Папка

— Заходи, зайка, не бойся, — ободряюще улыбнулась Гермиона девчушке, в нерешительности застывшей у порога её небольшой квартиры. — Я не боюсь, — насуплено буркнула та в ответ и, поёжившись, сунула ручки в карманы. — Папка сказал, чтобы я с незнакомыми никуда не ходила… и не говорила даже. — Правильно, — одобрительно кивнула девушка. — Твой папа молодец. Но мы же с тобой не незнакомые, правда? Меня зовут, Гермиона, помнишь? А ты Мэри. Девочка на секунду задумалась и кивнула. — Вот видишь, — Гермиона снова улыбнулась и жестом предложила войти. Мэри шагнула вперёд, всё ещё немного робея, но изо всех сил стараясь этого не демонстрировать. — Проходи, — мельком глянув на настенные часы, Гермиона поморщилась, стрелки указывали, что давно перевалило заполночь. — Сегодня переночуешь у меня, а завтра что-нибудь придумаем. Девочка сразу заметно потухла, но молча кивнула и покорно поплелась за хозяйкой жилища. — Ты кушать хочешь? — войдя на кухню, Гермиона принялась обшаривать всё вокруг на предмет чего-нибудь пригодного в пищу и костеря себя на все лады, что умудрилась забыть на столе в аврорате пирог, так щедро отданный ей Роном ещё до последней неприглядной ссоры. — Нет, — отрицательно мотнула головой малышка. — Папка готовил обед дома перед тем, как мы пошли на прогулку, и потом ещё покупал мне пирожное… вкусное. В красивом волшебном магазине. — Наверное в «Волшебном королевстве», — кивнула Гермиона, с улыбкой припоминая всевозможнве вкусняшки в главном магазинчике сладостей Хогсмида. — Да, — грустно кивнула в ответ девочка. С досадой обнаружив, что в загашниках из пропитания есть лишь открытая пачка хлопьев да упаковка крепкого кофе, Гермиона задумчиво пожевала губу. — Я могу быстренько смотаться в магазин хотя бы за молоком, — пробормотала она, смущенно. — Не нужно, — тут же запротестовала малышка, видимо, испугавшись, что снова останется одна. — Я не голодна, правда, — и добавила немного потупившись, — больше спать хочется. — Устала? — с пониманием вздохнула Гермиона, осторожно проведя рукой по мягким светлым кудряшкам. Мэри напряженно замерла, но не отшатнулась, и погладить себя разрешила. — Я понимаю. Сегодня был сложный день. Сейчас я постелю тебе кроватку. А ты пока можешь помыть ручки, умыться и… ну… всё остальное, — немного неловко она приоткрыла дверь в ванную и туалет. — Ты справишься сама или тебе помочь? — Сама! — быстро ответила девочка, смущенно краснея. — Хорошо, — улыбнулась девушка, не сумев не умилиться этой крошкой, так желающей казаться взрослее. Спустя полчаса маленькая гостья уже сжалась комочком в гермиониной кровати, в её же длинной домашней футболке, и старательно натянула одеяло к самому носу. Очень красивые, но такие усталые сейчас глазки поглядывали на хозяйку будто из укрытия, отчего той стало как-то слишком уж не по себе. — Отдыхай, зайчик. Если что, я буду в соседней комнате, ты всегда можешь меня позвать. Хорошо? Девочка кивнула, но почему-то сжалась ещё сильнее. — Спокойной ночи, — добавила Гермиона, ещё раз внимательно глянув на малышку и, выходя из комнаты, оставила дверь слегка приоткрытой. Так, на всякий случай… В полном душевном раздрае бывшая гриффиндорка и по совместительству молодая инспекторша плюхнулась на диван в маленькой заваленной книгами гостиной и тихо пропыхтела себе под нос: — Если я узнаю, чертов Снейп, что ты хоть как-то обидел этого ребёнка, Азкабан тебе покажется летним отпуском, скотина! Если хоть пальцем тронул, гад! *** Ночь давно укрыла город своим темным звёздным покрывалом. В комнате было тихо и прохладно. Тонкий плед никак не желал согревать хозяйку, а тёплое одеяло Гермиона отдала своей неожиданной гостье.Часы на стене мерно тикали, а сон никак не желал сморить безумно уставшую за день девушку. Мысли роились в её голове, выстраиваясь в те или иные предположения, и возможные варианты решения нарисовавшихся на горизонте трудностей. Но каждый из этих вариантов раз за разом отметался Всезнайкой, как несостоятельный. «Мог ли ушедший на несколько лет в подполье бывший Пожиратель смерти Северус Снейп «совершенно случайно» оказаться именно в том месте, где его бывшие коллеги решили вдруг напомнить о себе?» «Может ли Пожиратель смерти вообще быть бывшим?» «Почему Мэри зовёт его папой, точнее «папкой»?» В том, что девочка ему не родная, не возникало никаких сомнений. Ничего общего во внешности этих двоих не наблюдалось абсолютно. И даже если допустить, что девочка просто больше похожа на мать (хотя, кто бы, интересно, решился родить от Снейпа вообще?!), то всё равно должно было быть хоть что-то, что как-то наталкивало бы на мысль об отцовстве этого подземельного упыря. Девочка, правда, пару раз метнула в министерских служащих взгляды, очень напоминающие повадки небезызвестного профессора, но это скорее приобретённые навыки. Видимо, слишком часто малышка ловила этот убийственный прицел на себе… И самый главный вопрос: что этот гад сделал с девочкой? Зачем она ему понадобилась? Ещё и магла! О том, что Ужас школьных подземелий вдруг внезапно воспылал отцовскими чувствами к представителю «мелких тупоголовых бездельников», как он обычно величал детей в свою бытность профессором Хогвартса, верилось очень с трудом. Но в то же время, в школе зельевара никто и никогда не уличал в нездоровой заинтересованности малолетними девочками, как впрочем и мальчиками. Тогда почему ребёнок то и дело сжимается, будто в любой момент ожидает наказания? Или еще чего-нибудь… Гермиона поморщилась от собственных мыслей. Даже думать о подобном казалось извращением. Кулаки в бессильной злобе сжались до боли в суставах, а слишком громкий в тишине ночи скрежет собственных зубов, даже немного напугал бывшую гриффиндорку. — Убью гада, если узнаю… Хотя не согласиться с тем, что девочка выглядела вполне приемлемо никак было нельзя. Малышка казалась вполне упитанной, а смешные детские щечки делали личико особенно милым и симпатичным. Одежда была чистой и незаношенной. Да и в целом девочка производила впечатление вполне ухоженной и здоровой. Так как же она попала к человеку, откровенно истово ненавидящему детей? Почему так просится к нему? И почему, мать вашу, зовет его «папкой»?! Поток тяжелых мыслей так захватил сознание сердобольной инспекторши, что она совсем не сразу обратила внимание на странные приглушенные звуки, доносящиеся из соседней комнаты. Настороженно замерев, она прислушалась к совсем тихим шмыганьям и всхлипам — девочка тихо и одиноко плакала в чужой темной комнате. Едва не расплакавшись сама, Гермиона осторожно, боясь напугать еще больше, направилась в спальню. — Мэри, — шепотом позвала она, остановившись в дверях. Девочка притихла, видимо пытаясь сделать вид, будто спит. Гермиона приблизилась к кровати и заботливо поправила одеяло, легко поглаживая маленькое плечико. Малышка громко всхлипнула, не сдержавшись, и наконец заплакала, уже не скрываясь. — Ну что ты, зайчик, — девушка опустилась на краешек кровати и обняла рыдающего ребенка. — Не плачь, малышка. Всё будет хорошо. Слышишь? Я помогу тебе. Продолжая всхлипывать и икать, девочка доверчиво уткнулась мокрым личиком ей в грудь. Сердце сжалось, а собственные слёзы таки подкатили к глазам. — Не забирайте меня у него, — детский голосок звучал жалобно и сильно дрожал. Гермиона сильней прижала девочку к себе, вслушиваясь в каждое слово и боясь перебивать. — Папка, конечно, странный, но он очень хороший. Правда. У меня больше никого кроме него нету. И у него никого нет больше… Я не хочу обратно в детский дом. Там плохо. — Нет, зайка, не плачь, тебя туда не отправят, — прошелестела девушка в кудрявую светлую макушку. — Папка сказал, что он меня никому не отдаст. Гермиона напряглась, а девочка продолжила: — Он сказал, что удочерит меня по-настоящему. Сказал, что я пойду в школу, как положено. А папка никогда не обманывает. Он купил мне красивую одежду, так вкусно кушать готовит и разрешает конфеты брать, когда захочу. А я иногда шкодю… А он ругается, но не наказывает, только смотрит так, что сразу становится стыдно. Я больше не буду его расстраивать никогда-никогда. Честно. Он и так грустный… почти всегда, и так редко улыбается. Я давно поняла, что когда он ругается, это всё неправда, а улыбка… она настоящая. Совсем другая. Пусть его не обижают, пожалуйста. Я его так люблю. Малышка уже почти задыхалась, захлебываясь горячими слезами. — Мы что-нибудь придумаем, солнышко, — прошептала Гермиона хрипло и с колотящимся сердцем крепче прижала ребенка к себе.