***
«Крылатка? Чернокрылка? Платяная моль?» – секретарша перебирала варианты, отправляясь к скрытому лифту, но ни один из них не звучал ясно, коротко и устрашающе. – «Лиходейка? Дьяволица? Малефисента? Последнее вроде ничего… может, Маледиктаторша? Нет, слишком длинно… Точно Молефисента!» – довольная собой, она уже поднималась под купол, где от её появления встрепенулись мирно дремавшие бабочки. Отсутствие пищи с прошлого ужина вскоре дало о себе знать зловещим урчанием желудка. К счастью, телефон был при ней, и Натали заказала доставку продуктов в особняк. Чтобы было удобно есть, не пачкаться, не мыть руки и не хотелось часто пить, она заказала пару ящиков бананов. Она где-то вычитала, что именно эти плоды будут полезны для сердца и нервов, даже для такой невозмутимой и бессердечной женщины, как она, и просто как для женщины при ПМС. Пусть образ начальника-назидателя будет с нею только в мыслях, но зато в её руках окажется связка бананов, и, в отличие от первого своего дежурства, ей будет чем себя занять. Чтобы не мусорить на идеально вымытом полу***
Смеркалось. Ждать негативных эмоций на этот раз пришлось дольше обычного. Такое ощущение, что Париж сегодня мог претендовать на звание самого доброго города с самыми счастливыми людьми на земле! Несмотря на вечерние пробки, никто не жаловался, не поминал лихом, и Молефисенте даже ни разу не икнулось за сегодня. Спустя двое чулок и семь съеденных килограммов бананов, появился слабенький сигнал, на грани чувствительности талисмана. Натали насторожилась. Она быстро доела надкушенный фрукт и выкинула кожуру в окно, продолжая прислушиваться. Через пару минут из вечерних сумерек до окна донёсся «шлёп», вскрик и нецензурная брань, но источник грубых слов даже не попытался «извиниться за свой французский». Прошло минут десять, а сигнал то появлялся, то исчезал. За это время темнота полностью накрыла город и нелитературные выражения под окном достигли уровня окон третьего этажа: ещё немного, и бурный поток высказываний польётся прямо на неё! Вот только люди чувствовали физическую боль, а не разочарование или гнев, эти эмоции ей никак не подходили. «Да когда же кто-то разозлится?! Похоже, я ощущаю эхо от собственных эмоций, и нет никого, недовольного жизнью, на мили вокруг!» – Молефисента уже на автомате завязала чулки петлёй и начала искать под куполом крюк, на котором можно будет повеситься, как вдруг… – «Ого, вот оно! То, чего я так ждала сегодня с самого утра, истомившись в предвкушении. Какое приятное чувство, аж мурашки забегали по коже! Теперь я понимаю, почему Габриэль не сразу выпускает акуму – всё, чтобы растянуть удовольствие и распробовать момент на вкус», – центральная часть талисмана мотылька блеснула светом и начала медленно менять яркость: то вспыхивая, то угасая. – «Ммм… как прекрасен этот магический мир. Он манит к себе, как огонёк в ночи привлекает полуночную бабочку. Мне так хочется поскорее протянуть руку и стать ещё ближе к пульсирующему источнику моего наслаждения, буквально коснуться его по очереди всеми пальчиками, плотно обтянутыми чёрной перчаткой, а потом властно сжать в своей руке… Мощь этой ярости гипнотизирует, я чувствую, что всё в нём напряжено, он жаждет скорейшей нашей встречи и установления ментального контакта. Но ещё не время, надо потерпеть, потянуть с началом сеанса, чтобы затем разом обрушить накопившиеся эмоции сокрушительной лавиной, освобождающей разум от мыслей и распахивающей душу для истинных чувств, оставляя в его голове лишь звук стука собственного сердца и мой соблазняющий голос! Только так можно создать поистине великого суперзлодея и одарить его невиданными доселе способностями. Я сильная, я смогу, я выстою и не поддамся на его первый зов, растягивая новые и столь удивительные впечатления, смакуя неповторимое и такое приятно тянущее ощущение, дополняющееся волной тепла по всему телу, расходящейся от талисмана… Он мысленно произносит моё имя, которое звучит прекрасней пения райских птиц, вновь и вновь умоляет дать ему то, что так желанно для этого измученного ожиданием человека. Суждения жертвы затуманены и спутаны, а сознание находится уже на грани… на грани добра и зла, готовясь пойти на сделку с дьяволицей, лишь бы удовлетворить свои сиюминутные, будничные потребности. Осталось совсем немного, его нервы натянуты как стальные канаты, он часто дышит, комкает ткань манжет, сжимая их в кулаках, вот-вот готов сорваться на крик. Давай же, перестань сдерживаться, сделай последний шаг в разверзнувшуюся перед тобой пропасть отчаяния! Да! Да-а-а, молодец! Это свершится сегодня, прямо сейчас, на самом пике эмоционального всплеска со мной ты достигнешь исполнения своих самых давних и сокровенных желаний», – белый мотылёк покорно сел на протянутую ладонь и с не свойственными старому Бражнику спецэффектами окрасился в чёрный цвет с ярко-пурпурными пятнышками по краям, что означало максимальный уровень заряда и накала эмоций. – «Лети, мой прекрасный акума, и помоги нам слиться в едином творческом порыве!» Мотылёк покинул родной дом и устремился к ближайшему травмпункту, где в ярости и бессилии, стоя посреди коридора на коленях и держась за голову, завывал от собственной беспомощности молодой врач-травматолог. Он искренне хотел помочь всем, но просто физически не был способен на это, а люди вокруг него корчились от боли и страдали. Сперва, ранним утром двое неравнодушных людей доставили к нему искусанного пчёлами дворника, которого он успел спасти несколькими уколами и сопроводил в больницу. Затем было несколько обычных пациентов, в основном старики с растяжениями и ушибами, а ближе к вечеру, с наступлением сумерек, постепенно начался сущий ад! Одного за другим доставляли пациентов, поскользнувшихся в темноте на банановых шкурках. Многие сетовали, что виновата в случившемся героиня Парижа, потому что именно Ледибаг не починила фонари уличного освещения, из которых предыдущий злодей повыкручивал лампочки, и теперь там ни зги не видно. Некоторые из пострадавших ругали дворника, потому что не в первый раз именно на этом участке улицы видели откровенный срач, но узнав, что несчастный дворник оказался в больнице, даже начинали сочувствовать ему. Перевязочная комната быстро заполнилась новыми пострадавшими, лежачих мест не осталось, некоторых уже приходилось попросить подождать в коридоре на скамейке. Те, у кого были открытые переломы, обслуживались хирургом вне очереди, а кому по рентгеновскому снимку не подтверждали перелом, тем медсестра выносила пакеты со льдом, но и те быстро закончились. Врач-травматолог, придерживая дверь очередному загипсованному выходящему, осторожно глянул в коридор и побледнел. Он впервые осознал происхождение слова «пациент». Когда двадцать седьмой пострадавший от банановых шкурок спросил, кто в очереди крайний, ему ответили, что это он и есть, а они – первые, потому что сидят тут достаточно давно и до сих пор не получили медицинской помощи. Стоило дежурному врачу вновь показаться в общем коридоре, как на него накинулись все, кто мог ходить, а кто сидел, прижимая ушибленные конечности, те стали в голос осуждать нерасторопность молодого специалиста. Окинув фронт работ и помножив количество ожидающих на время, необходимое для оказания помощи, бедняга взвыл и опустился на колени, моля о помощи свыше, даже от самого Моля, потому что без суперсил он никак не мог бы оказать помощь всем нуждающимся. – Гиппократ, я – Молефисента, – бабочка вселилась в бейдж на халате медработника. – Тебе не нужно давать мне клятву верности, чтобы научиться исцелять абсолютно любой недуг одним лишь прикосновением руки. Достаточно будет устного обещания добыть пару украшений: серёжки созидания Ледибаг и кольцо разрушения Кота. При этом я освобождаю тебя от второго пункта принесённой ранее клятвы врача о непричинении вреда, потому что тебя будут пытаться остановить не люди, а кошка и букашка. Всю накопившуюся у пациентов боль и людские страдания ты сможешь выплеснуть на них. Согласен ли ты стать полубогом? – О, да! Я желал этого всю сознательную жизнь, когда только решил выбрать профессию врача, – его окутала знакомая многим фиолетовая дымка, распугавшая из травмпункта всех, кто мог самостоятельно передвигаться. На месте молодого врача теперь поднимался с колен древнегреческий целитель с красным крестом на развевающемся за спиной плаще (а-ля супергерой современной медицины) и золотой вышитой змеёй, обвившейся вокруг чаши на груди его белоснежной одежды (как дань древнегреческой богине здоровья). В руках была та самая чаша, но пока пустая. Новообращённый огляделся вокруг и остановился на мужчине средних лет, сидящем прямо перед ним, с огромной гематомой на оголённом колене. Он шагнул к нему и протянул руку. Остолбеневший от страха парижанин зажмурился: он не мог ни убежать, ни даже встать с места. – Исцеляю тебя! – произнёс Гиппократ, коснувшись его колена. В его пустой чаше появилась маленькая капелька крови. В тот же миг под его ладонью возникло голубоватое свечение, а нога перестала болеть и вернулась к нормальному облику. Мужчина открыл глаза, ошарашено посмотрел на врача, на свою выздоровевшую конечность, спустил вниз закатанную штанину и встал. Он сделал несколько шагов по коридору, присел, подпрыгнул, исполнил какой-то короткий, но витиеватый танец и выбежал прочь. Оставшиеся пациенты переглянулись. Тут вперёд вышла какая-то подслеповатая бабка с клюкой: – И меня, сынок, излечи. Спину прихватило – не разогнуться, а ещё я стала тугая на ухо и зрение в последние годы подводит, – врач коснулся её рукой и старушка выпрямилась, сняла с носа очки с толстенными линзами (не иначе как по полкило каждая!), вынула из уха слуховой аппарат, заменив его на наушник от плеера, и на радостях сжала своего спасителя в объятиях. – Милок, спасибо тебе! Правду говорят, современная медицина творит чудеса! Поспешу за только что убежавшим симпатичным мужчиной, а то мужа-то у меня десять лет как нет, может, успею хоть этого догнать, – и бабка с несвойственной ей прытью выскочила за дверь. В чаше врача, которую он теперь держал в левой руке, добавилась сразу ложка красной жидкости.***
Настроение Натали менялось несколько раз на дню, а под вечер так вообще стало переключаться со скоростью новогодней гирлянды. Который месяц женщина ничего не могла как женщина: ни начальника соблазнить, ни зарплату себе повысить за расстёгивание верхних пуговичек на блузке. Габриэль оказался крепким орешком, что её не по-детски заводило. Хотя, после сегодняшнего разговора с телохранителем, она поняла, о чём тот умолчал. Ведь начальнику было уже далеко не 20 лет, поэтому он мог просто иметь некоторые заболевания, что требовало от него оставаться сдержанным с ней, чтобы не опозориться. Как-то намекнуть на то, чтобы шеф прошёл полный медосмотр, она не решалась, а вот создать магией суперврача оказалось довольно просто. Поэтому она вынула смартфон и быстренько написала телохранителю, чтобы тот положил пару шкурок от съеденных бананов под дверь рабочего кабинета, а потом открыл дверь доктору, который придёт проверить состояние Габриэля и заодно излечит его от всех остальных недугов одним прикосновением руки. Эта гени***
Габриэль уже понял, что это был не простой врач, дававший клятву об отказе от более близкого общения с пациентами. Мысленно он пообещал себе лишить Натали талисмана, так как она использует его в личных целях. Но что остаётся ему делать, когда перед ним находится странный человек, принёсший чашу с, предположительно, чей-то кровью, и пытающийся снять с него последнюю одежду якобы в целях планового медосмотра? Правильно, не противиться и надеяться, что чудесная Ледибаг всё исправит и вернёт ему честь называться знаменитым дизайнером, а не новой женой «доктора Зло». Как бы он хотел, чтобы на месте акуматизированного сейчас оказалась Ледибаг… Агрест дал себе пощёчину за такое мыслеблудие и внезапно не ощутил боли. Он потрогал лоб – шишка под пластырем исчезла! Схватил смартфон и взглянул на себя через камеру. Вах! Синяк прошёл, морщинки исчезли, а мучившая с утра головная боль отступила. – Как ты это сделал? – спросил он человека в белом халате. – Магией. Та, кто зовёт себя Молефисентой, нарекла меня Гиппократом и наделила силами излечивать любой недуг одним прикосновением. – И всё? – Нет, взамен она попросила добыть талисманы и вылить на героев это, – он указал на чашу. – Осторожней! Не пролейте. В ней в виде крови накапливаются вся боль и страдания тех, кого я вылечил. Но я боюсь, что этого количества слишком мало, чтобы хватило для сражения с двумя противниками, даже если они не призовут соратников. Если бы я только мог вытянуть страдания из тяжелобольного пациента… – У меня есть такая! Если ты вылечишь её, то получишь не менее ведра этой странной красной жидкости, – просиял Габриэль. – Правда? – оживился Гиппократ. – Веди меня к ней!***
Нууру скучал, сидя на оконной раме. Его новая хозяйка до сих пор не вышла из маленькой комнатки и не оставила малышу никакой еды, а от принесённых бананов не осталось даже запаха. Он сильно проголодался и готов был скушать всё, что покажется мало-мальски съедобным. Вот, высветив фарами часть забора, проехало такси… вот двое героев, играя в догонялки, пробежались по крышам напротив, заканчивая вечерний патруль. Наверное, другим квами повезло и герои досыта их кормят. Вот чёрный герой вернулся один, спрыгнул с крыши и развоплотился. Точно! В подворотне Плаггу вот-вот предложат еду для восстановления сил. Это его шанс. Кодекс квами не одобрял воровство еды у чужих подопечных, но Нууру был так голоден, что бросился вниз как настоящий разбойник, оправдываясь перед совестью тем, что это малое зло по сравнению с тем, что творят его подопечные. – Вот, держи свой ужин, – Адриан, не глядя, кинул треугольник сыра, будучи уверенным, что Плагг поймает его из любого положения. – Мой сы-ы-ы-ыр! – раздалось вместо привычного чавканья. – Он украл мой сыр! Ворюга! Злодей! Суперзлодей! Моль бескрылая! – квами продолжал сыпать проклятиями, перейдя на незнакомый парню язык, но эмоциональности было достаточно, чтобы понять суть его высказываний. А потом квами просто уткнулся в плечо юноше и разрыдался. – Плагг, ты чего? У нас дома ещё много сыра, а ты так распереживался… – Как ты не поймёшь, не в сыре дело! Мы с Нууру были лучшими друзьями, всегда всем делились, вместе геройствовали со своими хозяевами, доверяли друг другу как братья а он, он… – квами снова начал лить слёзы, – предал меня, продавшись Бражнику за грязный шерстяной носок… Да пусть подавится этим сыром! Всё кончено! Теперь мы враги навеки. Отнеси меня домой, чтобы я мог порыдать в одиночестве… Адриан осторожно положил квами во внутренний карман и направился домой, а та-а-ам…