***
…А вот он тихо-тихо, стараясь не издавать ни малейшего, хоть сколько-нибудь слышимого, звука, идёт, словно перышко, ступая обутыми в ботинки ногами по гладким каменным плитам древнего месопотамского храма. Идёт, почти не дыша, и постоянно оборачивается, оглядывается по сторонам, ища взглядом тех, кого боится больше всего на свете. Ища и при этом ужасаясь так, как не ужасался, быть может, ни один человек из его мира – «его», ведь этот мир, по величественным помещениям которого он так осторожно, словно мышь, крадётся, принадлежит не им – не людям, а кому-то, чему-то, иному. Он уже видел это нечто – потому и ходит так тихо. – Дмитрий! На мгновение сердце ушло в пятки, ладони резко похолодели, а живот скрутился в тугой узел. Несмотря на то, что голос был до боли знакомый, в данной обстановке радоваться он ему не смел – наоборот, стало ещё страшнее – уже не только за себя одного, не только за свою жизнь. – Дмитрий! – повторил голос. – Как я рад, что мы встретились! С Вами всё в порядке? Вы не ранены? Дмитрий Куплинов, хоть внутренне и переживал и боялся до ужаса, а снаружи профессионально делал вид, что он максимально собран, строг и невозмутим, всё равно страшно обрадовался человеку, стоящему не так далеко от него – в конце небольшого коридора, по которому он и шёл, крадучись. – Етижи-пассатижи, Салим! дружище! – громким шёпотом произнёс Дмитрий, не переставая вертеть по сторонам головой и непроизвольно улыбаясь, – слава Богу, ты жив! Иракец в другой части коридора скромно улыбнулся и слегка качнул головой, словно засмущавшись тому, как этот смешной и забавный бородатый русский, даже в критических ситуациях не перестающий отпускать отменные шуточки и постоянно ругающийся непонятными ему бранными словами, – как этот русский мужчина с красивым и благородно звучащим именем «Дмитрий», который ещё буквально пару часов назад был для него ни кем иным, как подозрительным незнакомцем, непонятно каким образом попавшим в компанию американских морпехов, – как этот человек, судя по его загоревшимся глазам и выступившей полуулыбке, обрадовался Салиму. – О-ой, блять, – пока Салим думал о товарище, Дмитрий, тем временем, успел приблизиться к нему и, видимо, заметил лежавшее за спиной друга тело того самого нечто, которого он так боялся, – большое, чёрное, крылатое и подозрительно неподвижное. – О-ой, блять, – повторил Дмитрий, внимательно осматривая чудище, находясь при этом на, как ему казалось, безопасном расстоянии, – это вообще чё такое? Это горгулья какая-то ебаная, или чё? Монстр был чёрным или тёмно-серым, с огромными крыльями, как у летучей мыши. По всей видимости, у него отсутствовали глаза – вместо них были длинные щелки. Уши «горгульи» тоже были странными – «зачёсанными» назад, ближе к затылку, в таких же, как на морде, щелках, с заострёнными кончиками – словом, прямо как у… – Вампир, что ль?.. Дмитрий на секунду замолчал, пытаясь переварить информацию. А затем резко отошёл назад, спиной вперёд, размахивая руками и жестами призывая иракского друга отойти от тела этой твари как можно дальше. – Салим, это пиздец. – констатировал Дмитрий, продолжая отходить всё дальше и дальше. – Салим, это полная жопа, беги, Салим. Салим, я тебе серьёзно говорю – побежали нахуй отсюда; давай найдём остальных, скооперируемся – вместе выживать же ж легче… – Вы так считаете? – настороженно произнёс Салим, которому передалась тревога друга. Потихоньку и он стал отступать. – Да-да, Салим, щемим нахуй отсюда, и побыстрее. – Но там американцы. – Салим резко обернулся, и Дмитрий поймал его взгляд – испуганный и бесстрастный одновременно, твёрдый и решительный, но с толикой сомнения и замешательства. Русский мужчина остановился, шумно выдохнул и твёрдым и уверенным голосом сказал: – Салим, дружище, я тебя не брошу. Вот чё хочешь делай – не брошу. Насрать мне на этих твоих каких-то там американцев, мне вообще похую на них – меньше народу, больше кислороду, в конце-то концов. Салим, дружище! ты чего?! Ты полностью под моей защитой, они тебя не тронут. И-и вообще… – Дмитрий запнулся, а затем вдруг зажмурился, мотнул головой и резко махнул рукой. – Ой, всё, короче…Слышь! ты давай, не это самое… сопли не жуй! Пошли. Салим иногда не понимал, что (и кому) говорит Дмитрий, но ему было радостно иметь такого верного и надёжного друга, который никогда не оставит товарища в беде и всегда придёт на помощь, даже несмотря на то, против скольких врагов предстоит им вдвоём отбиваться. Иракец улыбнулся. – Дмитрий! – окликнул он своего боевого товарища. Куплинов посмотрел на него. – Я очень рад, что знаком с Вами. – сказал Салим. – Вы – один из храбрейших людей, которых я когда-либо знал, и я счастлив быть Вашим союзником и другом. Мы обязательно выберемся из этого храма и ещё увидим солнечный свет, поверьте мне. Я обязательно вернусь к сыну, а Вы – к Вашей Кате и шиншиллам. На поверхности есть те, кто нас ждёт. Мы не должны погибнуть здесь, Дмитрий. Слушая трогательную речь солдата и глядя на его искрящееся от радости лицо, Куплинов словно воспрянул духом. Подобное случалось уже не в первый раз: иракец всегда, с самого момента их знакомства, вселял в него невиданные прежде уверенность и надежду. Дмитрий верил Салиму, и Салим верил Дмитрию. – Салим, ты чё, дурачок какой? – Куплинов мягко улыбнулся другу. – Какой ещё «погибнем»? Ты давай, смотри, не это самое… хуйню не неси всякую. «Погибнем»! Ага, щас! Ты со мной в безопасности, Салим, не ссы. Выберемся, конечно, – как иначе-то? Мы же ж это, команда века, нахуй! Ты ж мой друган, в конце-то концов! Семпер, сука, фай! Дмитрий едва сдерживался, чтобы не пустить скупую мужскую. Салимовы же глаза уже давно искрились от слёз – слёз счастья, силы и веры. – Вы ведь мой друг, в конце-то концов. – вторил Дмитрию Салим. – Семпер фай! «Семпер фай!»***
Дмитрий проснулся. Ни следа от древнего затерянного величественного месопотамского храма, возведённого ещё до нашей эры. Ни следа от устрашающего чёрно-зелёного логова таинственной внеземной расы. Ни следа от американских морпехов в военной форме и с автоматами наперевес, отбивающихся от полчищ ужасающих чудищ из недр Земли. Лишь охровая пустыня с растянувшимся на многие мили автомобильным шоссе да заправка с резко выделяющимися на фоне бесконечных песков и скал ярко-розовым магазином и то ли синим, то ли фиолетовым автосервисом. Лишь пустыня да три домика. Ни следа от благородного и храброго иракского солдата с доброй улыбкой и светлым, искренним лицом. Дмитрий устало протёр глаза. Этот сон – вернее сказать, кошмар – снился ему с тех самых пор, с того самого дня, когда он в компании ещё троих человек выбрался из затерянного подземного храма, возведённого древним аккадским царём и населённого ныне поистине мифическими существами, которые отнюдь не хотели познакомиться и подружиться с буквально свалившимися в их уютное логово представителями человеческой расы. День, когда он выбрался из этих подземелий с монстрами, Дмитрий считал своим вторым Днём Рождения и одним из самых счастливых дней в его жизни вообще. По возвращению в Россию, где его никак не могли перехватить американские спецслужбы и учёные и где он был в полной безопасности, Куплинов старался восстановить привычный жизненный ритм. Как ни в чём не бывало, продолжил записывать видео для канала на «ЮТуб», объяснив миллионам подписчиков своё долгое отсутствие срочными делами и срочной поездкой в другой город (по сути, так всё и было на самом деле); вместе с милой подругой Катей отвёз их шиншилл – Шлепка, Облепиху и Гороха – на плановый осмотр в ветеринарную клинику; в кои-то веки побрился (в пещерах ни бритвы, ни станка, ни ножниц не наблюдалось); ему даже посчастливилось переехать в Соединённые Штаты и стать управляющим на заправочной станции, доставшейся ему от какого-то дяди, появившемуся просто из ниоткуда и при этом совершенно внезапно. Словом, жизнь (теперь уже на заправке где-то в пустынях Америки) кипела, и Дмитрий прикладывал всевозможные усилия, чтобы это продолжалось всегда. Но, как известно, ничто не длится вечно, в особенности – спокойная умиротворённая жизнь. В какой-то момент (он не помнил, в какой именно) начались сны. Сны были разными – о том самом месопотамском храме, о монстрах, обитающих в его залах, о бесконечно тянущихся каменных коридорах с трёх- или даже четырёхметровыми статуями древних богов, о бесчисленном количестве обглоданных человеческих скелетов, о еле живом аккадском мужчине в недрах логова инопланетных чудищ, – но во всех этих кошмарных сновидениях всегда был Он – то единственное, что не позволяло снам обернуться в настоящие ужасы. Салим – лейтенант иракской армии, Человек с большой буквы – добрый, отважный и благородный. Не перечислить, сколько раз иракец спасал жизнь Дмитрию и остальным, сколько раз храбро бросался на одного из монстров с одной лишь железной трубой, сколько раз убивал этих непонятных вампиров своими собственными руками. Салим стремился помочь всем – не только самому себе и ставшему ему хорошим товарищем Дмитрию, но и его идейным врагам – американским военным Джейсону, Нику, Рейчел и Эрику, – которых он опасался не меньше инопланетных тварей, однако же первым бросался им на помощь – таковой была его натура, таковым был Салим. Иракскому лейтенанту удалось покинуть подземелье вместе с Дмитрием, Джейсоном и Рейчел и удалось во время неожиданного солнечного затмения отбиться от вылезевших из храма монстров. И наверняка ему удалось вернуться к сыну и отметить его День Рождения, ведь ни американские военные, ни американские учёные не смогли поймать лейтенанта. Но тогда почему Салим продолжает сниться Дмитрию? Куплинов вздохнул и растерянно огляделся по сторонам. Сон – это сон, а сны редко когда можно логично истолковать. В конце концов, не приедет же Салим к нему на заправку на каком-нибудь кабриолете, подумалось Дмитрию. Салим там, в Ираке, за тридевять земель от этой американской пустыни, и даже думать о том, что старый друг неожиданно появится на пороге его магазина или автосервиса, – наивно и глупо. Хотя так хотелось… Дмитрий провалился в царство Морфея прямо на рабочем месте – за кассой продовольственного магазина, который отчего-то приносил в разы больше прибыли, чем сама заправка и даже автосервис. На дворе стояла глубокая ночь – часа два или три, наверное, – посетителей почти не было, разве что загадочный джентльмен в строгом чёрном костюме приезжал, как обычно, за одним напитком или одной пачкой сигарет, или вообще просто выбросить мусор и на выходе пнуть ведро; Куплинов уже давно приветствовал его, как старого друга, хотя и не был знаком с ним лично (Куплинов почему-то думал, что он известный предприниматель, но не понимал, откуда у него взялись такие мысли). Вокруг на мили – ни души, лишь одинокая заправка да еле освещаемая почти потухнувшими фонарными столбами автомобильная трасса напоминают о том, что эта пустыня, где нет абсолютно ничего, кроме перекати-поля, словно наваленных друг на друга камней и странного чёрного монолита за ними, – не забытое Богом место. Помимо загадочного джентльмена, иногда на заправку заезжали-таки и другие посетители, но они либо ничего не покупали, либо не находили того, за чем приехали, и уезжали ни с чем. И их можно было понять: ассортимент товаров в магазине был, мягко говоря, небогат; шины, масло, стёкла и прочие детали из автосервиса стремительно кончались (в основном люди приезжали ради срочного ремонта машины); бензин, бóльшую половину которого «выжрал» экскаватор «Рудик» во время уборки образовавшихся после песчаной бури дюн, уже никто давным-давно не заказывал; склад быстро опустевал. Нет, Куплинов не запустил бизнес, подаренный дядей, – Дмитрий прекрасно знал о сложившемся положении дел на заправке и даже активно поддерживал его, стремясь как можно быстрее распродать все оставшиеся в магазине товары, дабы выплатить трём сотрудникам последнюю зарплату и отпустить восвояси. Куплинов не запустил бизнес. Он его закрывал. – Да где все посетители-то? – в пустоту сказал Дмитрий, нервно стуча пальцами по кассовой ленте. – Надо ж всё по красоте закончить: товары все продать, работников отпустить… И словно как по заказу, как по мановению волшебной палочки, сразу после монолога Дмитрия в магазин зашёл темноволосый мужчина лет тридцати – тридцати пяти с пиратской повязкой на правом глазу. Мгновенно взбодрившись и забыв об очередном странном сне, хозяин заправки принялся внимательно наблюдать за посетителем. Мужчина подошёл к стеллажу с алкоголем, ничего не выбрал (чем несказанно огорчил Дмитрия, ведь алкоголь покупают почти так же, как и очки, – то есть не покупают вообще) и направился к стенду с очками, откуда почти сразу взял две пары (Дмитрий был и рад этому, и немного разочарован, ведь до закрытия заправки очки не разбирали так активно). Затем мужчина подошёл к витрине с едой, взял одну пачку печенья и быстро пошёл к кассе – видимо, куда-то торопился. Радостно улыбаясь, предвкушая скорое увольнение сотрудников и долгожданное закрытие бизнеса, Дмитрий крайне вежливо приветствовал клиента, пробил его товары, ничего не уронив, и крайне вежливо попрощался с мужчиной-пиратом. Выписав чеки всем троим уже бывшим сотрудникам и прождав с минуту, пока последний посетитель заправки уедет с её территории прочь, Дмитрий встал из-за кассы и спешно вышел из магазина в глубокую тёмную ночь. Несмотря на поздний час, воздух на улице был тёплым – можно было спокойно выйти в одной футболке, не страшась заболеть, как и поступил владелец крупного заправочного бизнеса в американской пустыне. Он шёл, шаркая поношенными ботинками по остывающей грунтовой земле, прямиком к высоченному столбу, на верхушке которого гордо красовалась приятная красно-синяя неоновая вывеска с названием «Dust Bowl», которое Куплинов про себя всегда переводил как «Пыль Боулинг». Подул лёгкий ветерок. Мимо пролетело перекати-поле. Песок из ямы, возле которой стоял «Рудик», издал еле слышимый свист – такое явление часто встречается в здешних краях. По шоссе проехала чья-то машина – слава Богу, мимо заправки. Неоновая вывеска почти не слышно потрескивала, словно знала, что совсем скоро её отключат. Дмитрий подошёл к задней стороне столба, где находились две большие кнопки: одна – с непонятным изображением летающей тарелки, нажимать на которую ему совершенно не хотелось; вторая же выключала огни вывески. Дмитрий нажал на последнюю. Синее «Dust» погасло. За ним последовало и красное «Bowl». Вместо них появилась крупная надпись «CLOSED». Заправка закрылась. Дмитрий сглотнул появившийся в горле ком. Он не ожидал того, что простое нажатие на кнопку окажется таким болезненным и отчасти даже малоприятным процессом. Вдали показалась машина. Вскоре она приблизилась к столбу, и водитель уже собрался было свернуть на заправку, но, увидев, как стоящий рядом с дорогой бородатый мужчина отрицательно качает головой и разводит руками, передумал и отправился дальше. Куплинов проводил его взглядом. – Ну вот и всё. – произнёс Дмитрий с нотками грусти и тоски в голосе. Он вздохнул. Расставаться с тем, что было у тебя всегда, – невероятно тяжело. Даже если это три полуразвалившихся домика посреди пустыни. Би-и-ип! Дмитрия, успевшего развернуться и отойти от столба, словно в каком-нибудь фильме, озарило яркими лучами света. Сначала он подумал на инопланетян (с того дня, когда он вместе с солдатами отбивался от монстров из далёкого космоса, Куплинов верил во все внеземные цивилизации, о которых когда-либо слышал), но быстро понял, что в спину ему светят не высокотехнологичные диоды зелёных человечков, а обычные и вполне земные автомобильные фары дальнего света. Би-и-ип! «Дурачок какой, что ли?», – подумал Дмитрий, но вместо того, чтобы произнести мысль вслух, демонстративно покачал головой и развёл руками – мол, мы закрыты. Би-и-ип! Дмитрий не на шутку разозлился. Он только-только в кои-то веки закрыл заправку, магазин и автосервис и даже прямо указал на это всем мимо проезжающим, включив на вывеске яркое неоновое слово «CLOSED», чтобы американцам было понятно, что заправиться здесь не получится. Би-и-ип! Никогда за всё то время с момента начала управления бизнесом Дмитрий не встречал иностранцев, не говорящих по-английски. Но этот таинственный незнакомец (ещё более таинственный, чем загадочный джентльмен в чёрном костюме) прямо сейчас светит на него фарами своего автомобиля, да ещё и практически безостановочно сигналит, соответственно, решил Дмитрий, к нему заехал как раз-таки иностранец, который не понял странных букв на вывеске и подумал, будто в этом месте ему удастся заправиться. Дмитрий развернулся к настойчивому клиенту и на всех языках, которые когда-либо слышал в жизни, чётко и ясно сказал: – Да ты заебал уже, хорош сигналить! Ты адекватный, нет? Написано – «клосет», это значит «закрыто»! По-английски не алё вообще, да? Из-за того, что на улице стояла глубокая ночь, а шоссе освещал ряд фонарей вкупе с яркой неоновой вывеской, Дмитрий, в придачу забывший в магазине очки, не мог понять, кто сидит за рулём. Но он вполне мог рассмотреть машину. Это был роскошный кабриолет серебристого цвета с опущенной крышей. Сверкающий от чистоты и блеска автомобиль светился не хуже огней фонарей и вывески – так тщательно его помыли. Кабриолет явно принадлежал не бедной персоне. В салоне сидели двое: за рулём – мужчина, а на пассажирском сиденье – очевидно, мальчик-подросток или юноша. «Неужели опять мудаки какие кредит выбивать приехали?», – подумалось Дмитрию, который прищурился, чтобы повнимательнее осмотреть людей в машине. Автомобильные фары слегка погасли – водитель выключил дальний свет. Видеть стало гораздо лучше. Дмитрий вновь прищурился, дабы привыкнуть к новому освещению и уже точно понять, кто приехал к нему в столь поздний час. – Дмитрий! – произнёс до боли знакомый голос. – Как я рад, что мы встретились! За рулём кабриолета сидел Салим.***
Дмитрий сидел напротив Салима и не мог поверить своим глазам. Что иракец забыл в Америке? Для чего он приехал на его заправку? И как он вообще нашёл Куплинова? Боевые товарищи разместились на втором этаже склада, где Дмитрий спал, ел и отдыхал после долгого рабочего дня. В небольшой, напоминающей скорее чердак, комнатушке без окон, но с милым балкончиком, почти не было мебели: в помещении стояли лишь железная кровать, которую хозяин никогда не успевал нормально заправить; деревянный столик, предназначенный, скорее, для того, чтобы сидели на нём, а не за ним; и пустеющий книжный шкаф, на полках которого рядком стояли не книги, а симпатичные плюшевые игрушки из магазина да единственная расчёска. Повсюду в комнате был разбросан разный хлам – от старых и давно не работающих колонок до появившихся непонятно откуда рогов быка (которые хозяин совершенно точно не крал из чужого багажника). Дмитрию было немного стыдно и неловко за творившийся в его «доме» беспорядок, но он знал, что Салима это не волновало, а его сына, который и оказался юношей на пассажирском сиденье, это наоборот увлекало: Дмитрий видел, с каким интересом иракский парень рассматривал американские вещи. На улице, тем временем, светало. –Я рад, что нашёл Вас, Дмитрий. – нарушил молчание Салим. – Я искал Вас в России, но нашёл лишь Катю. Она и подсказала мне, где Вы. «Смотри-ка, чё Катя творит! А если б маньяки какие за мной пришли? она б тоже подсказала, где я?», – подумал Куплинов, шутя. Но вслух сказал: – Ну ты выдал, Салим, друг! Я вообще не ожидал, что ты тут объявишься. На лице иракца выступило заметное удивление и даже некоторое ошеломление; видимо, он не ожидал подобной реакции или неправильно понял товарища. Дмитрий поспешил объясниться: – Да ты не это… давай, короче, не это, не обижайся! Ты вообще молодчик – взял и нашёл меня после вот этого всего говнища, которое мы пережили. Да ещё и с сыном приехал! Удивление на лице Салима как ветром сдуло, и мужчина радостно улыбнулся. Куплинов заметил, что не изменилась ни его улыбка, ни он сам. – Я вижу, Вы открыли бизнес. – сказал Салим, посмотрев через окно на заправку, магазин и автосервис, а затем переведя взгляд на собеседника. – Как идут дела? – Да какой там… – Дмитрий махнул рукой. – Закрылось всё уже. Не то чтобы прибыли нет – наоборот, прибыль есть – ещё какая! просто решил, что пора заканчивать уже со всем этим. Другого чего-то хочется, понимаешь? К Кате вернуться там, видео записывать опять… – Понимаю. – кивнул Салим. – Вы вернётесь в Россию. А что будет со всеми этими постройками? – Да предлагал я одному человечку по-тихому вложиться в бизнес, чтоб денежки капали потихоньку, чтоб накапливалось вот это всё, чтоб потом вообще ни дня не работать, а деньги чтоб шли и шли!.. – принялся объяснять Куплинов, активно при этом жестикулируя. – Но чё-т отказался он: говорит, мол, иди-ка ты в пизду. Ну я и послал его тоже куда подальше. Салим тихо посмеялся. Когда Салим смеётся, он слегка опускает голову. И смех у него особенный: тихий, застенчивый, но очень ласковый и искренний. Услышав такой смех, можно будет сразу понять, что принадлежит он чуткому и добросердечному человеку, коим и был сам Салим. – Дружище, а ты чего тут забыл? – спросил Дмитрий. – Ты ж вроде в Ираке живёшь. Отсюда до Ирака далеко. Меня только искал, что ль? Улыбка резко пропала с уст Салима. Выражение лица солдата сделалось серьёзным. – Не только Вас я здесь искал. – ответил он, нахмурившись. – Я пытался найти их. Дмитрий сразу понял, о ком идёт речь и в какое русло перетекает их непринуждённый разговор. – Знаете, Дмитрий, – продолжал Салим, – я не могу их забыть. Мне снятся странные сны, где мы с Вами и остальными ходим по этим осквернённым залам, отбиваемся от этих тварей из Ада. Мне снится, как я первый раз проткнул грудь одной из них, как погиб мой капитан, как сержант Кей без страха пошёл на самоубийственное задание, как сгорает это вампирское гнездо. Мне снится это постоянно. Я не нахожу нигде покоя. – Салим сделал паузу, а затем поднял взгляд на Дмитрия. – А Вы находите покой? Куплинов молчал, не зная, как ответить на вопрос товарища. Ему тоже снились сны. – Поэтому я и приехал сюда. – продолжал Салим. –Я хочу найти всех – Джейсона, Рейчел; Вас я уже нашёл. Я хочу найти могилу сержанта Кея и проститься с ним. Я чувствую, что должен сделать что-то… Я чувствую, что должен… Дмитрий молчал. – …Попросить прощения. – закончил Салим надломившимся голосом. – Сержант Кей – герой. Я должен поблагодарить его, сказать ему «спасибо». Я должен извиниться перед Джейсоном и Рейчел за то, что они потеряли напарника. – Салим, да ты ж ни в чём не виноват… – Возможно. Но я обязан сказать им хотя бы «спасибо». В комнате повисла звенящая тишина – даже сын Салима притих. Дмитрий знал, что не сможет отговорить друга от его кажущейся невероятной идеи, – слишком отважным был солдат, слишком велико было его благородство – настолько, что потенциальная угроза со стороны как американских военных, так и со стороны американских учёных не была страшна ему. – Ты это, Салим… – прервал молчание Дмитрий, – молодец, конечно, но ты не боишься идти к американцам? Как бы Джейсон и Рейчел – не простые вояки, да и Ник не на простом кладбище похоронен. Салим отрицательно мотнул головой. В глазах его Куплинов увидел решимость – ту самую решимость, ту самую уверенность в собственных силах, которую он видел ещё там, внизу, в храме. Не понимая того, Дмитрий чувствовал, что Салим вселяет в него невероятную отвагу и веру во всё самое лучшее. Не понимая того, Дмитрий чувствовал, что если они с Салимом объединятся, то у них получится не только уничтожить полчища инопланетных монстров, но и выполнить гораздо более важную миссию – поблагодарить тех, кто был с ними тогда, под землёй. Не понимая того, Дмитрий чувствовал, что хочет пойти за Салимом, даже если их операция окажется не самой удачной. Словно прочитав его мысли во взгляде, Салим сказал: – Я справлюсь. – Ну-ка, нахуй, спокойно! – резко сказал Дмитрий, встав из-за стола. – Ты, дорогой товарищ мой, никуда один не пойдёшь. Вот чё хочешь делай – одного я тебя не брошу. – Он подошёл к книжному шкафу, взял покоящуюся на одной из его полок расчёску. – Ты думаешь, один пойдёшь? Ага, щас! Размечтался! – подошёл к зеркальцу у двери и лёгким взмахом руки с расчёской в ней зачесал выбившуюся прядь волос обратно. – Ты, – он развернулся к Салиму и указал на него расчёской, – чё, дурачок какой? «Пойду, – говорит, – к американцам искать военных, которые меня и так ищут»! Салим, ну ты чего вообще такой, а? Ты знал, что ты красава, молодчик какой вообще? Ну вот будешь знать. И я тоже красавчик, мы оба красавчики! И поэтому мы пойдём вместе и… и… и, короче, это, ну, найдём всех нормально, спокойно, поговорим со всеми по душам, поплачем, нахуй, Ника твоего вспомним – то – сё, хуё – моё, пятое – десятое! К горлу снова подступил непонятный ком. Салим верил Дмитрию, и Дмитрий верил Салиму. – Я тебя не брошу – так и знай, Салим! – продолжил Дмитрий. – Ты ж мой друган, в конце-то концов! Семпер, сука, фай! Дмитрий едва сдерживался, чтобы не пустить скупую мужскую. Салимовы же глаза уже давно искрились от слёз – слёз счастья, силы и веры. – Вы ведь мой друг, в конце-то концов. – вторил Дмитрию Салим. – Семпер фай! «Семпер фай!»