О паиньках не пишут книги.

Фраза "пожинать плоды трудов своих" была идеальной для описания ситуации, в которой оказались почти все обитатели пиццерий. Словно снежный ком, по зданиям начала разносится неутешительная новость, от которой той-аниматроники были готовы либо в скором порядке готовится к переезду в первую пиццерию, либо самим пытаться устроить самосуд над восставшим из мертвых Афтоном. Олды же благословляли все высшие силы, которые только существовали на земле. О таком прекрасном подарке судьбы они и мечтать не смели. Все причины не убивать Винсента сразу мигом самоуничтожились, стоило им только услышать о внезапной перезагрузке мозга Афтона до заводских настроек. Никто из них не был против, если новоиспеченный Уильям заскочит к ним в гости. Охранники не знали, как относится к ново-старому другу, который внезапно стал обращаться с ними, как с недостойным ни капли уважения рабам. Единственной персоной, кого миновало сие различие в характере охранника, являлась Миколя, которая во второй пиццерии больше не появлялась, а если и появлялась, то только когда была смена Джереми. Сама Маер будто бы и слышать ничего не хотела о том, что где-то в стенах этого здания ходил или ходит Уильям Афтон. К мужчине девушка относилась с небывалой брезгливостью, и у тех, кто полностью так и не понял ситуацию, иногда случались сбои. Вспоминая прошлое отношение Миколя и Винсента, они буквально вставали в ступор, когда один из бывших возлюбленных поливал грязью другого. Естественно, этот внезапный перебой в их взаимоотношениях сводил с ума только более молодых охранников, коими являлись все, кроме сараказчиной твари Шмидта. Майк же получал огромное удовольствие, наблюдая за плюющейся ядом Маер, и не забывал вставлять свое любимое "а я говорил!". От внезапного убийства девушку останавливали лишь наставления Святого Голдена, который внезапно решил встать на путь истинный. Такого понимающего и терпеливого медведя пиццерии не видели уже очень давно. Казалось, вся эта игра в недо-врагов была сама собой убита пробуждением более серьезной проблемы. Их отношения, построенные на ненависти друг к другу, были сметены в один миг из-за одного интересного и слезливого случая. *** Когда-нибудь это должно было случится. Если Миколя и тратила много сил на то, чтобы их встреча случилась как можно позже, то Уильям делал все в точности, да на оборот. О сволочном характере мужчины будут слагать легенды и Маер делала все возможное, чтобы не стать следующей жертвой. Она бы банально не выдержала. Идея с переездом к Лью была слишком удачной и слишком вовремя. Если бы она осталась в той квартире... Жить ей бы было намного сложнее, чем сейчас. Отец и Спринг будто с цепи сорвались. Угрозы об уже ставших мифическими тренировках все же были воплощены в жизнь. Она уставала. Нет. Она УСТАВАЛА! От нее требовали всего и сразу. Идеальный контроль, который и был ключом ко всем решениям проблем, давался с трудом. Стоило только надавить, и она уже была готова идти на таран, ослеплённая неконтролируемой злобой. Генри бы за голову схватился, узнай он о том, сколько раз в тайне от него был починен подвал Спринга. Вспоминая о владельце пиццерий, девушка всегда хмурилась, и ее настроение портилось. Эммили выглядел как оживший мертвец, а после того, как Миколя увидела его с бутылкой, стало ясно, что бредни Джереми о спившемся Генри не были бреднями. Мужику банально хотелось помочь, но с нагруженным графиком она постоянно забывала выдернуть его из кабинета. Ей богу! Ей сил то оставалось только на то, чтобы дойти пешком до дома. О телепортации теперь и речи идти не могло. Спринг и отец обещали дать ей по шее, если те узнают (а они узнают) о том, что она использовала телепорт, будучи уставшей. Как раз в вечер после одной из бесчисленных тренировок Маер по случайности встретила свой оживший на яву кошмар. Уильям Афтон цвел и пах. Насвистывая незнакомую Миколя мелодию, мужчина брел по коридорам хоррора в сторону подвала, вертя на пальце непонятные ключи. Их встреча оказалась внезапной. Миколя так спешила, наконец, принять душ и лечь в долгожданную кровать, что не заметила, как вновь врезалась в человека. -Какая знакомая ситуация. Аж проблюваться захотелось, - знакомый голос над ухом и холодные пальцы на плечах заставили все тело испуганно вздрогнуть. Ситуация и вправду была знакома, вот только в тот раз они не хотели убить друг друга. Тогда они даже не знали имен друг друга. Проблеснувшие в голове теплые воспоминания будто вдарили в голову. Тогда все было действительно проще. Винсент тогда был лишь надоедливым, но добрым незнакомцем, который решил не пройти мимо. Сейчас чудовище с его лицом стояло напротив нее и изучало ее взглядом. Сердце испуганной птицей забилось в груди, когда одна из ладоней мужчины поднялась выше, едва касаясь шеки девушки. -Интересно. Миколя отшатнулась от Уильяма, будто от прокаженного. Голова намеренно была опущена вниз, ей не очень то хотелось смотреть в глаза, когда-то принадлежащие дорогому ей человека. В груди вспыхнула ярость, когда рука на щеке переместилась на подбородок. Пальцы с силой подняли голову. Глаза Миколя в страхе распахнулись, увидев перед собой знакомы теплый взгляд. Легкое наваждение слетело так же быстро, как и появилось. Холодный и злой смех заполнил коридор. Пальцы на подбородке крепче сжались, а вторая рука полюбовно гладила побледневшие щеки девушки. -Вы оба... Это так очаровательно. Знаешь, ваше помешательство друг на друге даже меня проняло. Это так мило. Ты бы слышала, как он кричит и молит не трогать тебя. Аж уши закладывает. А ведь он всего лишь жалкая часть воспоминаний, которая когда-то управляла этим телом. Вы оба... такие жалкие, - с ухмылкой произнес мужчина, проведя пальцем по нижней губе Маер. Тело мужчины будто протестующе задрожало. -Ого, даже на такое невинное действие? Миколя точно не понимала, что сейчас произошло. Уильям находился будто в своем мире и часто... прислушивался. Будто действительно слышал голоса в своей голове. -А что если... так? Мужчина отпустил Миколя и отошел на несколько шагов. Губы недовольно поджались, и глаза на мгновение закатились. Через несколько секунд на нее уже смотрели с удивлением и страхом. Афтон испуганно и резко огляделся и, что-то для себя поняв, подорвался к испуганно отскочившей девушке. У Миколя внутри все перевернулось. -Убегай! Беги из города! Милая, пожалуйста! Пожалуйста! - теплые руки с нежностью обхватили челюсть Миколя, пальцы ласково поглаживали скулы. По щекам обоих потекли слезы. Губы Винсента, отодвинув черные пряди, прижались ко лбу. -Хоть раз послушай меня. Милая, молю, - фиолетовые глаза вновь посмотрели на девушку, но вместо страха в них была непонятная решимость. -Винсент...- рука в неверии коснулась щеки. Мужчина на мгновение застыл, но после с любовью обхватил протянутую ладонь и прижался к ней губами. -Уходи из города. Забудь о пиццериях. Прошу, ради меня. Он убьет всех и каждого. Пожалуйста, уедь туда, где тебя никто и никогда не найдет. -Я... я...я... -Пожалуйста! - нижняя губа Миколя задрожала, когда Винсент резко упал перед ней на колени. Руки мужчины все еще держали ее ладони в своих. - Больше всего на свете я хочу, чтобы ты просто жила. Мне так жаль. Милая, мне так жаль... Резкое молчание будто ударило по ушам, будто Винсента лишили права на голос. Губы его в мольбе раскрывались, а глаза, будто крича от безысходности, так и не смогли оторваться от лица девушки. -Нет. Нет. Нет. Нет! Смотри на меня! Винс! Смотри на меня! Пожалуйста, останься! -Пожалуйста, останься... Фу, как же это ванильно. Вы, ребята, такие мерзко сладкие, что аж дрож берет, - Миколя понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять, что это снова произошло. Уильям все так же стоял на коленях и держал ее ладони в своих. Глаза плескались издевательским весельем. Губы медленно прикоснулись к одной из ладоней девушки, пока взгляд следил за белым, словно полотно, лицом и покрасневшими от слез глазами. -Спасибо за такое милое представление, - последней каплей для девушки стал внезапно высунутый язык, что провел по ее пальцам. Стало слишком мерзко. Стало просто не выносимо. Было уже начхать на запрет о телепортации и всей этой несусветной чуши. Хотелось оказаться как можно дальше от этого мужчины. Там, где она хотя бы на время забудет о пронзившей ее грудь боли. Вырвав свои пальцы из ладоней мужчины, не помня себя, девушка зажмурилась, понимая, что телепортация сработала. *** Голден любил при возможности усесться в каком-нибудь темном тихом уголке и забыть о всей суете, что окружала медведя всю его сознательную жизнь. Громкие голоса окружающий его людей быстро надоедали, и хотелось обычного человеческого покоя и права на одиночество. Да. Он пробыл в одиночестве двадцать лет. И что? Тогда он был придавлен тяжелым грузом вины и ответственности, что с каждым годом грозились раздавить его окончательно. Сейчас же он был свободен. Не нужно было волноваться о том, что будет завтра. Он мог позволить себе пожить без нервотрепки. Мог, но это не было его желанием. Ему не нужно было вечного спокойного существования. Он отвык от шумихи, но никто не запрещал ему скучать по тем светлым дням, когда все действительно было хорошо. Кабинет Генри в первой пиццерии казался заброшенным. Оно и видно, хозяин помещения, кажется, и вовсе забыл о нем, отдавая предпочтение хоррору и той-пиццерии. После возвращения Миколя тут его можно было увидеть теперь не часто. В большинстве своем Голдену нравился не сам факт отсутствие в кабинете обитателей, а скорее удобное кресло, в котором даже он мог спокойно утонуть. Уставшее тело быстро расслаблялось в нем, и в одном положении мужчина мог провести несколько часов подряд, совершенно не ощущая отека в мышцах. Даже сейчас. Расслабленное лицо было опущено на спинку кресла, пока руки и ноги в подвешенном положении свисали с мягкой обивки. Он точно не знал, сколько прошло времени с его "исчезновения" в этом кабинете, но был уверен, что время близилось к ночи. По крайней мере, детские приглушенные крики за дверью давно утихли, и из зала были слышны лишь веселые голоса четверки аниматроников. Внезапно благодать и спокойствие были нарушены вспышкой. Закатив глаза, Голден привстал, явно греша на Марио, которому внезапно что-то понадобилось либо от него, либо от Генри. Но в кабинете было тихо. Настолько тихо, что мужчине стало не по себе. Было подумав, что причудилось, он заметил едва заметное шевеление в самом темном углу комнаты. Аккуратно встав и приглядевшись, Голдена прошиб холодный пот. Девушка в углу казалась крошечной. Дрожащие колени были прижаты к почти не двигающейся груди. Ладони прижались ко рту, будто пытаясь сдержать рвущийся крик. Заплаканные глаза были широко раскрыты и смотрели в пустоту. Плечи мелко дрожали, будто у хозяйки тела начались внезапные судороги. Голден почувствовал, будто земля уходит из под его ног. В груди разросся страх. Такая Миколя казалась для него нереальной. Сейчас эта девушка была сравнима лишь с поломанной куклой, про которую все забыли. Голдену еще не удавалось видеть таких людей. Настолько шокированного чем-то и убитого горем... В голове зазвучала беззвучная тревога. -Боже, да ты ледяная, - в ужасе произнес он, схватив девушку за руки. - Что случилось? Миколя не реагировала на внезапно замаячившее светлое пятно. В ее груди была такая глубокая пустота, будто из нее украли что-то очень важное. Перед глазами все еще стояло родное лицо, что смотрело на нее с такой печалью, что казалось, и без того разбитое сердце превратилось в мелкую труху. Она действительно верила, что Винсента еще можно вернуть. Но... увидев его сейчас... Уильям сделал ему подачку, освободив на несколько секунд. И он ведь все равно потратил их на нее. Умолял покинуть пиццерии, зная, что рано или поздно Уильяму просто надоест следовать их договору. Он обязательно выкинет какую-то катастрофическую глупость перед своей смертью. Мольбы Винсента явно дали ей понять, чего хотел на самом деле нынешний обладатель его тела. Ее. Ее жизнь. Что самое ужасное, Миколя не волновало, удаться ли Афтону исполнить свое маленькое желание по ее убийству. Ей было все равно. Винсент прощался с ней. Он, как никто другой понимал, что как раньше уже ничего и никогда не будет. Он проиграл свое тело в многолетней борьбе и больше не имел на него права. Только что Миколя Маер собственными глазами увидела настоящую смерть Винсента. Который больше не сможет появиться в этом теле. Его личность полностью перешла во власть Уильяма. И с этим она уже ничего сделать не сможет. Сейчас она и он были игрушками в руках психопата, которому приносило удовольствие лицезреть их страдания. Внезапное тепло окутало продрогшее тело. Глаза несколько раз открылись и закрылись, пытаясь понять, что происходит. Успокаивающий шепот на ухо, нежные поглаживания по голове и спине. Все это было настолько... любящим... трепетным, что у Миколя перехватило дыхание, когда она поняла, кто дарит ей успокаивающую ласку. -Голден... -Ты меня чертовски сильно напугала, Миколя. Прошу, не смей больше изображать из себя полуживой труп, иначе я превращу твою жизнь в ад. Легкий тихий смех разнесся в тишине кабинета. Голден удивленно поднял брови, беря одновременно смеющуюся и плачущую девушку под щеки. Миколя же вновь пронзила невыносимая боль в груди. Исчезновение еще одного человека из ее жизни казалась последней каплей. Она так устала терять дорогих людей. Мама, Стив... теперь еще и Винсент. Без него она действительно не знала, что делать дальше. Она словно потеряла ориентир. Как же она проклинала тот день, когда она дотронулась до этих чертовых вырезок из газет. Именно они... Они и ее эгоизм послужили началом конца. Если бы она была рядом с ним... Он бы смог победить и не допустить возвращения этого ночного кошмара. Та же внешность, новый характер и новое имя, что выжигало дыру на языке при каждом произношении... Все это было плодами ее игнорирования и безразличия к его проблемам. Ему было плохо. Она молчала. Он страдал из-за издевательств тогдашнего Ульяма-тульпы. Она строила из себя дуру, оскорбленную убийством ее семьи. (И ведь это было даже не ее дело! Но она полезла, и стало только хуже!) Она опять портит все, к чему только способна прикоснуться. Голден нервно сглотнул. Заплаканное лицо было спрятано в его шее и от куда-то от туда донеслись приглушенные рыдания и слова: -Тебе действительно стоило меня убить, когда я была ребенком. Мое рождение - главная ошибка моих родителей. Если бы я не родилась, мама умерла бы счастливой смертью в окружении людей, которые ее любят. Если бы я не родилась, Стив никогда бы не встретил Миколя Маер. Он бы никогда не надумывал ехать в другую страну, чтобы накопить на свадьбу с ней. Если... если бы я не родилась... В.в.винсент Афтон прожил бы долгую жизнь.... -Полную страданий и боли... Пустой голос выбил из Миколя есть воздух. Запнувшись на половине фразы, девушка застыла, не ожидав, что ему было что сказать в опровержение ее слов. -Если бы Миколя Маер не родилась, пиццерии бы не познали то, какого - это любить то, что принадлежит только им. Если бы Миколя Маер не родилась, Марио и Оливия не познали бы чувства родительского счастья. Если бы Миколя Маер не родилась, Стив Ладен, может, и прожил бы долгую счастливую жизнь... Но он бы никогда не понял, какого это -быть свободным. Он бы и дальше жил по указке отца и рано или поздно вернулся бы под его крыло. Женился бы на какой-нибудь избалованной девчонке, которая родила бы ему кучу детей. Но настоящей любви он бы, возможно, никогда бы и не почувствовал. Все знали, что он любил тебя, Миколя. И такую любовь подделать нельзя... Если бы Миколя Маер не родилась, Винсент Афтон никогда бы не познал настоящего счастья. Винсент Афтон никогда бы не научился любить так открыто и искренне, как любил тебя. Винсент Афтон никогда бы не научился бороться за что-то и жертвовать чем-то ради того, кого любишь. Миколя с силой сжала бархатную рубашку мужчины под пальцами. Слова Голдена будто лились из чистого сердца. Он был настолько уверен в своих словах, что девушка даже не думала усомнится в его словах. Он действительно верил в то, что говорил. -Если бы Миколя Маер не родилась... Я бы никогда не узнал, какого это кого-то ненавидеть из-за того, что до одури продолжаешь любить, - ладони мужчины со злостью вцепились в талию девушки. - Если бы Миколя Маер не родилась, то я бы никогда не понял бы, какого это дорожить кем-то, несмотря ни на что. Если бы Миколя не родилась, я бы никогда не узнал какого это искреннее желать покоя и счастья другому, игнорируя себя. Игнорируя свои желания и потребности. Если бы ты не родилась... Я бы не научился любить тебя просто потому-что ты есть.