Not over you

Несколько недель прошли полностью без контакта. Лань Чжаня после его самовольного побега за свидетелем завалили работой, но он все равно успевал заниматься расследованием и этого странного дела — в перерывах между двухчасовым сном и поездкой на службу. Коллеги и напарник старались лишний раз не поднимать эту тему, зная, что Ванцзи и так досталось от начальства. Однако то и дело в коридорах можно было услышать шепотки об одержимом полицейском, который в этот самый момент с невозмутимым видом проходил мимо. Лань Чжань никогда не обращал на это внимание. Сначала они шептались из-за его положения, теперь — из-за странного поведения. Любая, даже незначительная, информация о нем могла превратиться в новый слух, с этим ничего не поделаешь. Ему важно было мнение только двоих: начальника и Сычжуя, который, источая самодовольство во все стороны, по привычке закопался в анализах. Он, как и все вокруг, предполагали, что Лань Чжань сдался; бросил беспочвенные догадки и после сурового разговора с Нэ Минцзюэ смиренно вернулся к своим прямым обязанностям. Здесь Сычжуй разочаровал: обычно такой наивности Ванцзи ждал только от коллег, совсем его не знающих. — Очередной скучный день сегодня, а, Лань Чжань? — с улыбкой спросил напарник и получил в ответ молчаливый кивок. Лань Чжань подошел к своему рабочему месту и включил компьютер. Гул системного блока перебила вибрация мобильного телефона. Лань Чжань вздрогнул и резко приложил руку к карману, с силой сжимая гаджет через слой ткани. Сердце застучало в ушах, внутри все скрутило от нарастающего волнения. Он осторожно достал телефон и открыл входящее сообщение. «От синяков под глазами помогают хороший сон и правильное распределение времени». Лань Чжань хмыкнул и аккуратно сел за стол, продолжая сверлить взглядом светящийся экран мобильного. После их последнего разговора наступила абсолютная тишина. Как будто Вэй Ин никогда не возвращался, и все произошедшее было просто горячечным бредом. Лань Чжань продолжал следить, копать, искать, допытываться, строить новые, совершенно абсурдные, теории и снова упираться в своих догадках в тупик. Если бы им не помешали, Вэй Ин давно все рассказал. Он ведь почти открылся, Лань Чжань был уверен в этом. Или же ему хотелось верить, что Усянь не просто дурил ему голову, изображая измученного жизнью и секретами человека. Когда эти мысли пробирались наружу, у Лань Чжаня пропадали все силы идти дальше. После стольких лет от такой правды стало бы только больнее. Когда он уже окончательно запутался в происходящем и не мог отличить сухие факты от своих домыслов, на телефон пришло сообщение. Номер был Лань Чжаню незнаком, но что-то внутри подсказывало: не стоит это игнорировать. Он нажал на уведомление. Как только на экране появился текст, Лань Чжань сразу же узнал отправителя: «Ни одной верной догадки. Бросал бы ты это, Лань Чжань». Ванцзи долго думал над ответом. Писать длинные сообщения не хотелось — он все равно не сможет уместить все, что хочет сказать. Можно проигнорировать, но и это не кажется правильным. Метка на руке потеплела и приятно загудела. На губах Лань Чжаня заиграла мимолетная улыбка, которая сразу же пропала после отправки сообщения. «Нет… Вэй Ин». С того момента началась их переписка, больше похожая на вырванные из контекста фразы. Усянь мог написать ему о непрекращающимся ливне, а уже через три дня попросить лучше следить за собой и не забывать о старшем брате. Через неделю Лань Чжань получил сообщение, в котором Вэй Ин завуалированными угрозами в очередной раз просил его отступить, забыть и вернуться к прежней жизни. Ванцзи отвечал редко и односложно, иногда выражая свое отношение к написанному смайликами. Тогда Усянь, сам того не понимая, переходил на флирт, и их цифровая беседа продолжалась до самого утра. Из-за этого Лань Чжань клевал носом на работе и пропускал мимо ушей все, что ему говорят. Отсутствие продуктивности не мешало ему возвращаться домой в приподнятом настроении от ожидания нового сообщения. Но после таких долгих и непринужденных разговоров Вэй Ин пропадал. И Лань Чжань снова возвращался к своей единственной зацепке — делу о несчастном случае. По правде говоря, Вэй Ину сейчас было не до дружеских бесед, инициированных больше из-за отсутствия самоконтроля. Дела шли не лучшим образом. Он чувствовал, что теряет не только себя, но и доверенный ему бизнес. Все началось с малого. Сначала в одном из ангаров неожиданно произошел пожар. Люди, которых наняли его охранять, не сильно старались отработать выплаченные деньги. В этом Вэй Ин убедился лично, когда на месте ангара обнаружил груду сгоревшего металла, досок и витавший над всем этим едкий дым с явной химической примесью. Больше, конечно, от такого пожара пострадала гордость Усяня. Поджигатель явно действовал наобум, иначе бы выбрал целью место с большей добычей. Но и потеря товара сейчас в будущем больно ударит по бизнесу. Усянь это знал, поэтому отправил Вэнь Нина на поиски того дурака, который рискнул перейти ему дорогу. С остальным на месте разобрались другие члены группировки. Черная полоса на этом не закончилась. Едва они оправились от пожара, как один из его подчиненных попался полиции. Во время задержания парнишка видел десятый галлюциногенный сон, а в кармане у него нашли маленький пакетик все с теми же пресловутыми розовыми конфетами. Допрашивать «сладкоежку» было бесполезно — он только мычал и странно улыбался. До того момента, пока изо рта у него не пошла пена. Полицейские вызвали скорую, и пока парень отлеживался, смиренно ожидая смерти (если не от наркотиков, то от рук своих уже бывших товарищей), Вэнь Цин ночи напролет пыталась выяснить, как эта дрянь просочилась к ним. В голове крутилась мысль о предателе, но и она, и Вэй Ин старались на ней не зацикливаться. Сначала нужно было отбросить неочевидные версии. Он терял власть. Усянь думал об этом каждую ночь перед сном, видел в глазах своих подчиненных и шпионов, которые только пожимали плечами. Все понимали, что за ними ведет охоту тот, кто вывел на рынок новые наркотики, но личность этого человека (или банды) до сих пор не была раскрыта. Сун Лань вернулся к Вэй Ину ни с чем. Он пытался отследить передвижения своего убитого товарища, снова и снова пересматривая записи с камер видеонаблюдения, объезжая уже приевшиеся глазу улицы и проулки. Бесполезной оказалась и зацепка с метками. На месте пожара они нашли уже вторую, явно намекающую на одного и того же исполнителя. Но кто стоял за кражей — непонятно. Усянь надеялся на Синчэня, но не сильно. Тот, казалось, готов был из штанов выпрыгнуть, чтобы доказать полезность, и в то же время вел свою, понятную только ему, игру. За столько лет, проведенных вместе, работая рука об руку на одного человека, Вэй Ин научился только остерегаться Синчэня и никогда не верить на слово тому, что он говорит. Новость о том, что бизнес под руководством Усяня начал проседать, взбудоражила его клиентов. Проще говоря, они начали наглеть в переговорах. Конкурирующие группировки, почувствовав свободу, перешли в открытое наступление в надежде урвать кусок чужого товара и клиентов в придачу. Но большинство таких попыток быстро пресекались из-за слабохарактерности так называемых бандитов. Но были и те, кто не собирался просто взять и отступить. Усянь пробовал договориться по-хорошему, но это ни к чему не привело. Ему откровенно смеялись в лицо, а после совершали очередные набеги. Можно было долго терпеть и закрывать глаза на то, как банды воришек с блестящими от азарта глазами забирают его наркотики на чужую территорию. Но у Вэй Ина больше не осталось времени на искусственные вежливые улыбки и молчание. Нужно было действовать. Он договорился о встрече в доках один на один и не ожидал, что его требования будут выполнены. Конечно, когда еще выпадет такая возможность напасть на Вэй Усяня — слабого руководителя, который так безрассудно позволяет своему товару пропадать и ничего не предпринимать в ответ на оскорбления со стороны конкурентов и клиентов. Он с той же неизменной улыбкой выслушивал все это от очередного опытного и повидавшего жизнь мафиози, империю которого разрушил Вэнь Жохань. Теперь же они хотят крови. Для этого Вэй Ину нужно было только кивнуть. Когда их главарь упал на землю, придерживая руками располосованное горло, банда позади замерла в немом ужасе. Вэй Ин с каменным лицом небрежно смахнул кончиками пальцев чужую кровь со скулы и, не говоря ни слова, двинулся вперед. Он уже и забыл, как гибель другого человека освобождает. Его душа и тело, трепыхающиеся в твоих руках, как борющийся с ветром раненый голубь: абсолютно беспомощны перед яростной стихией. Вэй Ин не думал. В такие моменты в голове обычно всегда было пусто. Вэнь Жохань предупреждал об этом, когда тренировал, приказывал, а затем с самодовольной улыбкой наблюдал, как его доморощенная машина для убийств с успехом выполняет поставленную задачу. Вэй Ин на автомате уворачивается от тянущейся к нему руки, откидывая в сторону очередного противника. Вокруг свистят пули, но снайперы без особой спешки убирают цели одну за другой. Кости от ударов тихо хрустят, и Вэй Ин моргает на каждый звук, не забывая дышать. Один взмах, второй, третий…лезвие с тихим скрипом проходит внутрь, пока на Усяня смотрят расширившиеся от удивления глаза. Он хватается руками за нож, пытается вытащить, но добавляет больше ран. Вэй Ин смотрит на мертвое тело под ногами и идет дальше. Они еще не закончили. Вэй Ин устало прислонился к железной балке, наблюдая за занимающимся рассветом. Дышалось легко и тяжело одновременно. Острый запах меди бил в ноздри, смешиваясь с ароматами грязи, пота, гнили и пороха. Вокруг его ребята собирали трупы в небольшие кучи. Телефон звонил уже пять минут. Усянь посмотрел на экран и поморщился. Пропущенные звонки и сообщения — Яньли не хотела оставлять его в покое. После беседы с Цзян Чэном (если это можно было так назвать), Вэй Ин дистанцировался от старой жизни. Забыл про Лань Чжаня, старался не попадаться на глаза знакомым и всеми способами избегал контакта с Яньли. Только вот у нее были другие планы. Ежедневно названная сестра Вэй Ина звонила ему и писала, интересовалась о здоровье, поел ли он, чем занимается и делилась бесконечной информацией о предстоящей свадьбе. Она просила его совета по поводу платья и зала для гостей, говорила про Цзян Чэна, который вынужден помогать старшей сестре, потому что рядом больше нет человека на эту роль. Яньли вспоминает истории из детства и пишет, что скучает. Они оба. Цзян Чэн тоже не находит себе места без Вэй Ина рядом. Усянь молчит, а Яньли не перестает писать. Они бегают по кругу, как хомяки в клетке. И у Вэй Ина наконец-то сдают нервы. Он дрожащими пальцами набирает номер и слушает в динамике долгие гудки. Не надеется на ответ, нет. Просто хочет немного успокоиться прежде, чем возвращаться домой. Потому что сейчас все это — старая жизнь и новая — стало для него чересчур тяжелым грузом. — Вэй Ин? Усянь вздрогнул и молча опустил голову. На другом конце тоже была тишина, а после послышался шелест постельного белья и стук босых стоп по паркету. Усянь громко выдохнул, прислушиваясь к каждому шороху. — Я так устал, Лань Чжань, — тихо шепчет Вэй Ин, и на секунду кажется, что он сейчас разревется. Как тогда, когда Цзян Чэн решил над ним пошутить и спрятался в комоде. Трехлетний Усянь подумал, что его бросили, и еще час проплакал без остановки, пока Яньли не пообещала сходить с ним в парк и покормить уток на выходных. — От Яньли, которая все еще пытается увидеть во мне то хорошее, чего уже давно нет. От Цзян Чэна, вымещающего на мне злость по привычке, спустя столько лет. Лань Чжань продолжает молчать, и Вэй Ину становится стыдно. Вот он, изливает душу человеку, которому разбил сердце, в нескольких метрах от резни. Они точно не о такой жизни мечтали друг для друга. Не на это Усянь надеялся, добровольно сдаваясь в рабство. — Вэй Ин, — осторожно начинает голос в динамике, — ты… — Есть еще Вэнь Нин, — Усянь не дает ему продолжить. Выпаливает громко, с истерическим смешком. — Я так виноват перед ним, Лань Чжань. Потому что просто не могу набраться смелости отпустить. Ведь я все еще… — Что? Он его любит. С меткой или без. Просто за то, что Лань Чжань живет с ним на одной планете, пусть и по другую сторону жизни. Вэй Ин задрожал и задержал дыхание в попытке не сорваться. Когда-то Лань Чжань советовал ему выбирать себя, не стараться так сильно помочь другим. Но все, что Усянь когда-либо делал, — это чистой воды эгоизм. Он согласился уйти, потому что не смог бы пережить страдания родного человека. Цзян Чэн смирился бы с помолвкой, жил, как сейчас, только с женой под боком. Но Вэй Ин не хотел винить себя за разрушенную жизнь брата. На разрыв связи Усяня толкнули страх и стыд. Вэй Ин мог представить эту смесь боли и отвращения в глазах Лань Чжаня, когда он только почувствует отголоски тех страшных вещей, за которыми стоит его родственная душа. Усянь не хотел этой боли. Поэтому сдался, как последний трус, чтобы потом приползти обратно: за воспоминаниями о том, что когда-то было. Он не отвечает Яньли, но каждый раз надеется увидеть новое сообщение, пропитанное теплотой и семейной любовью. Потому что тоже безумно скучает и страдает, но не позволяет себе подойти ближе. Особенно сейчас, когда кто-то открыл на него охоту. — Ты «все еще» что? Голос в динамике прерывает поток темных мыслей. Усянь моргает, будто просыпаясь после долгого сна. С ним уже давно такого не было — приступов жалости к себе. Просто все в один миг налетело, и он… сломался? Нет, для этого нужно изначально быть целым. Наверное, просто ненадолго вышел из строя. Надо прийти в себя и посмотреть на ситуацию трезво. Но сначала домой, отдыхать. — Вэй Ин? — Неважно, Лань Чжань. Забудь. — Нет. — Я слышал, ты все еще пытаешься повесить на меня убийство, — весело заговорил Вэй Ин, подходя к машине. — Старайся лучше. Правда, Лань Чжань, долго мне еще от тебя бегать? — Вэй Ин! — раздраженно выкрикнул Лань Чжань, но в ответ услышал только щелчок. Вэй Ин отключился. *** — Ты должен ему все рассказать. Вэнь Нин не отрывал взгляда от дороги, но пальцы против воли с силой сжали руль. Было видно, что эти слова дались ему нелегко. Это вообще первое, что он сказал Вэй Ину после их ссоры. Усянь посмотрел на друга. Раньше все эмоции Вэнь Нина отражались на его лице. Теперь он видит только холодную маску, через трещины которой чаще пробиваются грусть и обида, чем счастье и радость. Они остановились на перекрестке. Под прямым взглядом Вэнь Нин немного стушевался, глаза забегали. Наконец, он вздохнул, напряженные плечи опустились. Вэнь Нин повернулся к Усяню. Теперь они оба пытались прочитать друг друга. Загорелся «зеленый». Все внимание Вэнь Нина вернулось на дорогу. В какой-то момент он убрал одну руку с руля и сжал пальцы Усяня. Вэй Ин с готовностью обхватил чужую ладонь. — Он никогда не поймет, — наконец, сказал он. — Разве соулмейты так могут? — усмехнулся Вэнь Нин. — Пора перестать бояться, Вэй Ин. Он все равно рано или поздно узнает. И даже если из-за каких-то причуд вселенной твой драгоценный Лань Чжань тебя возненавидит… Ну, ты хотя бы успокоишься. Усянь ничего не ответил. Это правда, неопределенность не давала ему покоя. С одной стороны, он хотел все рассказать Лань Чжаню, и будь, что будет. С другой…потерять его снова? А сможет ли он теперь так легко отказаться от подарка судьбы? — Я видел, как он смотрит на тебя, — продолжал Вэнь Нин. — С той же любовью, что и у меня. Только Лань Чжань знает, что вы созданы друг для друга. А у меня никогда не было и шанса. — Прости меня, Нин-нин, — сказал Усянь и сжал чужую ладонь сильнее. Вэнь Нин улыбнуся. Он знал: это все, на что ему можно рассчитывать. — Я простил, — Вэнь Нин ускорился. — Уже очень давно. Усянь снова пропал. Ни сообщений, ни новостей, никаких происшествий, связанных с его именем или клубом. Лань Чжань полностью ушел в себя и в работу, не оставляя попыток достучаться до родственной души. Связь с каждым днем становилась крепче. Он хотя бы знал, что с Вэй Ином все в порядке, но какое-то вязкое, неуютное чувство его не покидало. Лань Чжань хотел думать, что это просто паранойя. За всей этой неразберихой с Вэй Усянем и накопившейся работой, он совсем забыл про семью. Но она про него — нет. Выходя из участка после очередного изнурительного рабочего дня, Лань Чжань увидел перед собой знакомый автомобиль. Сичэнь приветливо улыбнулся с водительского сидения и кивком головы подозвал младшего брата к себе. Тот, нехотя, повиновался. — Ты давно не был дома. Дядя волнуется, что работа тебя выматывает, — сказал Сичэнь, когда они тронулись. — Работая на него, я бы так не уставал, — издеваясь, ответил Лань Чжань. — На меня, — поправил брат. — Я знаю, что дело не в этом. Но по-другому объяснить твое отсутствие не могу. Ему не все равно, Ванцзи. Он тебя любит и заботится. — Хорошо, — кивнул Лань Чжань. — Это всего лишь ужин, — с улыбкой сказал Сичэнь. — Дольше тебя никто не задержит. Дома было все так же по-холодному приветливо. Служанка в прихожей улыбнулась и легко поклонилась вошедшим братьям. Сичэнь повторил жест, Лань Чжань молча прошел внутрь. Каждый раз возвращаясь сюда, он вспоминал, почему изначально захотел жить отдельно. Все в их семейном доме напоминало о правилах и нормах, чести, достоинстве, уважении и обязанностях, которые кандалами прикованы к фамилии Лань. Он любил брата и дядю, несмотря на то, что последний всячески пытался вставить ему палки в колеса и вернуть на «путь истинный», то есть в семейный бизнес. Идеи предков насаживались Лань Чжаню, как новая вера язычникам. Но он упорно продолжал игнорировать все попытки дяди вернуть его под свое крыло. И, вроде бы, Лань Цижэнь даже смирился с тем, что его племянник выбрал собственный путь. По крайней мере, на публике он своего недовольства больше не показывал. Дома царила какая-то праздничная атмосфера. Работала вся прислуга, хотя обычно можно увидеть только дворецкого и пару уборщиц, шустро стирающих пыль с и без того блестящих поверхностей. Сичэнь явно разделял его подозрения. Несмотря на внешнюю невозмутимость, старший брат тайком осматривался, пытаясь выяснить причину изменения атмосферы. Их проводили в столовую. По центру комнаты стоял большой дубовый стол с белоснежной скатертью и дорогой посудой. Раньше дядя ради него так не старался, подумал Лань Чжань. Сделав несколько шагов вглубь комнаты, он понял, что все это не по случаю приезда любимого племянника. Слева от входа, сложив руки на коленях, сидела девушка. Темные длинные волосы модной укладкой лежали на плечах. Она смотрела в одну точку на столе и чему-то смущенно улыбалась. Идущий следом Сичэнь, увидев гостью, запнулся и замер. Девушка при виде братьев резко поднялась со своего места и сделала некое подобие поклона, путаясь в собственных ногах из-за волнения. Сичэнь вышел из-за спины Лань Чжаня и уже хотел заговорить с ней, но голос дяди разрезал неуютную тишину в комнате: — Ни к чему смущать нашу гостью, — Лань Цижэнь поравнялся с девушкой, и та опустила глаза в пол, краснея. — Знакомьтесь, это мои племянники: Сичэнь и Ванцзи. Оба образованные, вежливые и интеллигентные мужчины. Моя гордость. И оба свободны. Лань Чжань уже хотел было воспротивиться, но неодобрительный взгляд дяди и рука Сичэня на плече действовали лучше кляпа. Никто не сдвинулся со своего места. Было видно, что девушке неудобно, но она продолжала стоять, пока Лань Чжань с немым вопросом в глазах смотрел на дядю. Сичэнь руку с плеча не убрал, будто пытался удержать его от глупостей. — Вы с нашей гостьей хорошо знакомы. Сичэнь так точно. Она работает с нами, на хорошем счету в фирме. Добрая, отзывчивая, из семьи достойных людей. — Да, добрый вечер… — Лань Чжань, — Цижэнь перебил старшего племянника. — Она, как и ты, свободна… и без метки. Хорошая партия, не думаешь? Любой мужчина будет рад такой жене. — Ну так и предложи ее кому угодно, — невозмутимо ответил Лань Чжань. — На улице каждый второй прохожий — «любой мужчина». Все лучше, чем заниматься сводничеством. Девушка снова покраснела. Теперь уже от стыда. Лань Чжань скинул руку старшего брата с плеча и медленно подошел к гостье. Она действительно была красивой: утонченные черты лица, милая улыбка и большие глаза, которые тут же заблестели от его близкого присутствия. Проблема была в том, что для Лань Чжаня во всем мире существовал только один человек. Даже если он его бросил и может никогда больше не вернуться. Все красивые, умные и удивительные мужчины и женщины меркли по сравнению с Вэй Ином. Так было, так и останется. — Я не заинтересован, — Лань Чжань видел, как она бледнеет под его грозным взглядом, — ни в ней, ни в ком-либо еще. Даже если она вся такая замечательная. Последняя фраза прозвучала зло и с издевкой. Девушка сдавленно охнула и выбежала из столовой. Лань Цижэнь ударил кулаком по столу. Братья синхронно повернулись в его сторону. Сичэнь растерянно смотрел то на Лань Чжаня, то на дядю. Они его не замечали. Оба были похожи характерами и не собирались уступать. Обычно такие конфликты сглаживал дипломатичный Сичэнь, но в этот раз он был бессилен. — Ванцзи, — начал дядя, — не забывайся. Я делаю, как лучше для тебя. Она — идеальная партия. Тебе нужна любящая и заботливая женщина, которая сможет уберечь тебя от… — От чего? — перебил Лань Чжань. Руки сжались в кулаки. — Или, может, от кого? Дядя смиренно вздохнул и хотел подойти ближе, но Лань Чжань тут же сделал несколько шагов назад. Он знал, к чему все идет. Догадывался, что в один прекрасный день дядя не выдержит и начнет свое сватовство — еще один способ вернуть неугомонного племянника в лоно семьи. В жизнь Сичэня он не лез. Старший брат был разумным и ответственным, не то, что младший. Такие разные, но так похожи: дядя не хотел терять их обоих, но только отталкивал дальше. — Пойми, Лань Чжань, — мягко сказал Цижэнь, — этот Вэй Усянь сломал тебе жизнь. Неужели ты думаешь, я буду просто стоять и смотреть, как он снова губит моего племянника? — Дядя… — Молчать! — Сичэнь вздрогнул, когда его осадили. Это заставило Лань Чжаня сильнее разозлиться. — Ты должен был первым его защитить. Убрать подальше от этого Усяня, сделать так, чтобы его отстранили от дела! Они изначально были ошибкой. Но теперь у Ванцзи есть шанс начать новую, хорошую жизнь: рядом с семьей, с подходящим человеком. Лань Чжань ничего не говорил. Его парализовало от шока. Он и представить не мог, что дядя опустится до такого. Лань Чжань понимал, что если сейчас откроет рот, то не сможет остановиться. И вся та злость, что копилась в нем, те обиды и разочарование от того, что родной человек не может принять его выбор и образ жизни, выйдут наружу. Как бы ему ни хотелось показать характер, устроить скандал, портить отношения с дядей — не выход. Лань Цижэнь сделал для них с братом все, воспитал, как родных детей. Любил, по-своему, и заботился. Лань Чжань понимал причину его поступков, но принять не мог. Как и совладать со своими эмоциями. Поэтому он молча развернулся и ушел, громко хлопнув дверью. — Ванцзи! — слышал он злой крик дяди, но не повернулся. Еще секунда, и он точно взорвется. Дул сильный ветер, но Лань Чжань не обращал на это внимания. Дрожащими от холода пальцами он набирал выученные наизусть цифры. Ему нужно было услышать только голос — он сразу же бросит трубку после. — Лань Чжань? — неверяще спросил Усянь. — Ты где? Все в порядке? Он тяжело дышал. Попытки успокоиться ни к чему не приводили. Перед глазами все еще стояло лицо его «потенциальной невесты», в ушах звенел злой голос дяди. Хотелось убежать и спрятаться, но силы разом покинули Лань Чжаня. Он будто потерял что-то и не знал, как это найти. — Лань Чжань? — раздался обеспокоенный голос. — Не молчи, пожалуйста! Что случилось? Как мне помочь? Вэй Ин всегда его поддерживал. Даже когда Лань Чжань и сам понимал, что не прав. Усянь мог найти нужные слова, чтобы его успокоить или, наоборот, взбудоражить. И ничего не просил взамен. Им было достаточно просто быть рядом друг с другом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда Лань Чжаню плохо, он тут же ищет Усяня. — Нужен, — отрывисто сказал Ванцзи. — Что нужно, Лань Чжань? Скажи мне, где ты! Метка полыхает, с тобой точно все в порядке? — Ты нужен. — О, Лань Чжань, — мягко и с какой-то грустью протянул Вэй Ин. Они молчали. Лань Чжань уже хотел отключиться, но Усянь снова заговорил. — Давай встретимся. Ты свободен завтра? — Освобожусь, — решительно ответил Лань Чжань, чем вызвал смех собеседника. — Ты и так сейчас не на хорошем счету у начальства. Напиши, когда появится свободное время, хорошо? — Да. До встречи, Вэй Ин. — Что бы это ни было, Лань Чжань, я уверен, мы во всем разберемся. До встречи. *** Вэй Ин нервно теребил резинку на запястье, расхаживая по кабинету из стороны в сторону. Лань Чжань должен был прийти с минуты на минуту. Усянь не знал, куда себя деть. Нужно было отвлечься, но в голову ничего не лезло. Даже работа не могла ему помочь. Вэй Ин попытался хотя бы ради приличия заглянуть в документы, но уже через несколько минут бросил эту затею. В какой-то момент он даже захотел отменить встречу, но передумал. Теперь же времени для позорного побега не было. В дверь постучали. Вэй Ин вздрогнул и прочистил горло, избавляясь от неловкости. Было видно, что Лань Чжаню тоже неуютно. Тем не менее, он быстро зашел внутрь. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком. Вэй Ин смотрел на мужчину перед собой, пытаясь найти следы травм и ранений — индикаторы того, что Лань Чжань был в опасности. По крайней мере, именно так он интерпретировал жжение метки. С виду все было как обычно. Лань Чжань под пристальным взглядом сгорбился, и Вэй Ин, заметив это, тут же поспешил его успокоить: — Боже, прости! Дурацкая привычка, — Усянь рассмеялся, и Лань Чжань улыбнулся уголками губ на звук. — Просто хотел убедиться, что все в порядке. Ты заставил меня поволноваться. Вэй Ин, как в замедленной съемке, смотрел на подходящего к нему Лань Чжаня. Поравнявшись с Усянем, он привычным жестом взял его левую руку в свои, накрывая ладонью место с пульсирующей меткой. Вэй Ин задержал дыхание, не в силах отвернуться. Лань Чжань рассматривал его с загадочным выражением на лице, а потом, будто в чем-то удостоверившись, задрал рукав чужой кофты. Вэй Ин до этого не видел свою зажившую метку так близко. Старался не смотреть, пока Вэнь Цин обрабатывала руку. Рана зажила хорошо. Вокруг виднелись рубцы и следы старых шрамов, но рисунок уже отчетливо выделялся на светлой коже. Изменившийся, с новыми изгибами и завитушками, но все такой же знакомый. Лань Чжань провел пальцами по метке, и Вэй Ин еле удержался от того, чтобы не упасть. Он дрожал всем телом от знакомых и нужных прикосновений, а связь внутри пела от долгожданного единения душ. — Ты сказал, метка полыхает, — прошептал Лань Чжань. И Вэй Ин не смог молчать. Он рассказал ему все. Как это началось и чем закончилось. Все грязные секреты и тайны, страхи и надежды. Про Вэнь Жоханя, который вырастил для себя хорошего преемника, Вэнь Нина и Вэнь Цин, которые до сих пор были вместе с ним, несмотря на все страшные вещи. Усянь больше не прятался. Он говорил, захлебываясь, перескакивая с одной темы на другую. Вот он рассказывает про свое первое дело, а в следующий момент — о побеге с Вэнь Нином в парк аттракционов. Лань Чжань слушал и не перебивал. Просто давал ему выговориться. И с каждым словом все страхи и предубеждения лопались, как мыльный пузырь. Он снова видел перед собой своего Вэй Ина: того самого, который пожертвовал всем ради других. Правда, в этот раз цена счастья остальных была слишком высокой. Усянь закончил, и привалился спиной к столу, выдыхая. Он понимал, что рассказал далеко не все, но начало было положено. Лань Чжань молчал, и Вэй Ин не знал, как это расценивать. — Ты такой идиот, — вдруг сказал Ванцзи. Глаза Усяня расширились от удивления. Что он только что услышал? — Лань Чжань? — «Ты мой и для меня», — теперь Лань Чжань нависал над ним. Вэй Ину пришлось поднять голову, чтобы смотреть на него. — Твои слова. У тебя было столько возможностей вернуться, но ты не воспользовался ни одной. Я бы принял тебя любого. — И сломал себе жизнь? — Вэй Ин слегка приподнялся, теперь их лица были на одном уровне. — Я — преступник, Лань Чжань. Твоя карьера сейчас чуть не улетела псу под хвост. Представь, что было бы тогда. — Я потерял все, когда ты ушел! — Лань Чжань ударил кулаком по столу. — Ты даже сейчас не веришь, что я бы выбрал тебя! — И как надолго? — тихо спросил Вэй Ин. — Сколько бы тебе хватило времени, чтобы понять — мы никогда не будем на одной стороне? Весь запал Лань Чжаня быстро испарился. Он уже хотел зарядить гневную тираду о том, какой Вэй Ин безответственный и глупый, какого низкого о Ванцзи мнения, чтобы так думать. Бросить его? Да он бы первый встал на защиту Усяня, если позволят. Но каждый раз Вэй Ин останавливал его, принимая удар на себя. Измученный последними событиями и эмоционально истощенный, Лань Чжань обессилено прислонился лбом к чужому плечу. Заботливые руки тут же его обняли, прижимая к себе. Он так по этому скучал. Привык думать, что уже никогда не почувствует родное тепло снова, разве что подсознание не подкинет очередную мучительную картину во сне. После потери Вэй Ина Лань Чжань привык довольствоваться малым, но вряд ли теперь сможет вернуться к привычному ритму жизни, зная, что где-то в этом городе есть человек, ради которого он готов пойти на все. — Я люблю тебя, Лань Чжань, — мягко начал Вэй Ин. Руки на его спине сжались сильнее в ожидании подвоха. — Но я не мог вернуться. Потому что где-то по пути потерял того, кого ты любил. И в какой-то степени об этом не жалею. Я восхищался твоим чувством справедливости и моральным компасом, а теперь меня просто тошнит от того, что ты защищаешь настолько прогнивший мир. Здесь каждый готов продать, убить, украсть, подставить ради своей собственной выгоды. И вы защищаете одного плохого человека от другого. — Вэй Ин… — Я не закончил, — прервал желающего поспорить Лань Чжаня Усянь. — Как я не могу понять твоего благородства и веры в лучшее, так и ты не сможешь понять меня. Это не плохо — просто наша данность. Ты не поймешь, почему я считаю преступников честными, а себя обязанным одному из них; почему не ушел, когда было столько возможностей, а остался и продолжил делать то, от чего воротит уже тебя. — И что нам делать? — спросил в чужое плечо Лань Чжань. Вэй Ин улыбнулся и погладил его по волосам. — Есть два варианта: ты можешь уйти в свой мир, где таким, как я, места нет. И «нас» больше не будет. Уже окончательно. Наверное, будет даже больнее, чем в прошлый раз: метки на месте, и связь будет тянуть. Но и это со временем перестанет волновать. Ты останешься хорошим полицейским, братом и племянником. Я — преступником. — Чушь, — пробубнил Лань Чжань, и в этот раз Вэй Ин рассмеялся. — Второй вариант? — Мы остаемся вместе. Стараемся, чтобы наши «приоритеты» не пересекались. Учимся заново читать друг друга, понимать, подстраиваться. Работы много, потому что ты явно стал еще грубее и угрюмее, чем раньше, но я думаю, что… Договорить Вэй Ину не дали губы, накрывшие его собственные. Лань Чжань притянул возлюбленного к себе, и тот с готовностью ответил на долгожданный поцелуй. Усянь улыбнулся и прижался сильнее. Кажется, выбор был сделан. *** Сюэ Ян родился в бедной семье на окраине города. В их районе не было приличной работы, и люди перебивались временными заработками, уходя в центр. Именно поэтому практически все детство Сюэ Ян провел на улице в ожидании матери, параллельно выбивая сладости у соседских ребят. Вскоре драки до первой крови из нужды превратились в удовольствие, и вот уже мальчик, забавы ради, избивает беззащитных детей. Мать, конечно, об этом не знала. Злые родители никогда не могли застать ее дома, чтобы все высказать, а сам Сюэ Ян своими победами перед ней не хвастался. Уставшая женщина возвращалась домой через неделю изнурительной работы, принося с собой хлеб, дешевую лапшу и украденную канцелярию — мальчику же еще учиться. До школы приходилось ходить пешком. На дороге всегда поджидали хулиганы, выбивающие не только дух, но и отложенную на черный день мелочь. Щуплый и на вид слабый Сюэ Ян первый учебный день провел украшенный синяками и ссадинами, но уже на следующий решительно двигался в сторону обидчиков с найденной на дороге корягой. Мама старалась привить ему хорошее и доброе, постоянно говоря о людской отзывчивости. Но ее сын видел только злость, грязь возле дома и прогнившие полы из-за протекающей крыши. Так что все жизненные уроки, к сожалению, прошли мимо. В 15 лет Сюэ Ян узнал, что все это время мог жить, как король. Мать заболела, и в очередном припадке рассказала об отце. Они раньше никогда о нем не говорили, а когда мальчик поднимал эту тему, его тут же осаждали. Сейчас же больной разум матери сам выдавал необходимую информацию. Все, что было нужно: собрать свои пожитки и уйти. Туда, где его ждали роскошь и достаток, свобода и вседозволенность. Все, о чем он когда-либо мечтал, и даже больше. Впервые Сюэ Ян позволил себе на что-то надеяться, не ожидая, что вот-вот судьба ударит его под дых. Вэнь Жохань был серьезным и скупым на эмоции человеком. Он встретил грязного мальчишку в разорванной одежде равнодушным взглядом и жестом заставил идти за собой. Так у Сюэ Яна появилась своя комната, новые вещи и игрушки, оружие и тренировки каждый день по пять часов; иногда по семь, если считать наказания за ошибки. Его отец не терпел оплошностей как в бизнесе, так и в жизни вне его. В семнадцать Сюэ Ян впервые попал на производство. Парня встретили десятки людей за конвейерами, фасующие порошки и таблетки различных цветов по одинаковым коробкам. Это был его второй счастливый день во всей жизни. Тогда Вэнь Жохань официально принял сына в бизнес, показал все секреты и доверил работу над созданием нового наркотика, который бы поставил весь криминальный мир перед ними на колени. Опьяненный доверием, Сюэ Ян хотел выслужиться и работал на износ. Но все его усилия сразу же браковались отцом. Он старался сильнее и снова терпел неудачу. Ошибка за ошибкой, очередная отмашка… Сюэ Ян смиренно выносил крики и оскорбления, летящие в свой адрес, а после уходил и вымещал злость на ни в чем не повинных людях. Так было, пока однажды на пороге его комнаты не появился Синчэнь. — В твоих формулах нарушены все пропорции, — высокомерный парень с легкой улыбкой перебирал его бумаги, заставляя кровь в жилах Сюэ Яна бурлить. — Мы хотим получить прибыль, а не убить кучу людей. — Есть разница? — Синчэнь проигнорировал злость, с которой у него вырвали и без того помятые листы, и разгладил складки на брюках. — В конце они все равно умрут. — Не поспоришь, — Синчэнь подошел к Сюэ Яну и положил руку ему на плечо. Было в его улыбке что-то странное… Или, может, это глаза так блестели в полутьме? — Но не лучше ли…продлить их страдания? Свой третий счастливый день Сюэ Ян получил, когда стал совершеннолетним. У него появился соулмейт и безграничное желание причинить боль, как можно большему числу людей.