хлебнувши стаканчик горя не в первый

Рану нравится грубость — когда запястья сжимают до синяков, когда шея искусана в кровь и после секса невозможно свести ноги. Когда внутри всё пошло хлюпает от спермы, а после она стекает по внутренней стороне бедра, заставляя чувствовать себя грязным и испорченным. Рану нравится грубость — и все его партнеры сполна удовлетворяют его потребности. Но, несмотря на это, иногда, лежа в кровати после того, как очередной любовник на одну ночь покидает его, он думает о том, что это всё не то. Что чего-то не хватает — и он даже знает, чего именно, пусть и не хочет признаваться в этом даже самому себе. Точнее, кого. Риндо. Его очаровательный младший брат. Тот, кого он с самого детства защищал от других, и кого сейчас защищает от себя — потому что блядская омега внутри Рана решила, что Риндо идеально подходящий ей альфа. И жаждала его настолько сильно, что старшему Хайтани пришлось оборвать с братом все связи. Оставаться рядом с ним было попросту опасно — для самого же Риндо. Меньше всего Ран хотел, чтобы его малыш пал так же низко, как он сам; хотел, чтобы тот оставался вечно наивно-невинным. Единственное, что он позволял себе — иногда спрашивать у Санзу, как у младшего дела, и неизменно слышать «Он скучает по тебе». Слышать это было больно. Но Ран верил, что так будет лучше — и не спешил ничего менять. Кто же знал, что скоро у Харучиё не выдержат нервы — почти каждый день слышать, как Хайтани ноют друг о друге такое себе развлечение — и он, психанув, запрёт их вместе. — Поговорите уже нормально, уебки. Заебали. Какая же это была ошибка с его стороны. — Я тебя прикончу, Чиё-кун, честное слово, — Ран, не сводя с младшего брата взгляд, почти прорычал это. Хотелось как можно быстрее отсюда уйти — сбежать из собственного номера в отеле — или хотя бы отвернуться. Смотреть на Риндо было невыносимо. Ещё хуже — чувствовать его запах. Сводящая с ума смесь мяты и персика; сладкий тонкий аромат, заставляющий дыхание сбиваться, а рот наполняться слюной. Риндо же наоборот был Санзу благодарен. Им с братом действительно стоило поговорить. Возможно, он сделал что-то не так и теперь Ран злится, и поэтому не хочет его видеть? Младший Хайтани действительно не понимал. Услышав удаляющиеся шаги, он слабо улыбнулся и сделал шаг вперед. Рана хотелось обнять — коснуться напряженной спины, уткнуться носом в шею, чтобы вдохнуть запах полыни и пепла. Такой не подходящий омеге запах — и настолько подходящий Рану. Но Ран не позволил — назад отшатнулся почти испуганно. Прошипев что-то невнятно, накрыл глаза ладонью. Сам знал, что такое поведение брата обижает — тот поджал губы и нахмурился — но поделать с собой ничего не мог. Приближаться к Риндо было нельзя — знает, что не сдержится. Пусть тот лучше ненавидит его за подобное, чем за попытку изнасилования. Жаль только, что Риндо его желания совсем не ебали. Он хотел коснуться Рана — и был готов сделать ради этого что угодно. Пара быстрых движений, пока старший Хайтани глубоко в своих мыслях — и вот холодные руки Риндо уже сжимают чужое тело в своих. — Попался. Сбежать не позволю. Он знал, что несмотря на принадлежность к омегам, Ран был сильнее. Но также знал и то, что тот ни за что не сделает ему больно — по крайней мере, всерьез. Так что единственное, что в данной ситуации Рану оставалось, это замереть в объятьях и просто ими наслаждаться. Риндо совсем не ожидал услышать тихий стон и почувствовать, как дрожит чужое тело. А старший Хайтани соображал уже из последних сил — чужой запах так близко имел слишком разрушающий эффект. Он чувствовал, что еще немного — и из него буквально потечет. Хотелось толкнуть Риндо на кровать. Или к стене. К окну. На пол. Куда угодно, в общем-то. Стянуть с него джинсы и оседлать — почувствовать, как восхитительно заполняет его чужой член. Заставить пометить себя — и связать навеки. Хотелось — почти до слез. И за это Ран ненавидел самого себя. «Это, блять, твой брат. Ты клялся оберегать его. Не смей пачкать его своими грехами. Ты не имеешь на это права». — Ран? Почувствовав, как усилился чужой запах, Риндо наконец-то понял, что не так. И это было на самом деле пиздец как смешно. Ран, сука, хотел его — даже если не он сам, то омега внутри. А Риндо… Риндо мечтал трахнуть его еще с тех пор, как Рану исполнилось шестнадцать и его сущность дала о себе знать, не смотря на то, что сам тогда еще понятия не имел о собственном вторичном поле. Никто с того самого времени не вызывал в нем тех же чувств, и вряд ли когда-то сможет. — Блять, Ран, просто посмотри на меня. Когда тот не послушался и продолжил дышать ему куда-то в шею, Риндо сам поднял его лицо за подбородок. Видя чужие красные щеки и закушенную губу, захотелось немного поиздеваться. — Хочешь меня, да? Извращенец. Он ждал того, что Ран фыркнет как обычно на его шуточки. Совсем не то, что глаза брата наполнятся слезами. Захотелось самому себе дать пиздюлей — зная Рана, стоило догадаться о том, что раз он действительно его хочет, именно по этой причине и избегал. Думал в первую очередь о самом Риндо — совсем не о себе. — Блять. Прости. Я идиот. Риндо мягко прикоснулся к чужой шее губами в попытке успокоить. Решил, что сейчас надо быть максимально честным, чтобы всё снова было как раньше и даже лучше. — Тогда, выходит, я тоже извращенец. Хочу тебя невыносимо. Четыре года уже как. Знаешь как сложно последние два держаться было? Дома же твой запах везде. А в течку? Сбегал каждый раз, думал, сорвусь. Твои стоны крышу всегда сносили. И когда волосы заплетал. Только на шею и смотрел. Хотел укусить пиздец как. Чтобы ты только моим был. Поверить, что это всё правда, было сложно. Но Риндо никогда ему не врал — если не брать в расчет тот случай с сигаретами — и Ран старался принять полученную информацию. Чтобы убедиться полностью — только ради этого, честно — он осторожно выдохнул в чужие губы, и только после накрыл их своими. Казалось, в голове фейерверк взорвался, когда младший ответил на поцелуй и вжал его в себя еще сильнее. Они простонали синхронно — оба были перевозбуждены, а потому даже легкое касание выбивало искры из глаз. — Рин-рин, пожалуйста, я больше не могу… Риндо заставил себя отстраниться от чужого тела с трудом. Брата хотелось взять прямо сейчас, к тому же он позволял сам — о, это действительно сносило голову — но сейчас было не время. Он хотел, чтобы их первый раз был другим — не на эмоциях и, по крайней мере, дома. На их кровати. Чтобы после лежать и долго-долго наслаждаться друг другом. Но это не значило, что он не мог сделать Рану хорошо без проникновения. Чужие штаны стягивает быстро — брат даже возмутиться не успевает — и опускается на колени. Не то чтобы он мастер минета, но сделать ему приятно может вполне. Да и старшему Хайтани многого в данный момент не нужно было — мозг всё ещё оставался самой эрогенной зоной — и одного осознания, что Риндо — его малыш — отсасывает ему, хватало сполна. Самому Риндо, в общем-то, тоже — стоило Рану кончить, забрызгав спермой чужие очки, младший Хайтани сразу же последовал за ним. — Ну охуеть теперь, — Рана уже не держали ноги, и он плюхнулся в ближайшее кресло, цепкой хваткой заставляя брата сесть сверху. — И что дальше? Довольный до чёртиков, Риндо едва не мурчал: — Дальше ты, естественно, вернёшься домой. И там я трахну тебя в нашей кровати так, что ты не сможешь ходить. А после помечу, и хуй ты куда денешься. Ах да, ещё надо не забыть сказать Харучиё спасибо. Ран кивнул, отвечая этим на всё сразу. Он был не против ничего, что Риндо собирался ему дать. (И, как позже оказалось, нежно — так, чтобы слезы удовольствия по лицу течь не переставали — Ран любил куда больше).