Опасные связи

— Ты угрожаешь ей? — сужает глаза Малфой. Кажется, еще мгновение — и он сорвется с места, и подобно голодному хищнику, разорвет Нотта в клочья. Однако тот даже не меняется в лице, с вежливым безразличием смотрит на него, а затем переводит взгляд на меня. — Это не угроза. Это предупреждение… неравнодушного наблюдателя, который хочет избежать серьезных последствий. Вся эта ситуация… она, конечно, интересна… Но я бы не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал. — Ты преследуешь свои собственные цели, — я не спрашиваю, а утверждаю. — Да, как же без этого, — соглашается Нотт со вздохом. Маска равнодушия сползает с его лица, обнажая бесконечную усталость. — И какие же? — мне вдруг становится очень любопытно, просто по-человечески. Я не жду, что он ответит, но Нотт вдруг снова удивляет: — Я очень давно знаю Панси. И понимаю, что раньше она была лучше. Мне хочется верить в то, что она просто запуталась. И я пытаюсь… наверное, просто пытаюсь ее спасти. * * * Когда мы выходим из кафе, я прохожу чуть дальше по заснеженной улице, хватая ледяной воздух ртом. Дышать. Сейчас главное — дышать. — Ты в порядке? — негромко спрашивает Малфой. Он стоит позади и не пытается приблизиться, за что я ему благодарна. На вопрос неуклюже пожимаю плечами. Делаю шаг, второй... Медленно бреду по улице, а Малфой идет следом. Мне хочется спросить его, когда он стал таким тактичным. Хочется повернуться к нему и облить с ног до головы сарказмом и презрением. Узнать, как давно его начало интересовать мое состояние: после того, как засунул в меня член или все-таки до? Но я знаю все ответы. И не испытываю к нему презрения. Единственное, что я чувствую — это вселенскую усталость. Она пригибает меня к земле, мешает дышать настолько, что я быстрым жестом оттягиваю шарф на шее. Затем останавливаюсь. Надо взять себя в руки и понять, что делать со всем этим. А значит, мне нужны Уизли. Они подскажут правильный выход из ситуации. Однако… Сжимаю кулаки. Несмотря на помощь, которую оказывают мне они и Малфой, я должна собраться. Должна надеяться не только на чужих людей, но и на себя. Да, сегодня я много узнала. Но предстоит узнать ещё больше. Не время скатываться в уныние, в жалость к себе. Я и так слишком часто это делала. — Все в порядке, Малфой, — наконец отвечаю. — Поехали в университет, надо там появиться, а то преподаватели забьют тревогу. * * * — Ты всерьёз собираешься оставить все как есть? — спрашивает один из Уизли. Брови неугомонных братьев неумолимо ползут наверх, а я подавляю тяжелый вздох. — И это после всего того расследования, что мы устроили? Недоумение в их голосах вызывает во мне всплеск раздражения. Но их тоже можно понять. Столько усилий — и все зря. Но это они так думают. — Вы не поняли, — произношу, стараясь смягчить тон. — Пока мне не выгодно вызывать полицию. У нас только косвенные улики. Что с того, что он все мне выложил? На том же допросе её дружки свернут все свои показания, и мы ничего не докажем. Здесь надо действовать тоньше. Братья Уизли кивают, Малфой, который напросился быть рядом, молчит мрачно и укоризненно. Чувствую, как он сверлит меня взглядом. Скорее всего, не согласен со мной. Но с ним я разберусь позже. — Надо собрать доказательства, — задумчиво тянет Фред, а затем улыбается: — Не переживай, Герми, мы этим займемся. Правда, брат? — Пошуршим, так сказать, — двигает бровями Джордж. — Только не привлекайте к себе внимания... Уизли понимающе кивают и уходят. Мы с Малфоем остаёмся. — Ну давай, — поворачиваюсь к нему. — Выражай свое неодобрительное мнение. — А зачем? — невесело усмехается он. — Ты же все без меня решила... Хотя я мог бы поднять связи отца... — И тогда он бы обо всем узнал, а мне этого не нужно! — отрезаю я. Он разводит руками и отворачивается. Со вздохом осматриваю столовую, в которой мы сидим. Сейчас здесь не очень много народу, потому что идут пары, но минут через пять этот зал наполнится учениками. Пристально смотрю на Малфоя — он ловит мой тяжелый взгляд и, закатив глаза, отсаживается за соседний стол. В душе вновь вспыхивает раздражение. Конечно, ему-то никто ничего сказать не посмеет, а мне потом весь день отбиваться от назойливого любопытства Лаванды, которая не поверит в сказку о нашем внезапном примирении. * * * Через десять минут я понимаю, что занимайся мы с Малфоем любовью прямо на этом столе, Лаванду бы это не смутило. Да что уж там — она бы не обратила на это никакого внимания. Потому что находится в таком шоке, что мне приходится пару раз ее окликнуть, прежде чем она замечает меня. Вглядываясь в мертвенно-бледное лицо с тревогой спрашиваю: — В чем дело? И получаю ответ, который заставляет меня открыть рот: — Джинни... Она сказала, что признается в своей нетрадиционной ориентации на весь университет. — Что?! — почти вскрикиваю я, а затем озираюсь по сторонам. Не очень понятно, услышал ли меня кто, но вроде не вижу лиц, повернутых в нашу сторону. Малфой сидит к нам спиной, и даже по его затылку я каким-то странным образом определяю, что тот все еще сердит на меня. — Но почему? — спрашиваю шёпотом, наклонившись к Лаванде, а та с несчастным видом качает головой: — Понятия не имею. Но она в последнее время выглядела такой подавленной… — Вы общались? — Сегодня, когда она сообщила мне о своем решении, — сдавленным голосом произносит Лаванда. Вздыхаю, пытаясь собраться. — Так, ладно. Ну сообщит она, тебе какая разница? Почему ты такой несчастной выглядишь? Некоторое время Лаванда молчит, прячет глаза, но когда уже собирается ответить, я слышу раздраженный голос Малфоя: — Грейнджер, можно тебя на минутку? Поворачиваюсь к нему, успевая отметить ехидный блеск во взгляде, и практически рычу: — Чего тебе?! — Подойди пожалуйста, — мягко просит он, кривя губы в усмешке. — Прости, Лаванда, я сейчас, — вздыхаю устало, но она согласно мотает головой, все также пряча глаза. Чувствую досаду. Как же он все-таки не вовремя! Она не успела ответить и теперь закрылась. Подхожу к Малфою, склоняюсь над ним и цежу сквозь зубы: — Что случилось? Мы только недавно разговаривали с тобой… — Знаешь… — медленно произносит он, явно наслаждаясь моей злостью, — я тут подумал, что так и не успел… Да и ты не напомнила мне… — Что? — повышаю голос. Он пристально смотрит на меня, почти пожирает глазами. А потом снижает голос почти до шепота: — Я обещал тебе рассказать про Мистера-Черная-Химия-Души. Застываю. Забыла. Я ведь правда забыла. У меня, черт побери, вылетела из головы эта важная информация! И сам разговор, и все-все-все связанное с ним… Вот растяпа! Наверное просто не восприняла его всерьез. Но Малфой сам напомнил. Так чудно, расскажи кому — не поверят. — И кто же это? — осторожно интересуюсь у него. Вместо ответа Малфой кивает в сторону. Ненавязчиво так, но я понимаю, куда смотреть. И натыкаюсь взглядом на Северуса Снейпа, который стоит в дверях столовой и буравит нас злым взглядом. * * * — Ты серьезно? — спрашиваю тихо. — А что, похоже на то, что шучу? — вздергивает Малфой брови. — Сама подумай. «Черная Химия». Он весь в черном, химик… Это игра слов. Все же так очевидно. Не думал, что придется объяснять тебе столь элементарные вещи… Разочаровываешь меня, Грейнджер… — Да пошел ты! — шиплю на него подобно злобной кошке. И сама же понимаю, что Малфой прав. А я пропустила такой важный момент. И осознание этого злит еще больше. — Я-то пойду, — тянет Малфой, глядя на меня снизу вверх. И глаза у него в этот момент чернющие-чернющие, такие, что я сразу понимаю, куда он хочет пойти и в кого войти сегодня вечером. — Ты… — я качаю головой, намереваюсь ему сказать еще пару ласковых, после которых он не будет так сильно уверен в том, что его планы на вечер сбудутся… Но меня останавливает ледяной голос, который поднимает целые полчища мурашек на коже: — Мистер Малфой, мисс Грейнджер, будьте добры объяснить, по какой причине вы пропустили мою пару? Мурашки бодрым строем шагают по спине и рукам, а я смотрю на Северуса Снейпа и отвечаю, надеясь, что голос не дрожит: — Профессор Снейп, а вы скажете код, который оставил вам мой папа? Тонкий голосок в голове верещит о том, что Малфой мог ошибиться, и Снейп понятия не имеет, про какие коды я у него спрашиваю. И сейчас этот ужасный человек приблизится ко мне на расстояние ладони и выплюнет в лицо презрительное: «Жаль, что мне приходится сомневаться в уровне вашего интеллекта, мисс Грейнджер. Тысяча часов отработки!» Все во мне натянуто и дрожит. То ли от осознания беды, которая нависла над головой, то ли от предвкушения. Потому что с другой стороны — а вдруг это он и есть? Вдруг Снейп знает что-то? Может, он это что-то мне расскажет?.. Лицо Снейпа не меняется. И у меня падает сердце. Что я придумала? Как посмела ему сказать? Зачем Малфой дал мне эту липовую подсказку? — Мисс Грейнджер, пройдемте в мой кабинет. На минутку, — и он не просит. Он приказывает. Не дождавшись ответа, Снейп стремительно разворачивается и выходит из столовой. Мне остается лишь проследовать за ним. * * * В кабинете стоит оглушительная тишина. Я осторожно прикрываю за собой дверь, с опаской глядя на спину Снейпа, обтянутую черным пиджаком. — Мисс Грейнджер, — тихо начинает он. — Я думал, что вы умная. Поэтому не ожидал, что допустите столь непростительную ошибку. — Какую? — спрашиваю онемевшими губами. Почему-то у меня такое чувство, что Снейп сейчас резко развернется, и я увижу в его руках пистолет, которым он меня пристрелит. Это видение такое внезапное и нелепое… Тем не менее от страха я практически парализована. Снейп действительно стремительно разворачивается. И не вскрикиваю я, возможно, только потому, что ужас сковал всю меня. В руках у него нет пистолета, что уже радует, и я выдыхаю с облегчением и одновременно с досадой: как можно быть такой впечатлительной фантазеркой? Однако вскоре понимаю, что рано радовалась. — Как можно быть такой идиоткой?! — яростно выдыхает Снейп. — Простите? — мой голос должен был звучать возмущенно, но вместо этого в нем нервно тренькают писклявые нотки. — Ваш отец многое сделал для того, чтобы вы сегодня оказались здесь! — с отвращением выплевывает Снейп. — Но он, я думаю, тоже полагался на вашу смекалку! Самый распоследний идиот поймет, что вопрос, который вы ранее озвучили на всю столовую, нужно задавать в тот момент, когда рядом нет лишних ушей! — Так вы в курсе… — шепчу я. — Расскажите мне! — Конечно в курсе, — холодно роняет Снейп. Теперь, когда яростный запал прошел, он вновь берет себя в руки. — Что вам рассказать? — поднимает надменно бровь. — Все, что знаете! Пожалуйста! Для меня это очень важно! У Снейпа становится такое кислое лицо, будто он лимон проглотил, предварительно долго и тщательно его пожевав. — Отставьте эмоции в сторону. Соберитесь, иначе я не смогу сориентироваться в шквале ваших бессвязных просьб, — желчно отвечает он. Вздохнув, сдавленно произношу: — Код. Пока давайте начнем с него. Кивнув, Снейп произносит: — 1382. — Вот так просто? — я даже не стараюсь скрыть удивление. — А как вы хотели? — раздраженно интересуется Снейп. — Чтобы я достал записку из сейфа? Очнитесь, ее давно нет! Я ее уничтожил, а код запомнил! Некоторое время молчу, собираясь с мыслями. — Все настолько серьезно? — произношу наконец. — А вы думали, что это все игра? — холодно улыбается профессор. — Я был лучшего мнения о вашем интеллекте, мисс Грейнджер. Бросаться словами на аудиторию, где полно лишних ушей… — он качает головой. — Ваш отец был бы вами недоволен. — Скажите… — я перевожу дыхание, вновь собирая разбегающиеся в разные стороны мысли: — Скажите, для чего этот код? Что он открывает? — И опять слишком много вопросов, — Снейп с досадой морщится. — Если бы я знал это, то сказал бы вам. — Но вы же дружили с моим отцом? — с отчаянием спрашиваю я. — Мы общались. Довольно плотно одно время. Но потом наши пути разошлись. Адам Грейнджер был очень скрытным человеком. «Узнаю своего папочку…» — Но хоть что-то еще вы можете мне сказать? — кусаю губы и чуть не плачу. Да, вторая часть кода оказалась у Снейпа, это, конечно, радует, но… Я думала, что он скажет хоть что-то помимо этого. — Могу конечно, — прохладно улыбается Снейп. — Но это всего лишь мои предположения, которые могут оказаться ошибочными. — Понятно… — бормочу я и поворачиваюсь к двери. Сейчас мне абсолютно все равно. Пусть назначает хоть миллион отработок. Я расстроена настолько, что едва передвигаюсь. — Мисс Грейнджер, — останавливает его голос меня около двери. Смотрю на профессора с печалью. Он тяжело вздыхает и продолжает: — Белла или Люциус. Или они оба. Вы должны искать части кода у них. Кивнув, тихо вздыхаю и выхожу за дверь. * * * Придя обратно в столовую, я не застала там ни Лаванду, ни Малфоя. Просидела с полчаса, чувствуя себя выжатым лимоном, и побрела на пары. Но сосредоточиться на учебе все равно не получалось: в памяти постоянно всплывали фразы Снейпа про отца, код и остальное, произошедшее за это продуктивное утро. «Хорошо, что с делом отца есть подвижки… Кроме того, многое, до этого момента казавшееся непонятным, прояснилось. Но… этого недостаточно. Мне нужно знать больше». Одно понятно точно: окружающие явно знали больше, чем говорили. И бесило это неимоверно. Кроме того, меня мучили угрызения совести: я ведь так толком не поговорила с Лавандой. Надо было это исправлять… * * * — Куколка моя, ты где-то не здесь, — звучит над ухом недовольный голос Локхарта. — Завтра съемка, а у тебя лицо неживое, пластмассовое. В чем дело? — Все в порядке, маэстро, — выныриваю из воспоминаний и выдавливаю из себя улыбку. Стоя напротив, Локхарт выглядит недовольным. И я понимаю, почему: вот уже полтора часа он пытается заставить меня ходить профессионально, держать осанку и лицо, но на выходе получается нечто унылое и как он выразился «пластмассовое». — Курочка моя, у нас с тобой ничего не получится, — произносит он мягко, — если ты не возьмешься за ум. Выкинь все мысли из головы, почувствуй себя водой — плыви! Представь себя солнцем — сияй! Освободись (хотя бы на миг) от тяжелых мыслей и своей обыденной жизни. Пойми, пока ты на подиуме или в пределах включенной камеры, тебя, Гермионы Грейнджер, не существует. Есть некое эфемерное существо, которое презентует, нет, даже не так! — представляет продукт настолько естественно, словно он — любимый в ее обиходе. Понимаешь меня? Я вздыхаю и киваю. — Можно мне пять минут перерыва? — тихо прошу. — Хочу собраться. — Конечно, рыба моя, — он смотрит на часы, легко разворачивается и отходит в сторонку. Спускаюсь с подиума и обессиленно сажусь на ближайший стул. У меня не получится. Тетя Белла, я — мы обе переоценили мои силы. Какого хрена я вообще здесь делаю? Разве мое место под лучами софитов? Разве это моя жизнь?.. Или все-таки — моя? Часто ли у меня возникал синдром самозванца? Нет, такое со мной в первый раз. Потому что ситуаций, похожих на эту, раньше не было (не считая, конечно, того, что мама выскочила замуж за Люциуса, но на самом деле это принесло мне много проблем и нескончаемую головную боль в виде Малфоя). «А тут тетя Белла, этакая крестная-фея, возникшая из ниоткуда и подарившая мне один шанс на миллион!.. А что же я?..» — думаю, постепенно наполняясь по отношению к себе ядовитым чувством злобы. Я опускаю руки, когда что-то не получается. И это самая главная моя ошибка. Злость к себе вспыхивает с новой силой, когда понимаю, что могу упустить шанс просто потому, что позволяю неприятным мыслям овладеть собой. Закрываю глаза, сосредотачиваюсь. «Я свободна. От всех условностей, от страхов и страстей. Меня ничего не мучает. Я птица, которая летит в небе. Воздух колышет перья моих крыльев, его прохлада остужает воспаленный ум… Я вода. Я изменчива и непостоянна, своевольна и игрива…» Открываю глаза. — Гилдерой, я готова, — произношу громко. Маэстро быстро вскакивает со стула, на котором сидел, всплескивает руками и довольно улыбается: — Ну вот, птичка! Я рад, что ты оставила все глупости позади! По видно, что настроилась серьезно! Молодец! Встаю со стула, поднимаюсь на подиум. Зал вновь наполняется музыкой. — Шаг вперед! — командует Локхарт. «Я птица. Я вода. Я — свободна!..» — Еще шаг… и пошла! Пошла! Да, вот так! Легкая походка, грудь вперед!.. Разворот! И взгляд! Да, вот такой!.. Ты стихия! Ты — свободна!.. «Я свободна, свободна… Свобода…» * * * Возвращаюсь я от Локхарта уже после ужина. К счастью, не успеваю застать ни маму, ни Люциуса, а а потому избегаю неприятных вопросов, которые непременно последовали бы за этой встречей. Вхожу в комнату и в задумчивости сажусь за компьютер, включаю его, невидящим взглядом глядя на заставку. Мне понравилось ощущение свободы. Чего уж греха таить — я о ней давно мечтала. Хотела съехать отсюда, зажить своей жизнью так, как сама захочу, без дурацких сложностей и правил, которые устанавливают другие люди. И вскоре у меня этот шанс появится. По словам Локхарта гонорар за съемки я получу сразу же после работы. Этих денег должно хватить на съем небольшой квартиры в недорогом районе, на несколько месяцев спокойной жизни. К концу учебного года, когда нужно будет готовить дипломную, хочу устроиться на подработку. У меня все получится. Не может быть иначе. И наплевать, что скажет моя мать, Люциус и даже Малфой. Я слишком долго ждала этого шанса. Экран компьютера загорается оповещением, которое приходит на почту. Без телефона очень трудно, и я уже в который раз корю себя за ту безобразную сцену, которую устроила Малфою в прошлый раз. Ему-то не составит труда купить себе новый айфон взамен разбитого, а мне придется ждать гонорара со съемки. «Еще один повод сделать свою работу хорошо», — усмехаюсь мыслям и щелкаю по значку оповещения. Как и все мои друзья, Лаванда была оповещена о том, что у меня сломался телефон. «Я за нее волнуюсь. Кажется, я люблю ее». Смотрю на строчки, которые она прислала мне и тяжело, с чувством вздыхаю. Лаванда решила так излить мне душу, раз не получилось вживую. Вот что мне с ней делать? Разве я могу дать ей совет, когда в собственной личной жизни происходит черти что? Кстати о личной жизни. В данный момент она тихонько открывает дверь комнаты и выглядывает из-за нее. — С каких пор ты стал таким стеснительным? — сухо интересуюсь, а Малфой фыркает и быстро заходит, плотно прикрывая за собой дверь. — Я просто хотел проявить… вежливость. — Поздновато, тебе не кажется? — Переставай язвить, тебе это не идет, — отмахивается он. — Как дела со Снейпом? Неопределенно пожимаю плечами. Я еще не решила, стоит ли Малфою рассказывать об этом. Но он, судя по всему, уходить не собирается — с размаху плюхается на постель, от чего белая майка задирается, обнажая полоску волос на животе, уходящую под бежевые шорты. «Можно было бы лизнуть ее. Как она называется? Блядская дорожка?..» Твою мать. Тут же отвожу от Малфоя взгляд, практически отворачиваюсь, глухо произношу: — Ты решил заночевать у меня, дожидаясь ответа? — А что, неплохая мысль, — хмыкает он. Я резко поворачиваюсь к Малфою, он тем временем взбивает подушку и с удовольствием укладывается на нее. Нахал. — Снейп сказал мне вторую часть кода, — медленно произношу я. Малфой застывает, пристально смотрит на меня. А я понимаю, что сказала ему это не для того, чтобы он отстал от меня и вышел из комнаты, а потому что… ну наверное, он имеет право знать. Несмотря ни на что, Малфой помогал мне, напомнил о том, что я забыла. И я благодарна ему за это. — Что ты собираешься делать дальше? — Пойти к твоему отцу и узнать все от него… — неопределенно пожимаю плечами. — Посмотрим, что он скажет. Кроме него других претендентов пока нет… Поворачиваюсь к нему спиной и закрываю глаза. Через пару мгновений чувствую, как на плечи ложатся тяжелые ладони. Пальцы сжимаются, и я издаю невольный стон: день был тяжелым, и эта грубая ласка, похожая на массаж, сейчас как нельзя кстати. В голове всплывают строчки из документа, который я назвала «Странности»… Сегодня был тяжелый день, но он принес большинство ответов на вопросы из того списка. Мне осталось лишь зачеркнуть тезис про то, как Панси назвала Малфоя идиотом — тут понятно, что она рассчитывала быстро его окрутить. И чем я ей помешала, тоже становится понятно — она каким-то образом поняла, что Малфой ко мне неровно дышит. Остается лишь пара вопросов, которые никак не дают покоя. — Откуда ты узнал, что я была влюблена в Рона? Пальцы на моих плечах быстро сжимаются. — Те взгляды, которые ты на него бросала, говорили обо всем, — ровным тоном поясняет Малфой. — Почему ты спрашиваешь? — в его тоне мне все-таки слышится напряжение, и я невольно улыбаюсь. — Просто интересно. Было неожиданностью узнать о том, что кто-то еще знает о моей тайной страсти. Слышу за спиной тихий выдох, а затем Малфой разворачивает кресло. Он садится на корточки, испытующе заглядывает мне в лицо: — Ты все еще любишь его? Качаю головой: — Нет. И не уверена, что когда-то вообще любила. Его губы расползаются в улыбке: — Меня радуют твои умозаключения. — М-да… времена меняются. А Панси? — задаю я второй вопрос. — Что — Панси? — с непониманием смотрит Малфой. — Почему ты тогда попросил разузнать все о ней? Ведь у тебя самого были связи, ты мог сам сделать это… Малфой невесело усмехается и садится на постель. Отводит взгляд и признается: — Отец подбил меня на этот шаг. — Что? — от изумления разеваю я рот. — Он одобрил твой интерес к ней? В то время у тебя была Астория… — Он списал все на мою очередную блажь. Признаться, у меня был к ней некий интерес… — Малфой косо смотрит на меня, словно проверяя реакцию. — Он понял, что лучше дать мне желаемое. — Так… А я здесь при чем? — В то время я относился к тебе… Сама понимаешь, как. Киваю. Как я могу не понимать этого и не помнить. Помню, еще как. — Он сказал, что ты не так уж плоха. Сказал, что у тебя есть голова на плечах, что ты умная, — Малфой неопределенно пожал плечами. — И предложил обратиться к тебе по поводу Панси. Может он рассчитывал, что ты найдешь про нее что-то очень грязное, такое, что меня оттолкнет… — Я понимаю, — медленно произношу и перевожу дух. — Что ж, это было неожиданно. Но теперь все понятно. — Еще есть вопросы? — спрашивает Малфой. Смотрю на его мягкую улыбку, на нежный взгляд, обращенный на меня, и тихо отвечаю: — Да. Есть еще один. Зачем ты помогаешь мне, Малфой?.. Он долго смотрит мне в глаза. Молчит, чуть улыбаясь, но мне кажется, что улыбка эта отдает горечью. — А ты не понимаешь? — тихо спрашивает и берет мое лицо в ладони. Большим пальцем поглаживает щеку, и я прикрываю глаза, на мгновение одурманенной этой безыскусной лаской. Сглатываю скопившуюся в горле слюну, облизываю пересохшие губы и открываю глаза. Малфой смотрит на меня, его зрачки расширены и кажутся совсем черными. Усмехаюсь молча, но он принимает это за ответ. Отпускает меня, не сводя пристального взгляда. — Наверное ты признал, что твой отец был прав, — как ни стараюсь, но голос хрипит, выдавая невольное волнение. — Скажем так: я сам постепенно понимал, что ты не так плоха, как мне казалось, — быстро отвечает Малфой. И несмотря на эту быстроту, я понимаю, насколько нелегко ему дается признание. Не у одной меня проблемы с доверием к людям. Несмотря на приятную минуту, я все же должна подвести некую черту. — Ты понимаешь, что мы не можем быть вместе? Малфой со вздохом расправляет плечи. Выглядит так, словно он не был готов к подобному разговору, но все равно словно в ледяную прорубь бросается. — Понимаю. Но я и не предлагал постоянных отношений. Потому что прекрасно понимаю, чей я сын, и в каких условиях мы на данный момент живем. То, что происходит сейчас, меня вполне устраивает. У меня, готовой принять его любое возражение и отстаивать свои права, на языке застревают слова, которые хотела сказать. Потому что очевидно: Малфою ничего объяснять не надо, он и так трезво подошел к проблеме наших отношений и доходчиво объяснил то, что я готова была ему сама сказать. И от осознания этого мне становится неожиданно тошно. Внутри все сжимается, скукоживается, хотя я должна бы радоваться, что не пришлось с ним объясняться. Ведь сама понимаю все, что Малфой озвучил. Остается лишь прибавить, что сейчас не время соваться в отношения, которые разрушат нас обоих. А у меня еще отцовская тайна и остальное прочее, покрытое мраком. То, что разгадать придется, хочу я того или нет. Но… все не то. Все не так. Внутри бушует ураган, но внешне я спокойна. Только крепче впиваюсь ногтями в мягкую обивку стула. — Значит свободные отношения? Малфой сужает глаза. Черты его лица неуловимо меняются, каменеют, а глаза становятся темными, словно грозовое небо. — Никаких свободных отношений, — негромко, но твердо произносит он. — Ты — моя. И точка. — Я имею в виду не секс, — отвечаю со вздохом: объяснять все же пришлось. — Моя позиция такова: я не хочу носить рога. От тебя прошу верности, хотя бы на плотском уровне, и в случае чего отойду в сторону, если ты кого-то найдешь. А если вдруг встречу человека, в которого влюблюсь, тоже прекращу наши встречи. Если Малфой и недоволен, то он ничем не показывает этого. Лишь кивает. Сколько я не вглядываюсь в его лицо, которое стало бесстрастным после моих слов, ничего не улавливаю. После нашего разговора он быстро целует меня в щеку и уходит. А я остаюсь одна, погруженная в тягостные мысли.