Когда спадает маска наёмника

      Гуань Шань валялся на расправленной постели, болтая ногами, и читал очередной конспект с учебным материалом, присланным старостой. После возвращения придется угостить его обедом за надлежащую помощь. Весенний ветерок обдувал его обнаженное тело и то и дело хотелось немного поелозить пахом по свежим простыням, чтобы утолить эту горячую жажду внизу живота, но, черт, он же обещал Хэ Чэну.       — Ну где же ты, любимый? — простонал Гуань Шань, убирая ноутбук на прикроватную тумбу, и растянулся звездой.       Полежал, подумал, достал из тумбы смазку, решив почитать состав, попробовал на вкус, скривился от водянистости и химического привкуса, растер в пальцах. Чэну нравится смотреть, как он растягивает сам себя, а Шаню нравится, когда он смотрит. А что, если попробовать представить?       Гуань Шань даже сам не понял, как так получилось, но он кончил. Непозволительно быстро, стоило только реально представить, будто Хэ Чэн стоит позади и пристально наблюдает за его движениями, то и дело облизывая губы, и он бурно кончил лишь от парочки пальцев с тихим стоном в подушку.       — Блядский боже, — выдохнул он, растекаясь на простынях вязкой субстанцией.       — А я-то думал, ты подождешь меня, — раздалось разочарованное и с теплой улыбкой в голосе от двери.       Мо лениво повернул голову в ту сторону, не в силах подобраться. Хэ Чэн и правда улыбался, прислонившись спиной к двери и скрестив ноги в лодыжках, что не оставляло сомнений в длительности его пребывания там.       — Тебя слишком долго не было, — фыркнул Гуань Шань, отворачиваясь от него. — Мне стало скучно и я решил поиграть. Немного увлекся.       — Прости меня, — шепнул Чэн, присаживаясь на край кровати, что резко усилило такой полюбившийся в самый первый раз запах теплой крови, пороха и чего-то неуловимо притягательного. — Но я даже рад, что немного задержался, иначе бы пропустил такое шикарное представление.       Судя по шороху, мужчина снял пиджак и теперь расстегивал пуговицы на рубашке, но Шань не шевелился, наслаждаясь запахом и ожидая первых действий со стороны мужчины. Вот оно, щелкнула пряжка ремня, раздался звук, который следует за вытаскиванием ремня из шлевок брюк, вжикнула молния.       Новое движение матраса и долгожданное мощное тело накрыло его собственное, прижалось горячей грудью к спине, а теплые губы ласковыми поцелуями проследили линию плеч, сильные ладони очертили крепкие бедра и стройные бока.       — Обожаю, когда ты так пахнешь, — прошептал Гуань Шань, прогибаясь в пояснице таким образом, чтобы выпуклость в паху Чэна еще выразительнее прижалась к его сокровенному.       — Как? — почти изумленно поинтересовался Хэ Чэн, лаская любимого губами и кончиком языка, куснул за загривок, тут же зализывая повреждение.       — Кровью, порохом, потом, — перечислил Рыжик, сжимая подушку обеими руками. — Моим мужчиной. Ты пах точно так же шестого сентября.       — В тот день, когда я увидел яркое солнце в темноте.       — А я был зачарован расплавленной сталью, — Шань перевернулся на спину, чтобы посмотреть в лицо любимому, положил ладонь на его щеку, погладил большим пальцев бровь, висок, уголок глаза, — в твоих глазах. С тех пор твой запах ассоциируется у меня с безопасностью. До сих пор жалею, что ты тогда потерял сознание прежде, чем поцеловал меня, — прошептал парень, склоняя голову возлюбленного к своему лицу для неторопливого поцелуя.       — Да, я тоже. — Чэн выпрямился на коленях, закинув ноги Рыжика себе на бедра, провел ладонями от коленей к паху, наслаждаясь соблазнительными видами, погладил кончиками пальцев короткие жесткие волоски. — Красивый котенок.       Гуань Шань мяукнул, зарываясь одной рукой в собственные волосы, а пальцами второй медленно скользя от своих губ и вниз, лаская себя на усладу глаз возлюбленного, мурлыкнул, снова мяукая.       Округливший было в удивлении глаза, Хэ Чэн расплылся в нежной улыбке, приподнял одну его ногу, чтобы покрыть теплыми поцелуями икроножную мышцу, обцеловал круглую коленку, пощекотал кончиком языка обратную сторону.       — Чэн, — в полустоне позвал Рыжик, проникая пальцами в расстегнутую ширинку брюк мужчины, чтобы помочь возбужденному органу покинуть оковы. — Любимый, я целый день ждал. Не мучай меня.       — Я совсем немножко, малыш, — улыбнулся Хэ Чэн, накрывая его собой. — Совсем чуть-чуть. Обожаю, когда ты меня умоляешь.       Мужчина просунул руку между их телами, погладил член любовника и скользнул еще ниже к влажной от смазки дырочке, проникая двумя пальцами на одну фалангу. Гуань Шань застонал, заерзав под ним, обнял ногами и руками, крепче притискивая к себе. Невыносимая пытка заводила, заставляла терять рассудок, кричать и умолять.       Он даже понять не успел, как снова оказался на животе с завязанными за спиной галстуком руками, но не мог ничего предпринять, кроме того, чтобы безвольно ерзать членом по простыням, пытаясь хотя бы таким способом облегчить невыносимое возбуждение.       Хэ Чэн вздернул его задницу кверху, заставляя опираться только на колени и плечи, потянул за руки, заставляя прогнуться в пояснице и застонать еще громче. Оставил его на пару секунд, чтобы избавиться от остатков одежды, и вернулся к разгоряченному телу, сжал крепкие ягодицы, наклоняясь к нему, чтобы приласкать языком и губами.       Гуань Шань зарычал, заерзал, сопротивляясь и пытаясь избежать постыдной ласки, но Хэ Чэн умел быть настойчивым и довольно быстро подавил все его сопротивления, заставив стонать уже от удовольствия.       — Чэн, пожалуйста… а-а-х, Чэн, прошу… умоляю, трахни меня, — шипел, просил, рычал.       — Ну раз ты так просишь, — ухмыльнулся мужчина, приставляя головку члена к разработанному входу, поддразнил, медленно входя на пару сантиметров. — М-м-м, какой узкий…       — Трахни уже, ну! — не вытерпел Шань, сжимая его мышцами и пытаясь самостоятельно насадиться глубже. — Хватит дразниться, у самого уже наверняка яйца звенят.       — Звенят, малыш, еще как звенят, — сквозь зубы согласился Хэ Чэн, медленно двигаясь в правильном направление к взаимоудовольствию, рыкнул, полностью оказавшись погруженным в жаркое и тесное нутро. — Но чем дольше ты терпишь, тем лучше тебе потом будет. Разве не так?       — Может, ты и, а-а-х, прав, м-м-м, Чэн. Мы обязательно к этому вернемся, а сейчас заткнись и трахай меня, как последнюю шлюху!       — Желание любимого закон для меня, — услужливо прошептал Хэ Чэн ему на ухо, — но потом не жалуйся, что я не дал тебе выспаться.       Жаловаться на сокращенное время сна Гуань Шань правда не стал, а вот про жалобу на боль во всем теле никто ни слова не говорил. Тут уж, конечно, и не обвинишь никого, кроме себя, сам как с цепи сорвался, и буквально снасильничал бедного мужчину, который в середине ночи сбежал от него в душ, но и там был найден ненасытным парнишкой.       — Все, неделю без секса, — приказал Хэ Чэн, за руки удерживая Шаня придавленным к постели. — Ты натер мне член до мозолей. Афродизиак принял, что ли?       — Любимый, ну еще разочек, — упрашивал Рыжик, стискивая ногами его бедра. — Я слишком сильно привык к регулярному сексу, а у нас его неделю не было. Надо наверстать упущенное.       — Ну не за одну же ночь, малыш, — возмутился мужчина, безвольно падая на него, чтобы хоть как-то успокоить. — Ты даже ходить с трудом будешь, не говоря уже о том, чтобы нормально сидеть. Если вообще сможешь.       — Это будет потом, — отмахнулся Мо, жамкая крепкую задницу возлюбленного. — А сейчас я хочу трахаться. — И он провел обманный маневр, опрокидывая Чэна на спину и усаживаясь на его бедра. — Хочу член себе в задницу, слышишь?       — Котенок, если ты не можешь мыслить разумно, позволь это сделать мне, — с усталым вздохом попросил мужчина, все-таки помогая возлюбленному насадиться на член с блаженным стоном. — Я люблю тебя и мне очень нравится твоя сексуальная активность, но я уже не такой молодой, чтобы в полной мере удовлетворять тебя.       — Не наговаривай на себя, радость моя, ты великолепен. — Гуань Шань мягко поцеловал Чэна. — И если бы ты не был способен удовлетворять меня, у тебя бы не стоял, как камень. Ты меня хочешь?       — В твоей заднице мой член. Стоит, как камень. Как думаешь, я хочу тебя?       Рыжик тихонько рассмеялся, уткнувшись лицом в шею Хэ Чэна, приподнял бедра и снова опустился, медленно и спокойно, без должной торопливой страсти. Чэн стиснул его ягодицы в ладонях, прижался губами к щеке, встречая его движения на полпути. Мо болезненно застонал сквозь зубы, заставляя мужчину улыбнуться и шепотом попросить прощения. Совсем забыл про синяки. И все-таки этой ночью они так почти и не поспали.

***

      Хэ Чэн сидели с отцом в гостинной, пока Гуань Шань собирал вещи и прощался со своим новообретенным гонконгским другом из ненавистной ему семейки в своей комнате.       — Еще раз обидишь моего мальчика, — Джек степенно пригубил виски, глядя куда-то над головой сына, — я тебя отшлепаю, как ребенка.       — Ты слишком прикипел к нему, отец, за такой короткий срок, — заметил Хэ Чэн, вертя между пальцев сигарету. Курить он, естественно, бросил, в свое время надоело получать от любимого Рыжика подзатыльники. — Не похоже на тебя.       — У меня такое чувство, будто ты не рад, что я принял твоего избранника, — усмехнулся Хэ-старший. — На самом деле, если бы он не произвел на меня должного впечатления, я бы заставил тебя бросить его и жениться на Тао Су Ёнг.       — Как это мерзко с твоей стороны, — флегматично произнес Хэ Чэн, даже не удивившись. — Я бы предпочел застрелиться, но не допустить этого.       — И он застрелился бы следом за тобой, — хмыкнул Джек. — Я не могу допустить, чтобы двое замечательных людей, которые дарят мне столько счастья, покинули этот бренный мир.       — Ты становишься сентиментальным, отец. — Чэн прикрыл глаза, силой воли подавляя зевок. Котеночек опять не давал спать полночи. — Подыщи нам двух суррогаток. Как только уговорю его на свадьбу, вместе воспользуемся суррогатным материнством и подарим тебе двух прекрасных внуков.       — Когда я предложил ему официально вступить в Семью, он знатно меня отверг, — хохотнул Джек, допивая порцию виски. — Вряд ли в ближайшем будущем мы дождемся от него положительного ответа.       — Значит, дождемся, пока он созреет и сделает первый шаг. Он бывает весьма нетерпеливым и настойчивым. — Чэн улыбнулся и потер правую ключицу, куда ночью Шань укусил его, обидевшись, что ему отказали в очередном сексе. — А пока…       Гневные крики и звук удара заставили мужчин недоуменно переглянуться, подорваться с насиженных мест и со всех ног броситься наверх. Без сомнений, кричал Гуань Шань, и скулящий под дверью его комнаты Тао Рен только подтвердил это.       — Гуань Шань, пожалуйста, прости меня, — Тао царапал дверь, а его скула потихоньку окрашивалась знакомо красным.       — Убирайся, Тао! — приглушенно раздалось с той стороны.       — Шань, ты мне правда очень-очень нравишься.       Хэ Чэн с Джеком, еще не замеченные, удивленно переглянулись.       — Я сказал, пошел вон! — совсем разозлившись, рявкнул Мо, ударив по двери. — Я не хочу тебя больше видеть. Убирайся. Как ты мог так поступить? Я же говорил тебе, что у меня уже есть любимый человек.       — Гуань Шань, я не виноват, — в отчаяние закричал Тао, стуча по двери. — Поверь мне, это все сестра. Она сказала, что ты гей и что ты одинок. Пожалуйста, Шань, поверь.       — Да не гей я! — гневно рыкнули с той стороны и очередной удар сотряс дверь.       — Что происходит? — не выдержал Хэ Чэн, небрежно отталкивая подростка, и постучал костяшками по косяку. — Малыш?       — Ты тоже убирайся! — рявкнули и на него. — Это ты во всем виноват, ты! — Голос Шаня сорвался на истеричные нотки, он наверняка сидел сейчас у двери, сотрясаемый в беззвучных рыданиях, и обвинял себя во всем, что бы там между подростками не произошло. — Ты и твоя семья. Ненавижу!       — Котенок, пожалуйста, открой дверь, — обеспокоенно попросил Чэн, всерьез начиная переживать.       — Я не хочу тебя видеть. Никого не хочу видеть. Пожалуйста, уйди, Чэн! — легкий удар снова сотряс дверь. Локтем, наверное, синяков же себе понаставит. — Эти ублюдки Тао… Через тебя не смогли до Хэ добраться, так через меня пытаются. Суки!       Еле слышимый всхлип разбил мужчине сердце и заставил схватить пацаненка с оленьими глазами за плечи и прижать его к стене, сверкая яростным гневом в глазах.       — Что ты с ним сделал? — зарычал прямо в испуганное лицо ребенка.       Надо же, ровесник Рыжика, а выглядит года на четыре младше, и глазки такие невинные, как у котенка в периоды, когда к нему возвращается совесть и он неожиданно вспоминает, что не всегда был таким развратным.       — Я… я поцеловал его, — почти испуганно признался мальчишка. Глаза Хэ Чэна потемнели от ярости, а рука стремительно переместилась на хрупкую шею всхлипнувшего ребенка. — Про-простите, господин Хэ, я не знал, это все сестра, она сказала, она говорила так убедительно, я не знал, он мне нравится, я подумал, что я ему тоже, — скороговоркой шептал Тао, крутя головой в попытках высвободиться.       — Сын, оставь его. — Джек перехватил сына за руки, чтобы он не успел навредить парню, и с трудом оторвал их от Рена. — Тебе нужно убедить Гуань Шаня, что он не сделал ничего плохого. Ты слышишь?       — Да. Да, точно, — спохватился мужчина, возвращаясь к своему посту под дверью и моментально забывая о нарушителе душевного равновесия возлюбленного. — Котеночек, открой дверь.       — Уйди, Чэн!       — Малыш, ты ни в чем не виноват…       — Виноват! — крикнул Шань. — Он меня поцеловал! А я не сразу среагировал.       — Малыш, это случайность. Пусти меня немедленно или я выломаю дверь к черту! — потерял терпение и Чэн.       Джек же приобнял всхлипывающего и дрожащего Рена за плечи и тихонько повел подальше от влюбленной парочки, но далеко не ушел. У лестницы он обернулся, чтобы напомнить сыну, что через полтора часа у них самолет, и стал свидетелем прекрасной картины того, как выскочивший из своего укрытия Гуань Шань сначала врезал Хэ Чэну кулаком по лицу, а потом поцеловал и втянул обратно в комнату, поставив жирную точку хлопком двери.       — Эх, молодежь, — счастливо вздохнул Джек и повел парнишку вниз. — Не думай плохо о Гуань Шане, он просто очень сильно влюблен и боится все испортить.       — Почему сестра солгала мне? — всхлипнул Тао. — Я бы ни за что не поступил так с ним, если бы знал правду.       — Не беспокойся, юноша, он отойдет и поймет, что ты не причастен к делам твоей Семьи. Дай ему время.       А Шань тем временем не оставил своему возлюбленному и шанса на отступление.