Облако превозмогает сюжет (и немножечко (нет) Систему)

С самого утра у Скалла было задумчивое настроение, которое обычно накатывало на него не так уж и часто. Нет, это не значит, что обычно он вообще ни о чем не думал, потому что в его голове на постоянной основе крутились десятки и сотни мыслей, по которым он периодически скакал горным козликом, не успевая додумать одну и переключаясь на следующую. Но нельзя было сказать, что Облако был непоследовательным человеком только потому, что часто отвлекался и перескакивал с одной мысли на другую, не всегда доводя предыдущую до конца. В конце концов, в действительно нужные моменты он легко мог собраться и быть последовательным, а быстрая переключаемость лишь играла ему в плюс, потому что в бою от скорости его реакции и скорости мышления напрямую зависело, умрет он или будет жить. Ну, не то чтобы шатен действительно мог умереть, если уж быть совсем честным. Как бы то ни было, у Аркобалено с самого утра было задумчивое и меланхоличное настроение. Если бы он был в своем мире, то уже разобрал бы, а потом снова собрал свой мотоцикл; выпил бы чая с Фонгом или кем-то из Каркассы, а если бы это не помогло, то сел на свой байк и катил бы куда глаза глядят — вперед, вперед, вперед, пока не свалился бы от истощения; возможно напал бы на Мафия Лэнд, благо что меланхолия накатывала на него будто по расписанию — в строго определенное время года; снова выполнил несколько самых сложных трюков из своей карьеры каскадера, и если бы это привело его к смерти… Ну, он не может умереть, так что он быстро бы воскрес, и хотя оживать после смертельных травм было очень больно, ему бы точно стало легче. По крайней мере, боль отвлекает. Сращивать сломанные кости и восстанавливать поврежденные (иногда в смятку) внутренние органы никогда не было легко и просто — удивительно, что он никогда не умирал от болевого шока — но это отвлекает. Это отвлекает достаточно, чтобы не думать о смерти, которую ему все равно никогда не достичь. Этого достаточно, чтобы не думать о своей жизни в целом и жизненных выборах в частности, в которых больше ошибок, чем ему бы хотелось. Этого всегда достаточно, потому что физическая боль достаточно сильна, а его ранения всегда смертельны, поэтому все его тело отдает все внимание на восстановление и заботу о самом себе (Заботу? Скалл бы истерически посмеялся, вот только ему совсем не смешно), поэтому обычно после этого ему не до меланхолии. Все его силы и жизненные ресурсы в такие моменты идут на регенерацию, поэтому их больше ни на что не хватает. Так что приступы меланхолии у Облака случались не так часто. И слава Шаману, потому что он никогда не хотел узнавать, что будет, если о его проблеме узнают другие Аркобалено. Учитывая их склонность специфически защищать его, как самого младшего и слабого (хотя это уже давно осталось в прошлом, но привычка осталась), то ему страшно представить, что они вообще могли натворить. Вероятно, они бы точно связали бы его и заперли с кем-то, кто смог бы постоянно присматривать за ним, чтобы он ничего с собой не натворил. Шатен знает, что Маммон, хотя и был привязан к нему, но точно бы запросил за свои услуги огромные деньги; Верде был слишком занят исследованиями; у Луче (а затем Арии, а затем и Юни…) было слишком много своих проблем, чтобы уделять время еще и ему; Реборн шел вперед, не оглядываясь назад, да и не было у него столько времени на него; а у Колонелло и Лар был своя служба в CEDEF и Мафия Лэнде, от которой они не могли отвлекаться; так что единственным более-менее свободным вариантом оставался Фонг, который всегда наиболее терпеливо относился к нему и который мог бы уделять ему внимания даже несмотря на Триаду. Ну, ладно-ладно, он прекрасно знал, что любой из его товарищей даже сейчас отложит свои дела в сторону, если в этом будет необходимость, но ему действительно не нравится их беспокоить, понимаете? У них у всех были свои дела и обязанности, которыми они должны были заниматься, не оглядываясь на него. В конце концов, Скалл давно уже не был ребенком. Да, он все еще считался самым младшим и слабым, но он не был беспомощным. Ведь его первые дни в мафии, когда он тыкался во все стороны словно слепой кутёнок (щенок), не понимая, куда идти и что делать, давно уже прошли. Они все помогали ему освоиться в мафии и разобраться с собственным Пламенем, о котором он не был ни сном, ни духом. Да, иногда (почти всегда) они делали это с помощью пинков и тычков, а иногда опускались до настоящего рукоприкладства, но это работало и давало ему познать суровую науку гораздо быстрее, чем если бы они сделали это только с помощью объяснений. Тогда это позволило ему выжить. Ну, это и то, что остальные Аркобалено хоть фыркали на него из-за его гражданского статуса, но все равно защищали, убивая любого, кто пытался до него добраться. Конечно, каждый из них объяснял это какими-то своими эгоистичными причинами, но важен ведь результат. А результат был, потому что шатен выжил. Выжил и прожил достаточно долго, чтобы попасть в этот роман, где на него и накатил очередной приступ меланхолии. И самое страшное (хотя страшное ли?), что здесь у него нет ни одного привычного способа справиться с этим мрачным периодом в своей жизни. Мотоциклов здесь нет, поэтому, соответственно, ничего связанного с ними он сделать не может. Фонга или Каркассы здесь нет тоже (он упрямо игнорирует настойчивый шепот в голове, что здесь есть Шэнь Цинцю и чай). Тут в принципе нет ничего, благодаря чему он обычно справлялся со своим упадническим настроением. Хотя, возможно, у него все еще есть одно привычное средство, к которому он может прибегнуть. Конечно, каскадерские трюки он выполнить не сможет по вполне понятным причинам, но смерть всегда будет в его распоряжении. Он помнит, что ему нужно смертельно покалечиться всего три или четыре раза, чтобы наступило долгожданное облегчение. Возможно, ему просто нужно сделать что-нибудь — все, что угодно, чтобы погибнуть. На самом деле это не сложно. Всего лишь пойти куда-то и оступиться — это проще, чем вздохнуть. В конце концов, Скалл всегда был неуклюж, а то, что сейчас со смертельным исходом, ну… Не то чтобы он долго останется мертвым. Или не обязательно падать с крутой лестницы — вполне достаточно было бы спрыгнуть в пропасть, когда никто его не увидит. Но тогда обязательно надо взять с собой запасную одежду, потому что эта непременно превратится в лохмотья. Это будет больно. Конечно, это будет больно — умирать всегда больно, но, опять-таки, возможно, это будет неплохим решением. Это снизит его плохое настроение, позволит расслабиться и собраться. Возможно, ему действительно нужно подгадать момент, когда он не будет никому нужен на достаточно долгое время, и просто… Просто упасть, уверенный, что гравитация все сделает за него. Она всегда была самой жестокой, но самой доброй на свете — потому что никогда не подводила, что бы ни случалось. Возможно ему нужно просто… — Могу ли я узнать, о чем мой шиди так напряженно думает? — Шэнь Цинцю, как и всегда, образец благородства, спокойствия и невозмутимости. Он выглядит прекрасным Небожителем, случайно заглянувшим на огонек, вот только ехидный взгляд насыщенно-голубых глазах и острый изгиб губ полностью портят все впечатление. Зараза он первостепенная, чьей славе все ехидны разом завидуют самой черной завистью. И почему он вообще сюда приперся, а? Не то чтобы в последнее время в этом было что-то новое или странное, но все-таки. Даже погрузиться в себя с головой толком не дает, постоянно собой отвлекает и в пикировку насильно затаскивает, не давая увильнуть. И от такого попробуй уйди да скройся — даже на том свете вероятно достанет, если захочет. — Да так, думаю о том, что хочу приготовить. — машинально лжет Облако, не имея ни сил, ни желания раскрывать правду. Вероятно, если бы он нашел достаточно уединения и времени, он действительно прыгнул бы в пропасть, возможно даже сделал бы несколько трюков, пока падал. Вот только у него нет ни времени, ни уединения, потому что в его жизни плотно прописался главный злодей собственноручно (не совсем, учитывая, сколько людей ее писали?) написанной им новеллы — та еще ехидная зараза, которая не оставляет его в покое. Он торчит у него всегда, когда у него есть свободное время — и даже работает тоже здесь, словно решил прописаться на пике Аньдин. С одной стороны это приносит облегчение, потому что не дает Аркобалено слишком глубоко зарыться в самокопаниях, но с другой стороны раздражает. Потому что когда Шэнь здесь, ему приходится поддерживать видимость нормально функционирующего человека, а не просто разобраться с собой самым привычным и простым для него способом. В конце концов, умирать, а потом воскресать несколько раз гораздо проще, чем продолжать жить и ничего не делать, когда вокруг всего слишком много. Слишком много и это… Этого просто слишком — чувств, эмоций, происходящих событий. Слишком много. Слишком. Шатену просто хочется грубо перезагрузить самого себя, чтобы все это прекратилось. Чтобы все прекратилось, и его мир был спокойным и простым. Понятным. Но, конечно, Цинцю никогда ничего не делает проще. Именно поэтому он находится рядом, словно преследуя его. Такое ощущение, что он теперь приходит сюда не столько для того, чтобы избежать Юэ Цинъюаня, сколько для того, чтобы растормошить его. И это работает. Это работает. Это всегда работает, даже если сам Скалл не хочет этого признавать. Не сейчас. Не в такие моменты. Никогда не… — И что же мой шиди хочет приготовить? — мурлычет брюнет, но его взгляд острый, напряженный, внимательный. Он словно пытается препарировать его одним взглядом, желая добраться до самых уголков его разума и души, чтобы все тщательно изучить. Словно его действительно волнует, о чем думает Облако. Словно это имеет значение. Словно он имеет значение (а это не так). Честно говоря, Аркобалено чувствует себя неуютно под таким пристальным вниманием — это всегда напоминает ему о Фонге, который никогда не верил ему, когда он пытался скрыть от него свое плохое самочувствие, но он не отводит взгляд. Он пристально смотрит в ответ, вспоминая что-то о том, что при взгляде на хищников никогда нельзя отводить глаза, и наконец выдыхает: — Я думаю, что хочу приготовить блинчики. — наконец говорит шатен, потому что это безопасно. Сейчас, когда он подумал об этом, то уверен, что это сработает. Готовка всегда заставляла его чувствовать себя лучше, хотя он никогда раньше не готовил в настолько плохие моменты. В конце концов, в такие моменты обычно до готовки его руки в принципе не доходили, так как у него было множество способов поднять себе настроение иными способами. Он либо умирал, либо пил чай, либо ездил на мотоцикле. Три варианта, только один из которых не ведет к смертельному исходу (угадайте какой). Но он не готовил. Никогда не готовил, потому что никогда не думал об этом. — Блинчики? — с интересом спрашивает Шэнь, а его голубые глаза сияют почти кошачьим любопытством. Он обмахивается веером, неожиданно чем-то невероятно довольный, но осторожный, словно чего-то ожидает. — И что это за блюдо? Никогда раньше о таком не слышал. — О, правда? — рассеянно спрашивает Скалл, отвлеченный своими мыслями. Вероятно, именно поэтому он говорит. — Мы могли бы вместе его приготовить. Ну, то есть, если шисюн хочет составить компанию этому шиди. Но это не обязательно. Ты… То есть, Шисюн может просто подождать, и я… этот шиди сделает… — Да. — внезапно говорит тот, вводя Облако в ступор. Честно говоря, он совсем не ожидал, что Шэнь Цинцю согласится. В конце концов, кто вообще мог ожидать, что главный злодей согласится готовить с кем-то, кому в оригинальном романе хорошо если уделено больше одной главы. — Что? — Хорошо. — терпеливо повторяет брюнет, улыбаясь так, будто кот, объевшийся сметаны. Вероятно, он чувствует или подозревает, что у Аркобалено небольшой когнитивный диссонанс, поэтому разъясняет более подробно — возможно, для тупых. — Да, я согласен готовить с тобой. Что для этого надо? Шатен хочет возразить и взять свои слова назад — отказаться от них и всего остального, но он не может. Поэтому он лишь покорно вздыхает и принимается объяснять рецепт. Это определенно не тот опыт, к которому он был готов, но он не смеет возражать. Ну а если после совместной готовки и поедания получившихся блинчиков меланхолия Скалла полностью исчезла, будто ее никогда и не было… Ну, кому какое дело, в самом-то деле.