Опасные связи

Небольшое трехэтажное здание из желтого кирпича ничем не привлекает взглядов окружающих, которые то и дело снуют по дороге, проходя мимо него. Я стою перед ним и ощущаю тревогу. «Что меня ждет, когда я войду туда и встречусь с Гилдероем Локхартом?..» Прикусываю губу и делаю пару робких шагов. Затем останавливаюсь. Я не уверена в себе, я вообще не понимаю, почему делаю это. Тихо вздыхаю. «Независимость, которая мне нужна, как воздух. Точно». В последнее время я не могу похвалиться собранностью. А все из-за чего? Из-за Малфоя, черт бы его побрал. После того злосчастного поцелуя в машине прошло две недели. Тогда, собрав волю в кулак, я оттолкнула его. Он был зол, но, кажется, что-то прочел в моем взгляде и больше не стал приставать. Прикрываю глаза, погружаясь в воспоминания. - Что с тобой не так, Грейнджер? Ты знаешь, сколько девчонок отдало бы душу дьяволу, чтобы вот так сидеть со мной здесь? — он перегнулся и достал с заднего сиденья сумку. Кипа белых писем зашелестела в его пальцах, а Малфой, наклонившись ко мне, зло процедил: — Ты же сама все знаешь, отдавала! Так какого хрена я сейчас тут перед тобой выплясываю? — бросил он мне листы бумаги в лицо. — Это с тобой что-то не так! — рявкнула я. — Ты не понимаешь, что если нас кто-то заметит, то это будет скандал? Сам же говорил, что СМИ поднимают шумиху по любому поводу! Представь себе, что они напишут! И всем будет наплевать, что мы с тобой не родные! Кроме того, я больше не хочу быть такой вот «минутной слабостью»! Если ты думаешь, что предел всех моих мечтаний — это поцелуи в твоем авто, то заблуждаешься!Так что с этим пора завязывать! — открываю дверь автомобиля. — Подожди... Резко поворачиваюсь к нему и цежу сквозь зубы: — Я куплю газовый баллончик, Малфой. Не советую тебе больше приставать ко мне. Он не пошел за мной. Я была рада этому, но в глубине души все равно ощутила досаду, которую тут же задавила в себе. Какие бы чувства я к нему не испытывала, понимала, что надо остановиться. Потому что мне ничего не светит. «Даже если отставить в сторону тему со СМИ и скандалом... Малфой никого не любит и ни к кому не относится серьезно. Я — не исключение, льстить себе не слишком охота. А быть для него — кем? Любовницей? Подружкой на одну ночь?.. Не знаю, но понимаю, что ни того, ни другого для себя не хочу. Слишком эмоционально увязла в наших отношениях, прикипела к нему. А теперь надо рвать. По живому, так, чтобы слезы и больно... Но нужно жить своей жизнью. Сепарироваться от всей этой семьи и обрести, наконец, независимость, о которой я так долго мечтала». С этими мыслями я направилась к зданию. * * * — Ну кто так ходит?! Ты что, бегемот? Кто-нибудь, дайте мне валерьянки или убейте ее! Вон! С глаз моих! Чтоб я не видел тебя! Эти крики заставляют меня замереть на месте перед закрытой дверью. В следующее мгновение она широко распахивается и в коридоре вылетает полураздетая девушка. Она судорожно всхлипывает и проносится мимо, а у меня перед глазами — лишь разноцветное белье в стразах, высокие каблуки и грудь, в которую я уперлась взглядом: уж больно высока оказалась модель. Сомнений становится больше. Но я все же пересиливаю себя и подхожу к приоткрытой двери, осторожно заглядываю внутрь. Глазам предстает большой зал с подиумом посередине. По нему вальяжно расхаживают такие же высокие девушки в нижнем белье. Медленная вальяжная походка, точеная осанка, высокомерный взгляд — вот что отличает подобных див от таких, как я. «Наверное Белла посмеялась надо мной, когда предложила позвонить Локхарту...» — думаю я и уже намереваюсь закрыть дверь, как слышу оклик: — Ну-ка стоять, мадам! — вскидываю голову и вижу, как ко мне быстро подходит мужчина. — Шагом марш ко мне! Мои ноги невольно делают пару шагов ему навстречу. Мужчина окидывает меня внимательным цепким взглядом, а затем по его холеному лицу расползается улыбка. Он протягивает ко мне руку с аккуратным маникюром: — Гилдерой Локхарт к твоим услугам. Сбежать задумала? Его рукопожатие оказывается неожиданно теплым и сильным. Я молча смотрю на Локхарта и отмечаю про себя, что подобного красавчика вижу впервые. Белокурые волосы слегка вьются и доходят практически до плеч, тонкие черты загорелого лица, большие голубые глаза... И все бы ничего, но слишком уж он манерен, что выдает в нем любителя играть за другую команду. — Язык проглотила? — вежливо интересуется он. — Простите... — я, наконец, отмираю. — Просто я растеря... Локхарт беспечно машет рукой, прерывая мой лепет. — Ерунда! — тоном, не терпящим возражений, произносит он. — Главное, чтобы это не повторялось. Проходи! — и тянет меня от двери, заводя внутрь. — Девочки! — громко восклицает Гилдерой и всплескивает руками. Во всех его жестах столько женственности, что я снова невольно смущаюсь. В особенности когда модели все как одна переводят на меня взгляды. Я сразу чувствую, как щеки загораются смущенным румянцем. Локхарт приобнимает меня за плечи, широко улыбается, демонстрируя неестественно белые зубы и на весь зал провозглашает: — Знакомьтесь! Ведущая модель рекламы духов La Rossi! Шокировано распахиваю глаза, ощущая, как в помещении воцаряется поистине гнетущая тишина. «Вот это номер». — Простите... — шепчу ему, ощущая как острые внимательные взгляды впиваются в меня, — но это невозможно... Я же только пришла... Локхарт вновь взмахивает рукой — на этот раз нетерпеливо: — Ты что, за слепого меня принимаешь? В контракте с компанией ясно сказано: худенькая девушка, шатенка, с карими глазами, не старше 25 лет! Пока что ты подходишь! — Да, но... — натыкаюсь на его надменный взгляд, который с укоризной смотрит на меня и невольно вновь перехожу на шепот: — Но я же ничего не умею... Вы же должны посмотреть на меня... Локхарт иронично улыбается мне: — Нет, ты все-таки считаешь меня слепым, рыбка моя! Талант я всегда узнаю, между прочим. Присаживайся, — кивает он мне на кресло, стоящее неподалеку. — Сейчас я закончу с этими акулами, — бросает косой взгляд на моделей, которые кажутся недовольными. — А потом примусь за тебя. Сглатываю сухой комок в горле и, нервно улыбаясь, произношу: — Звучит угрожающе... * * * Следующий час Локхарт орет практически постоянно. Мне уже жаль моделей, которым приходится выслушивать огромное количество гадостей: — Нет, ты на талию свою смотрела?! Пирожки да булочки кто-то любит есть на ночь?! Вон отсюда! — Что за походка?! — Почему грудь такая большая?! Когда ты успела накачать ее силиконом?! — Ну что за взгляд у тебя?! Мне нужен тигриный, словно ты сейчас напасть собираешься! А ты амеба! — хватается за голову капризный маэстро. Тут его взгляд падает на меня: — Вот ты! Да, да, Герми, я тебе обращаюсь! Сделай мне страстный взгляд! — Что? — обескураженно спрашиваю я. — Сделай взгляд, говорю тебе! — раздражается Локхарт. — Ты когда-нибудь любила кого-то? Скучала по нему, словно задыхаясь? Мечтала о крепких объятьях и сильных руках своего возлюбленного? А о его губах?.. Вначале я пребываю в состоянии легкого ступора от того, насколько импульсивен оказывается Локхарт и от того, о чем он меня просит. Но тут до меня доходит смысл его слов, и мои щеки вновь горячо вспыхивают. Я вспоминаю о Малфое. О том, какие мягкие и теплые у него губы. И настойчивые руки. И сам он такой же напористый, горячий и жадный. Вспоминаю о том, как две недели назад блестели его глаза, когда он бросал мне в лицо письма: задыхающийся, негодующий и совершенно не холодный... А потом как исступленно целовал меня, позабыв обо всем на свете. Вспоминаю его тело, плотно прижимавшееся ко мне, и дрожь, которая била нас обоих. А еще то, каким льдом покрылись серые глаза, когда я сказала ему, что нам нужно все закончить. Эти слова и меня режут. До сих пор причиняют боль... Но мне надо привыкнуть, что все закончилось. Ведь после того случая Малфой к моему глубокому разочарованию послушался. И занялся учебой и подготовкой к чемпионату по футболу. «Чертов блондин! В кои-то веки сделал так, как я просила, но я все равно не чувствую себя счастливой! Конечно, ведь кроме всего, у него теперь новая подружка... Теперь Панси сидит на месте Астории и болеет за него... Ненавижу!» — Вот, смотри какой взгляд! — резкий окрик Локхарта заставляет меня подпрыгнуть на месте, испуганно озираясь. Занятая своими горькими мыслями, я совершенно забыла, где нахожусь. — Смотри! — вскрикивает он очередной модели. — И запоминай эту тоскливую страсть! Еще немного — и она бы в отчаянии на себе волосы начала рвать!.. Тихо вздыхаю и про себя отстраненно замечаю, что такого бы я никогда не сделала. Но Локхарта не переубедить — он, как и все увлеченные творческие люди, еще на полчаса впадает в экстаз. Перепуганные модели косятся на него с настороженностью, а я обреченно думаю о том, что зря все-таки пришла. * * * Наконец творческая вакханалия прекращается. Уставшие ошеломленные модели плетутся на выход, и я тоже приподнимаюсь с места, решив, что подобная карьера не для меня. Но тут же резко останавливаюсь, почти спотыкаясь и застывая от решительного выкрика: — Гермиона! Куда направилась?! Иди сюда! Робко поворачиваю голову к Локхату. Тот стоит с надменным и скучающим видом, ждет. Вздыхаю тихонько и плетусь к нему. Он берет меня за плечи и со смешком говорит: — Напугалась? Решила сбежать? Нет, зайка моя пушистая, раз уж пришла, то назад пути нет! — Может не надо? — бормочу я. — Надо, дорогая моя, надо, — ухмыляется он, а затем становится серьезным: — Ты не смотри, что я такой злой. Я все по делу говорю этим безмозглым девчонкам. Заодно и на твою реакцию посмотрел... Видела бы ты себя, — тихонько смеется он. Задыхаюсь от негодования: — Так это все было специально? Чтобы на меня посмотреть?! — Нет, он всегда такой, — доносится до меня насмешливый голос тети Беллы. Оглядываюсь. Она стоит около дверей, как всегда шикарная в своем черном брючном костюме. Волосы забраны в высокую прическу, руки в карманах, стоит, смотрит спокойно, но в ее глазах я могу разглядеть хитрые смешинки. Модели, обходящие ее по дуге, с восхищением смотрят на нее, чуть ли шеи себе не сворачивая. Хмыкаю. Тетя Белла всегда привлекает к себе внимание. — Откуда вы здесь? — спрашиваю. — Пришла посмотреть, не заробеешь ли, — пожимает она плечами, подходя к нам. Скидывает черный пиджак с плеч, бросает его небрежным движением на подиум. Под ним у нее оказался облегающий топ такого же цвета, подчеркивающий все округлости пышной груди. — Ну что скажешь? — спрашивает она у Локхарта, потирая руки и с ожиданием глядя на него. — Застенчивая, робкая, неуверенная в себе. Внешность — то, что мы с тобой искали, — Локхарт встает рядом с ней, и теперь меня сканируют два цепких взгляда. — Фигурку не видел, она все время в пальто сидела, — кривится он, а мне так чудно наблюдать за ними. Рядом с мрачной, одетой во все черное, тетей Беллой, Локхарт смотрится ярким аляпистым пятном — чего только стоит рубашка золотистого цвета, расстегнутая на пару первых пуговиц! Однако и ему во вкусе не откажешь — несмотря на бросающуюся в глаза яркость Локхарт выглядит так, словно только что сошел с обложки модного журнала. — Сыровата конечно, — небрежно бросает он тете Белле. — Надо еще фигуру смотреть. — Раздевайся, — говорит она, скользя по мне задумчивым взглядом. — Что? — я впиваюсь пальцами в воротник своего пальто и делаю пару шагов назад. — Вы что делать собрались? — Насиловать тебя будем, — со скорбью произносит Локхарт, а затем взрывается: — Снимай свою дешевую тряпку, я сказал! Мне надо посмотреть на твою фигуру, чем слушаешь!.. Дрожащими пальцами я расстегиваю пуговицы пальто и снимаю его. — Неплохо, — хмыкает он, а тетя Белла ободряюще улыбается мне. Тем не менее, я чувствую себя сейчас лошадью на базаре. Скрещиваю руки на груди, ощущая себя голой, и недовольно хмурюсь. Это не ускользает от внимания тети Беллы, и она подходит ближе ко мне: — Прости, выходит немного грубовато, чем тебе бы хотелось. Но у нас совсем нет времени, реклама должна быть готова в следующем месяце. А я рада, что нашла тебя и не ошиблась в своем выборе. — Я все-таки не понимаю, — тихо произношу. — Ты хотела новой жизни, и я даю тебе шанс. Вот он, используй его с умом. Наш проект — это реклама французской компании La Rossi, которая производит дорогие и качественные духи. На самом деле, не только их, но это неважно. Главная идея рекламы: «Мадемуазель La Rossi. Очарование зимы», — произносит тетя Белла. — Вот поэтому, дорогуша, нам надо поторопиться, — вмешивается Локхарт. — За месяц подготовить место и научить тебя модельному мастерству. — Соглашайся, — произносит тетя Белла. — Ты не пожалеешь. И я, успокоенная ее словами, тихо отвечаю: — Не зря же я сюда пришла... Я согласна. * * * В конце концов я выхожу из здания. Свежий зимний воздух проникает в легкие, морозит нос и щеки, и на душе почему-то становится светло. Вслед за мной выходит тетя Белла. С минуту она стоит рядом: руки все также в карманах, глаза улыбаются несмотря на показную строгость всего ее образа. — Думала ли ты, что все так повернется? — внезапно спрашивает она. Качаю головой: — Никогда даже представить себе такого не могла. Она хмыкает и склоняет голову набок, словно любопытная птица: — То ли еще будет... Тебя подбросить? Я, сбитая с толку странной фразой, пару секунд глупо моргаю, а затем мотаю головой: — Нет, спасибо. Я прогуляюсь. Она пожимает плечами и проходит к черному, недалеко припаркованному джипу. Машет мне рукой и садится в него. Глядя на то, как автомобиль плавно трогается с места, я думаю о том, что все происходящее здесь будет моей маленькой тайной. Иду по улице. Мимо меня проходят нахмуренные люди, занятые своими делами и проблемами. Но это все ерунда: на самом деле у меня впервые за очень долгое время хорошее настроение. Кажется, что я приняла верное решение, наконец-то поступила так, как хочу сама, а не так, как нужно другим. И от этого на душе становится тепло. Я знаю, что скорее всего мои близкие не одобрят этого. Люциус сурово нахмурится, мама тоже будет недовольна. Малфой... про него даже думать не хочу. Наплевать. Мне надоело плясать под чужую дудку. Пора уже начинать жить, а не существовать. * * * — Да ты гонишь! — размерам глаз Лаванды могла бы позавидовать любая героиня из аниме — такими круглыми они были. — Не может быть, чтобы Астория — и наркоманка... — Как видишь, — пожимаю я плечами, вздыхая и утыкаясь носом в маленькое блюдечко. Мы встретились в кафе рано утром, перед парами, и зная, что горечь от воспоминаний нужно заедать чем-то сладким, я выбрала мороженое с орехами и шоколадом. Я до сих пор иногда просыпаюсь от своего крика, от того, что чувствую на языке привкус металла. От него меня тошнит настолько сильно, что поначалу я глубоко дышу, слепо уставившись в никуда. Взгляд не цепляет ничего в комнате, потому что мысленно я все еще там — на чертовой крыше, слышу скрежет шпилек по льду, ощущаю на коже обжигающий поток ледяного ветра и теряю, теряю, теряю... Самое важное. Во сне мне не удается его спасти. И он падает прямо на припорошенный снегом асфальт. Конечно, я не рассказываю об этом Лаванде. Хватит с нее и того, что я сегодня поведала ей вкратце, не вдаваясь в подробности и опуская истерику Астории, ее откровения... И еще я почему-то не рассказала ей о том, как Малфой был готов заступиться за меня. Не знаю, наверное это кажется мне совсем личным, глубоко моим, чем-то, чем я не хочу делиться ни с кем. Тем более с Лавандой, за которой закрепилась слава сплетницы. Именно поэтому она теперь знает все в общих чертах. Даже если кому-то проболтается — не страшно, наша история уже порядком обросла сплетнями за все это время. Признаюсь, мне понадобилось две недели, чтобы собраться с духом и наконец поведать обо всем изнывающей от любопытства Лаванде. — Наверное Малфой теперь сам не свой, — глаза у нее горят странным огнем. Приподнимаю брови и сую ложку в рот, не желая как-то комментировать эту фразу. — Впрочем, он быстро утешился... — бормочет она. — А как же ваши отношения? — А что с ними? — быстро спрашиваю я. — Наступила оттепель? — двигает бровями она, ухмыляясь. Даже боюсь предположить, на что Лаванда намекает, и отвечаю насмешливо: — А ты сама не видишь? Лаванда сникает: — Ну да, ты права... Кажется, что не только она, но и весь университет заметил перемену в наших с Малфоем отношениях. Если раньше он мог облить меня ледяным презрением или устроить безобразную сцену, то теперь Малфой меня попросту игнорирует. Я для него — словно пустое место, на которое нет смысла обращать внимания. И я бы солгала, если бы сказала, что меня это не трогает. Задевает — еще как: до стиснутых в кулаки рук, до слез украдкой, тяжести в груди. Я добилась, чего хотела. Но от этого мне легче не стало. Остается лишь надеяться на то, что все в конце концов устаканится. И я забуду о своих странных, нелепых и неправильных чувствах к этому человеку. — Ты пойдешь на вечеринку? — Лаванда переводит разговор на другую тему, потому что замечает, что я мрачнею. — Что? Вечеринка? Ах да... — криво усмехаюсь. — Возможно. Я еще не думала об этом. О том, что Блейз Забини решил потусоваться, знает весь университет, не сомневаюсь, если и преподавательский состав осведомлен. Это не удивительно — ведь листовки, сообщающие об этом, были раскинуты во всех корпусах. А уж я приглашение получила прямо из его рук. Забини вообще в последнее время демонстрирует незаурядную заинтересованность во мне и в моих делах. Чего только стоили пышные букеты белых роз, которые он не так давно присылал. Я же, опасаясь очередной выволочки от Люциуса, попросила больше не дарить мне их, сославшись на аллергию. Потому что выглядеть неблагодарной в глазах человека, который мне может позже пригодиться, мне не очень хочется. Забини, кстати, к моим словам прислушался, и перестал присылать цветы. Уж не знаю, на что он рассчитывает... Вполне возможно, что все это ловушка, но мне наплевать, потому что я буду начеку и не дам себя одурачить. К тому же Уизли так ничего и не удалось раскопать о Панси. И это очень меня напрягает. — А как с Поттером? — сужает глаза Лаванда. Сдерживаю вздох разочарования и пожимаю плечами: — Ничего. Все так же. Рассказала я подруге и о его стычке с Малфоем. И, честно говоря, я начинаю верить в то, что последний был прав. Теперь он даже не подходит ко мне, лишь сверлит тоскливым взглядом. Что безумно раздражает. «Потому что — ну какого хрена?.. Если есть страх, то лучше даже не смотреть в мою сторону... Даже видеть его теперь не хочется». — Такая тоска.. — тянет Лаванда, а я, отвлекаясь от невеселых мыслей, хмыкаю: — Тебе ли грустить? Посмотри на кончик своего носа... Лаванда послушно скашивает туда глаза, а я, повеселев, продолжаю: — Там, на самой пипке — вечери-и-и-инка! — Ой, да ну тебя, — хихикает подружка, а затем внезапно становится серьезной: — Уже решила, что наденешь? — Как всегда, буду выбирать в последнюю очередь, — отмахиваюсь я. В этот момент в моем кармане вибрирует сотовый. Вижу, как на дисплее высвечивается номер тети Беллы. Взяв его в руку, с досадой щелкаю по потертым кнопкам. То тщетно, дисплей гаснет, и телефон садится. — Мне пора, — вздыхаю. — Встретимся позже. Лаванда с сожалением смотрит на меня и машет рукой. Возможно она хотела поговорить еще немного, но я точно знаю, дело с тетей Беллой ждать не будет. * * * Мне казалось, что тетя Белла начнет уточнять нюансы по работе, но войдя в дом, я замираю на месте, пораженная увиденным. Эта несносная женщина спускается по лестнице, держа в руках кучу платьев. «Разговор с ней выйдет явно не таким, каким я его себе представляла», — отстраненно замечаю я и осторожно прохожу вперед. В этом вся тетя Белла — никогда не знаешь, что творится в ее голове. — Что происходит? — интересуюсь я. — Всего лишь выбираю, в каком наряде тебе идти на вечеринку. Вскидываю брови в немом изумлении, а она усмехается, правильно толкуя мое молчание: — Увидела листовку в твоей комнате. Мне бы спросить, что она делала там в мое отсутствие, но я почему-то спрашиваю: — С чего вы взяли, что я пойду туда? — Иначе этой листовки просто не было бы, — хмыкает тетя Белла. — Так что: черное или красное? — Стоп, подождите. Вы не против? — А почему должна? — вскидывает она бровь и надменно смотрит на меня. — Ну это же Блейз Забини... — Несмотря на то, что мне не очень нравится этот тип, тебе не помешает развлечься, — отвечает она. — Особенно после этого тирана Локхарта, уж я-то знаю, он всю душу при желании из человека может вытрясти! Кроме того, пойти на его вечеринку — не значит начать с ним отношения. Так что выдохни. Но! — поднимает она вверх указательный палец. — Люциусу ни слова. Иначе он с меня шкуру спустит, — ухмыляется тетя Белла. — Если что, официальная версия — ты идешь на прием со мной. Невольно улыбаюсь ей в ответ. Мне нравится, что мы с ней на одной волне. — Так что: черное или красное? — Черное, — отвечаю я со смешком, а тетя Белла удовлетворенно говорит: — Моя девочка. * * * Из черного джипа я выхожу уверенной походкой. Короткое черное платье со стразами отлично облегает мою фигуру, сверху накинуто теплое манто такого же цвета, одолженное у тети Беллы, а на ногах красуются прозрачные, будто созданные из стекла туфли с такими же острыми металлическими шпильками. Быстрым шагом приближаюсь к ночному клубу, который на всю ночь снял Забини. Все-таки после недавно перенесенной болезни мне не хочется вновь подвергать организм стрессу. Вечеринка, судя по всему, уже в самом разгаре. Неизвестность — вот что ждет меня там. Но каждый шаг — биение сердца и воспоминание о том, какие советы давала мне тетя Белла. Раз. «Много не пей, вообще лучше ничего не пей. Мало ли что могут подсыпать в бокал». Два. «Будь осторожна. Не уединяйся с незнакомцами, это может быть неправильно понято». Три. «Если не знаешь, как отреагировать на ту или иную фразу, лучше молчи и загадочно улыбайся. Так ты не принесешь себе вреда необдуманными словами». Четыре. «Не склоняй голову ни перед кем. Распрями плечи и будь уверена в себе. Помни: ты ничуть не хуже каждого рожденного там с золотой ложкой в заднице». Стою перед дверями клуба, смотрю на мощных невозмутимых охранников и называю свое имя. «Так странно, что ценные советы дает мне отнюдь не мама, а совершенно чужой человек. Хотя можно ли тетю Беллу теперь называть чужой?..» Меня пропускают, открывают передо мной двери, и я тут же забываю о своих мыслях. Прохожу внутрь и открываю от изумления рот. Дверь за моей спиной захлопывается. * * * Уж чего я не ожидала увидеть — так это огромный бокал на тонкой ножке, который установлен посередине зала. Из таких обычно пьют мартини, но этот предназначен явно для других целей. В нем может, судя по размерам, поместиться целая толпа народу. В общем-то, наверху действительно кто-то есть, судя по веселым крикам и смеху. Разглядеть посетителей столь странной ванны мне банально мешает пена, которая расползается за грани бокала, стекает по длинной тонкой ножке на пол. Бокал переливается всеми цветами радуги, и я понятия не имею, как его сделали таким. Отступаю, не желая поскользнуться. Оглядываясь по сторонам, вижу много знакомых лиц, но пока никого, с кем бы искренне желала поздороваться. Клуб двухэтажный. На первом, где я нахожусь, кроме этой огромной импровизированной ванны находится еще танцпол. Собственно, бокал установлен в самом его центре. Кроме того, в дальнем углу зажигает диджей, стоя за своей аппаратурой. Свою работу он делает исправно: музыка звучит на все здание, и люди на танцполе с удовольствием танцуют. Рядом расположена барная стойка с высокими стульями. За ней тоже много народу, который активно пьет и общается. Еще раз оглядываю бокал мартини, и замечаю, что около ножки установлена высокая лестница, на которую то и дело забираются нетрезвые гости из клуба. «Туда может попасть каждый желающий», — догадываюсь я. Медленно перевожу взгляд на второй этаж. Он поделен на стеклянные кабинки, которые занавешены тканью. «VIP-комнаты?..» — проносится в моей голове, а затем я напрягаюсь, чувствуя, как чьи-то чужие руки скользят по талии. — Прекрасно выглядишь, — произносит на ухо голос Блейза Забини. Вздрагиваю и поворачиваюсь: — Привет, — произношу я дрогнувшим голосом. — Давно не виделись. — Я так рад, что ты пришла, — бархатно мурлычет он, лукаво глядя на меня: — Как тебе моя пенная вечеринка? — Очень... мило, — натягиваю на лицо улыбку. Позади раздается громкий смех и чей-то женский голос кокетливо зовет: — Блейз, иди сюда! Без тебя тут скучно! Забини машет кому-то рукой, а затем обращает карие глаза на меня. Я снова улыбаюсь ему и молчу. Потому что не знаю, что сказать. Надеюсь, что мои мысли не написаны на моем лице. Иначе это катастрофа. Такое даже на заборах не пишут. «Несмотря на весь лоск собравшейся здесь тусовки, попахивает притоном. Лаванда вовремя заболела... Иначе она точно бы собрала неприятностей на пятую точку». — Не хочешь? — кивает он на ванную. — Я?.. — на мгновение теряю дар речи. — Нет, извини... — Тогда может быть потанцуем? — в его глазах отражаются блики зеркальных шаров, мягкая улыбка делает красивое холеное лицо приятней, и я киваю, соглашаясь. Не знаю почему, но на мгновение я решаю все отпустить. Все страхи, страдания, стремления и грусть. Блейз протягивает мне руку, которую я принимаю. Начинает играть медляк. Он притягивает меня к себе. «Так близко...» Вглядываюсь в изящные черты. При других обстоятельствах, думаю, что могла бы влюбиться в него. Если бы... «Нет. Хватит», — опускаю глаза и обнимаю его, не желая больше копаться в себе. Блейз на мгновение замирает, а затем с коротким смешком прижимается сильнее. Кладу подбородок ему на плечо, бездумным взглядом обводя зал. Вот Поттер разговаривает с Джинни, платье которой коротко настолько, что наклонись она, и будут видны трусики. А вон там Теодор Нотт пьет виски около бара, не обращая никакого внимания на льнущую к нему стройную брюнетку. Хмыкаю. «Этому ледяному типу совсем ничего не интересно? Он...» — мысли мои прерываются, потому что в периферии зрения мелькает знакомая белобрысая макушка. Не отрываясь, смотрю наверх, туда, где в большом бокале редеет пушистая пена, и становится видно участников пенной вечеринки. Там Малфой. Развлекается с тремя девчонками, лица которых мне совершенно не знакомы. Я смотрю на него, на его веселое лицо, на то, как он смеется, пьет явно что-то алкогольное и беззастенчиво лапает девиц, которые почти что виснут на нем. Грудь пронзает боль. «На что я рассчитывала?..» Он ведь сам не мог определиться, что ему нужно от меня. Отвожу от него взгляд, чувствуя, как к горлу подкатывают непослушные слезы. «Нет. Я не буду плакать. Только не сейчас», — уговариваю себя и с силой раздвигаю деревянные губы в улыбке. «У меня все хорошо. Все нормально. У меня...» Взгляд невольно возвращается к Малфою. И горло перехватывает. Потому что даже в полумраке я вижу, как пристально он смотрит на меня. Этот взгляд пугает меня до чертиков. Так смотрят, желая медленной мучительной смерти врагу. Но все же мне удается внутренне собраться. К этому моменту Блейз отпускает меня, потому что звучит быстрая дискотечная музыка. — Подрыгаемся? — весело смеется он. Качаю головой. Мне не то, что «дрыгаться» не хочется, я страсть как желаю оказаться от этого места как можно дальше. И уже думаю, под каким предлогом смогу свалить отсюда так, чтобы не обидеть хозяина вечеринки, но тут слышу ледяной голос, который пронизывает меня с головы до ног: — Развлекаетесь? Малфой. Стоит, весь в пене, полуголый... Чувствую, как непослушным румянцем загораются щеки. Хорошо, что хоть в плавках, иначе моей нервной системе был бы нанесен огромный урон. Откидывает прядь влажных волос назад, не замечая, как на него пялится, жадно пожирая взглядами, добрая половина танцпола, а точнее, ее женская часть. Но плевать Малфой, похоже, хочет на это. Он буравит меня потемневшими глазами и нехорошо улыбается. — О, Драко, — ухмыляется Забини. — Как это ты вылез?.. — Да вот, пришлось, — туманно отвечает тот, не сводя с меня глаз. — Полезай обратно, — отвечаю я насмешливо. — А то здесь холодно. Застудишь еще... Малфоя-младшего. Его глаза вспыхивают, и я могу поклясться, что Малфой сейчас сделает шаг ко мне. А я поспешно отворачиваюсь. Просто потому, что нет сил больше смотреть на него, удерживая насмешливую маску на лице. Я ведь пришла сюда повеселиться и расслабиться. А в итоге все получается наоборот. — За собой следи, сестрё-ё-ё-ёнка, — прилетает мне в спину. — И не суй свой нос в чужой вопрос. Вскидываю на него глаза. «Надо же, его королевское высочество изволили разговаривать со мной...» Но вслух лишь произношу: — Ладно. Блейз, я пойду к бару. Хочу выпить. Убегать не в моих правилах. Обычно я пытаюсь отстоять свою позицию до конца. Но сейчас чувствую — мне нужно быть дальше от Малфоя. И ему от меня. Иначе это плохо закончится. * * * Около бара так же шумно и многолюдно, как и на танцполе. Но я с удовольствием теряюсь в этой толпе, пытаюсь слиться с этим многоголосым, многоликим чудовищем, дабы не чувствовать тяжелый взгляд, который давит мне на плечи подобно чугунной плите. Скашиваю глаза в сторону Малфоя и Блейза. Их фигуры кажутся напряженными, но о чем парни разговаривают, я понять не могу. Щелкаю пальцами, подзывая к себе бармена. Тот реагирует мгновенно, всем своим видом показывая, что готов внимать мне и моим желаниям. — Я бы на твоем месте ничего не стал здесь пить, — слышу знакомый голос и в удивлении перевожу взгляд на говорящего. Потому что ко мне обращается Виктор Крам. От удивления хлопаю глазами, а затем произношу: — Привет. Не ожидала тебя увидеть... Виктор криво ухмыляется, а затем наклонившись, отвечает: — Иногда полезно сбежать от настойчивого тренера. От такого признания, его ухмылки теряюсь окончательно. Здесь, на перекрестье чужого гомона, темноты, ярких лучей диско-шара, скачущих туда-сюда, он кажется мне совсем чужим. Что уж говорить, чужой кажусь самой себе и я. — Не бери в голову, — внезапно вздыхает он. Я хочу ему сказать, что все в порядке, что я рада видеть его здесь. Но слова застревают в горле, потому что девица, обнимающая стоящего рядом Нотта, оборачивается. Если бы не моя выдержка, я бы пробила пол челюстью. Потому что на меня смотрит Панси Паркинсон. — Какие люди, — тянет она насмешливо. — Добрый вечер. — Добрый... — растерянно произношу я. — А как же... — Что? — вздергивает она тонкую бровь, с вызовом глядя на меня. Но Крам, до этого молчавший, не дает мне ответить, а сам спокойно говорит: — Ходят слухи, что вы с Малфоем начали встречаться. А тут ты — и с Ноттом. Последний холодно хмыкает, не глядя ни на кого и делая очередной глоток из своего стакана. — Все верно, — мурлыкает Панси. — Но наши отношения... Как бы это сказать... — Да что ты перед ними оправдываешься, — звучит холодный голос у меня за спиной. Я не поворачиваюсь, но чувствую, как лопатки леденеют под напором его взгляда. «Какого... Хотела сбежать — и вот на тебе... Хотя может это и к лучшему? Я же желала попасть в эту тусовку. Нечего жалеть и обращать внимание на Малфоя. Надо навострить ушки, авось что полезное услышу...» Перевожу внимательный взгляд на Панси, которая, оставив Нотта, виснет на шее у Малфоя: — Дорогой, тебе наскучили девчонки? — она проводит пальчиком на его мокрой голой груди и кокетливо смотрит на него снизу вверх. — Наскучили, — сухо отвечает он ей. — А тебе, я вижу, не наскучило трепать своим языком. Вздергиваю бровь. «Как грубо...» — Ну и что такого! — всплескивает она руками, и я только теперь понимаю, что Панси пьяна. — Пусть знают, что мы с тобой — прогрессивная пара! Свободная... — хихикает она и тянет его к барной стойке. Отвожу взгляд. Мне не нравится то, как она прижимается к нему. Не нравится ее пьяный вид и не нравится она сама. Но самое ужасное — это то, что Малфой довольно ухмыляется и целует ее. Жадно посасывает ее губы, проходится руками по талии и хватает за задницу, грубо ее сминая. Я знаю, для кого предназначен этот концерт. И от этого так погано на душе, что выть хочется. Поэтому я отворачиваюсь и спрашиваю у Виктора: — Посоветуешь мне какой-нибудь легкий коктейль? Он смотрит на меня задумчиво: — Ты уверена? Неопределенно пожимаю плечами. Алкоголь я пью очень редко, но сейчас он мне просто необходим. Крам подает мне меню. Я его раскрываю, но единственное, что вижу — строчки, которые расплываются в глазах. Все мое существо сейчас настроено на один-единственный источник — тот, что находится позади. И лучше бы это была слуховая галлюцинация, но я отчетливо распознаю отвратительные звуки поцелуев. И все, что хочу — развернуться и вцепиться в шевелюру этой стерве, которая... Которая... Сжимаю в руках меню, невидящим взглядом уставившись на названия коктейлей. В груди полыхает, горло сжимает невидимой рукой, и мне кажется, что я задыхаюсь. Я искренне ненавижу Малфоя сейчас. — Герм-ивонна... — слышу встревоженный голос Крама. — С тобой все нормально? Ты побледнела... — Да, — сипло выдыхаю я и сую ему меню обратно. — Я сейчас... Мне нужно... Нужно мне. В туалет. Огибаю его и лечу, не разбирая дороги. Глаза застилают горькие слезы, и все, чего я сейчас желаю — так это выйти из этого чертового здания и больше никогда не видеть Малфоя. Ноги несут меня куда-то, а затем я останавливаюсь, понимая, что забежала на второй этаж. Облизываю пересохшие губы и вхожу в первую попавшуюся кабинку, закрывая за собой дверь. Мне просто нужно одиночество. Хотя бы ненадолго. Пережить в себе все эти недостойные чувства, прийти в себя и вернуть чувство собственного достоинства. Мне это очень нужно сейчас. Сажусь на первый попавшийся пуфик и реву взахлеб, закрывая глаза руками. «Чертов Малфой. Чертова его семейка. Быстрей бы сняться в этой рекламе, получить деньги — и прощайте все! Как я от всего устала!» Чувствую прикосновение к своим волосам, от чего дергаюсь и едва не валюсь с пуфика. Вскидываю заплаканный перепуганный взгляд наверх. Блейз. Стоит со странным выражением лица и молча смотрит на меня. — Что ты тут делаешь? — хрипло спрашиваю я, поспешно стирая слезы и отворачиваясь. Не хочу, чтобы он видел меня такой. Не доверяю ему. — Я увидел, как ты несешься через танцпол, окликнул тебя, но ты не услышала. Я понял, что что-то случилось, — он садится рядом на корточки, прикасается пальцами к моей щеке и шепчет: — Ты красивая. — Спасибо, — тихо отвечаю, пряча взгляд. — Что произошло? Кто тебя обидел? — вглядывается в меня внимательно, ищет ответ в моем лице. Что я могу ему ответить? Что влюбилась в собственного сводного брата и теперь схожу с ума от ревности и ненависти? Что совсем запуталась во всем? Конечно нет. Поэтому я вновь терпеливо лгу: — Да просто день был неудачный... Тяжелый. — Понятно, — отвечает он тихо. — Ну в таком случае он просто обязан закончиться чем-то приятным, согласна? — О чем ты? — поднимаю на него взгляд. Вместо ответа Блейз мягко улыбается, гладит меня по щеке и наклоняется. Завороженная его проникновенным взглядом, я тоже склоняю голову к нему, но тут же дергаюсь, слыша яростное: — А ну убрал от нее свои руки! В дверях комнаты стоит Малфой. И он явно не настроен на мирный разговор.