***
– Я наконец-таки это сделаю, Аран-кун, – гордо объявил Атсуму, уперев руки в бока. Он наблюдал за тем, как утренний солнечный свет отражается от окон Национального Тренировочного Центра Адзиномото. Погода поздней весны просто великолепна. Атсуму выбрали представителем Японии на мировой арене. Его самый первый друг рядом с ним. И… – Сделаешь что? – спросил Аран, голос прозвучал немного приглушенно – он зевнул и прикрыл рот рукой. Они не очень хорошо выспались, ведь их поезд отправился из Осаки очень рано, никто из них не хотел опоздать в первый день. Новое и улучшенное поколение монстров приехало в тренировочный лагерь национальной сборной. На лице Атсуму возникла широченная улыбка, и он указал на спортивный центр перед ними, – Я наконец-то собираюсь признаться Шоё-куну. В его голове зазвучали фанфары, почти не отличающиеся от тех, которые обычно звучали на каждом матче Инаризаки. И конфетти кружат в причудливом танце. Откуда-то с неба к нему спустился целый хор ангелов. Ну, или что там должно быть в голове при таком трепетном заявлении? Кто-то бы даже сказал, что слишком уж долго доходило до Атсуму, но тот, конечно, же не будет слушать этих придурков. Аран вел себя подозрительно тихо. Может быть, он испугался смелых заявлений? Повернувшись, Атсуму увидел на лице Арана выражение, слишком похожее на Осаму, то есть глубоко осуждающее. Атсуму это не понравилось, – Что? – А вы разве не в одной команде? – спросил Аран, аккуратно подбирая слова. – Да, и? Аран выглядел так, будто съел что-то очень кислое. – Почему сейчас? – а не в любой другой момент с того времени, как он присоединился к команде в прошлом году, этого он вслух не спросил. У Атсуму было несколько причин на это, спасибо большое. Во-первых, он не был абсолютно уверен, что его… зацикленность на Хинате, которая появилась еще в старшей школе, осталась до сих пор. Потому он и не готовил себя эмоционально к выросшему, загорелому, мускулистому и улыбающемуся Хинате, перед которым он полностью онемел. Это случилось во время проб в команду, и после этого Атсуму несколько недель, а может и месяцев, не мог отойти от увиденного. Ну а после началась перестановка отношений, из двух разгорячённых соперников по разным сторонам сетки, им предстояло стать связующим и нападающим. Атсуму провел месяцы, изучая Хинату как личность, а не как спортсмена, хотя, что не удивительно, у него, как и самого Атсуму, все тем или иным образом уходило в их спорт. Атсуму узнал любимые блюда Хинаты, плейлист Хинаты для зала, который состоял из непонятной смеси японской электроники 90-ых, бразильской танцевальной музыки и западного хип-хопа середины нулевых. И что ему нравилось смеяться над шутками Атсуму, какими заумными или несмешными они не были. Атсуму понял, что веселить Хинату ему нравится больше, чем что-либо, кроме, пожалуй, идеальных пасов. Наверное. На самом деле, Атсуму понял, что влюблен в Хинату, только в декабре. Тогда было что-то типа сезонного перерыва, и только после того, как Атсуму понял, что не сможет пасовать Хинате целых 8 дней, он сложил все кусочки паззла воедино. О-о-о-о-о! Он был влюблен в Шоё-куна. Шоё-куна, которого он любил. Он даже смутился от того, сколько времени ему понадобилось, чтобы понять, что все эти прогулки до комбини, тренировки до самой ночи, и выслеживания Хинаты на всех официальных мероприятиях Шакалов, означали на самом деле чувства. У-у-упс. Атсуму не был тупым. Он просто отвлекся на волейбол. Его признание Осаму на новый год в том, что он на самом деле влюблен в Хинату было встречено озадаченным взглядом и длинным тяжелым вздохом. Видимо, будучи подростком, он постоянно говорил о Хинате, что бы он там не говорил – пофиг, Атсуму не помнит этого, заткнитесь – дало Осаму подсказку о его чувствах задолго, как он сам что-то понял. Атсуму тут же решил, что он должен во что бы то ни стало рассказать всем, и Хинате в том числе, что он влюблен в Хинату Шоё. Но останавливало его только то, с чем он до этого не имел дело – а именно: неуверенность в себе. Не то чтобы он сомневался в своих чувствах. Не. Они были горячими и отвлекающими – Атсуму стал принимать душ гора-а-а-аздо раньше Хинаты после тренировок, потому что, почему, прости господи, у него было видно линии загара зимой? И почему Атсуму так нравилось следить за ними глазами? Нет, Атсуму был не уверен в том, как Хината отреагировал бы на признание. Было кое-что с чем Атсуму нужно было смириться еще до того, как он осознал свои чувства – Хината не принадлежал ему одному. Атсуму не единственный друг Хинаты. И он точно не единственный, кто любит Хинату. И он, вероятно, не единственный, кто влюблен в Хинату. Атсуму уверен, что он замечательная партия, спасибо большое, но он также уверен, что удерживать абсолютное внимание Хинаты невероятно сложно. На вечеринке по случаю дня рождения Хинаты в прошлом году Атсуму стал непосредственным свидетелем этому. Он был на больших свадьбах, и там было меньше людей, чем на этой вечеринке. В то время Атсуму развлекал себя тем, что смеялся над этими влюбленными идиотами, мечтающими о Хинате, пока тот порхал по комнатам, здороваясь со всеми своими двумя миллионами и тремя друзьями. В то время Атсуму не понимал, что он был одним из этих влюбленных идиотов. Но, конечно же, Атсуму уверен, что он лучший товарищ по команде для Хинаты – тот его любит даже больше, чем Бокуто. В январе Бокуто слег с небольшой простудой, и после нее Хината только лишь тепло его поприветствовал. А Атсуму как-то пропустил всего день – ему надо было к офтальмологу, и ему дали эти дурацкие капли, увеличивающие зрачки. На следующий день Хината был вне себя и все жаловался, что за тот день ему ни разу не удалось пробить его пасы и что Атсуму задолжал ему очень много пасов после основной тренировки и, эй! Если все пройдет гладко, пойдем поедим суши! Поощрение от Хинаты. Да. Атсуму был уверен в своем месте в волейбольном сердечке Хинаты. Хотя, может, это связано с тем, что в Шакалах он был единственным сеттером, но сейчас, в национальной сборной, у него есть второй сеттер. Худший сеттер из всех возможных, по крайней мере, маленькое ревнивое сердце Атсуму так решило. Тупой Кагеяма, тупая предыстория Хинаты и Кагеямы, которая добавляет еще больше остроты их соперничеству с Атсуму. Атсуму не хотел беспокоиться еще и о том, был ли он и правда любимым сеттером Хинаты, потому что тогда надо задумываться, были ли его пасы лучше и точнее, чем у Кагеямы. Атсуму может и был глуповатым, но его мозги точно не были куриными. Он принял решение, пока смотрел крайне разочаровывающую дораму, в которой герои невероятно тупили и никак не могли сойтись: он сможет признаться Хинате. Просто нужно правильно подобрать время. Типа… типа того, когда они выиграли чемпионат V-лиги! Да. Прямые эфиры. Конфетти. Музыка. Адреналин от значимой победы. Литры пота. Волейбол. Атсуму не мог придумать ничего более романтичного. И потом его и Хинату – и несколько их друзей, ну да пофиг – выбрали представлять страну. Двойная удача! И потому у Атсуму появился план еще круче: он признается Хинате во время их первого тренировочного лагеря национальной сборной. Черт да. Что может быть более романтичным чем пот, и волейбол, и статус лучших игроков страны? Ничего. Вот что. Наклонив голову, Атсуму с прищуром посмотрел на Арана, – Я не могу придумать ничего более романтичного, чем признание здесь. Он указал на здание из кирпича, железа и стекла. Аран пристально посмотрел на здание, а потом снова на Атсуму, – Ты уверен, что это никак не связано с тем, что Хината-сан будет окружен своими друзьями и перестанет обращать на тебя внимание? Атсуму почувствовал удар в самое сердце: Аран был так жесток и так точен, потому он, защищаясь, прокричал, – Нет! Аран скептично посмотрел на него, – Или это как-то связано с тем, что ты перестанешь быть единственным сеттером в его жизни и что ты нравишься ему только из-за пасов? Это было очень близко к правде. Атсуму вскинул руки в воздух и потопал к зданию, – Ты слишком много времени провел с Китой-саном! Он уже жалел о принятом им решении настоять на том, чтобы Аран был здесь его соседом – это не та эмоциональная поддержка, на которую он рассчитывал… Однако долго копаться в себе ему не пришлось. Когда он переоделся и вошел в огромный спортивный зал, который станет их тренировочной площадкой на эту Золотую неделю, Хината заметил его. Хината вскочил с места, где болтал с Хошиюми и Гао, пока они разминались, и эта реакция была лучшим лекарством для самолюбия и сердца Атсуму. На лице Хинаты сияла самая широкая улыбка, и Атсуму всегда думал, не болят ли у Хинаты щеки от такой улыбки. – Атсуму-сан! – Хината подпрыгнул, чтобы успеть остановиться перед ним, – Ты приехал! Атсуму не мог не улыбнуться в ответ, и он совсем не переживал, что выглядит, как глупый идиот. – Конечно, – согласился он. Хината прищурился. Без лишних слов он спросил – это Атсуму нравилось в нем больше всего, – Как быстро ты сможешь размяться? – Хината наклонился к нему поближе, понижая голос в целях конспирации – он такой чертовски милый, – Я хочу немного поотбивать твои пасы. Ну и что с того, что подлый Аран не поддерживал его и пытался вбить ему в голову то, что было совсем не правдой? Ну и что с того, что у Хинаты было миллион друзей и Атсуму приходилось сражаться за его внимание? Однако у него было преимущество. Хинате НРАВИЛИСЬ его пасы. И у Атсуму не было чувства идеальней, чем их связь на площадке. – Дай мне пять минут, и я буду готов. Хината осмотрел его, – Наверное, лучше дать тебе десять минут – я не хочу, чтобы ты что-то потянул себе… Хинату прервал чей-то голос у входа, – Ва-а-а-у! А Куроо не шутил. Чиби-чан подрос! Атсуму даже не успел обидеться за Хинату от использования этого прозвища, как тот оттолкнул (ОТТОЛКНУЛ!) Атсуму с дороги с громким приветствием убежал ко входу. – Яку-семпай! Ты приехал! Как перелет? Ты выглядишь так круто! Наблюдая за тем, как Хината милуется с невысоким самодовольным либеро, которого Атсуму прямо сейчас решил ненавидеть, его поразила мысль. Может быть. Возможно. Просто вероятно, Аран не так уж и ошибался, в своих словах. Он будет убивать за внимание Хинаты всю эту неделю. Черт.***
Вселенная, через своего посланника тренера Хибариду, очевидно, охотится за Атсуму. Ну, или по крайней мере пытается нарушить его планы по признанию Хинате. Видите ли, Атсуму все продумал. У него был план. У них должна быть растяжка, а потом их разделят на команды. Атсуму, который уже был знаком с расписанием лагеря, с удовольствием предложил бы помощь Шоё-куну. Потом они бы отыграли тренировочный матч, очевидно, их команда бы выиграла; Атсуму бы помог Шоё с охлаждающей растяжкой; они пошли бы ужинать; обсудили бы все сильные и слабые стороны игры. А потом, заряженный, кайфующий от волейбола Атсуму, взял бы Хинату за руку, и даже погладил бы все его мозоли, или что-то такое же романтичное, и сказал “Шоё-кун, я кое-что хотел тебе сказать…” Буквально первый же шаг в грандиозном плане Атсуму был испорчен “Яку-саном”, который раздражал, очень раздражал Атсуму, хотя тот не мог понять почему – позже, когда Яку без проблем принял его гибридную подачу с первой, мать ее, попытки, Атсуму понял почему. Яку был чудесным защитником, которому доставляло удовольствие превращать в пыль оппонентов. По итогу Хината провел разминку в компании Яку-сана, позже к ним присоединился Бокуто и недовольный Кагеяма, и Атсуму места в их кругу уже не было. Хибарида, который как чувствовал, чего хочет Атсуму, и решив ему досадить, распределил их по группам. Атсуму оказался в “команде силовой атаки” вместе с Бокуто, Араном и Ушиджимой. Хината же определили в “команду быстрой защиты” вместе с Хоушими, Сакусой и с, мать его, Кагеямой. Обильно посыпая рану солью, Хибарида начал разглагольствовать о том, как он жаждет посмотреть на очередную эволюцию чудной быстрой атаки. Невер-р-р-р-роятно. Что-то такое явно промелькнуло на лице Атсуму, потому что на середине тренировки Аран похлопал его по плечу и сказал, – Ты уже взрослый, хватит дуться. Атсуму выпятил нижнюю губу, – Я не дуюсь, – ответил он, дуясь. А что еще хуже, после того как, команда Атсуму была полностью разгромлена “Силами Сверхзвуковой Защиты”, как назвали себя Хината и Хошиюми, Хинату обступили со всех сторон игроки национального уровня, заглядывая ему в рот. Конечно, Хината был хорошим другом Центральных Блокирующих. Ну а если вы не знали, Ушиджима и Кагеяма тоже были заинтересованы в том, как играют за рубежом! Даже чертов Комори, который, как думал Атсуму, не имел ну никак-и-и-и-их причин разговаривать с Хинатой, был частью стада, внимательно наблюдающего за Хинатой. Покусывая губы, Атсуму повернулся к Арану, рядом с которым лежал во время растяжки, – Хэй, Аран-кун? – М-м-м? – Я все еще нравлюсь тебе больше Шоё-куна, так ведь? Аран моргнул, обернулся и посмотрел на толпу, окружившую Хинату, – Я не знаю, Атсуму, а я нравлюсь тебе больше Шоё-куна? Атсуму сморщился и скуксил лицо, – Это нечестно, и ты это знаешь. Ты ужасный трофейный муж, – он уже все ему объяснил. Аран фыркнул, перекатился, сел, расправил плечи, – Ты знаешь, кто был бы худшим трофейным мужем? – он указал пальцем туда, где Хината рассказывал какую-то историю про свои волосы; Комори и Яку смеялись, – Хината-кун. Возмущенный Атсуму подскочил, чтобы была возможность смотреть Арану в глаза, – Но он умеет готовить! Аран снова посмотрел на него с выражением “Осуждение Осаму”. Вздохнув, Аран встал и протянул Атсуму руки, – Просто постарайся не навредить себе, Атсуму. Отряхнув шорты, Атсуму пробормотал, – Не понимаю, о чем ты, – и демонстративно проигнорировал закатанные глаза Арана. Пофиг, главное, что ему надо – это переработать свой план. Его счастье от этого зависит.***
Ну, а после ужина Атсуму не удалось выцепить Хинату, потому что, видимо, им всем предстояло устроить разбор полетов с тренером. И он будет перечислять все их косяки, проблемы и оплошности, чтобы потом он смог планировать тренировки или придумывать тактику. Да пофиг. Атсуму еще повезло, что ему удалось посидеть с Хинатой на ужине. Так получилось: Хината посмотрел на Хьякьюзаву, Хоушиму и Гао и сказал, что он хотел бы поужинать с Атсуму, если это нормально? Атсуму уже было захлебнулся чувством самодовольства, как тут он заметил, как Сакуса закатывает глаза в противоположном конце комнаты, и, честно, не сейчас, Оми-кун. У Атсуму тут план вливается в бывшее русло. А еще тут был этот тренер из Мияги, который знал Хинату и всех остальных оттуда же. Каким вообще образом он подружился с Ушиджимой? Типа, Сакуса аж начал ревновать, когда Ушиджима почти засмеялся над шуткой этого чувака. Атсуму, чувствуя себя невероятно злым, особенно из-за всех этих закатываний глаз от Оми-куна, и наблюдая за тем, как все его планы рассыпаются в прах, убедился в том, что послал Оми-куну самую неприятную свою улыбку и спросил, как прошла его встреча с “Хаджиме-куном”. Сюрприз, сюрприз, очевидно, Иваизуми был кем-то типа заклинателем змей, потому что даже Сакуса, который особенно не хотел идти на встречу с тренером, вышел с сердцами в глазах. – Так кто, блин, этот чувак? Хината оторвал взгляд от тарелки полной коричневого риса и овощей, его щеки были мило набиты едой, а лоб – нахмурен. Он проглотил еду. – Кто? Атсуму махнул рукой в сторону кабинета, в котором исчезали игроки национальной сборной для встречи с Иваизуми, – Мистер Чувак Спортивный Тренер. Хината моргнул, прежде чем его губы растянулись в улыбке, – О! Ты имеешь в Ивачан-семпая! – Атсуму был о-о-о-чень близок к тому, чтобы скривиться от этого прозвища, но сдержался, – А что такое? – Как так получилось, что Оми-кун и даже Ушивака, типа, почти влюблены в него? У него что, карманы набиты лакомствами для волейболистов? Хината хихикнул – очко для Атсуму! – прежде чем пожать плечами, – Ивачан-семпай один из самых крутых и надежных людей, которых я когда-либо встречал, – Хината пристроил подбородок на руку и начал барабанить пальцами другой руки по столу, рассматривая Иваизуми, – он еще довольно милый, хоть и выглядит угрюмым. И он такой… – Хината прищурился, подыскивая правильное слово. Атсуму хотел спросить, не потому ли это, что Иваизуми горяч, но еще он не хотел озвучивать этот факт перед Хинатой, потому что тогда Хината точно заметит, что Ивачан-семпай горяч, и Атсуму не сможет сейчас выдержать такой конкуренции – для него и так всего слишком много. Наконец-то Хината щелкнул пальцами, – Он просто ахуительно хорош! – и улыбнулся Атсуму самой довольной улыбкой. Атсуму дал себе небольшую передышку между ударами сердца, чтобы прийти в себя от шока от того, что Хината использовал слово “хуй” в его присутствии, и, когда пришел в себя, продолжил разговор, – Э-эм, хах, окей. Что черт возьми ты имеешь этим в виду? Хината наклонил голову, поднимая палочки для еды, – Это сложно объяснить. Он просто слишком хорош во всем, за что берется. Вот увидишь, – он удовлетворенно улыбнулся и вернулся к еде. Атсуму с минуту подумал над этим, яростно протыкая кабачок палочками. Атсуму волновался, ведь, если его встреча будет как у всех, безумно сексуальная и граничащая со счастливый концом, то он хотел подготовиться к ней. Типа, он же не только о себе беспокоился. Что, если бы это было бы какое-нибудь жуткое “давай”? Игроки не знали, как сказать ему «нет»? Или находили его настолько горячим, что хотели сделать для него все? Кто-то, непонятно кто, не мог просто так вытащить палку из зада Сакусы. Вероятнее всего, Атсуму позовут до Хинаты, и тогда он сможет прощупать почву так сказать, и если Иваизуми попытается хоть что-то предпринять, Атсуму сможет прибегнуть к угрозам – убедиться, что с Хинатой все в порядке. Это было бы прекрасно. Он изучит обстановку, предупредит Хинату и… – Йо, Хината! – Комори помахал ему около выхода из столовой. Хината повернулся к нему, – Иваизуми-сан ждет тебя! – Хината затолкал в себя остатки еды, встал и начал отходить. У Атсуму же в голове пронеслись ужасные картины, и он просто не мог этого вынести! – Шоё-кун, подожди! – его голос звонко прокатился по всей столовой. Все вдруг замерли и уставились на них, наблюдая за шоу, которое устроил Атсуму. Хината с любопытством на него посмотрел, и Атсуму залился краской, – Э-э-э-м, можешь оставить тарелки. Я унесу их за тебя. Хината моргнул, а потом расплылся в широкой благодарной улыбке, пронзая сердце Атсуму стрелами радости и уверенности, – Спасибо, Атсуму-сан! – и ушел, вероятно, к своей погибели. Или погибели Атсуму. Или к всеобщей погибели. Больше не чувствуя голода, Атсуму отодвинул от себя тарелку с почти съеденной едой и уткнулся лицом в стол. Ему нужен перерыв. Он не пробыл здесь и десяти часов, а уже чувствовал себя измученным. Может, он мог бы пропустить встречу с Ивачан-сепмаем и пойти в комнату, чтобы проспать там тысячу лет? Очень скоро кто-то подсел к нему за стол. Атсуму даже не увидел, кто это был – он все еще тонул в жалости к себе. – Он немного идиот, не так ли? – спросил этот черт Яку, со ртом, полным еды. Аран, сидевший ближе к Атсуму, вздохнул, – Да, но он наш идиот, – Атсуму почувствовал большую ладонь Арана, успокаивающе гладившую его по спине. Как бы снисходительно это ни звучало, это все равно было приятно. Яку хмыкнул, соглашаясь и продолжая копаться в еде. А через мгновение он прерывает вечеринку жалости Атсуму, – Эй, Барби, ты собираешься доедать свои цукэмоно? Атсуму хмыкнул, даже не удосужившись поднять голову. А потом замер, осознав прозвище. Он поднял голову и почувствовал, что на его лбу определенно появилась вмятина от неровности стола. Атсуму прищурился, – Ты назвал меня “Барби”? Яку, не прекращая есть, зловеще ухмыльнулся, – Ага. Атсуму посмотрел на Арана в поисках поддержки, но, не найдя ее, снова повернулся к Яку, – Как на счет больше меня так не называть, Яччан? Сидящий напротив Яку замер, палочки замерли на полпути ко рту. Его глаза опасно сузились. Положив палочки на стол, Яку наклонился вперед, сцепив руки перед собой, и пристально посмотрел на Атсуму, – Прости, я должно быть ослышался. Посмотрев на него в ответ, Атсуму почувствовал, как в нем просыпается свойственное ему упрямство: он вздернул подбородок и, будучи достаточно высоким, он мог смотреть на Яку сверху вниз. Он хоть и был идиотом, но не трусом, – Я сказал… – Атсуму-сан! Твоя очередь! Ивачан-семпай ждет тебя! – прощебетал Хината, врываясь в столовую. Его лицо засветилось, он совершенно не читал атмосферу за столом. – О! Я вижу, ты подружился с Яку-семпаем! Привет, Аран-сан! – присев рядом с Яку, Хината нахмурился, когда заметил еду, все еще лежащую на подносе Атсуму, – А ты разве уже не… Атсуму встал и фальшиво улыбнулся, – А ты быстро, Шоё-кун. Хината уставился на него, в замешательстве наклонив голову, – Да, Ивачан-семпай сказал, что я уже мастер заботиться о себе. Атсуму начал напевать, засунув руки в карманы, – That ya are, that ya are. Ya mind dealin’ with, – он указал на подносы перед собой. Хината кивнул, беспокойно смотря на него, – ладненько, лучше пойду выясню, чего хочет Ивачан-сан. Не дожидаясь ответа, Атсуму вышел из столовой, готовый к тому, чтобы выместить пар на этом тупом дурацком Ивачан-семпае, потому что, честно, нахуй это. И нахуй Яку и его тупой комментарий про Барби. И Арана! Ничего, блять, не сказал! И честно, Хинату тоже, за то, какой он идеальный мальчик, которого невозможно не любить, вместе со всеми этими милыми улыбочками, которые так глубоко проникли в душу Атсуму. И его глупый смех, и то, как он откидывает голову, будто не смог удержать своей радости. И этот его гребанный взгляд, который он кидает на Атсуму, когда хочет отбить его пас. Атсуму яростно открыл дверь тренерской и с грохотом ее захлопнул. Иваизуми, стоявший спиной к двери, напрягся при звуке. Он бросил на вошедшего оценивающий, но немного удивленный взгляд через плечо. Атсуму стиснул зубы, ожидая выговора за такое поведение. Повернувшись, Иваизуми прислонился спиной к стойке и скрестил руки на груди, – Мия, да? Я много о тебе слышал. Атсуму нахмурился, – Что? Что я требовательный мудак и буду учить тебя делать твою работу? Иваизуми даже в лице не поменялся, но уголки его губ приподнялись, немного удивленно, но не снисходительно, – Не-е-ет, – сказал он, растягивая «е». Он предложил Атсуму присесть, – Даже близко нет. Давай поговорим. Отвлекшийся от своей бессильной ярости, Атсуму опустился на стул, немного съехав вниз. Таким образом он вытянул свои ноги, и, если Иваизуми захочет добраться до соседнего стула, ему придется переступать ноги Атсуму. Иваизуми же не стал себя этим утруждать и, подтянувшись на руках, просто залез на стойку, рядом с которой стоял. Довольно легко подтянулся… Так, сейчас не время отвлекаться на руки Иваизуми. Атсуму должен думать о благополучии Хинаты! – Ну и? Что ты сказал Шоё-куну? Иваизуми приподнял брови в удивлении, прежде чем сказать, – Я уверен, что мы должны оценить тебя и твои нужды, а не чьи-то другие. Давай оставим Хинату в покое. Атсуму хмыкнул, – Так у нас тут типа врачебная этика, что ли? Иваизуми усмехнулся, – Не врачебная, Мия. Не, просто это неправильно – сплетничать о товарищах по команде, когда мы должны говорить о тебе. – Со мной все в порядке, – горячо ответил Атсуму, скрестив руки на груди. На этих словах Иваизуми взял со стола папку, открыл и пробежался глазами, – Да, выглядит хорошо. Ни одной травмы с того момента, как ты стал про. Хороший режим тренировок на протяжении последних пяти лет. И отличная диета, – Атсуму немного расслабился: он любил, когда его хвалят. Хорошо знать, что Хината не единственный, кто хорошо о себе заботится. – Но-о-о, я видел, как ты играешь, и, думаю, есть несколько вещей, которые мы можем улучшить, – Атсуму бросил свирепый взгляд на Иваизуми, внезапно разозлившись от разницы в высоте между ними. Улыбка Иваизуми была милой, и, ах, это обезоруживало, не так ли? – Есть много того, что можешь сделать ты, а Кагеяма не может, так что, как на счет того, чтобы подчеркнуть это? Подавив прилив гордости от этого комментария, Атсуму сжал зубы и, прищурившись, посмотрел на Иваизуми, – Может быть. Он мог прочесть на лице Иваизуми “крючок, леска, грузила”, и Атсуму решил, что не может ненавидеть этого парня за это. Иваизуми продолжил описывать стратегию их тренировок, делая акцент на превосходной гибкости Атсуму, особенно в пасах с задней линии площадки и в том, что Иваизуми называл “пас лимбо”. Игру Атсуму в волейбол еще никогда подробно не разбирали. Иваизуми, очевидно, знал свое дело, и потратил время на изучения игр Атсуму. Еще через десять минут Иваизуми начал обсуждать то, как умно Атсуму использовал Сакусу и Хинату как приманок во время мачта с Warriors, подчеркивая, как круто по итогу получился сброс. Именно в этот момент Атсуму понял, что остальные видели в этом парне. Черт, теперь Иваизуми нравится ему на 10%. В конце концов, Иваизуми откинулся назад, упираясь ладонями в стойку и слегка покачивая ногами, упираясь пятками в дверцы стойки, – И та-а-ак, хочешь поговорить о том, почему ты влетел в мой кабинет такой взъерошенный и дикий? Атсуму в удивлении моргнул от внезапной смены темы, его плечи сами по себе поднялись так высоко, что задели уши – он попытался пренебрежительно подать плечами, – Да ничего такого, – то, с каким скептицизмом Иваизуми вздернул бровь, заставило Атсуму усмехнуться, – Ты же уже встречался с Оми-куном? Наверное, он был куда хуже меня. Иваизуми фыркнул, склонив голову на бок, – Конечно, но он смягчился, как только понял, что я не заинтересован в Ушиджиме, – Иваизуми проницательно прищурился, сканируя Атсуму еще раз. И сейчас Атсуму хотел бы чувствовать себя невидимым, спасибо. – Ну а ты пришел ко мне, говоря о Хинате. Отведя взгляд, Атсуму уставился на стену, рассматривая плакат с четырехглавой мышцей, Атсуму еще раз пренебрежительно пожал плечами. – Я не заинтересован в Хинате, этот ребенок… Ну, уже не ребенок на самом деле, но, он не в моем вкусе, честно, – что-то в выражении лица Атсуму подсказало ему еще кое-что, – но ты злился не из-за этого. – Я думал, что ты тренер, а не психотерапевт. Тебе не надо анализировать меня, – Атсуму скользнул взглядом по Иваизуми, чтобы проследить за выражением его лица. На это Иваизуми только усмехнулся, – Ты имеешь в виду “психиатр”. Нет. Я не психиатр. И я тебя не знаю, но я довольно хороший слушатель, если ты хочешь выговориться кому-то, кто не будет тебя осуждать, – он немного наклонился вперед, а его улыбка стала немного кривой, он понизил голос до театрального шепота, – я полагаю, что ваша история с остальными парнями тут заставляет тебя чувствовать себя неловко, не так ли? Хорошо, может быть, Иваизуми нравится ему на 15%. Сделав глубокий вдох, Атсуму рассказал все: и о своих чувствах, и о своем плане, и о том, что он принял себя только в декабре и что сегодня все, что могло пойти не так, пошло не так. А у него осталось еще четыре дня страданий от того, что он не сможет признаться Хинате и что это будет убивать его. И во время своей исповеди он понял, что легко может рассказать и о других вещах, в которых не уверен, например, о популярности Хинаты, о том, что боится, что нравится Хинате только из-за пасов. Иваизуми внимательно слушал и кивал там, где это требовалось. Когда Атсуму закончил, он неожиданно почувствовал себя чрезвычайно выжатым. Он рискнул поднять глаза на Иваизуми. Тот улыбнулся ему, – Знаешь, ты должен признаться ему. Атсуму поморщился, – Я знаю, но что, если он не чувствует ко мне того же? Или он согласится пойти со мной на одно свидание из жалости, а потом скажет, что мы просто не подходим друг к другу и… Иваизуми поднял руку, останавливая его, и покачал головой, – Слушай, Мия. Я не думаю, что есть что-то, чего тебе стоит бояться, – и прежде, чем Атсуму сможет что-то вставить, Иваизуми продолжил, – я очень хорошо знаком с заботой о ком-то, вокруг кого вращается весь мир, а ты всегда где-то на подпевках. Иваизуми спрыгивает со своего места и хлопает Атсуму большой теплой ладонью по плечу, – Я клянусь, это того стоит, даже если ты испуган. Иваизуми нравится ему на 30%! Неопределенно кивнув головой, Атсуму встал, дошел до двери, но, остановившись, обернулся на Иваизуми, – Эй, большое спасибо. За то, эм, за то, что выслушал, – Атсуму почувствовал, как у него вспыхнули уши, он словно вернулся во времена, когда был глупым ребенком и вечно просил совета у Киты-сана. – Не переживай, Мия. Удачи, – Иваизуми улыбнулся ему. – Можешь звать меня Атсуму, так все мои друзья зовут меня, – от этого Иваизуми улыбнулся шире, – еще увидимся, Хаджиме-кун. – Увидимся, Атсуму. После этого Атсуму вышел и почувствовал, как с души упал камень. Свет в столовой уже погасили, и в гостиной никого не было. Вздохнув, Атсуму пошел к жилым комнатам. На сколько он помнил, Хината жил с Кагеямой, в следующей комнате по коридору от комнаты Арана и Атсуму. Атсуму мог бы подождать – вдруг Хината решит прогуляться перед сном. После разговора с Иваизуми он чувствовал прилив храбрости, но все равно боялся того, что завтра у него сдадут нервы. Сначала он зайдет в комнату, почистит зубы – просто на всякий случай! – а потом пойдет искать Хинату, чтобы поговорить с ним. Да. Будет не так идеально, как он планировал, но кого это волнует? В любом случае, ни один из них не был идеальным. Войдя в комнату, он натянул на лицо широкую дразнящую ухмылку и громко позвал, – Дорогой, я дома! – ожидая в ответ уставший вздох от Арана в ответ. Вместо этого он получил, – Добро пожаловать домой! – сказанное веселым голосом, который точно не принадлежал Арану. Застывший в дверном проеме Атсуму уставился на Хинату, который в настоящий момент сидел на узкой кровати, на которую сегодня утром претендовал Аран. Его щеки немного покраснели, пока он с интересом наблюдал за Атсуму. – Ш-Шоё-кун? – его голос стал на октаву выше, чем нужно. Он прочистил горло, – А что ты тут делаешь? – и именно в этот момент он увидел, что сумки Арана исчезли, а вместо них стоят сумку Хинату с символикой MSBY. Румянец Хинаты стал немного ярче, когда он встал, – Ахаха, ну, видишь ли, – он потер основание шеи, – после того, как ты ушел на встречу, я попросил Аран-куна поменяться комнатами. Атсуму вскинул брови в удивлении, его рот немного приоткрылся в замешательстве. Что? облизнув губы, Атсуму наклоняет голову, – Почему… – Твоя встреча шла так долго, надеюсь, все прошло хорошо, – говорит Хината, прерывая Атсуму и не давая ему закончить вопрос. Атсуму снова моргает и наконец-то заходит в комнату, закрывая дверь. Прислонившись к ней, он наблюдает за Хинатой с нескрываемым любопытством. Его сердце бьется очень быстро, и это Хината сделал с ним. Он чувствовал себя будто в петле. Он совсем не ожидал увидеть здесь Хинату. Сейчас. Он же хотел подготовиться и взбодриться перед тем, как пойти уговаривать Хинату пройтись перед сном. Все было слишком быстро. Хината выжидающе смотрел на него. Моргнув, Атсуму сказал, – Эм, да, было круто. Хаджиме-кун на самом деле милый. Ты не врал. Хината кивнул, прикусил нижнюю губу и начал безжалостно дергать бедняжку. Атсуму бы обошелся с ней куда лучше. Эта мысль была слишком отвлекающей… – Это хорошо, хорошо, – говорит Хината с дрожащим дыханием. – Шоё-кун, почему ты решил поменяться комнатами с Аран-куном? Хината замер, его щеки вспыхнули еще сильнее. Он вздохнул и упер руки в бедра, – Тебе, наверное, стоит присесть. Ох, блять, он что, умирает? Сделав несколько шагов на нетвердых ногах, Атсуму практически рухнул на кровать, в его ногах все еще была слабость, он смотрел на Хинату с огромным беспокойством, – С тобой все хорошо? Хината машет перед лицом, отмахиваясь от вопроса, – Да, да, все хорошо. Я просто… я просто хотел поговорить с тобой, – он быстро проходится по Атсуму взглядом и начинает расхаживать по узкой комнате. Атсуму наблюдает за ним с замешательством. – Так ты поменялся комнатами с Аран-куном? – интересно, что за разговор у них будет, что Хината нужен в этой комнате все следующие четыре дня?.. Наконец, на Атсуму снизошло озарение. Боже милостивый, каким ужасным идиотом он был. – Подожди, Шоё-кун, мне нужно сначала кое-что тебе сказать. Хинату немного подбросило, он уставился на него, нахмурив брови, – Нет, нет, я ждал тебя куда дольше, так что я должен сказать первым. Атсуму усмехнулся, – Да, ты ждал типа час, очень долго. Уловив вызов в его словах, Хината прищурился и пристально уставился на Атсуму, – Я ждал куда больше одного часа. Атсуму вздернул подбородок, сердито посмотрев на Хинату, – А меня не волнует, я скажу первым. – Нет! Я! Они оба замолчали и уставились друг на друга, прежде чем начали говорить одновременно. – Ты мне нравишься! – Я люблю тебя! Они оба снова замолчали, уставившись друг на друга, обрабатывая то, что сказали. Хината начал первым, морщив нос, – Я думаю, я победил, я признался в любви. – А-а-а! Не честно! Я сказал “нравишься”, только чтобы не испугать тебя! Я хотел дойти до признания в любви натурально, – кажется, Атсуму звучал так, будто защищался. Хината скрестил руки на груди и перенес весь вес на одну ногу, – Да, конечно. Как скажешь. Я все равно победил. – Это не соревнование! – Сказал неудачник, – усмехнулся Хината, наклонив голову так, чтобы смотреть на Атсуму с высока. Возмущенно пыхтя, Атсуму вскинул руки вверх, – Хорошо, отлично. Хочешь играть грязно? Я люблю тебя. Счастлив? На этих словах широкая улыбка расплылась на лице Хинаты, щеки засияли румянцем, а взгляд застыл на Атсуму. Он никогда раньше не видел этот жуткий взгляд на лице Хинаты, пока тот улыбался. Это, эм, это не было неприятно, как думал Атсуму. Больше было похоже на то, что Хината молча пообещал съесть Атсуму целиком. Ресницы Атсуму затрепетали, и он понял, что ему понравилась эта мысль. – Очень, – Хината делает шаг к Атсуму, а потом еще один, пока он не оказался между ног Атсуму, смотря на него сверху вниз. Он проскользил теплыми ладонями по рукам Атсуму, пока не остановился на его шее. Сглотнув, Атсуму напомнил себе, что ему нужно дышать, – Хэй, Шоё-кун? – зовет он, уставившись на нижнюю губу Хинаты. Хината хмыкнул в ответ. – Ты теперь мой парень? Вместо ответа Хината сократил дистанцию между ними и оставил на губах Атсуму мягкий сладкий поцелуй, переместив руку на шею Атсуму. Руки Атсуму обвили талию Хинаты, смяв футболку. Удовлетворенно вздохнув, Хината немного отстранился, чтобы сказать, – Да, ты теперь мой парень, Атсуму-сан. С усмешкой Атсуму переместил руки на бедра Хинаты и потянул того на свои колени. Одна из рук Хинаты зарылась в волосы Атсуму, слегка потянув их, поднимая голову Атсуму, чтобы взглянуть в теплые блестящие глаза. Они улыбнулись друг другу – пара влюбленных идиотов. Атсуму пробормотал “Клево”, прежде чем Хината снова утянул его в новый поцелуй, более горячий и настойчивый. Атсуму был более чем счастлив издать стон, наслаждаясь горячими, влажными, скользкими прикосновениями языка Хинаты. В этот момент Хината отстранился, чтобы поцеловать Атсуму в челюсть и шею, и тому удалось ухватиться за одну связную мысль прежде, чем он перестал думать о чем-либо, кроме Шоё на протяжении огромного промежутка времени: Нет ничего романтичнее пота, волейбола и национальной командой.