Спасение Альбедо

      "– Господин Альбедо."       "– Альбедо..."       "– Мистер Альбедо!"       "– Аль..."              – Хватит... – прошептал молодой алхимик, теснее обнимая руками сжатые коленки и сильнее прижимаясь спиной к холодной стене, в которую хотелось войти и исчезнуть, пока он сидел на полу и смотрел в пустоту перед собой, будто отсутствие каких-либо действий могло сохранить хоть капельку моральных сил, которых больше не осталось.       Каждое обращение сопровождалось просьбой помочь, а каждая такая просьба требовала отдачи. Моральной... Физической... Душевной...       Альбедо сидел на полу, скрываясь за своим рабочим столом среди десятков книг и исписанных листов бумаги, глядя в одну точку перед собой и его тяжёлые мысли затмевали всю реальность, которая казалась такой чужой под гнётом депрессии.       Бессилие разливалось по венам алхимика вместе с кровью, но замирало жёстким камнем где-то в груди, не давая даже вдохнуть капельку воздуха и не позволяя найти в себе силы подняться на ноги. Он не был ранен, из его плоти не текла свежая кровь, а синяки были только под глазами из-за бессонных ночей за работой, но именно сегодня тяжёлое поражение свалило парня на пол и отняло любые силы, чтобы продолжать свою деятельность. Не хотелось ничего, кроме как сидеть на одном месте и мысленно молиться судьбе о том, чтобы стало хоть на мгновение легче на душе.       – Господин Альбедо?.. – послышался застенчивый голос со стороны входа в кабинет. – Господин Альбедо, вы здесь?..       Сахароза.       Алхимик устало прикрыл глаза и сжал зубы от полнейшего чувства бессилия перед мощным явлением депрессии. Всё его тело наливалось такой невероятной слабостью, что каждый вдох стоил огромных моральных сил, заставляя ещё глубже погружаться в этот серый омут отчаяния и безысходности. Казалось, проще, когда сломан позвоночник, чем преследует это удушье, разрушая своей тяжестью любое желание держаться.       Тихие шаги послышались ближе и замерли всего в метре от алхимика, после чего послышалось, как по ковру сдвигается стул по направлению от стола.       – Господин Альбедо... – мягко позвала Сахароза и в это мгновение парень ощутил, как на его плечо опустилась лёгкая рука девушки, как только она присела на колени перед ним. – Посмотрите на меня...       Услышав тихую просьбу Сахарозы, Альбедо сделал усилие открыл глаза, приподняв голову чуть выше, чтобы встретиться взглядом с блестящими глазами девушки через её очки.       В его голубых глазах, казалось, замерла серая пелена пустоты, и это отчаяние заставило Альбедо вновь опустить взгляд и тяжело вздохнуть. Пожирающая каждую частичку тела депрессия ломала кости и выворачивала нервную систему прямо на глазах помощницы, но никак подбодрить или успокоить сейчас девушку парень не находил слов.       – Вы принимали сегодня таблетки? – с неуверенностью голосе задала вопрос Сахароза и медленно провела ладонью по плечу алхимика по направлению к его шее, чтобы остановиться на теплой щеке.       – Всё нормально, Сахароза. – наконец ответил Альбедо, чувствуя нежное прикосновение к своей коже и плотнее прижимаясь спиной к твёрдой стене, которая не позволяла отодвинуться от девушки и спрятаться. – Иди. Занимайся своими делами. Пожалуйста.       – Как я вас могу оставить в таком состоянии? – удивилась Сахароза и повернула лицо Альбедо к себе, чтобы вновь заглянуть в пустые глаза. – Идёмте... Выпьем чай, поедим и всё станет хорошо!       – Не станет. – устало вздохнул алхимик и почувствовал, как девушка убрала ладонь с его щеки, так что кожа тут же ощутила неприятный холодок без чужого тепла. – Пожалуйста, выйди.       Ушки Сахарозы грустно дёрнулись и она медленно поднялась с колен, разглядывая сидящего на полу парня, который лишь теснее обнял свои ноги и отвернулся к стене, поворачиваясь боком. На его вечно спокойном лице возникла тяжёлая моральная боль, которая сопроводилась более тяжёлым вздохом, и Альбедо снова закрыл глаза, прислоняясь виском к холодной стене.       Он явно устал...       Устал в первую очередь от себя и своего состояния, но не находил сил попросить помощи даже у такого близкого человека, как Сахароза.       Опустившись снова на колени, девушка неуверенно обняла алхимика тонкими ручками, обхватывая его плечи в нежном жесте, и неуверенно прижалась головой к его голове, ощущая каждой частичкой души невероятное сочувствие по отношению к нему.       Почувствовав такие тёплые объятия, которых никто не дарил Альбедо очень и очень долго, парень лишь сильнее напряг всё своё тело и закрытые глаза, сжимая задрожавшие губы. Ни на мгновение не сдвинувшись с места, он лишь отчаянно уткнулся носом в свои колени и замер в едва слышно всхлипе, который едва не разорвал напряжённую грудь своей болью и обидой на собственное сознание, которое не позволяло проявить и капли слабости.       Сахароза аккуратно провела ладошками по напряжённым плечам замкнувшегося в себе художника и несмело уткнулась носиком в его мягкие волосы, даря успокаивающее дыхание. Это действительно заставило парня немного согреться внутри себя, побеждая холодную пустоту в душе. Минута проходила за минутой, но Сахароза не решалась сдвинуться с места или отстраниться, понимая, как же сейчас алхимику необходимы проявление эмоций и тёплые объятия.       – Господин Альбедо... – прошептала помощника алхимика и медленно отстранилась, из-за чего парень потерянно потянулся к ней, ощущая сильный холод без объятий, желание вновь прижаться и позволить себе разорваться на части в громком всхлипе. – Вы правы... Мне надо вернуться к делам...       На несколько секунд в кабинете повисла тяжёлая и напряжённая тишина, пропитанная отстранённостью и недоговорённостью между ними.       – Поцелуй меня. – с грустью в голосе попросил Альбедо и вдруг понять, что произнёс это вслух, как только заметил растерянное лицо помощницы и её покрасневшие щёки.       – Г-господин... Альбедо... – пробормотала Сахароза, ещё сильнее растерявшись и отстранилась от него, отодвигаясь дальше, как только появилась такая возможность.       Альбедо почувствовал, что сказал не то и опустил глаза, понимая, что слишком неожиданно и без каких-либо предпосылок попросил помощницу о поцелуе.       Из всех девушек в Мондштадте он обратился к самой застенчивой... Такую просьбу сейчас нельзя было превратить ни в шутку, ни сказать, что она неправильно поняла или он не это имел ввиду. Всё было четко и понятно...       – Если я сейчас вас поцелую... То уже не смогу уйти. – смущённо проговорила Сахароза, испытывая ужасную неловкость вперемешку со стыдом, но тут же решительно поднялась на ноги и быстро, почти бегом, покинула кабинет алхимии, оставив Альбедо вновь наедине со своим состоянием.       Как же это было глупо...       Художник ещё более горько сжал губы и обессиленно уткнулся в собственные колени, обнимая их крепче. Немой крик едва не разорвал его лёгкие и глотку, сжимая со всей силы своей болью каждую нервную клетку живого организма, который, казалось, потерял любое право называться живым.       Что может быть хуже этой бесконечной тишины внутри? Обычно всем кажется, что боль это самое тяжёлое состояние, но это совсем не так... Пустота ломает кости, разрывает грудь и замирает где-то у горла, перекрывая спасительный кислород, который уже не кажется таким важным в жизни. Точно так же, как приёмы пищи, сон или прогулки. Общение с людьми и встречи с друзьями. Бесцветная пустота внутри, точно постоянный шумовой фон, не позволяет больше замечать ничего, но и отвлечь не даёт ни на что.       Как же глупо всё произошло...       Альбедо перевёл взгляд на закрытую дверь, прищуривая обессиленные глаза, и медленно лёг на бок, чувствуя шуршание страниц под своим телом. Разжав дрожащие губы, он приоткрыл рот и сделал глубокий вдох, будто тонул. Тонул в океане, который и носил форму тяжёлой депрессии, перекрывая кислород, утаскивая на дно и уничтожая последнюю надежду на спасение.       В кабинете царил хаос. Весь этот беспорядок, который он сам создал, потом придётся убирать... А на это потребуются силы. Подумав об этом, алхимик тяжело вздохнул и сжался в комок, ощущая всем телом холодную и твердую поверхность под собой. Напрасно он попросил Сахарозу о поцелуе... Было понятно, что она не согласится в силу своей застенчивости, но теперь девушка наверняка пребывает в растерянности от его просьбы. Альбедо тяжело вздохнул и провалился ещё глубже в собственную депрессию, если ей и был какой-то предел.       Едва уловимые в чувстве безысходности мысли не задерживались в разуме и лишь растворялись в беззвучный фон пустоты, камнем удерживая парня от любого движения и даже вздоха. Но Сахароза... Она не виновата в том, что происходит с Альбедо в такие моменты и не должна испытывать ту неловкость, в которую рухнула с головой из-за просьбы алхимика.       Он медленно приоткрыл глаза и посмотрел на кабинет, который погрузился во мрак с наступлением позднего вечера.       Сколько прошло времени?       Сколько Альбедо так лежал камнем на полу среди собственных исписанных страниц?       Эти вопросы крутились в голове молодого человека, пока он через силу принял сидячее положение и перевёл пустой взгляд на помятые листы на полу и разбросанные книги. Утром он сильно вышел из себя и теперь с трудом вернулся...       Эксперименты не приносили никаких необходимых результатов, а бессонные ночи их не стоили, как и обида Сахарозы.       Сахароза...       Альбедо почувствовал, что депрессия расцепила свои жёсткие тиски и он наконец нашел в себе силы подняться с пола и зажечь лампу, чтобы осветить кабинет глотком огонька. Он обвёл взглядом записи о результатах экспериментов, лежащие на полу, и поднял взгляд на дверь из помещения, за которой, казалось, всего минуту назад скрылась Сахароза, подарив ему до этого долгие и такие важные объятия.       Дышать стало легче...       Душа ощутила собственное тепло и момент, как тяжёлый приступ депрессии отступил, показался огромным облегчением.       Немного взвесив варианты, Альбедо собрал силы и направился к выходу из кабинета, чтобы найти Сахарозу, но много времени на это не понадобилось. Она оказалась в своём кабинете, но тут же подняла голову и дёрнула ушками, услышав тихие шаги алхимика.       Её губы разомкнулись в желании что-то сказать, скорее всего произнести его имя или поинтересоваться о состоянии, но в глазах тут же промелькнуло смущение и девушка опустила взгляд, заметно краснея.       – Кхм... – прочистил горло Альбедо после очень долгого молчания, из-за чего его голос получился немного хриплым и ниже. – Я хочу попросить прощения. Я был не в себе.       – Я тоже должна... – начала Сахароза, но алхимик жестом руки прервал её       – Нет, тебе не за что извиняться. – ответил он, замечая смущение девушки, явно вызванное его обществом. – Прошу прощения.       – Господин Альбедо... – пролепетала застенчивая девушка и осторожно сделала по направлению к нему несколько шагов на слабых от неловкости ножках, видимо собираясь уйти из своего кабинета. – Я не должна была вас оставлять. Но и... Мой поцелуй ничем бы вам не помог. Вам плохо не из-за недостатка любви... Не из-за одиночества... Вы испытываете депрессию. Если бы я выполнила вашу просьбу, ваше настроение сначала бы повысилось, а затем упало ещё ниже... Есть вещи, которые просто надо перетерпеть. А есть вещи, которые... Надо лечить.       Сахароза замолчала и смущённо опустила глаза, неловко поправив свои очки, а Альбедо задержал на её лице взгляд, не зная, что и сказать.       Она права. Как бы алхимик не хотел это отрицать, но его помощница всё разложила по полочкам и дала верную оценку ситуации. Ему не стало бы на долгое время лучше от поцелуя. Возможно... А Сахароза думала бы об этом днями и ночами.       Коротким кивком он согласился со своей помощницей, давая тем самым понять, что услышал её, а затем молча покинул кабинет, всё ещё ощущая тягучее чувство вины за то, что заставил Сахарозку не только переживать за него, но и испытать такую огромную дозу неловкости из-за просьбы.       – Никому не нужен человек, который показывает свою депрессию. – вслух сделал вывод Альбедо, как только вышел из кабинета Сахарозы, но тут же почувствовал женские пальцы, которые взяли его за локоть, останавливая в коридоре.       – Мне нужен. – произнесла смущённая Сахароза и опустила нежную ладонь на щёку алхимика, приблизившись к его губам, но заметно боясь закончить задуманное действие.       Альбедо на мгновение допустил мысль отстраниться и не позволить себя поцеловать, но вместо этого нашел в себе решимость обернуться и, сдержав короткую паузу, прильнуть к нежным губам девушки, тут же ощутив приятный запах цветов и весны, которых так не хватало в его мрачном сердце, полном отчаяния.       Спокойное сердцебиение пропустило от волнения удар, но Альбедо не посмел прервать поцелуй и слепо приобнял Сахарозу двумя руками, ощущая под чувствительными пальцами мягкую ткань одежды девушки, которая была такой же теплой, как и этот поцелуй.       – Я сделаю всё, чтобы ты за меня так не волновалась. – пообещал алхимик, как только самый нежный поцелуй в его жизни был окончен, и любовно прислонился лбом к лобику помощницы, прикрыв при этом глаза от удовольствия тепла и близости.       – Я... Я верю. Альбедо... – ласково улыбнулась Сахароза, смущённо поджимая ушки при нежном жесте и лишь крепче обнимая алхимика в своих тёплых объятиях .       – Ты обещал... – услышал Альбедо расстроенный голос Сахарозы и открыл глаза, тут же столкнувшись взглядом с темнотой позднего вечера.       Твёрдая стена за спиной давила своим холодом и парень поспешно сел, чувствуя в холодном поту, как дрожит изнутри из-за пережитого волнения. Помещение давило своей пустой атмосферой и алхимик обхватил руками колени, чтобы хоть не мгновение ощутить себя в безопасности перед собственной тяжёлой депрессией, как вдруг почувствовал, как его аккуратно и заботливо укрывают одеялом.       – Снова кошмар? – тихо спросила Сахароза, зажигая свечи возле двуспальной кровати на тумбочке, при этом спустив голые ножки на пол.       Альбедо облегчённо выдохнул, убедившись, что девушка рядом, с ним, и обнял её двумя руками, прижимаясь щекой к женской спине, чтобы ощутить тепло и почувствовать реальность происходящего.       Сахароза застенчиво улыбнулась и надела очки, чтобы лучше рассмотреть алхимика, а когда он отстранился и позволил ей повернуться, то смело поцеловала его в лоб и зарылась пальцами левой руки в его густые волосы, почёсывая голову, в которой больше не осталось ни одной плохой мысли.