***
30 Декабря 1977 год. Ночь. Деревня Голёвка. Украина : За неимением возможности уехать в город, так как час назад началась метель, Елене Антоповской пришлось рожать дома в окружении родных и нескольких помощников – верных служителей церкви, слушателей её хора и людей, благодарных ей за воспитание детишек, что остались без родителей и которых не может взять на воспитание деревенская община. Она испытывала невероятные мучения, ибо имела от природы узкий таз, да и за месяц до назначенных родов тяжело заболела и теперь для людей знающих медицину всё сводилось к одному важному решению, ибо из двух людей нужно выбрать одного. Либо спасти женщину, которую невероятно любят и ценят в деревне, либо спасти Вадима. По безмолвному приказу было решено спасать ребёнка. За этим выбором последовало последствие : набожное окружение всю жизнь Вадима считало и считает его безбожной тварью убившей верную Христу девушку. Всё началось с бабки : Авдотья Барская, пока сын убивался по жене, стоя ночами на коленях пред иконой, проклиная Бога и всех, кто как либо связан с ним, воспитывала Вадима в чувстве вины и психологическом давлении. Всё дошло до того, что Вадим начал бояться голоса матери, её фотографий, икон с богоматерью, ибо по своей внешности она напоминала ему именно её. Страх этот был своеобразный : страх того, что мать придёт к нему со всем тем невысказанным недовольством, со всей злобой за то что он такой плохой. Но в это же время Вадим невероятно любит мать даже сейчас, потому что всё своё свободное время, прятаясь от бабки, он проводил на могиле матери читая ей стихи и рассказывая о том, как прошёл его день и придумывая маленькие забавные истории, чтобы рассмешить её, но вскоре понимал, что она никак его не услышит. Она является ему во снах : высокая, худенькая девушка с длинными светло-русыми волосами, что бережно скрыты за орнаментным платком, длинное платье в пол, нежные руки, так и выражающие добро, тепло и заботу. Такими руками строился их быт : они могли выполнять тяжёлую работу вместе с множеством других рук, а потом с лёгкостью духовного озарения коснуться лба ребёнка, создавая нужный уют для спокойного сна. В доме Авдотьи имелся проигрыватель и она, вызвав в Вадиме множество психологических травм, любила включать пластинки с записями выступлений матери Вадима и в такие моменты Вадим начинал плакать, поскольку от вызванного страха, тревоги и всяческих панических атак видел в проходе совсем другой образ матери, пугающий и обвиняющий его в каждом грехе. Дошло до того, что этот тёмный, уродливый образ преследовал его везде и даже несколько лет психотерапии в лучшей городской клинике не сразу помогли ему избавиться ему от него. Единственное что навсегда останется с Барским – не проработанные травмы, которые он просто не успел обдумать со специалистом. Жизненные трудности прибили его к стене, а неожиданное, не запланированное попадание в Зону усугубило его состояние. Но самым главной травмой было событие лета 1984 : В тот день Вадим сбежал из дома собираясь навсегда покинуть это злачное место, но его внимание привлекло пожарище, только что замеченное людьми, но это лишь полбеды. В поле, которое и загорелось, стоял привязанный конь, который вскоре был скрыт пламенем огня. Ребёнок, не понимающий опасности, сидел на опасном расстоянии от огня и Вадим побежал к нему, чтобы спасти, но вырвавшийся конь, в агонии мчащийся ему на встречу заставил Барского в страхе упасть на спину. Родители, понимая что сейчас будет, скомандовали детям закрыть глаза и уши, то что было дальше из всех детей запомнил только он. Конь встал на дыбы, кожа плавилась в огне как и грива, сжигаемая в считаные секунды, после чего, испытывая неимоверную боль, начал топтаться на месте, буквально превращая ребёнка в кровавое месиво, ударяя по нему то передними, то задними копытами. Малыш перестал дышать после первого же удара, ибо ему просто переломило шею. Конь долго топтался на месте в неконтролируемом бешенстве, пока в конце концов не упал на мальчика, раздавив его. Барс был в таком ужасе, что образ злой матери принял ужасную форму : что-то среднее между конём-мутантом и женщиной. Это событие куда более усугубило психологическое состояние Барса. Теперь, когда он чувствует запах огня, горения, жжёной кожи, волос и так далее, он неконтролируемо блюёт, а сердцебиение учащается, также он рыдает и может серьёзно навредить себе, лишь бы происходящее прекратилось. Более того, он даже не может смотреть на огонь, а уж сами кони стали его главной фобией от действия которой у него реально может остановиться сердце. Галлюцинации, преследующие его после такого травмирующего детства, усугубляют и развивают ситуацию до невозможности и это главная причина по которой он хочет сбежать из Зоны. Барс может спать один только тогда, когда сильно вымотался за день, в остальное время он требует у спящего с ним как-либо обозначить что он рядом, потому как если он или она не сделает это, то ночью у Барского случится паническая атака или ночная тревожность. Отец и бабка повинны в том, что работали заодно и что именно по их вине Барский рвёт на себе волосы. Закончив свой рассказ, Барс толкает киот отцу, хмуро оглядев его и еле живую бабку – Тебе это нужнее, а я пойду, не волнуйся, больше ты меня не увидишь в этом доме... – сказав это, парень собирает всё самое ценное, что было бы важно для него и матери после чего уходит, забрав с собой старичка Илая, как и обещал.***
25 Августа 2012 год. Украина. Зона отчуждения : Его разбудил КПК сообщающий ему что враги уже близко. Барс полез смотреть кто же к нему идёт и волосы на затылке встали дыбом. Военные. Много военных, и сразу же как он это замечает, КПК определяет новый контакт : Эдуард Прилепин. Записанный у него как "Эдька" ещё с тех, давних времён. На фотографии лицо скрыто балаклавой, но за ней не скрыть чувства собствинечества этого чёрта и весь его тяжёлый, статный и царственный характер. Иконка мигнула красным, когда Барсу пришло новое сообщение : "Сдавайся и будет не больно. Будешь сопротивляться – получишь по жопе". И сразу за ним : "Для тебя есть важное задание, возвращайся". Руки мелко задрожали, а в голову сразу полезли воспоминания о доме сирых, ибо ему опять захотелось вырвать себе волосы, схватившись за голову. Перебежчик опомнился, сердце пропустило несколько ударов : прикованный к батарее, один, имея из оружия только автомат Калашникова, дробовик, пару гранат с растяжками и самодельные гранаты с отравляющим действием. Вадим просто не сможет противостоять целой роте военных, но выбора нет, и Барс допустил главную ошибку : запаниковал. Рюкзак находится прямо перед ним и он хватается за автомат, закреплённый в специальном отсеке с боку. С трудом закидывая его на подоконник, ибо тело полностью ослабло, парень подтягивается на одной руке и ложится на подоконник, стараясь особо не выглядывать. – Антоповский Вадим Николаевич, сдавайтесь! Все входы и выходы из здания контролируются, вы не сможете сбежать, бросайте оружие! – донёсся с улицы командирский голос. Услышав собственную фамилию Вадим полностью потерял боеготовность, так как если кто-то знает его фамилию, то этот человек знает о нём буквально всё, а он не хочет распространятся о своей личности. Если бы не ситуация и наручники, Барс бы впал в лютое самоповреждение, начав крушить всё что только можно и в том числе себя. Он ненавидит себя до нервного скулежа, который отражает высшее отвращение к своему телу и духу. "Какой бред, поднимать из-за одного ублюдского бандита целую роту военных, искать личное дело, изучать его... – думает перебежчик, глубоко дыша и стараясь успокоиться –... Ёбаный ублюдок! Ненавижу!!" Со второй попытки Барский разбивает окно прикладом автомата, и со злостью кидает свето-шумовую гранату, дабы шугнуть незваных гостей. Благо правая рука его пристёгнута рядом и теперь уже наручники не давят ему на запястье. Опомнившись, Барский прицелился в наручники и сделав одиночный выстрел сломал их, при этом повторно повредив руку. Но понимая что Эд вытащит его даже с того света, особо не запаниковал по этому поводу, ведь рукастые слуги красного креста в подчинении Прилепина и не такое правили. Быстро отскочив от окна, моментом захватив с собой рюкзак и спрятавшись в кладовом помещении за деревянными дверцами высотой в два метра, Барский затих, чтобы подумать насчёт того, что же ему делать дальше. С улицы слышатся отголоски суматохи, топот бойцов в коридорах, экстренно ищущих его и только Эдуард абсолютно спокоен, ведь он знает где парнишка и знает, что тот не застрелился, как подумал было командир. Прилепин опять напосылал Барскому писем счастья на которые пришлось торопливо отвечать, потому что лучше не знать что он делает с теми, кто не отвечает ему дольше пяти минут. Это наказание касается в том числе и его бойцов. Поэтому Барс продолжил нервирующий диалог : "Эдька : Не прячься, пожалуйста. Я знаю что ты в здании. Просто выйди к ребятам без сопротивления и с тобой ничего не случится. Вадим : Оставь меня в покое, тварь! Эдька : Не зли меня или я найду твоего шлюховатого напарника и кончу его на твоих глазах или в том случае, если мы поймаем монолитовца, твой голубок первым пойдёт его обслуживать до того момента пока не сдохнет. Следом пойдёшь и ты, если не выйдешь сейчас же. Неблагодарная псина! Сколько ты с ним общаешься? Вадим : Не твоё дело, пень трухлявый. Эдька : Сколько?!" В комнате грохает свето-шумовая граната от внезапности действия которой Барс вздрагивает. Слыша как его зовут по имени военные и улавливая тяжёлые, явно принадлежащие Прилепину, размеренные шаги, Вадим неожиданно для себя начинает тараторить молитву, которую даже не может вспомнить. В памяти почему-то всплывает человек, кожа которого полностью слезла, оголив мышцы и плоть. Человек пытается позвать на помощь, но ничего не выходит. Вадим примечает для себя непонятный предмет, который боец бережно прижимает к себе, но рассмотреть его не удаётся. Молитва резко обрывается вместе с непонятным наваждением. Барский, не замечая никаких странностей, возвращается в реальность, думая как бы сбежать. В конце концов он понимает что сможет сбежать, если подождёт пока Эдуард и военные пройдут в правое крыло завода, так он сможет выпрыгнуть через окно левого крыла. Второй этаж, повреждения если и будут, то совсем незначительные, а о повреждённой правой руке нужно заботиться в последнюю очередь, ибо главное сейчас – спасти свою жопу. – Барский! – рявкнуло где-то совсем рядом, кажется, Прилепин стоит прямо перед кладовым помещением – Ты здесь? Послышался мерный стук костяшек и дверь приоткрылась. Барс спрятался в темноте, чуть ли не слившись с ней и не перестав дышать. Прилепин заметил бы его, если бы не внезапные взрывы в коридоре, выбившие стёкла в помещении куда намеревались зайти ребята и серьёзно ранившие нескольких бойцов. Перебежчик понял что это растяжки, когда кто-то констатировал факт, тут уж Барс благодарил Сабала за сообразительность. Собрав все силы перебежчик вздыхает и вырвавшись из кладовой таранит Эдуарда, роняя его, после чего выбегает в коридор. Прилепин, понимая намерения младшего, кричит о том чтобы Барса поймали, но ребята тупят первые несколько секунд, после чего сразу стреляют в спину, зная от Эдуарда о хорошей броне Барса. Пули явно оставят после себя неплохих размеров синяки, и повезёт если только их, а не парочку сломанных рёбер. Барс впечатывается в стену справа от себя и теряя последние силы падает на пол. Автомат вылетает из рук, Барс ползёт к нему, используя для передвижения одну лишь левую руку, что крайне неудобно, а потому командир группы легко останавливает его мощным ударом ноги в живот, после чего моментально берёт его на мушку. Эдуард, выползая из помещения, смотрит теперь на Барса волком, как и командир. – Херани разок, может поспокойней будет... – перебежчик и вскрикнуть не успел, когда тяжёлый приклад поздоровался с его лицом. Всё резко стихло, он проиграл, но время определённо выиграл. – Всё, довыёбывался... – фыркнул командир, смотря на потерявшего сознание парня – Не убил хоть? – спросил еле доковылявший до командира Эдуард, повредивший при падении и без того больное колено. – Да не должен. Можете забирать, а я пока подберу вам пару ребят, чтоб поспособней это тело нести было. – Спасибо... – Эдуард сел на корточки рядом с Барсом, и выждав момент когда военный отойдёт подальше, погладил неукротимого Барса по голове – Когда же ты остановишь свой бег? Он помнит его ещё мальчишкой, ибо им пару раз пришлось пересечься в городе, где Барский отчаянно пытался окончить творческий колледж, не имея никаких стоящих идей в голове. Потом он пошёл в какое-то военное заведение, название которого он и не вспомнит и там на всеобщее удивление был отличником, хоть и скатился со временем из-за своих загонов и прочего, что прочно сидит в его сознании. Отслужил Барский всего год, но за этот год понял что такая строгость хоть и необходима ему для хорошего развития, но по душе ему она не приходится. И вот, будучи не заинтересованным в чём-либо дембелем Барский, щеголяя в новёхонькой и донельзя чистой форме встречает его : свой жизненный пиздец под именем Эдуард Прилепин. Собирая тогда материал для написания научной работы Эдуард подошёл к Вадиму, который сразу же с корабля на бал подстраивался к девицам, обсуждающим как лучше отметить день рождения какой-то там подруги. Естественно, Прилепин думал что Вадим собирается лишь заняться с одной из девушек любовью, но на деле он просто напился в стельку, после чего уснул на балконе. Он же, желая пойти за компанию, чтобы расспросить балбеса дембеля про армию, буквально просидел с ним всю ночь, будучи таким же выпившим и не понимая на тот момент что Вадим с трудом что-то соображает, рассказывал ему анекдоты от которых Вадим смеялся так, что он боялся за сохранность его жизни, ибо смеяться как восторженный астматик нужно уметь. В итоге оказалось что пока в квартире происходила движуха, на балконе происходил не меньший трэш. Так как их забаррикадировали на балконе столом с салатами и прочим, на котором потом танцевала виновница торжества, что ребята совсем не застали. Пришлось развлекать себя придумыванием игр, спорами и играми на раздевание которые неожиданно переросли в позы камасутры. Причём инициатором был Барский, который в тот вечер довёл его до слабых хрипов, причём подробности той ночи они вспоминали вместе при повторной встрече в Зоне в качестве подчинённого и начальника. И тут уж было грех не воспользоваться ситуацией. Барский, стыдящийся и стесняющийся чего-то – определённо самое мило, что Эдуард когда либо видел. Зона укрепила их связи, но Прилепин не учёл свободолюбивый характер Барского и в итоге три года назад они сильно рассорились. Как раз именно тогда организовывался Долг и Барс, только-только узнав смысл группировки, сбежал, как и солнечная Лера. До этого они находились в притоне и туда же сбежали. Ему казалось, да и сейчас он так думает, что эти двое слишком дорожат друг другом и их отношения на уровень выше всякой любви, поэтому он так боится его потерять, контролировал каждый его шаг, каждое действие. Но он хочет измениться, стать третьим в их отношениях, быть их щитом и мечом, если это понадобиться, только вот конкуренция с мелким Лодейкой ему никак не нравится, но если его Барсу нравится и он, то возражать ему он не в силах. Его явно пугает то что Барс, ещё недавно наивно мечтающий помочь каждому в Зоне, сделать жизни сталкеров лучше, справедливей, вдруг стал таким расхлябанным, безыдейным. Помнит он и то, как однажды Вадима накрыло. Тогда он выглядел хуже обычного и ему даже пришлось сбрить этому маленькому щенку волосы на голове, чтобы он их больше не рвал, насильно запихивать руки в перчатки, чтобы тот не смог расцарапать себе лицо, глаза, горло, плечи. Последняя ссора явно вымотала его, заставила усомниться во многом, но со стороны Барса было ошибкой убегать от разговора, так как уже теперь он встретился с последствиями этого решения и ещё встретится с множеством других последствий и проблем. Эдуард бережно поправил причёску Барса и также бережно поднял его на руки, поцеловав его в лоб, почти не касаясь губами кожи. – Пойдём домой, ты сегодня сильно устал. И как только можно было придумать оставить тебя под залог, беспросветные лжецы. Бить тебя было их ошибкой. К величественной, седеющей в висках и на макушке фигуре, приближается тройка бойцов, которая теперь будет сопровождать Прилепина до первого блокпоста Долга.***
Неожиданно тёплый для климата Зоны день сегодня впервые освещается радостным солнцем. Сталкеры, скрываясь от жары, выпивали в баре или следили за происходящим на арене, даже охранники, подобно невидимым призракам, оставались в тени. Но не смотря на ленивую тишину этого места, совсем рядом с баром слышался галдёж. – Ха! Как тебе такое, вредина! – долговец пронырнул под рукой противницы и поднял её на плечо под зловещий смех девушки, которая уже знает как победить противника. Извернувшись она скрестила ноги за спиной противника и толкнув, повалила парня на землю, пока тот не успел среагировать. Устав и запыхавшись, ребята ещё некоторое время весело посмеивались, прежде чем снова подняться на ноги. – И ты снова проиграл мне шоколадку! – весело заявила девушка, скрестив руки за спиной и кокетливо повертевшись из стороны в сторону – Блин, Лер, ты меня так разоришь скоро. – Ну пожалуйста, Рома! От одной шоколадки ничего не убудет. – Аргх... Ладно. Как раз ещё нужно закупить еды Барсу, а то Прилепин убьёт нас за то что мы вместо того чтобы присматривать за Барсом тренируемся в рукопашке. Изида мельком посмотрела в окно дома напротив и встретившись с Барсом взглядом, невольно вздрогнула. Из-за темноты помещения в котором он находится, лицо его приобрело трупный вид, а мешки под глазами от бессонных ночей в ожидании встречи дополняли картину. С тех пор как несколько дней назад Эдуард Прилепин вернул его на базу он каждый день и ночь ждал когда около бара появится Костя, чтобы встретиться. Но он не появляется, а Барс всё продолжает интересоваться у каждого из приходящих к нему видели они милого мальчика или нет, прилагая к этому описание в виде ориентировки какого-то преступника : Невысокий, волосы русого цвета, голубые глаза, родинка на подбородке с правой стороны, есть шрам на лице, но в целом он солнечный, позитивный и добрый парень. Но почему-то никто не говорит ему что видел его, а Эдуард раздражённо фыркает лишь при упоминании его имени. Думая, видимо, что Костя реально вскружил Вадиму голову и от одного этого факта на душе становится плохо. Ведь как так получилось что случайное знакомство переросло в любовь, да и ещё такую сильную, не свойственную одинокому Барскому. Когда шоколадка была победоносно приобретена у бармена, вместе со всей необходимой едой, Лера быстро поцеловала Кастета в щёку и побежала к Барскому, дабы убедиться что у того всё хорошо или хотя бы не так плохо как было вчера. Зайдя наконец в тёмную комнату она обратила внимание на стоящую около Барского икону в киоте и на то, что для лучшей слежки за баром Барс даже придвинул кровать к окну. – Дим? – перебежчик повернулся к вошедшей с разбитым видом – Ты выучила новый приём? – Да – ответила она и тут же села рядом, положив голову на плечо Барса и почувствовав как он осторожно погладил её – Покажешь мне потом? – Конечно! – девушка взяла Барса за руку, ощущая сильный жар от товарища – Ты всё ещё болеешь? – перебежчик сдержано кивнул и только сейчас Лера услышала как тяжело он дышит – А рука как? – Уже лучше... – ослабший донельзя перебежчик с трудом держит голову прямо, а потому начинает клевать носом. – Давай поспим? – долговец хотел было запротестовать, но Лера быстро решила проблему с нехотением и Барс, поднявшись с кровати, стал раздеваться до трусов и майки, аккуратно складывая вещи на стуле. Лера, знающая Барса всю свою жизнь, а потому желающая облегчить хоть какие-то его муки, собирается вновь начать спать с Барсом. А поэтому тоже начинает раздеваться, аккуратно складывая вещи рядом с киотом. Увидев свою мелочь сидящую на широком подоконнике в невероятно манящей позе, да к тому же ещё и в такой же тельняшке как у него, Барс застыл, осматривая каждый её изгиб. Сейчас, под еле пробивающимся светом через плотно задвинутые Лерой шторы, её тело напоминало ему произведение искусства, мраморную статую, что с лёгкой руки творца превращается в что-то прекрасное, а неживой до этого камень приобретает живость, память. Запечатляет в себе каждую складку ткани, каждое осторожное прикосновение. – Ох... – всё, что смог сказать Барс – Я где-то испачкалась?! – плаксивым тоном спросила Лера, начав осматривать тельняшку и следом за ней тело. – Нет-нет! Всё хорошо... Даже очень – боевая единичка, понимая о чём говорит Барс, хитро ухмыльнулась – Я смотрю кому-то стало лучше. Значит ли это что мне опять нужно стать твоим надзирателем, отгоняющим от тебя хандру? – Кто из нас и будет надзирателем, так это я. И это даже не обсуждается. Ясно, боец? – перенял хитрый и игривый тон Барс, пародируя под конец манеру разговора Прилепина – Тем более, я мыл тебе задницу когда ты была ещё совсем мелкой и катал на шее, между прочим получая от тебя потом вместо благодарности одни только обзывательства про то, какой я старый... – девушка захохотала, а уши её, как и щёки, покраснели от смущения. – А конфеты из камней и грязи вкусные? – перебежчик пытался сохранять серьёзный вид, чтобы высказать как это ужасно, но после первой же неудачной попытки засмеялся – Ну Лера-а! – А что Лера? Лера твою хандру уничтожает, нечего тебе с кислой миной из-за этого паршивца ходить. – Ты же его не видела? – перебежчик вмиг сник – Честно скажу, видела. Прилепин говорил не рассказывать, но он ещё вчера тут ошивался, а Кастет по приказу Пономаря прогнал его, после того как получил от него артефакт Эда. А ещё я знаю что наш малышок Лаврик разговаривал с каким-то свободовцем. Как он вообще на территорию базы попал – неясно, но Лаврик сказал что он ему помог артефакт найти, который один дурак до учёных не донёс, а свалили всё на него... Бедный. – Ясно... – парень сел на кровать, осознавая теперь, что потерял Костю и чувствуя как на сердце становится тяжело, а руки тянутся то к автомату, дабы учинить геноцид, коий приветствует Долг при господине Воронине, то к шее, чтобы удушить ибо без этого загадочного воришки жизнь уже не такая, какой была с ним. Он будто вновь окунулся в суровую реальность. Руки его потянулись уже было к голове, но Лера остановила Барса от болезненного действия, обняв и поцеловав того в шею. От объятий стало легче не только ему, так как он прочувствовал на себе как тяжело выдохнула Лера, осознавшая что сказала лишнего. – Дим, – девушка приблизилась, уже шепча Вадиму на ухо радостные для него вести – Я знаю как мы можем сбежать. Контрабандисты собираются вывозить информацию о Зоне по реке Припять в Беларусь, дальше разошлют её по своим точкам. Монолит пал, Припять и Чернобыль, за исключением мелких скоплений военных, чист, а значит есть шанс уплыть с ними в Беларусь. – Мы не знаем ничего о Монолите, возможно, это вообще иллюзия и эту иллюзию теперь может распространять что-то другое. Тем более, я у тебя временно однорукий пират, как мы воевать будем? Мутанты, бандиты, наёмники их же там теперь жопой жуй... – завёл шарманку пессимиста с примесью реалиста Вадим, на что Лера молча закатила глаза, зная что Вадим всё равно согласится, даже если нудит – ... Тем более, многоуважаемая Изида, не нужно забывать о группировке Грех, который может стать новым "Монолитом" и поставить раком всех кто к ним полезет! – перебежчик резко заканчивает рассказ, когда боевая единичка Лера резко наклоняет его и фыркнув в лицо, мило сталкивается с Барским носом. – Злюка... – перебежчик, заворожённый янтарно-жёлтыми глазами Леры, многочисленными веснушками, сочными губами, отражающими всю эстетику этого мира, её рыжими волосами, подстриженными коротко в целях безопасности и в целом из-за вкусов Леры на собственный образ, даже не сразу заметил как Лера наклоняется к нему, чтобы поцеловать. Увидев сие действие, Вадим потянулся в ответ, поцеловав её в губы – Я всё это знаю, Барсик, мне же уже не шесть лет. Я лишь хочу чтобы мы наконец покинули этот гадюшник... В конце концов, я больше не хочу убивать людей и следовать приказам Воронина. – Я тоже... – всё что смог добавить Вадим, почти сразу усмехаясь – Вот мы, конечно, статистику Воронину подпортим. Зелёные думают что в Долг толпами бегут, а оказывается толпами убегают. – Это сейчас так, думаю, при Таченко было лучше. Это просто мы молодые были, свободы действий хотелось вот тебе и... – девушка потянулась, щёлкая суставами – ... Свобода. Как думаешь, Лаврик к ним пойдёт? – Конечно, задание новое выполнит, опять с артефактом кстати и побежит. Ну, я бы на его месте так сделал... – Оба ложатся на кровать, повернувшись друг к другу лицом. Пока Вадим что-то увлечённо крутит в руках, почти не смотря на Леру, она смотрит на него с самым заинтересованным и внимательным взглядом, подперев голову рукой – А Лодейка? Наступает пауза, из под густых бровей на Леру смотрит недовольный, но совсем не выражающий злобы взгляд. Барс игнорирует вопрос и продолжает рассказывать что-то про Долг и его бойцов, пока не раздаётся скромный стук в дверь. – Опять он – недовольно вздыхает боевая единичка – Думаешь, Прилепин? Лера кивает, сразу же закрыв рот рукой, потому как на неё вдруг напала зевота и Вадим встаёт на ноги. Открыв дверь Барский наблюдает Прилепина, смотрящего на него с какой-то тоской и даже грустью. – Чё надо? – перебежчик чуть ли не скрипит зубами при виде всей этой аристократии – Дело есть, Можно я... – предатель хотел было зайти, но Барс резко вышел за дверь, сказав перед этим Лере чтобы та ложилась спать без него – Что тебе ещё надо? Решил окончательно меня заебать?! – мужчина поднимает тон, но Прилепин рубит на корню любую агрессию Барского одним лишь касанием. Кивнув на душевые помещения, единственное место, кроме некоторых комнат, где имеется нормально закрывающаяся дверь, Эдуард без слов пошёл туда, Барс же, недовольно пофыркивая, проследовал за ним. Оставшись наедине с Барсом, Прилепин вдруг размяк, отчего усевшийся на подоконник Вадим нахмурился, ожидая что-то страшное. – Всё плохо, Вадим... Группировка распадается, влияние военных растёт, а нормальной группировки которая сможет изменить жизнь Зоны к лучшему просто нет, потому что мы всё ещё заняты войной группировок... – перебежчик хмыкнул – Так а я тут при чём? Или не с кем эту херню обсудить было? Мог бы к Воронину на чай сбегать с ним поговорить. – Вадим... Просто хоть раз послушай меня нормально. Пожалуйста. Это единственное о чём я тебя прошу. – Хах, ну раз даже так, то рассказывай, даже сделаю вид что мне интересно. – Спасибо. Так вот, эта информация попала ко мне случайно. Твой дружок как-то решился пристать ко мне, дабы уговорить на разговор с тобой... – перебежчик громко ударил сапогами по батарее, собираясь спрыгнуть на пол, но то что было сказано дальше остановило его – ... Я запретил и тогда он уломал на разговор меня. Свободовцы нашли у самого выхода с радара какого-то сталкера. Он вёл себя неадекватно, да и вид у него был не ахти : отсутствовали глаза, идти он не мог, а потому упорно полз, прося помощи, точнее, пытаясь. Ему вырвали язык, одет он был странно, форма отдалённо напоминает форму "Монолита", но что-то там было другое. Как понимаешь, допросить его не удалось, а парень этот даже помощи не принял. Как будто чуял что у нашедших его есть оружие, да так и схватился за нож, сразу же всадив его себе в корпус... Ну, Лукаш явно от таких находок не в восторге был, и дело не в самом трупе, а в том, что показало вскрытие... – предатель замолчал, а по спине перебежчика пробежал холодный пот, ибо описание бойца сильно походит на его кошмар. – Что там было? – предатель нервно закурил, сев рядом с перебежчиком – Железная, мать его, капсула. Органы деформированы, какая-то их часть вообще всмятку! – боец долга жестикулирует руками, рассекая ими воздух в разные стороны – Вскрыть капсулу не удаётся, они её понятное дело никому не отдают и держат под семью замками. Но меня поражает как это... Это тело вообще выжило? И было ли оно вообще живо? Что если им кто-то управлял, заставлял вывалиться в этот относительно спокойный мир, чтобы бляха доставить послание с текстом, а-ля : "Вам всем пиздец!" – Ага, кто? Опять "всевышняя" Зона или новый подвид карликов-мутантов, порождений контролёра? – перебежчик, дабы сгладить гнетущую обстановку, начал по обыкновению шутить – Добби нужен новый хозяин, поэтому мы ёбнули ему послание, но оно, сука, уползло! – проговорил Барский изнеможённым, хорошо спародированным тоном. – Барс, я серьёзно – нахмурился долговец – Ну так а я то что, я то здесь зачем? – Я знаю что ты и ещё десятки ребят хотите сбежать. Есть предположение что что-то внутри нас чувствует надвигающуюся опасность и поэтому мы ищем норы поглубже и людей понадёжней в своё окружение, ну или вот, валим. Всем скопом валить нельзя, Воронин заметит. Поэтому я не гоню на Лаврика за то что он метит в Свободу, на Кастета, за то что хочет разделиться с младшим братом и свалить в хоть какую-то компанию получше и так далее. Я не дал тебе встречаться с Лодейкой отчасти из ревности, да... – теперь нахмурился уже перебежчик – ... Но сейчас не время для любви, цветочков и счастливого образования семьи. Сам подумай, парень нашёл себе достойную компанию которая сможет ему помочь. Останься он здесь, кто бы ему помог в трудный час? Нестабильные Биба и Боба в вашем с Изидой лице или я, злой пень, который разлучил вас? – Понял... С ним хотя бы всё хорошо? – Да. Говорит ест теперь нормально, о кражах не думает, всё рвётся новым товарищам помогать. Хороший он парень, главное чтобы его там не испортили. – Ты недоговариваешь? – недокуренная сигарета падает изо рта предателя на пол, но Барский, с реакцией совы, быстро тушит её сразу же становясь перед Прилепиным, буквально зажимая его между окном и собой – Что ты ещё не сказал? – предатель, пытаясь показать полную уверенность, говорит что высказал всё что хотел, но под давлением серых глаз и упёртого характера бойца всё же признаётся. – Группа добровольцев отправится по следам сумасшедшего в Припять, но дело может дойти и до Чернобыля, потому что не известно откуда именно он пришёл, а его КПК выдал слишком мало информации. – Я хочу знать, что с Лодейкой. Быстро. – Он в списке добровольцев. Наши опаздывают со сборами, группировка совсем расхлябалась в последнее время, если пойдём сейчас, то можем потерять хороших ребят, а если пойдём позже – потеряем всё, поэтому мы сидим. – И это ты называешь "с ним всё хорошо"? Его там убьют, он первым пойдёт в расход! – мужчина бьёт товарища в плечо, на сердце становится ещё хуже – Даже не думай идти следом. Если свободовцам выпал шанс показать себя как хороших бойцов – это исключительно их задание. – Заткнись! – приказал перебежчик, гневно указывая на него – Сука, даже нормально свалить не получается, что за жопа... Куда конкретно они собираются идти? – Я не зна... – мужчина хватает Прилепина за грудки – Да ты хоть что-нибудь можешь кроме того как трепаться или уже не выгодно аристократничать?! – Вадим, успокойся... – желваки нервно заиграли на лице Вадима – И какая мне нахуй польза с твоего спокойствия? Костя сюда телепортируется и хуйнёй заниматься не будет? – Нет, но мы можем подумать как взрослые люди. Без драк. – Нет, знаешь, просто иди в пизду... – перебежчик отпускает Прилепина и идёт к выходу – Ты как хочешь, а я нахожу Костю, Сабала и мы дружной компанией сваливаем отсюда нахуй. А ты и дальше сиди здесь с лицом аристократа. – Я просто пытался сказать что хочу уйти с тобой. – Угу, хромое трио... – добравшись до двери, мужчина со злобой открывает её – Я хорошо знаю Припять и Чернобыль и у меня имеется информация, в том числе и о тайниках... – Барс остановился в проходе. Кинув на Прилепина задумчивый взгляд, Вадим фыркает – Чтобы в четыре утра стоял в известном тебе месте. Ясно? – Ага – командир, неожиданно ощутив себя подчинённым, грустно усмехнулся – Будешь? – предатель протянул вперёд злаковый батончик, зная, что Вадим любит что-либо грызть в нервные моменты, да и просто любит заедать разные стрессовые моменты. И он угадал, ибо Барс, фыркнув что-то себе под нос, таки подошёл, чтобы забрать батончик – Со мной Лера шоколадкой обещала поделиться, но раз уж вы так просите, ваше святейшество, я возьму вашу подачку. Эдуард погладил Барса по голове с целью снять напряжение, но тот отмахнулся, норовя заломить руку или укусить за палец, как это было ещё давно, когда Эдуард и представить не мог, что творится в голове этого парнишки. Проводив товарища взглядом, Прилепин тяжело вздохнул, ибо хотелось бы спать в одном помещении с этими двумя. В этом уюте и спокойствии, но один из них всё ещё злится на него за сказанные слова и дело всё никак не дойдёт до полного примирения. "Зона... Что же ты нам готовишь? Наверное, что-то страшное, месть за причинённую боль, потревоженное спокойствие. Только вот, позволишь ли ты нам спать спокойно, когда мы вытерпим твой гнев?" – думал предатель, в последний раз осматривая базу, территорию бара, замечая что Лаврика уже нет на сторожевом посту, что означает его отбытие на выполнение задания, и со щемящей болью вспоминая лучшие времена со старыми товарищами, захороненными теперь под землёй. Группировки молодеют, и это не к добру, ибо самое поганое – смерть людей, ещё не видевших уюта жизни в полной мере.