Опасные связи

— Может, достаточно уже? — Достаточно будет, когда я скажу, — холодно цедит Астория. Даже не стараясь скрыть гримасу, закатываю глаза. Начинается. Точнее, продолжается: эстафета высокомерия от Малфоя и Люциуса переходит к ней. «Интересно, все богатые люди любят командовать, или это передается воздушно-капельным? Если вдруг окажется последнее, то попрошу Лаванду прикончить меня, как только захочу взять чью-то жизнь под свой контроль». — Это уже десятое, — замечаю я. — Ни одно не подходит, — хмурится Астория. — Разве?.. — Я же говорю: ни одно не подходит. В ее голос вливаются металлические нотки. Она мнёт платье пальцами, очевидно пытаясь определить, из какой ткани оно сделано. Потом фыркает и, небрежным жестом швырнув его мне, покидает примерочную. С некоторым сомнением изучаю собственное отражение, оценивая темно-коричневое платье, которое, кстати, довольно неплохо на мне сидит. Затем перевожу взгляд на черное — то, что кинула мне Астория. «Оба неплохие». Вешаю черное на крючок, а темно-коричневое расстегиваю. «Жаль». * * * Как ни странно, сегодня я не услышала от Астории ни одной шпильки в свою сторону. «Может Малфой перед поездкой промыл ей мозги?» Приехав утром и встретив растрепанную и сонную меня на пороге дома, она никак это не прокомментировала. Мне, толком ничего не соображавшей спросонья, оставалось лишь сесть в ее мерседес чудовищного розового цвета. В голове стоял туман, в котором неясными назойливыми тенями всплывали отрывки приснившегося мне ночью сна и смазанные сцены нашего с Малфоем разговора после вчерашнего «семейного» ужина. Усевшись сзади и откинувшись на спинку сиденья, я закрыла глаза, вспоминая подробности прошлого вечера… Родители уже разошлись по своим комнатам, а я спешила в спальню, спиной чувствуя тяжесть его взгляда. — Грейнджер, — тихо позвал он. Я остановилась, повернув к нему голову: — Чего тебе? Пока Малфой медленно приближался, я равнодушно смотрела на него. День сегодня выдался слишком длинный и трудный, так что у меня просто не осталось ни физических, ни моральных сил как-то реагировать на выходки Малфоя. «Это просто смешно. Он же ничего мне не сделает… У него даже повода нет цепляться ко мне…» — подумала я, но по спине пробежал мерзкий холодок, упрямо доказывая, что повод все же есть. А даже если бы его не было, у Малфоя всегда под рукой я — пожизненная причина презрительной гримасы на его лице, немой свидетель его неприятностей. — Чего ты хочешь? — повторила я. Он шагнул ко мне и оказался совсем близко, глядя на меня сверху вниз. — Не вздумай завтра что-нибудь выкинуть. Малфой произнес это очень тихо, и я вздернула в недоумении бровь: — В смысле? По-моему, это от тебя я должна ждать какой-то пакости. Он усмехнулся и, сунув руки в карманы, отвёл взгляд. — Я имею в виду: веди себя прилично. Мне не улыбается весь вечер оттаскивать тебя от парней, на которых ты будешь виснуть. — Что? — возмутилась я. — Не выдумывай ерунды, я никогда так не делаю! И уже развернулась, чтобы уйти, но он сцапал меня за руку, да так, что прикосновения его пальцев, кажется, оставили на коже ожог. Попыталась вывернуться из цепкой хватки, но Малфой ухватился за второе запястье и притянул к себе близко-близко, так, что наши носы практически соприкоснулись, а его дыхание осело на моих губах. — Отпусти, — кое-как прошептала я, с ужасом понимая, что язык перестал меня слушаться. Малфой стоял слишком близко. И от этой близости во мне все панически дрожало. Он чуть повернул голову влево, и его дыхание опалило щеку. Горячая волна окатила меня, сосредотачиваясь где-то внизу живота таким сильным спазмом, что я невольно свела ноги вместе. Я отвела взгляд, пытаясь съежиться или уменьшиться в размерах. «Может, если не смотреть, он, черт бы его побрал, перестанет прикасаться ко мне?!» — Веди себя прилично, и, может быть, вести себя прилично буду и я, — прошипел он. — Вести себя прилично — это позволить твоей ненаглядной невесте нарядить меня в паранджу? — нервно огрызнулась я, по-прежнему стараясь не смотреть на него. — Просто сделай так, чтобы отцу не пришлось краснеть за тебя. — Это и тебя касается, Малфой. И вообще, у нас с тобой разные понятия о том, что прилично, а что неприлично, — пропыхтела я, одновременно пытаясь разжать его пальцы. — Отпусти. Ты любой невинный жест можешь извратить так, что тошно становится. Отпусти же! Я оттолкнула его и, покачнувшись от неожиданности, он, наконец, отпустил меня. Рванув к двери в комнату, я, пока он не успел среагировать, распахнула ее и скрылась там, в своем убежище. Судорожно закрывая дверь на ключ, я слышала, как Малфой барабанит в дверь. * * * — Вот, возьми. Занавеска в примерочной приоткрывается, и в меня летит кусок белого кружевного нечто. Разматываю его и с недоумением смотрю на Асторию. — Это что за ночнушка? — пальцами оттопыриваю в разные стороны тонкие бретельки платья... нет, платьишка, его можно назвать только так. — Глаза разуй, — фыркает Астория. — И одевайся быстрее. Мне надоело с тобой возиться, — с этими словами она резко задергивает шторку. — Я тебя не просила об этом, — бурчу, натягивая на себя это белое безобразие. Как только платье оказывается на мне, оценивающе смотрю в зеркало и чувствую, как щеки жжет непрошеный румянец. «Это уже… слишком», — хмурюсь и тяжело вздыхаю. Платье не скрывает ни моих ног, заканчиваясь где-то выше середины бедра, ни груди и, несмотря на белый цвет, символизирующий чистоту и невинность, являет собой яркий образчик пошлости. С кислой миной в очередной раз оглядываю себя. «Если я приду в таком наряде на вечеринку, и Малфой увидит это безобразие... Скандала не избежать». Внезапный шум за спиной отвлекает меня от мрачных мыслей. Я даже повернуться не успеваю и, оторопело уставившись в зеркало, вижу, как шторка, закрывающая меня от посторонних глаз, резко распахивается. Заметив довольное малфоевское лицо, я громко вскрикиваю и подпрыгиваю на месте. — Что... Что ты т-тут делаешь? — прижав руки к груди, быстро поворачиваюсь к нему. — А если бы я была не одета?! Судя по довольному лицу, ему нравится моя реакция. — Я пришел посмотреть на ваши с Асторией приготовления, — хитро скалится он. — Да кому ты нужна, смотреть на тебя... — усмешка становится презрительной. — Выйди, — цежу сквозь зубы. — Что, прости? — приподнимает брови Малфой. — Я сказала: выйди, иначе... — Иначе — что? — он вызывающе вскидывает подбородок и делает широкий шаг ко мне. Занавеска за его спиной тревожно колышется, отгораживая нас от внешнего мира, а я, помня его вчерашнее странное поведение, стараюсь держать себя в руках и не нервничать, чтобы не дать ему лишнего повода для издевки. — Я... От неприятных, но уже, к сожалению, вошедших в привычку выяснений отношений меня, как ни странно, спасает сердитое лицо Астории, возникшее за плечом Малфоя. Неловко застываю, глядя на нее, и у меня в голове возникает мысль о том, что я впервые так сильно рада ее видеть. Малфой, ранее нагло пялившийся на меня, замечает мой взгляд, устремленный куда-то сквозь него, и поворачивается. — Дорогая! — я слышу в его голосе улыбку, и меня передергивает от ее неискренности. — Драко, что ты тут делаешь? — недовольство в голосе Астории мешается с удивлением. — Пришел проведать вас, посмотреть, как у вас тут идут дела, — мурлычет Малфой, приобнимая подругу за плечи, отчего та сразу обмякает и расслабляется. «Для этого совсем не обязательно было заходить ко мне в примерочную... Придурок», — все еще прижимаю руки к груди. — Вот оно что… Астория с почти неприкрытым обожанием смотрит на Малфоя, отчего я чувствую такой невыносимо кислый привкус на языке, будто только что прожевала целый лимон. — Да. Малфой переводит изучающий взгляд на меня, и я невольно прикрываюсь шторкой. — И как тебе? — спрашивает Астория. Словно любопытная птица, он склоняет голову набок. — Интересный наряд, но все же лучше его сменить. Уж очень на ночнушку похож. Сдерживаю порыв рассмеяться, глядя на кислую физиономию Гринграсс. * * * Я упускаю тот момент, когда Астория отходит на некоторое время от нас по каким-то своим делам, а Малфой встает на ее место и сует мне в руки черное платье. Нарядов так много, что я едва успеваю их мерить. В голове мешанина образов, фасонов и цветов, поэтому, полураздетая, в лифчике и тонких черных трусиках, я успеваю лишь повернуться и наткнуться на серый взгляд наглых глаз. — Ты... От этого беспардонного вмешательства в личное пространство (который уже раз!) я пытаюсь спастись, автоматически прикрывая грудь рукой. — Как ты смеешь?! От злости мой голос сначала становится выше, а потом практически превращается в шипение. Нервно выхватываю дрожащими пальцами протянутое мне платье. — Вышел отсюда! Малфой не отвечает, лишь скользит по мне глазами. И от этого взгляда... Ох. Я чувствую себя голой. — Вышел… Быстро… — мой голос дрожит и прерывается. Он ничего не отвечает, лишь поднимает на меня взгляд, глубокий, как чертовы омуты в озерах. Все мои внутренности дрожат, непроизвольно пробуждая слепящий разум страх, который ощущаю каждый раз, стоит Малфою оказаться слишком близко. Однако именно сегодня я впервые чувствую этот страх настолько отчётливо. И от того, что Малфой смотрит на меня темным тяжелым взглядом, становится лишь хуже. Щеки вспыхивают лихорадочным румянцем, когда он, придвигаясь еще ближе, почти притискивает меня к стене. Нас разделяют лишь ткань платья и считанные миллиметры пространства, и это отнюдь не способствует моему спокойствию. Слова застревают в горле, я судорожно хватаю ртом воздух и не могу ничего сказать, беспомощно глядя ему в глаза. На периферии сознания мелькает мысль: «Вот сейчас, когда Астория нужна мне как никогда раньше, она ушла делать чертов маникюр! Странная оплошность для ревнивой истерички...» Было бы хорошо, если бы она залетела в раздевалку, устроила бы скандал, сделала бы что угодно, что могло бы заставить Малфоя... отойти от меня. И не смотреть на меня так... что я даже пикнуть не могу в ответ. — Что, страшно? — льется ядовитый шёпот мне в ухо. — Правильно, бойся. Помнишь мои слова вчера? Я не дам тебе провести вечер спокойно, Грейнджер. — Отойди от меня, — тихо говорю я. Малфой лишь мажет по моему лицу насмешливым взглядом: — И снова спрашиваю: что ты мне сделаешь? Ударишь? — губы его растягивает мерзкая ухмылка. — Ну, попробуй. Он цепляет пальцем локон, лежащий на моем плече, и почти ласково указывает на то, от чего в груди все скручивает спазмом боли, такой сильной и тянущей, что хочется завыть: — Что может грязнокровка вроде тебя? Ничего. Ты зависишь от моей семьи и от меня. Поняла? Я смотрю на него и вижу в темных, неестественно расширенных зрачках ненависть и презрение вместе с еще каким-то чувством, которому не могу дать название. Опустив глаза, чувствую, как эти унизительные, напрочь уничтожающие достоинство слова придавливают меня к земле. И тут меня словно молния пронзает от макушки до кончиков пальцев: Малфой склоняет голову и проводит языком по моему голому плечу. Тихо всхлипнув, я выгибаюсь дугой, теряя контроль над собственным телом, чувствуя, что мокро и горячо становится не только на плече, где он оставил свой след. Самое нутро опаляет огненная волна, красное марево яростно скручивается тугой пружиной внизу живота, слабеющие ноги подгибаются, а в черепной коробке из-за отсутствия внятных мыслей воцаряется гулкая пустота. Лицо Малфоя и его практически черные глаза, наполненные чем-то странным и страшным, вновь проявляются из окружающего меня тумана, когда он шепчет мне прямо в губы: — Грязная. Фу. И вылетает из раздевалки. Платье неопрятным комком валяется у самых ног, а я, уставившись мутным взглядом на колышущиеся занавески, осознаю, что не поняла ни черта из того, что он сейчас говорил мне. * * * Всю дорогу до салона красоты Астория сидит впереди, рядом с Малфоем. Тот внимательно смотрит на дорогу, сосредоточенно рулит и мало что говорит, но это ее совсем не смущает, она привыкла к нему такому. Но я… Я чувствую повисшую между нами скованность. Я сижу за водительским сиденьем, и Малфой может видеть меня в зеркало, но он упрямо смотрит только вперед, на дорогу. Наши отношения висят между нами грязной, потасканной веревкой, которую мы не в силах разорвать. И она, эта веревка, из тугой спирали закручивается в тяжелый комок боли, отвращения и ненависти, которые по какой-то непонятной причине сближают нас еще больше. Я не думаю о том, что произошло в раздевалке. По крайней мере, стараюсь не думать. Но воспоминания, отрывистые, порождающие горячее волнение там внизу, между ног, мелькают перед глазами назойливыми красочными вспышками. Как он стоит слишком близко. Как почти притискивает к стене. Как нависает, стремясь доказать свою власть надо мной. И то, как он… «О, боже мой!.. То, что он сделал, за гранью моего понимания. Где тот человек, который брезговал даже пожать мне руку? Он как будто изменился, но настолько неуловимо, что я даже не заметила, в чем именно». Теперь, вспоминая тот… странный момент в раздевалке, я понимаю, что увидела в его глазах, когда он смотрел на меня, что-то звериное, неуправляемое. Словно то, что Малфой всегда сдерживал в себе, наконец вырвалось наружу. «Или это неуправляемое появилось в тот момент, когда он увидел меня без одежды? Ведь от этого я будто стала еще уязвимей, чем раньше…» Осторожно перевожу на него взгляд и в зеркале вижу серьезные, сосредоточенные на дороге глаза. «Он меня пугает». Астория о чем-то болтает, но я совсем не слушаю её, даже не пытаюсь понять, а просто всматриваюсь в эти серые глаза в зеркале напротив. После всего произошедшего он не сказал мне ни слова. Платье мы взяли то самое, черное, что выпало из моих рук. Сжимаю в руках дорогую коробку с ироничным названием «Мечта». Невесело улыбаясь, перевожу взгляд за окно, туда, где пролетают мимо дома и магазины. «Конечно… Мечта... Всю жизнь мечтала обо всем этом». * * * — Астория, дорогуша, я так рада тебя видеть! — щебечет Джинни, подлетая к нам и целуя ту в щечку. — Здравствуй, милая, — улыбается Астория и вертится перед Джинни, показывая свое белое шелковое платье, отделанное какими-то камнями, не удивлюсь, если драгоценными. Я, красивая и наряженная, стою рядом, Малфой — поодаль от меня. Кажется, после того инцидента в магазине он старается не приближаться ко мне. Я чувствую, что это… правильно. И то, что сейчас он держится от меня подальше, вселяет робкую уверенность в том, что подобного безумия между нами больше не произойдет. Мои страх и зажатость постепенно уходят, когда я вспоминаю, что и в салоне красоты, который мы посетили перед самой вечеринкой, Малфой тоже держался в стороне от меня. Астория была довольна, а уж как была счастлива я… просто не передать словами. В этом же салоне красоты меня переодели, сделали легкий вечерний макияж, подчеркнувший глаза и выделивший неизвестно откуда взявшиеся на моем лице скулы (удивлению моему не было предела, когда я посмотрела на себя в зеркало). Непослушные волосы завили в элегантные локоны и скололи их вместе тяжелой заколкой сзади, оставив впереди пару прядей. И когда я вышла из-за ширмы, то увидела лишь довольную улыбку Астории и странный застывший взгляд Малфоя, который тот, впрочем, сразу скрыл. Лишь вытащил из пакета черную коробку и протянул ее мне. В коробке оказались черные туфли на высоченных тоненьких шпильках. — Смотри не споткнись в них, — насмешливо сказала мне Астория. Стоя в этих туфлях сейчас, я стараюсь приветливо улыбаться, встречая такую же натянутую гримасу на лице Джинни. Но моя улыбка быстро расползается в широкую искреннюю ухмылку, когда я вижу две одинаковые фигуры, подходящие к нам. — Добрый вечер, — вежливо улыбается им Малфой. Близнецы Уизли, одетые в черные с иголочки костюмы, пожимают ему руку, кивают Астории, а меня обнимают, так что сразу становится понятна разница в уровне близости между всеми нами. Держу пари, они делают это специально. Мерзавцы. — Выглядишь ты, конечно, зашибись, но краше только в гроб кладут, — хмыкает мне на ухо Джордж. — Ну, спасибо, умеешь ты поддержать, — шепчу со смехом я, и мы отстраняемся друг от друга прежде, чем это сочтут неприличным. Скашиваю глаза на стоящего рядом Малфоя. С него станется отпустить какую-нибудь колкую шуточку обо мне и братьях. Но Малфой стоит и молчит, как истукан. Перевожу взгляд на Уизли, те отвечают мне шкодливыми улыбками. «Если бы вы только знали, что со мной происходит... — через силу улыбаюсь им и смотрю на приближающегося к нам Рона так, словно впервые вижу его. — Странно, я совсем про него забыла...» — Здравствуй, — тепло улыбается он мне, а потом пожимает руку Малфою. Мы проходим в зал, и я стискиваю руки в кулаки, гася в себе неприятное предчувствие. * * * В целом, обстановка дома Уизли производит на меня довольно благоприятное впечатление. У них небольшой уютный четырехэтажный особняк, и меня удивляет то, что семья Уизли считается обедневшей: ведь по факту никто из них не бедствует по-настоящему. Я вижу, что с ними считаются. Оглядывая небольшой круглый формы зал, исполненный в теплых бежевых тонах, я смотрю на людей, пришедших сегодня, и задаюсь вопросом — что же здесь делает, например, Панси, которая приехала совсем недавно и, небрежно кивнув мне головой, прошла мимо, оставляя за собой приятный шлейф духов? Или Блейз Забини с Теодором Ноттом, которые стоят в углу и что-то обсуждают вполголоса. Ответ напрашивается сам собой. «С семьей Уизли действительно многие дружат. Видимо, старые корни их влияния все еще живы». — Нравится? — негромко спрашивает Джордж, подходя ко мне и протягивая бокал шампанского. — Нравится, — отвечаю я, с улыбкой принимая бокал. Обычно я не пью вообще, но сегодняшний вечер в кругу друзей просто обязывает. И, хотя я рада, что могу называть братьев Уизли друзьями и чувствую себя рядом с ними защищенной, мне все равно не стоит слишком расслабляться. — Ты чего задумалась? — с любопытством смотрит на меня Фред. — Развлекайся! И не грузись, — он хлопает меня по плечу, а Джордж добавляет с ехидной улыбкой: — Не умеешь ты не думать, — и шлепает меня ладонью по второму. — Какие нежности, — кривлюсь от тяжести их рук. — Научи́тесь вести себя с девушками, болваны, а то так и проведете жизнь в обществе друг друга, — ухмыляюсь, делая глоток шампанского. — А что? Мне нравится общество брата! А тебе, Форд? — И мне, Дред. Всю жизнь мечтал провести в твоих объятьях! И ржут оба как ненормальные. Закатываю глаза и фыркаю. «Вот клоуны». — Ну а если серьезно... — ухмылка исчезает с лица Фреда. — Что у тебя на уме? — Или кто? Некоторое время молчу, собираясь с мыслями, а потом тихо отвечаю: — Она, — и незаметным жестом показываю на Панси, о чем-то разговаривающую с Асторией. Они смеются, как лучшие подружки, а меня вдруг разбирает приступ раздражения, и я быстро отвожу взгляд. Натыкаясь им на мгновенно повеселевшего Джорджа. — О, — хмыкает он. — Сестрица, я не знал, что ты по девочкам. — Идиот, — тихо, но беззлобно рычу я, а он скалится в дебильной улыбке. — Я просто не понимаю... Вы прислали мне сообщение с информацией про нее. — Ну и что? — поднимает брови Фред. — Почему вам кажется странным, что не осталось никакой сведений о пожаре? Все документы о происшествии могли сгореть. — Ой, я тебя умоляю, — морщится Фред. — Любая, самая захудалая газетенка должна была напечатать статью или выпустить какой-нибудь репортаж о том, что там произошло. Все-таки горела не какая-нибудь обычная школа, хотя и в том случае событие всегда освещается СМИ. В угольки превратился престижный университет! Да такое неделю должны были крутить по всем каналам! А я нашел лишь короткую заметку в какой-то мелкой газетке. Никакого репортажа с места события или отчета о жертвах, если они были конечно. Ни-че-го. Подозрительно, не считаешь? — Да-а, ты прав, — задумчиво тяну я. — Давайте потом поговорим об этом, — шепчет Джордж и, встречая мой вопросительный взгляд, поясняет: — Здесь слишком много лишних ушей. — Это точно, — бормочу я. — О чем идет разговор? «Опять Малфой!» Чувствую дрожь, прохладной волной бегущую по позвоночнику. Осторожно поворачиваю к нему голову, но (чудо!) Малфой даже не смотрит в мою сторону и стоит не слишком близко, так что волнение чуть отпускает меня. К тому же он на удивление вежливо улыбается. «Что это с ним? Может ему в бокал что-то подсыпали?» — Да так, о ерунде всякой, — салютует Малфою бокалом Джордж. — Присоединяйся. — С удовольствием, — произносит Малфой, и для меня наступает пора слушать длинные пространные разговоры о погоде (никогда бы не подумала, что мужчины уделяют этому вопросу столько внимания даже с целью заговорить зубы!), потом о политике, потом о машинах. В общем, о всякой светской чепухе. Я прекрасно вижу, что Малфою здесь что-то нужно. И думаю, что Уизли это прекрасно понимают. Но Малфой по непонятной мне причине не идет напролом, как это обычно бывает, а скользко, словно змея, заползает в нашу компанию. «Ему интересно, о чем мы тут говорили», — думаю я и тут же ловлю на себе его пристальный взгляд. Но потом Малфой отводит глаза, а через его плечо я вдруг вижу Гринграсс. И всматриваюсь в нее так, будто вижу впервые: Астория смотрит на нас каким-то больным и настолько пронзительным взглядом, что я не выдерживаю его и отворачиваюсь. Грудь стальными клещами стягивает дурное предчувствие. Вместе с этим предчувствием приходит желание исчезнуть отсюда, вернуться домой, забежать в спальню и нырнуть с головой под одеяло, чтобы не видеть эти лицемерные физиономии и притворные улыбки. Но я все еще тут. И вижу, как к нам медленным, размеренным шагом подходит Астория. — Прекрасный вечер, — улыбается она братьям Уизли, те салютуют ей бокалами, — но… — она поворачивается ко мне и выражение ее лица становится таким странным, что мне снова в душу заползают скользкие щупальца какого-то дурного ощущения, похожего на тошноту. — …Гермиона, разве этого достаточно? — Что, прости? — растерянно отзываюсь я. — Чего — этого? — осторожно интересуюсь. Малфой и братья Уизли вопросительно смотрят на нее, а Гринграсс продолжает уже громче, так что стоящие поодаль люди обращают на нас внимание. — Того, что тебя пригласили сюда, — улыбается Астория, и есть что-то в ее улыбке угрожающее, то что заставляет мое сердце сжаться. «Это очередная издевка Малфоя?» Перевожу взгляд на него, но понимаю, что он не при делах: вполне натурально хмурит брови и спрашивает: — О чем ты говоришь? — Ну как же, — она усмехается, склоняя голову набок, и изучающим насмешливым взглядом проходится по мне. Её взгляд гонит по моему телу табун колючих неприятных мурашек, он какой-то чужой, совсем не характерный ей. Он до краев наполнен ядом — и такого еще никогда не было. В нем больше живых чувств, чем ледяного пренебрежения, которое я ощущала раньше. — Неужели ты можешь так легко забыть пощечину? — она поднимает бровь и с негодованием прищуривается. — Какое пренебрежение собственной семьей. — А я не злопамятна, — тихо отвечаю, чувствуя, как по спине ползет противный холодок. «Сейчас она натворит что-то ужасное, а выпутываться придется всем нам!» Судорожно сжимаю пальцы на бокале с шампанским, понимая, что в зале воцарилась тишина. Даже музыка, игравшая фоном, кажется, стихла. — Этим ты ставишь семью Малфоя в неловкое положение, — громче и самодовольно поясняет Астория. Малфой в ту же секунду шипит: — Прекрати! Что ты де… — А что? Гринграсс вскидывает на него непокорный взгляд, и я вижу в нем столько чувств, что у меня дыхание перехватывает. «Да-а-а, кажется, мы влипли…» Малфой хватает Асторию за руку, но та вырывает ее и зовет: — Джинни! Перевожу взгляд на Уизли. Та стоит, встревоженная и бледная, а рядом с ней подпирает стенку Рон, который злобно сверлит нас глазами. «Черт… Он ведь пытался все уладить…» Смотрю на близнецов и вижу их каменные лица. «Приплыли…» — Разве приглашения сюда достаточно, чтобы замять оскорбление, нанесенное семье Малфой? — спрашивает Астория, поворачиваясь к Рону. Тот становится пунцовым, но я готова поклясться, что не от смущения, а от гнева. — Что ты такое говоришь? Джинни возмущена до предела, и я понимаю, что сейчас на моих глазах рушится их дружба… Или что у них там было?.. Впрочем, теперь это уже неважно. — По-моему Астория все верно говорит, — лениво произносит ранее молчавший Блейз Забини. Ошеломленно смотрю на него. У меня в голове не укладывается, как он, человек, не присутствовавший лично при том инциденте, случившемся на трибунах, может говорить подобные вещи? И выглядеть при этом настолько уверенным. Словно он, видел всё, но притаился, а сейчас хочет перевернуть эту чашу абсурда и вылить на нас ее сожержимое. Хотя я до сих пор не могу понять, для чего затеяна вся эта сцена? «Но видимо, скоро пойму…» — осознаю я, когда Теодор Нотт тоже подает голос: — Поддерживаю Блейза. Вижу, как в глазах Астории кипит ликование, и напряженным взглядом обвожу замерший зал, а она тем временем продолжает: — Думаю, ответной пощечины для успокоения чести Малфоев хватит, — вкрадчиво воркует она, обращаясь ко мне. — Ударь Джинни, и все будут квиты. Резко перевожу на нее взгляд. Ее слова — будто ушат ледяной воды, накрывшей меня с головой. «Я должна устроить новый скандал? Чего ради?» По залу проносится шепоток, я чувствую на себе множество чужих взглядов, и под их тяжестью опускаю голову в пол. Потом собираюсь с силами и поворачиваюсь к Малфою. И когда мы сталкиваемся взглядами, я вижу, как отчаяние на его лице сменяется такой откровенной злостью, что мне становится совсем не по себе. «Он здесь точно не при чем». Отворачиваюсь от него. «Малфой мне сейчас не поможет». Даже я, человек, не слишком хорошо разбирающийся в семейных традициях этих семейств, могу понять, что к чему. Если я ударю сейчас Джинни, то окончательно разрушу и так висящие на волоске отношения между семействами Уизли и Малфой. Если я ничего не сделаю, то унижу Малфоя, как непосредственного представителя нашей семьи перед всеми этими людьми. «Что там Рон говорил? Все свои будут? А понабежало-то до хрена незнакомых людей!» — со злостью думаю я. И никого, похоже, не волнует, что эти разборки касаются лишь нескольких людей на вечеринке, ведь Астория вынесла их на всеобщее обозрение. Все хотят зрелища. Пристально смотрю на Гринграсс, она приподнимает губы в улыбке, и внезапно я чувствую к ней прилив такой невыносимой, ничем не замутненной ненависти, что еле удерживаюсь, чтобы не вцепиться ей в глотку руками. «Зачем тебе это нужно?.. Кого ты пытаешься подставить? Меня или Малфоя? Если меня, тогда понятно и даже не удивительно, но вот Малфоя?.. И главное: что мне делать?!» Еще раз обвожу взглядом весь зал. Ведь все стоят и ждут моих действий.