шин, скорости... Ëлли сделал шаг влево, бросил мимолётный взгляд себе за спину и широко улыбнулся, когда собравшиеся гвардейцы устремились на него. Еще шаг влево, и еще чуть назад. Звук приближения становился все ближе. Надо чуть влево... Ëлли резко выставил руку, стащил с седла мотоцикла подоспевшего на помощь гвардейца и пока остальные находились под впечатлением, оседлал мотоцикл – и был таков.