…Сочинил же какой-то бездельник,
Что бывает любовь на земле… Анна Ахматова
Сэму было плохо. Дину только-только исполнилось шесть, когда его маленький братишка в первый раз серьезно заболел. Отец как всегда гонялся за миражами, а мальчики были предоставлены сами себе, проводя одинокие недели у Бобби в Су-Фолс. Тот, конечно, заботился о них как мог, но Дин навсегда запомнил эти — одни из первых — тревожные дни — температура под сорок у двухлетнего малыша и тяжелый сухой кашель. Тогда он понял, что опасность — это не только вампиры, оборотни и прочая нечисть. Она кроется и в голодных вечерах, когда маленький мальчик, не справившись с газовой плитой, случайно оставляет беспомощного братишку без приличного ужина; и в сложных, неразрешимых, непонятных ему самому — шестилетнему — вопросах: «А папа вернется?», «Почему он ушел?», «Он сердится, он нас больше не любит?». Она скрывается и в воспалении легких, и в банальной аллергии на апельсины, и в промокших холодных ногах, и еще черт знает в чем… Сэм болел. Дину было двенадцать, когда он читал брату на ночь истории про пиратов, чтобы тот поскорее заснул. Горячий лоб вызывал уже меньше опасений — теперь Дин умел варить куриный суп и знал, какие лекарства нужны, чтобы Сэмми поскорее поправился. Стараясь заглушить, помимо симптомов простуды, и душевную боль, Дин затеял писать ему маленькие записочки, которые якобы оставлял отец. На ходу сочиняя короткие истории, полные героизма и приключений, и старательно копируя почерк Джона, он незаметно подсовывал их брату в карман — тот безумно радовался каждой из них. Много лет спустя Дин нашел у Сэма коробку с этими письмами — бережно перевязанные бечевкой, они лежали рядом со старыми снимками. Отчего-то ссутулившись и поджав губы, он медленно перечитал каждое из них и аккуратно уложил на место — в этот момент ни шутки, ни ехидные замечания не шли на ум. Сглотнув ком в горле и вытерев предательскую слезу, Дин лишь спешно вышел и никогда не поднимал эту тему. Он не знал, что Сэм еще в пять лет научился безошибочно отличать почерк отца от любого другого. Сэм страдал. Дин страдал тоже — за него и вместе с ним. На этот раз все было не так. Куриный бульон и братская забота не помогали — и помочь, кажется, не могли. Пару недель назад, спустя довольно непродолжительное время после возвращения Дина из Чистилища, Сэм впервые начал задыхаться. Он сполз по стене, зайдясь в приступе мучительного кашля, а когда смог подняться, с изумлением обнаружил на ладони лепестки. Теперь он лежал в постели, страдая от высокой температуры и воспаленными глазами глядя на брата. — Удалось что-то выяснить? — выдавив улыбку, произнес Сэм, когда Дин договорил по телефону и присел на край его кровати. Тот угрюмо кивнул, тревожно таращась в стену. После недолгого молчания выдохнул: — Это ханахаки. — Что? — Ровена сказала, это называется ханахаки. Такая болезнь, из Японии, как я понял. При ней больной откашливает цветы из-за… в общем-то, из-за неразделенной любви, — он с тоской и пониманием посмотрел на брата. — Какая красивая и точная метафора, — ухмыльнулся Сэм. — Это… это из-за той женщины? Амелии? — поджав губы, Дин замер, разглядывая собственные ботинки. Он все еще сердился на Сэма за попытку оставить семейное дело, но не мог его винить — слишком переживал, да и потерю всех близких людей считал достаточной причиной для желания начать жизнь с чистого листа. В конце концов, каждый заслуживает второй шанс. Сэм повернулся на бок и тоскливо кивнул, подтверждая догадки брата. — А ты… уверен? — несмело начал тот. — Абсолютно, — хлестко оборвал его Сэм и зашелся в очередном приступе кашля. На ладони в каплях крови лежал цветок жасмина, — Как это можно вылечить? Мне кажется, еще немного — и у меня из ушей цветы полезут… — В том-то и дело, — Дин замялся, боясь поднимать взгляд на Сэма, — Мы вычитали, что помочь может только взаимная любовь. — Лучше сразу меня убей, — грустно улыбнулся тот, — я все равно сдохну — или задохнусь, или от боли. А может, все сразу. Дин отшатнулся, как от удара, и начал кругами ходить по комнате, скрестив на груди руки. Наконец, нашел в себе силы посмотреть Сэму в глаза: — Даже не думай, ясно? Только попробуй умереть раньше меня, Сэмми — я достану тебя с того света и убью самостоятельно. Отдыхай, — он потрогал его лоб и повернулся, чтобы выйти из комнаты, — мы обязательно что-нибудь придумаем.***
Дин старался шутить и оставаться невозмутимым. У него получалось — ровно до того момента, когда он нашел на подушке Сэма целую окровавленную ветку жасмина. Спустя несколько часов ругани, уговоров, возражений, прерываемых мучительным кашлем, и едва ли не слез решено было обратиться к Ровене за помощью. Винчестеры не особо доверяли ей, однако выбора, кажется, у них не осталось. Вскоре на пороге бункера показалась рыжеволосая ведьма с дорожным саквояжем в руках и старинной книгой подмышкой. Не задавая лишних вопросов, она сразу проследовала в комнату Сэма, шелестя подолом элегантного платья. Дин остался тревожно стоять в дверях, как-то неестественно сгорбившись и хрустя пальцами. — Да, Сэмюэль, — мягко протянула Ровена, закончив читать какое-то заклинание, — это действительно ханахаки. Мне очень жаль. Я могу замедлить развитие болезни, но вылечить тебя не получится. Как вы, наверное, уже знаете, тебе поможет только взаимная любовь. Или… Хотя нет, вам это не понравится. — Говори, — почти что прорычал Дин, от волнения потерявший последние капли самообладания. В последнее время он почти не спал, проводя все время за книгами и у постели брата. Понимал — на этот раз все действительно серьезно. Сэм только кивнул и зашелся в очередном приступе кашля. — Я могу удалить все чувства. Болезнь уйдет — но вместе с ней и вся радость, и грусть, и совесть, и сопереживание, — Ровена сочувственно провела рукой по волосам Сэма, практически невесомо, — вряд ли вы сочтете это жизнью. — Мы ведь это уже проходили, — с надеждой подал голос Дин, — помнишь, Сэмми? Когда ты ходил без души. Может… — Нет, — глухо, но твердо прозвучало со стороны кровати, и тут же утонуло в хрипах, — колдуй. Хотя бы замедли эту дрянь и облегчи боль. Ровена, молча вздохнув, кивнула и принялась творить заклинание. Оказавшись наедине с Дином в коридоре, она придержала его за локоть, не давая уйти, и серьезно глядя ему в глаза проговорила: — Другого выхода нет. — Но ты же сказала… взаимная любовь и все такое. Ты, главное, дай нам как можно больше времени — мы справимся, — Дин сам не до конца верил в то, что говорил, но теперь у него появилась хоть какая-то призрачная надежда. Ведьма едко улыбнулась, вкладывая в эту улыбку всю трехсотлетнюю боль и разочарование. Лишь бросила через плечо, уже направляясь в сторону библиотеки: — Любви не существует, Дин. Он умрет.***
Магия Ровены работала. Она любезно согласилась пожить в бункере, чтобы помогать Винчестерам, и периодически поила больного Сэма какими-то отварами. В какой-то момент тому стало лучше настолько, что он начал выходить из комнаты и даже был в состоянии делать какие-то рутинные дела. Об охоте, конечно, речи быть не могло, но он привычно зависал над книгами, причем не о монстрах — захотелось прочитать русскую классику. Без особого удовольствия смотрел с Дином его любимые фильмы, а как-то раз даже попытался испечь что-то съедобное — попытка, впрочем, с треском провалилась. На первый взгляд могло показаться, что все приходит в норму, но было ясно — это только временные меры. Так проходили неделя за неделей. Дин начал выезжать на охоту, а когда возвращался, неизменно жаловался на балбесов, которые набивались ему в партнеры. — Но они не ты, Сэмми, — ныл он, вяло размазывая масло по хлебу, — все жутко надоедливые, все расспрашивают меня о наших прошлых делах. Подумаешь, остановили апокалипсис… — Ты не будешь охотиться один, Дин, — Сэм взял из рук брата бутерброд, незаметно прокашлявшись в кулак, — мы ведь это уже обсуждали. — Да знаю я, просто хреново без тебя работать… Ну ладно, зато сегодня гнездо вампиров зачистили просто идеально. А чем ты занимался? — Читаю. Сегодня добрался до Стивенсона. Ровена посоветовала — он ведь, как и она, из Шотландии. — Ботаник ты… Сэм вдруг мечтательно улыбнулся, что, конечно, не осталось незамеченным. — Ты чего это? — Дин выгнул бровь и с подозрением уставился на брата. — Ничего-ничего, — тот как-то резко смутился и вскочил. Бросил через плечо, уже выходя из столовой, — Я пойду прогуляюсь, ладно? Дин ничего не сказал, только многозначительно хмыкнул вслед удаляющейся спине — ему показалось, что за дверью мелькнула прядь огненно-рыжих волос.***
Как оказалось, Сэм страдал не только от физической боли. Однажды Дин нашел его в коридоре — зашедшись в очередном мучительном приступе кашля, тот сползал по стене, пытаясь найти твердую опору. Когда все закончилось, на полу в лужице крови лежали белые цветы жасмина. Дин тут же полез в карман за пузырьком магического отвара — в последнее время он взял в привычку везде носить его с собой — но вдруг с ужасом обнаружил, что его брат… плачет. Неловко похлопав его по спине, Дин помог ему подняться и, пряча глаза, испуганно заговорил: — Ну ты что, старик… Так больно? Давай попросим Ровену… — Нет, — резко оборвал его Сэм, вставая на ноги и смущенно отворачиваясь, чтобы вытереть шальную слезу рукавом, — Мы ни о чем не будем просить Ровену. Я и так обуза для вас двоих, но ты мой брат и — я знаю — не бросишь меня, даже если я попрошу. А она… — Сэмми, что болит? — сердито перебил Дин, не вникая в его слова. Волнение за близкого человека поглощало все его внимание. Сэм как-то совсем тоскливо ухмыльнулся и снова закашлялся. — Сердце, Дин. Или душа… Черт его знает. Ты можешь себе это представить? Сэм сгорал на глазах — моральная боль усиливалась физической, лекарства Ровены начинали действовать хуже. Иногда сплевывая целые соцветия жасмина, он принимался расцарапывать свои руки ногтями, оставляя на коже длинные красные полосы — это отвлекало его от навязчивых воспоминаний. Даже долгие разговоры с Дином больше не радовали его, как прежде — Сэм не мог избавиться от мысли, что совсем скоро вынужденно оставит брата. Знал — он этого не перенесет. Запьет, будет искать способы его вернуть, а однажды сорвется на опасную охоту в одиночку и погибнет — бессмысленно и глупо. К тому же, он как-то стыдился своего состояния и даже чувствовал себя за него виноватым. Не перед Дином — тот видел и принимал его любым, и это знание хоть как-то держало Сэма на плаву — перед Ровеной. Она ему нравилась — просто, по-человечески. Умная элегантная ведьма проводила с ним все больше времени, заметив, как тот грустит после разговоров с братом. Она тактично спрашивала его, все ли в порядке, неизменно получая утвердительный ответ, и принималась рассказывать истории из своей жизни. Сэм с удовольствием слушал, невольно заглядываясь на движения ее рук и спадающие на плечи рыжие волосы. Временами он испытывал такие мощные приливы благодарности, что ему хотелось броситься ей на шею и крепко обнять, однако он не позволял себе этого — предпочитал соблюдать «субординацию». — Ну что, Сэмюэль, — в один из вечеров Ровена как обычно пришла к нему в комнату, отчего-то загадочно улыбаясь, — я спланировала твое похищение. — В смысле? — не понял Сэм, но тоже слабо улыбнулся в ответ. — Я подмешала Дину в еду зелье. Он будет крепко спать до завтрашнего вечера. Ему нужно отдохнуть, не думаешь? — Просто признайся, что он совсем тебе надоел, — довольно хмыкнул Сэм, но тут же добавил, спохватившись, — спасибо! Теперь хотя бы беспокойство за состояние брата не будет мучать его в ближайшие часов двенадцать. — Я думала пройтись, — Ровена элегантно взмахнула волосами и направилась к выходу из комнаты, — составишь мне компанию? — Конечно, — Сэм с готовностью вскочил, возможно, слишком резко, поскольку за этим последовал очередной приступ кашля. — Я могу перенести нас в любое место, куда захочешь. Признаться, Лебанон мне порядком надоел. Что скажешь? — ведьма протянула ему руку. Сэм, недолго поколебавшись, согласно кивнул, после чего Ровена продолжила: — Только для этого нужно будет обняться, — кокетливо подмигнула она. Сэм, сглотнув, сделал к ней несмелый шаг и обвил ее талию руками, аккуратно притягивая хрупкую женщину к себе. Маленькая, утонченная — она едва доставала макушкой до его плеча. — Подумай о том месте, куда хочешь переместиться, — скомандовала ведьма и начала произносить короткое заклинание. Сэм почувствовал, как его увлекает в цветной водоворот, а еще через мгновение ощутил под ногами землю. Ровена огляделась и понимающе хмыкнула. — Ватикан? О-о-о, понимаю, отличный выбор, Сэмюэль. Иронично, учитывая, что ты здесь на свидании с ведьмой… Сэм изумленно вскинул брови — они все еще стояли очень близко, не размыкая объятий. Вдалеке разносился колокольный звон. — На свидании? — Называй как угодно, — Ровена отстранилась — и внешне, и внутренне — и пошла чуть вперед, попутно поправляя растрепавшуюся прическу, — хочу кофе. А ты? Они гуляли по Риму всю ночь, обошли весь Ватикан, поднялись на крышу Собора Святого Петра, попробовали местную кухню… Сэм, который никогда раньше не был в Европе, позволял Ровене вести себя следом — маленькой изящной ручкой она направляла его, увлекая за собой в красивые итальянские переулки. Минуя охранников — они каким-то волшебным образом уснули прямо на своих постах, хотя ведьма клялась, что она тут, конечно, ни при чем — пробрались в пустынную Сикстинскую капеллу. Как зачарованный, Сэм застыл, задрав голову, и изумленно уставился на расписанный потолок. — Как красиво… — выдохнул он, не в силах оторвать взгляда от фресок Микеланджело. Ровена тихо подошла сзади и обняла его со спины, сомкнув на груди руки. Сэм заметно напрягся, но не отстранился — только замер, как будто боялся лишний раз вдохнуть. Тряхнул челкой, не прекращая восхищенно таращиться на потолок. Впервые за долгое время ему было… тихо. Но и странно — отрицать это тоже было невозможно. — Жаль, я не застала Микеланджело, — вкрадчиво проговорила Ровена, начиная оглаживать руками его плечи, — хотя я знавала других великих художников. Если захочешь, Сэмюэль, в следующий раз посмотрим на их работы. Как насчет Мане или Дега? — Что ты делаешь? — прошептал в ответ Сэм, не в силах больше игнорировать движения ее рук. — У нас же свидание, разве нет? — Ровена обошла его так, чтобы стоять к нему лицом, и положила ладонь ему на щеку, — Мы с тобой здорово друг к другу прикипели за эти месяцы, правда ведь? — Если ты это из жалости… — Сэм, сам не понимая, почему, начал сердиться. — Вовсе нет, — тряхнув волосами, ведьма гордо выпрямилась, вновь натягивая маску безразличия, — но думаю, нам пора. Они снова — несколько неловко — обнялись, увлекаемые в разноцветный водоворот, и через пару мгновений оказались в бункере. Сэм невольно поймал себя на том, что все это время вдыхал запах ее волос. Чуть позже, когда они уже лежали в своих постелях, к обоим одновременно пришло осознание — сегодня он почти не кашлял. — Сколько я спал? — наутро немного ошалевший Дин спустился в столовую и непонимающе потирал затылок, глядя на Сэма и Ровену. Они сидели напротив друг друга, но избегали прямых взглядов в глаза. — Часов четырнадцать, наверное, — подала голос ведьма, — ты здорово устал, не так ли? Сэм тихо прыснул в кулак. — А вы чем занимались? — Дин с подозрением заскользил по ним взглядом, — Кстати, как самочувствие, Сэмми? — Мы были в Риме. А самочувствие отличное, я практически не кашлял, — лаконично отчитался тот. — Чего-о-о? — несчастный Дин совсем перестал что-либо понимать. В конце концов, он махнул на них рукой и, беззлобно ворча себе под нос, ушел заваривать кофе. Проводив его спину взглядом, Сэм обхватил ладонь Ровены своей и прошептал: — Спасибо тебе. — За что? — надменно ответила она, не убирая, однако, руки. — За Рим, — Сэм тепло улыбнулся, заглядывая ей в глаза, — за Микеланджело. И особенно за то, что Дин наконец-то выспался.***
Шли недели. Все понимали — времени оставалось мало. Сэм кашлял реже, но приступы становились все мучительнее, а однажды, бреясь утром, он обнаружил у себя на щеке зеленый росток. Осознал — это плохой признак, и вырвал его с корнем, тихо поскуливая от боли. Решил — никому ничего не скажет. Впрочем, этого и не потребовалось — Дин понял все по взгляду. Спустя пару дней он вихрем ворвался в комнату брата и нарочно принялся шуметь, чтобы разбудить его. — Ты чего тут топчешься? — просипел Сэм, недовольно выбираясь из-под одеяла. — Да так, — Дин загадочно улыбнулся, — настроение хорошее. Когда Сэм наконец спустился в столовую, он с удивлением обнаружил там молодую кареглазую брюнетку. Она сидела за столом, задумчиво перелистывая какую-то книгу. Завидев парней, она приветливо заулыбалась и вскочила, протягивая Сэму руку. Тот невольно загляделся на излишне откровенный вырез на ее блузке, но тут же смутился и отвел взгляд. — Лора, — просияв, представилась девушка, — а ты Сэм Винчестер, верно? Я давно хотела познакомиться с тобой. — Лора тоже охотница, — довольно пояснил Дин, — ну, я вас оставлю, а сам пойду… ну, в общем, мне пора. Весело махнув рукой на прощание, он вышел, позволяя девушке увлечь ничего не понимающего Сэма за собой в сторону библиотеки. — Так, значит, ты охотилась вместе с Дином? — смущенно откашливаясь и сжимая в руке уже привычные белые лепестки, пробормотал он. — Да, — восхищенно затараторила девушка, — мы вместе преследовали ругару в Техасе, а потом он предложил заехать в Канзас… Сказал, что хочет познакомить меня с младшим братом. Я была просто в восторге, узнав, что это ты! — Почему? — Сэм продолжал ничего не понимать, но подумал, что стоит принять правила игры. — Ты же Сэм Винчестер! Ты умирал и воскресал, был сосудом дьявола… — Лора восхищенно таращилась на него, очаровательно хлопая ресницами, — Я все про тебя знаю! Ты такой умный и мужественный… Она пробежала пальчиками по его руке и невольно засмотрелась на его губы. Поймав ее взгляд, Сэм нервно сглотнул. Заметив это, девушка смущенно хихикнула и вдруг резко сорвалась с места, устремляясь в сторону книжных полок. — Догоняй! Совсем сбитый с толку, Сэм вздохнул и поплелся за ней. Он решил, что Дин таким образом решил позаботиться о его… интимной жизни, как бывало раньше, и подумал, что, пожалуй, стоило бы зарядить ему за это в глаз. Заливисто смеясь, Лора выскочила из-за полки и налетела на Сэма, оказываясь в его неловких объятиях. Она прижалась к нему грудью и взглянула снизу вверх, изучая глазами его лицо. Руки девушки поползли по его спине, она потянулась к его губам… Сэм застыл, отчего-то боясь пошевелиться. — Оу, — холодно прозвучало вдруг сзади. Позади них стояла Ровена, надменно задрав подбородок и изучающим взглядом скользя по странной парочке. Сэм готов был поклясться, что заметил в ее глазах фиолетовый отблеск. — Здравствуй, дорогая, — ведьма вдруг очаровательно улыбнулась и протянула девушке руку, — ты Лора, верно? Та несколько напряженно кивнула и ответила на рукопожатие. — Очень приятно позна… — она тихо пискнула, — мне больно, пустите. — Ох, прости, солнце, — вкрадчиво проговорила Ровена, хотя ее лицо не выражало никакой жалости, — я нечаянно. Засмотрелась на твою красоту… Глаза ведьмы снова вспыхнули фиолетовым светом, и Лора, заметив это, отступила на шаг, испуганно вскрикнув. — Кто вы? — Просто подруга Винчестеров, дорогая. Развлекайтесь, детки! Ведьма развернулась, чтобы уйти, элегантно взмахнув волосами, и бросила через плечо: — Советую тебе посетить уборную, Лора. — Что? Заче… — зажав рот рукой, она бегом бросилась прочь, сдерживая рвотные позывы. Сэм нагнал Ровену у выхода из библиотеки, придержав ее за локоть. — Зачем ты это сделала? — Просто так, — та недоумевающе пожала плечами, — не люблю глупых девиц. — Лора не глупая! — добросовестно вступился за девушку Сэм. — Тебе виднее… — оскалилась Ровена, отводя взгляд, — скажи спасибо, что не заставила ее глотать лезвия. Сэм нахмурился — на его лице застыл отпечаток какого-то осознания. — Ты… ты что, ревнуешь? — несмело улыбаясь, он взглянул на ведьму, и тут же зашелся в резком приступе кашля. Когда тот наконец закончился, привычно осмотрел руки и ахнул — на ладони лежал фиолетовый цветок чертополоха. Сэм задумчиво коснулся шеи — горло действительно саднило больше обычного, как будто было в кровь исцарапано изнутри. — Почему фиолетовый? — он изумленно взглянул на Ровену, — Были же жасмины? Та застыла на секунду, взяла с его ладони цветок и с недоумением заглянула ему в глаза. — Carduus crispus… — задумчиво прошептала она, — способен расти на тощей каменистой почве, противится бурям, снегу и ливням. Ни сказав больше ни слова, ведьма развернулась на каблуках и вышла из библиотеки, оставив Сэма непонимающе смотреть ей вслед.***
— Это что за хрень, старик? — Сэм расхаживал по комнате брата, сердито размахивая руками, — Клянусь, еще одна такая выходка — и я дам тебе в глаз! — Да что такого-то… — Дин искренне не понимал, в чем провинился, — Как ты собираешься искать эту мифическую взаимную любовь, если безвылазно сидишь в бункере! — Ты понимаешь, что натворил? — не обращая внимания на его слова, злился Сэм, — Бедная Лора — Ровена ее чуть не убила… — А причем тут Ровена?.. — Дин навострился и ехидно заглянул брату в глаза. Тот, тихо выдохнув, устало опустился на кровать и проговорил: — У меня цветы сменились. — Не понял… — Были жасмины, а стали чертополохи. Чертовски больно так-то, они же колючие. — Да какого хрена? Что ведьма говорит? — совсем сбитый с толку Дин начинал волноваться. — Да ничего она не говорит, Дин! Ну тебя… — рассерженно бросил Сэм и направился к выходу из комнату. — Ты куда? — В библиотеку, куда же еще. «Чертополох — древний символ благородства, и горе тем, кто поранит или повредит растение. По легенде, когда нападавшие на Британию скандинавы пробирались по шотландскому военному лагерю, один из босых солдат наступил на колючку и взвыл от боли. Его крик предупредил шотландцев о нападении, они смогли отбить наступление. Чертополох — государственная эмблема Шотландии с XIII века… — зачем-то вслух шепотом читал Сэм, — … он означает вызов, аскетизм и мизантропию, а также это эмблема рыцарей Ордена Чертополоха, девиз которого латинское «Nemo me impune lacessit» — «Никто не тронет меня безнаказанно»… — И давно ты догадался? — он не услышал, как в библиотеку тихо вошла Ровена и застыла у него за спиной. — Догадался о чем? — Да уж, Сэмюэль… Я была более высокого мнения о твоих интеллектуальных способностях, — она села напротив него и изящно опустила подбородок на сложенные руки. — Ты имеешь в виду, что… — Сэм завис на пару мгновений, напряженно переваривая информацию, — Цветы ассоциируются с… ну, любимым человеком? Амелии действительно подошел бы жасмин, — он грустно улыбнулся, — а с тобой напрямую связан чертополох. — Хочешь сказать, ты… влюбился в меня? — Ровена тревожно вскинула на него глаза. Сэм стойко принял ее взгляд и с вызовом ответил: — Возможно. Он сам задумался над ее словами — никогда не расценивая Ровену в таком качестве, за последние месяцы он в полной мере понял, как много нераскрытых тайн кроется за ставшей для нее привычной маской надменности и показного равнодушия. Оценил то, как она заботилась о нем и при этом всегда давала ему выбор, как медленно и тактично выводила его из этого болезненного состояния, когда казалось — еще чуть-чуть, и он утонет в нем окончательно. До недавних пор Сэм думал, что это простая благодарность и глубокая привязанность как к другу и единомышленнику, но теперь… Кажется, вчерашняя ситуация с Лорой расставила все по своим местам. Он не хотел, чтобы кто-то другой так касался его, заглядывал в глаза с обожанием и проявлял заботу, принося по утрам кофе. Он даже почти не вспоминал Амелию в последнее время… Поток его мыслей был вынужденно прерван резким выпадом Ровены: — Любви не существует, Сэм, — хлестко произнесла она, — А те, кто считают иначе, просто глупцы. — Кажется, ты была невысокого мнения о моих интеллектуальных способностях? Ведьма непонимающе, но настороженно уставилась на него. Сэм понял — еще чуть-чуть, и она окончательно закроется в себе, натягивая привычную защитную маску. — Позволь мне кое-что попробовать? Он встал и подошел к ней, она тоже поднялась и застыла, заглядывая снизу вверх ему в глаза. Бережно, как будто боясь отпугнуть ее, Сэм положил одну руку на ее талию, вторую запустил в рыжие волосы — замер на секунду, изучая ее реакцию. Не найдя в ее взгляде протеста или отторжения, он наклонился к ней и нежно поцеловал, легко, почти невесомо. Ровена удивленно вздрогнула, однако не отстранилась — только притянула его за шею чуть ближе, углубляя поцелуй. — Так что скажешь? — тяжело дыша, Сэм оторвался от ее губ и робко заглянул ведьме в глаза. Та качнулась на месте, привычным жестом элегантно откинула волосы со лба и вдруг полу-шепотом произнесла: — Ты глупец, Сэм Винчестер! — после чего развернулась на каблуках и вышла. В ту же ночь Ровена уехала из бункера. Сэм был уверен, что больше ее не увидит.***
Потянулись мучительные дни тревожного ожидания — Дин все время проводил у постели брата, то суетливо подливая ему остатки ведьмовского отвара, то прислушиваясь к его хрипам и кашлю и мрачно разглядывая свои ботинки. Вся тумбочка Сэма была усыпана окровавленными салфетками и бутонами чертополоха — теперь цветы начали прорастать на коже, оставляя болезненные ссадины. Об охоте не могло быть и речи — сколько Сэм не уговаривал Дина, тот наотрез отказывался покидать бункер и оставлять его одного. Все допытывался: — Почему Ровена уехала? И неизменно получал в ответ: — Не хотела смотреть, как я умираю. Иногда злость от собственного бессилия поглощала Дина настолько, что он принимался ломать мебель. К концу недели в бункере не осталось ни одного целого стула. Однажды Сэм ввалился к нему в комнату посреди ночи, задыхаясь и не прекращая откашливать колючие бутоны. Дин тут же вскочил, по привычке схватившись за нож, но вовремя понял, что в этой ситуации сражаться не с кем — болезнь не боялась ни стали, ни пуль. Сэм буквально рухнул на его кровать, судорожно царапая ногтями шею. Дин бросился было за остатками зелья: — Потерпи, Сэмми, потерпи… — он принялся шарить руками по тумбочке, сметая все на своем пути, — Сейчас все пройдет. — Не пройдет, — прохрипел Сэм, — это никогда не пройдет, Дин. Тот, не слушая его, практически силой влил ему в горло отвар и устало опустился рядом на пол, схватившись за голову. Когда он несколько пришел в себя и нашел силы обернуться на брата, то с ужасом обнаружил, что Сэм плачет. Слезы сами стекали по его щекам, оставляя блестящие дорожки и крупными каплями падая на простыню. — Прости, прости меня… — просипел он, смущенно отворачиваясь, — я больше так не могу. Дин довольно грубо встряхнул его за плечи и тут же крепко обнял, неловко похлопывая по спине. — Все в порядке, Сэмми… — он почувствовал, как в его собственных глазах начинают скапливаться обжигающие слезы, но, разумеется, не подал виду, — Ты обязательно будешь в порядке. Если бы в этот момент кто-то заглянул в комнату, он бы увидел немного нелепую — по какой-то неизвестной, но всем людям мира понятной причине — душераздирающую картину: два здоровенных мужчины, очевидно, братья, которые прошли вместе огонь и воду, сидят, обнявшись — и оба плачут, как дети, уткнувшись в родное плечо как в подушку безопасности.***
Как ни странно, слова Дина оказались пророческими. Сэму действительно становилось лучше — теперь он каждое утро удивленно вставал с постели и несмело, чуть пошатываясь, спускался в столовую к завтраку. — Нам нужны новые стулья, не думаешь? — хмыкнул он, критически оглядывая устроенный братом погром. — Как-нибудь организуем, — Дин весело запрыгнул на стол, жуя бутерброд, — Ты точно в порядке, Сэмми? — В относительном, конечно, — тот недоуменно осмотрел свои руки, — но я почти не кашляю… И на коже ничего. Не понимаю, в чем дело. Дин удовлетворенно кивнул — его устраивал такой расклад, и допытываться до причин столь резкого выздоровления ему абсолютно не хотелось, хотя он и не мог отрицать, что все это было более чем странно. Собравшись было отпустить какую-то шутку, он вскочил на ноги и вдруг удивленно застыл, глядя куда-то за спину Сэма. Проследив за взглядом брата, тот резко обернулся и изумленно выдохнул: — Ты? На лестнице стояла Ровена, смущенно теребя в руках подол платья. — Что ты здесь делаешь? — нахмурился Дин. По непонятной причине ему одновременно захотелось врезать ведьме и крепко ее обнять. Однако он не стал делать ни того, ни другого, внимательно оценивая обстановку. — Как твое здоровье, Сэмюэль? — Ровена подошла к ним, игнорируя вопросы и удивленные взгляды. — Хорошо, спасибо, — преувеличенно вежливо ответил Сэм, стараясь не смотреть ей в глаза, — Это ты сделала? — В какой-то степени… Дин, ты не оставишь нас на минутку? — попросила ведьма. Тот, совсем сбитый с толку, кивнул и поспешно вышел на улицу. Через какое-то время послышался знакомый рев мотора — очевидно, Дин махнул на все рукой и поехал прокатиться. Ему было достаточно того, что с братом все в порядке — остальное он с чистой совестью оставил им двоим на откуп. Убедившись, что никто им не помешает, Ровена вплотную подошла к Сэму и обхватила его лицо ладонями. — Позволь мне кое-что попробовать? — не дожидаясь ответа, она потянулась к его губами и поспешно накрыла их своими, как будто боялась передумать. Нежно, бережно — она целовала его так, как не целовала никого и никогда до этого — с благодарностью и принятием. — И что это было? — наконец оторвавшись от нее, Сэм удивленно вскинул брови. Та только кокетливо улыбнулась и обняла его, утыкаясь лицом в грудь, прошептала: — Я ведь говорила — мы здорово друг к другу прикипели. Ты глупец, Сэм Винчестер, — Ровена заглянула ему в глаза, будто бы ища в них какой-то ответ — и, кажется, она его нашла, потому что следом выдохнула, — И я, кажется, тоже… Сэму снова было хорошо. О прошедших месяцах напоминал только цветок чертополоха, лежащий на тумбочке. Он больше не кашлял — ни в эту ночь, ни во все последующие.